Эпилог (1/2)

Смотри, как горят...И их как потушить, я не знаю,И стоит ли опять ворошить, идя по краю...Твоих рук, твоих губ? Разноцветные огоньки гирлянд походили на звёзды, только находились гораздо ближе и ослепляли. Под ногами– такие же огни, но их больше; под ногами распростёрся ночнойгород, отражение неба. Томозо чувствовал холод и страх, несмотря на красоту вокруг него. Он узнал это место сразу – кабинка колеса обозрения, но в прошлый и единственный раз он был здесь не один. До сих пор в голове звучали отголоски смеха лучшего друга, подшучивавшего над боязнью Томо высоты.

Он приложился лбом к прохладном у стеклу и зажмурился. Больше одиночества он не выносит, особенно, вкупе с чувством вины. Стекло вдруг пошло трещинами, и Томозо не заметил, как потерял равновесие. Промелькнула мысль – всё правильно, так и надо. Но упасть ему не позволили. Крепко удержав за талию, прижали к себе. Он ощущал жар чужого тела, ловил кожей дыхание и не осознавал, что улыбается.

Пробуждение было похоже на пытку. Точнее, оно и было пыткой. Томозо проснулся не сразу, а постепенно переходил границу между сном и реальностью. И на место мерцающих огней подступала боль. Она безжалостной волной накрывала его, сосредотачиваясь в голове. Перед тем, как открыть глаза, Томозо с силой закусил губу и ощутил привкус крови. – Доброе утро. Как ни странно, перед ним сидел Кавору. На лице друга читалось не волнение, а, скорее, раздражение. Он злился, хоть злость его и была напускной. – Добрее не бывает, – прохрипел Томо и поморщился от скрипучести собственного голоса. Он повернулся в ту сторону, где должна быть прикроватная тумба в надежде найти стакан воды, но нашёл лишь громадный букет цветов и только тогда почуял тяжелый аромат роз. Кавору понял его и отошёл за ширму. Судя по всему, Томо находился в отделении реанимации, в четырёхместной палате. Даже абсолютно одинаковые помещения он мог различить между собой, настолько изучил свою клинику. Над головой, которая не прекращала раскалываться от боли, мерно гудели приборы. Он мельком глянул на экран, чтобы проверить показатели. Привычка, ничего не поделаешь. Кавору вернулся с подносом, на котором стояли графин с водой и стакан. Помог Томо сесть и придержать его, пока он пил жадными глотками. Горло саднило. Он прекрасно понимал, почему ему так больно. Ему не дали никаких обезболивающих по распоряжению Кавору, и за это Томозо ему благодарен. Незачем дразнить ?наркомана?, хоть и бывшего. – Сколько я был в отключке? – Пять часов в общей сложности. – Так мало? – Хватило, чтобы поставить всех на уши. Твои медсестрички из хирургического до сих пор слёзы льют. Да и вообще все обеспокоены. Что произошло? Этот вопрос поставил Томо в тупик. Он попросту не помнил. То есть, помнил, но какими-то нескладными отрывками, смазанными образами. И яркими пятнами – огонь и кровь. Очень много крови. И Таа. – Давай начнём с тебя, – предложил Томозо осторожно. – Ты не помнишь, да? Немудрено, конечно, с твоей травмой. Кстати, через час поедем на томографию. – Не отвлекайся, пожалуйста. – Бригада прибыла на место через шесть минут после твоего звонка. Повезло, что быстро нашли… вас. Там всё дотла сгорело. Ты был без сознания, а Таа… – Кавору вдруг запнулся, отчего Томо насторожился. – Ему уже сделали переливание, зашили. Жить будет, отделался лёгким испугом. Если перестанет творить чёрт знает что. В памяти всплыли кусочки паззла – рваная рана Таа, его обнимающие руки, огнетушитель… – С тобой пока не всё ясно, – продолжил невролог, – нужны обследования. Но приложили тебя неслабо, а физиономию свою ты, наверное, видеть не захочешь. Томо машинально ощупал затылок, скрытый под повязкой, коснулся щеки и наткнулся на пластырь. Шохей сил не жалел. Ему привиделись полные ярости глаза, и только теперь, запоздало, ему стало страшно. – Так что ты помнишь? – Это долгая история, – вздохнул Томозо. Он даже не знал, с чего начать. – Она наконец закончилась, а это главное. – Но… – Давай позже, ладно? Кавору нехотя смирился.

