An der Ostsee. Teil 1. (1/1)

Почему-то, по какой-то странной случайности или так шутит надо мной судьба, многие странные происшествия случаются со мной на берегу Балтийского моря, этого холодного, прекрасного моря.Однажды, когда ребята еще писали Mutter в студии на Балтийском море, мы сидели с Кирой Ли во дворе дома, где жила и работала группа, и грызли сушеные фрукты вприкуску с горячим чаем. Их нам щедро отсыпал Рихард.Кира им нужна была для вокала, ну и я, вдруг пригожусь, все равно тогда были каникулы, и папа решил меня прибрать из Берлина. Тем более после триумфального завоевания мной золота на чемпионате мира в Осаке, папа требовал эту самую медаль лично потрогать. Я даже успела обзавестись единственной в жизни татуировкой: контур лисы, нарисованный одной линией. Видимо, мое второе золото так папу впечатлило, что он даже не стал бухтеть что-то из области ?Это же на всю жизнь, зачем тебе это?, а просто сказал:—?Ну, это твое дело. Твоя жизнь,?— хотя вот раньше на прокол языка он отреагировал бурно и негативно… ну да ладно, не о том сейчас. Татуировка уже заживала, и Кира все тянула к ней руки.—?Ну дай потрогать!—?Нельзя пока, не зажила еще,?— не разрешала я.—?Чего это вы тут делаете? —?это Олли высунул нос наружу.—?Рокси не дает мне татуировку потрогать! —?пожаловалась Кира.—?Ого! У тебя татуировка теперь есть? Ну-ка покажи! —?он облокотился о стол и вытянул шею, любопытствуя. Я закатила глаза и протянула руку, закатывая рукав: на запястье красовалась лисичка,?— крутяк! —?протянул Олли.—?Мне тоже нравится,?— просияла я,?— хочешь сухофрукт?—?Не, не хочу.—?А чего приходил тогда?—?Ну просто так. Посмотреть, что вы тут делаете, дети,?— когда он назвал нас ?детьми?, мы с Кирой презрительно сморщились и переглянулись.—?Он нас обидел, Кир.—?Такое не прощают! —?поддержала она.—?Что мы с ним сделаем? —?Олли начал пятиться в дом, но поздно: мы с Кирой дружно напали на него с щекоткой. Оливер очень боялся щекотки, и это было нашим оружием против него в спорах, этакий последний и самый весомый аргумент.—?Хватай его за правый бок! —?крикнула я, принимаясь щекотать именно там. По какой-то неведомой никому причине, Оливер особенно остро реагировал на щекотку за правый бок.—?Нет! Роксана! Не смей! —?отбивался он. Таким хохочущим и возящимся клубком мы ввалились в дом, где нас увидел Рихард.—?А-а-а,?— протянул он,?— я говорил, что сушеные фрукты придают энергии! А вы не верили!—?Ах… ах вот, кого я убью! —?простонал Оливер.—?Че тут у вас? —?на шум вышел Тиль.—?Да вот, девчонки мучают Олли,?— буднично отозвался Рихард.—?Тиль! Тильхен! Помоги! —?у Оливера на глазах даже выступили слезы от смеха.—?Девчонки, ну хорош. Он еще описается сейчас. Рокс. Ну ты старшая, ну будь умнее.—?А че он меня ребенком назвал?! —?возмущенно крикнула я, все еще щекоча бедного Оливера.—?А он больше не будет,?— пообещал за него Тиль.—?Да! Да! Больше… не… —?задыхался Ридель.—?Тогда ладно,?— я встала и отряхнула руки. Кира, как мартышка, повторила за мной. Оливер издал стон облегчения.—?Спасибо, Тиль…—?Да на здоровье. А я вообще за чаем шел, с пончиками.—?Я тоже хочу пончиков! —?активизировалась Кира.—?Только после обеда! —?перехватил ее Рихард,?— давайте поедим. Рокси, сгоняй, позови остальных?После обеда я ушла на берег, рисовать. Я рисовала синим линером море. ?Синее, как у Кристофа глаза?,?— думала я про себя,?— ?такие яркие, голубые. Красивые. Если бы я могла, я бы рисовала только твои глаза. И губы, тонкие, но мягкие. И твое имя?— Кристоф. А ведь оно тоже связано с водой, вот с такой?— холодной, бурной и опасной. Как твои глаза?.—?Рисуешь… —?раздался голос Тиля у меня за плечом. Его голос из тысячи узнаю.—?Ага. Хочешь присесть?—?Если я не помешаю,?— пожал плечами он и плюхнулся на песок после моего кивка,?— а что ты рисуешь?—?Море.—?М, ты в минимализм ударилась?—?Да как сказать. Нет, просто проверяю линер…—?Да не оправдывайся, Рокс,?— улыбнулся Тиль,?— минимализм это же прекрасный способ развивать красноречие. Если можно это слово применить к рисованию.—?Думаю, можно.—?Ну вот. Вспомни гравюры Дюрера. Одни только четкие линии, ничего лишнего.—?Ты истинный немец! —?хихикнула я,?— но Дюрер был ведь и прекрасным акварелистом.—?А ты рисуешь акварелью?—?Да, я обожаю акварель! Столько воздуха, нежности… какой-то свободы, что ли,?— я говорила, а Тиль слушал. Как он признался много позже, именно в этот момент он понял, что Господь меня создал для украшения этого мира и для того, чтобы я украсила мир лично его?— Тиля. А потом я рисовала его профиль и поражалась, как может быть человеческое лицо настолько четко вычерченным, как будто скульптор, высекавший Тиля из куска мрамора, лишний раз нарочно возвращался к линии его губ, векам, прямой линии носа в профиль. Я рисовала многих, но таких деталей не замечала больше ни у кого. Строгие черты Кристофа были все же мягче, чем у Тиля, однако, на практике строже оказался Кристоф. Впрочем, до этого я еще дойду.—?Повозка, лишенная кузова… пять букв… повозка, лишенная кузова… мне в голову только дровни лезут… —?тем же вечером мы с Кристофом пытались решить кроссворд. Вернее, я начала, а Кристоф присоединился позже.—?Не, букв много,?— покачал головой Тоф. Он развалился на диване во весь свой рост.—?Так, нужен Тиль.—?Что он тебе, словарь?—?Шнайдер, Тиль знает все! Не спорь! —?Шнайдер только фыркнул и пожал плечами,?— Тиль! —?крикнула я.—?Ау? —?раздался его рев откуда-то сверху.—?А ты не знаешь, что такое повозка без кузова?—?Повозка-инвалид? —?хохотнул Тиль,?— подожди, сейчас приду,?— послышался топот и скоро Тиль предстал перед нами,?— чего тут у тебя за повозки такие? —?он подошел ко мне.—?Да вот тут кроссворд пытаемся разгадать с Шнайдером,?— я ткнула пальцем в слово.—?М… —?Тиль задумался на мгновение,?— дроги,?— Шнайдер хлопнул себя по лбу, вспомнив слово, а я принялась вписывать эти самые дроги.—?Точно! Спасибо, Тиль.—?Да на здоровье. Я пойду?—?Иди, иди,?— я помахала рукой в его сторону,?— да, и спасибо.—?Не за что,?— Тиль вернулся наверх к своим делам. А Шнайдер стал сверлить меня странным и подозрительным взглядом.—?Ты чего так на меня смотришь, Тоф? —?я даже поежилась, увидев его сощуренные глаза и поджатые губы. От Шнайдера с такой миной я могу ожидать всего: от менторского тона до телесных повреждений. Не знаю, что хуже! —?я же говорю?— Тиль знает все. Очень начитанный товарищ.—?Да так… —?прозвучал пространный ответ,?— я уж подумал, Тиль тебе нравится.—?Чего-чего? Это такое неожиданное предположение, что у меня слов нет. Никаких.—?Угадал? —?саркастично осклабился Тоф.—?Ты чего ко мне пристал? Ревнуешь что ли? —?подколола я. Тут Кристоф зафырчал, заерзал на месте, заворчал что-то вроде ?глупая девчонка, о чем ты только думаешь!?,?— ревнуешь! —?засмеялась я. Не знаю, почему, но меня дико повеселил этот факт. Шнайдер моего веселья не оценил и запустил в меня подушкой,?— озверел?! —?взвилась я.—?Тебе папа не говорил, что грешно смеяться над обиженным Шнайдером? —?я не заметила в его глазах лукавые искорки.—?А он имел несчастье это сделать?—?О да! Твой папенька над кем только не ржал в своей жизни. Но только не над Шнайдером! —?Кристоф горделиво задрал нос, а я улучила этот момент и вернула ему то, что он швырнул в меня. Честь Кристофа была поругана. Он вскочил, схватил подушку и в обход журнального столика пошел на меня. С реакцией у меня всегда было все отлично и я успела рвануть хоть куда-нибудь, только бы Шнайдеру в лапы не попасться. И вот, приговаривая ?ай-яй-яй, Тоф, спокойно!? я удирала во все лопатки. Шнайдер уже бросил подушку и просто меня преследовал, с целью поймать и отомстить.—?Рихард, с дороги! —?я пронеслась мимо гитариста, чуть не сбив его с ног.—?Ты куда? —?только и спросил он.—?Она от меня! —?раздался грозный Шнайдер.—?А, брачные игры бегемотов. Я понял,?— и Рихард отскочил с пути, чтобы не дай Бог его не смели. А я рванула наверх. Может там папу найду, хоть кто-то защитит. Открыла первую попавшуюся дверь и увидела Тиля. Тот воззрился на меня, застигнутый за чтением каких-то бумаг. Он сидел на краю кровати и курил.—?Спрячь меня, Тильхен! —?я влетела в комнату и захлопнула дверь.—?От кого? —?Тиль еще ничего не понимал, но его уже улыбало происходящее.—?От Чингачгука Большого Шнайдера,?— переводила дух я. Тиль засмеялся.—?Вы такие смешные, ребята. Ну спрячься вон за штору,?— Тиль указал себе за спину.—?Ты меня не видел! —?и я шмыгнула в укрытие.—?Само собой. Я сижу, курю, читаю… —?невозмутимо кивнул Тиль, делая очередную затяжку.—?Где она?! —?тяжело дышал Кристоф.—?Кто? —?совершенно спокойно вопросил Тиль.—?Роксана! Где эта лиса белая?!—?Без понятия. Ко мне не заходила,?— мой спаситель сделал затяжку и выпустил дым.—?Не заходила, как же! —?ворчал Шнайдер,?— ну попадется она мне! —?и он ушел.—?У Олли посмотри! —?крикнул ему вслед Тиль,?— вылезай, он ушел,?— уже обычным голосом произнес он, отдергивая занавеску.—?Спасибо, Тиль! —?я обняла его в порыве благодарности,?— он бы меня защекотал насмерть!—?Как ты Олли давеча? —?припомнил Линдеманн.—?Нет, хуже. Шнайдер беспощаден и не прощает, когда в него кидаются подушками.—?Какая прелесть,?— Тиль улыбался во все лицо,?— как хорошо, что Пауль тебя привез! Без тебя было бы скучно!—?Да ладно… —?я смутилась,?— пойду я, пока он меня не нашел.—?Если что, приходи. Спрячу,?— все улыбался мне Тиль.—?Учту,?— я высунула нос в коридор и, не увидев никакой опасности для жизни и морального здоровья, тихонько, на цыпочках, пошла вниз.—?Ты чего крадешься? —?папин оклик заставил меня подпрыгнуть на месте.—?Ой боженьки! У меня же сделается сердечный приступ! Ты Кристофа не видел?—?Видел. Ходил в поисках тебя. Бурчал что-то про ?я страшно отомщу?. Че случилось? Пойдем, чайку попьем,?— папа развернул меня в сторону кухни.—?Да так, маленькая стычка, подушечное сражение,?— отмахнулась я, а папа рассмеялся,?— не смешно! За тобой когда-нибудь гонялся злобный Шнайдер, весь в мыле и страстно желающий защекотать? Нет? Тебе крупно повезло!—?Ой, Рокси, я Шнайдера видел еще не в такой ярости. И взгляды исподлобья видел. Я закаленный.—?А выразительные у него взгляды… —?мечтательно протянула я, а папа как-то подозрительно на меня скосился,?— я как художник говорю,?— замахала руками я.—?Ну-ну…Мы с папой устроились за барной стойкой и предались чаепитию с пончиками, пока Тиль все не слопал. Мы уютно общались, над чем-то смеялись, как вдруг раздалось:—?Вот она! —?я увидела, как в кухне появился Кристоф. Не говоря ни слова, он подошел ко мне и отвесил легкий щелчок по носу. Я зажмурилась, пока он шел, а когда ничего серьезного не последовало, я так удивилась, что даже открыла глаза.—?И все?! Я думала, ты вынашиваешь план моего убийства!—?Я добрый, я передумал. О, пончики! —?он утащил у нас один пончик, впился в него зубами и, покачивая головой от удовольствия, удалился. Мы с папой проводили товарища удивленными взглядами.—?Что это было? —?вышла из ступора я.—?Сдается мне, Роксана, он задумал что-то пострашнее щекотки… —?задумался папа.—?Ой! Ой не надо! Неужели он перестанет мне позировать?—?Я подумаю над этим! —?услышали мы из гостиной.—?Нет! Тоф! Гриш! Штоффль!*?—?театрально причитая, я рванула в комнату,?— за что ты так со мной?! Пожалуйста, не поступай так жестоко! Неужели какая-то подушка может зачеркнуть годы дружбы?! —?папа громко хохотал, наблюдая за мной.—?Ничего не знаю! —?парировал Шнайдер.Утром и вечером я честно тренировалась, насколько позволяла обстановка: утренняя и вечерняя пробежка, разминка, растяжка. Больше всего я занималась хореографией. Ко мне пыталась присоединяться Кира, подбадриваемая Рихардом, но за мной ей было не угнаться?— ни в смысле скорости, ни в смысле гибкости, вообще никак. И она быстро бросала свои попытки, и садилась просто посмотреть. Чаще всего одна, но иногда кто-то к ней присоединялся: ее ли папа, мой ли, Флаке ли… кто забредал во дворик, тот и присаживался рядом с Кирой и глядел.—?Ну дает! —?Рихард даже прикурить забыл, заглядевшись на выделываемые мной рондаты, фляки, сальто и прочие гимнастические прелести вроде стоек на руках. А вот Шнайдер предпочитал держаться немного в стороне. Когда я замечала, что он стоит у окна и смотрит на меня, мне становилось немножко не по себе. Ему только тесака в руках не хватало и пальчиком меня поманить для пущей жути.?Если я ему нравлюсь, почему он такой мрачный???— мне было это совсем не понятно,?— ?он же может взять и сказать ?Роксана, я тебя люблю!?. Если, конечно, любит… а если не любит? Может, я ему даже не нравлюсь? Да не, зачем бы тогда всякие прикосновения невзначай и прочее? Странный Шнайдер…?.