– Тут, кстати, ещё кое-что произошло… – договорить ему не дали. Позади нарисовалась фигура Зеты. И выглядел он пугающе необычно. Длинные волосы собраны в хвост, мешковатая одежда, ни одного украшения, а на лице ни грамма косметики, что делало его значительно старше. –Я рад, что ты в порядке, – произнёс Сейджи и виновато улыбнулся. – Мы можем поговорить наедине? – Вообще-то, ему необходим покой, – возмутился Кавору, но Томо жестом показал, что всё нормально, и ему пришлось уступить. – Я приду через час. Сейджи опустился на его место. – А с тобой что случилось? Выглядишь так, будто пил трое суток попеременно работая на скорой. – Сейчас не время выяснять отношения, как казалось Томо. Они ещё успеют это сделать, а пока лучше не тревожить и так измождённый организм. – К чёрту меня. Есть один пациент, – к счастью, Зета тоже решил оставить тяжёлые разговоры на потом. – Ему срочно требуется пересадка сердца. Донор есть, нужен хирург. Очень хороший хирург. Томозо не поверил собственным глазам. По щекам Сейджи бежали самые настоящие слёзы. – Кто-то очень важный, да? – тихо спросил Томо. Он уже не мог злиться или язвить, когда видел Зету в таком состоянии. Впервые в жизни он был настолько искренен. Зета кивнул. – Так бери Ямазаки. Он опытный, сделает всё в лучшем виде. Даже если сегодня не его смена, думаю, он не откажет. Только попроси, – внезапно говорить стало гораздо труднее. Плохо. – Нет. Я доверяю только тебе. – Невозможно, – горькая усмешка. – У меня в глазах двоится, а скальпель я даже удержать не смогу. Сейджи кусал губы, раздумывая над словами Томозо. Ямазаки он и правда не доверял, тем более Таку… После того, как ему позвонили из Рокумейкана и сообщили о состоянии директора, он пытался связаться с Шохеем, но тщетно. И тогда, недолго думая, решился увезти Таку сюда. Он пока не знал никаких подробностей случившегося, да и не особо хотел. Все его мысли были заняты умирающим парнем. Ширма сбоку от них отодвинулась. На Томо пристально смотрел Таа и почему-то молчал, будто подбирая слова. Или рассматривал, цепляясь за каждую ссадину или синяк. На самом же Таа тоже полно следов прошедшей ночи. В свободном больничном одеянии он казался настолько тощим, что походил на ходячий скелет. – Привет, красавчик, – хмыкнул Томозо. Он всеми силами подавлял желание проявить заботу, но Таа сложно обмануть. Он улыбнулся в ответ. – Что ты здесь делаешь? – прервал их Зета. Он явно не был осведомлён о присутствии Таа, хотя тот лежал на соседней койке. – Да вот, подлечиться решил. К слову, я всё слышал. Насчёт операции, Таку согласен? Томозо перевёл взгляд с Таа на Зету и обратно. Любопытно. – Конечно, он согласен! Ему вообще всегда были по барабану ваши игры в великих изобретателей. – Можно не кричать? – подал голос Томозо. – А то придётся мои мозги со стен соскребать. Сейджи глубоко вздохнул, успокаиваясь. – Тогда я буду руководить операцией. Если, конечно, директор разрешит, – Таа снова обратился к Томо, и тот невольно смутился. – Это мой пациент,я хочу вести его до конца. – Так, во-первых, присядь, ты еле на ногах стоишь, и спасибо вообще, что стоишь, – из-за заторможенной реакции Томо не сразу понял, во что его втягивают. – Во-вторых, мне два трупа не нужны. Пересадка сердца – трудоёмкая, длительная операция, ты попросту откинешься и убьёшь пациента. Я не могу позволить… – Томо, пожалуйста, – перебил его Зета, цепляясь за единственный шанс. – Обколюсь анестетиками, сделаю главное, а остальное возьмёт на себя ваш Ямазаки. Теперь, когда Шохея нет, нет и смысла тянуть. Этот пациент и правда нуждается в срочной помощи. Я расскажу тебе потом, если хочешь. – Как у тебя всё просто. – Шохея… нет? – Сейджи, видимо, тоже соображал туго, и до него не сразу дошёл смысл слов Таа.– Что с ним? Томозо и Таа переглянулись, каждый из них не решался заговорить первым. – Сгорел в той лаборатории, что строил для меня. – Таа не стал говорить правду. – И Такуе пока не рассказывай ни в коем случае. Зета ошарашенно смотрел то на одного, то на другого врача. – Иди распорядись насчёт операционной и позвони Ямазаки, – сказал Томозо, не давая Сейджи времени переварить информацию. – Даже поболеть нормально не дают, с больничной койки приходится командовать. Как только Зета удалился, Томозо почувствовал себя гораздо хуже. Ещё и выпитое недавно уже просилось наружу, как назло катетер ему не поставили. Таа сел на край его постели.

– Кавору никого к тебе не подпускал. Как озверевший бегал тут, орал. Даже переодевалтебя сам. Только сейчас Томо заметил, что на нём самом тоже больничная роба.

– Вы настолько близки? – А ты ревнуешь что ли? – фыркнул Томозо. – Дело в шрамах, несообразительный ты мой. Нечего кому ни попадя смотреть на моё голое тело, потом по всем углам шушукаться будут. Таа нахмурился. Всё-таки большая часть этих шрамов – его работа. Не давая себе отчёта, он положил ладонь на грудь Томо и чуть отодвинул лёгкую ткань. – Я заметил это. Совсем свежий, да? – он невесомо провёл по запекшейся корке некрасивого пореза. Томозо поморщился. Ему не было неприятно, но порез вызывал не лучшие воспоминания. – Это я сам, – ответил он на немой вопрос. – Закроем тему. Он отстранился от Таа и не без труда принял сидячее положение. Несколько секунд ушло на то, чтобы комната перестала вращаться. Потом он медленно отключил от себя датчики и попытался встать на ноги, весьма неудачно. – Ты куда собрался? – Таа вовремя подхватил друга, не дав ему упасть на пол. – Всё-то тебе знать надо, – проворчал Томозо, но высвобождаться из объятий не спешил. Без помощи он вряд ли справится. – В туалет. Таа сначала растерялся, а потом его пробило на смех. – Пойдём провожу. Отказываться было бы нецелесообразно, звать кого-то из персонала он бы точно не стал. Наверное, со стороны они смотрелись комично. – Спасибо, дальше я сам, – у двери в уборную сказал Томозо. – Ага, голову ты себе окончательно разобьёшь сам, – несмотря на протесты, Таа всё-таки зашёл вместе с Томо и не торопился его отпускать, обнимая со спины. – Может, ещё и подержишь мне? – его раздражало, когда с ним обращались как маленьким ребёнком, даже если это необходимость. Да и близость этого человека вызывала неоднозначную реакцию. – Подержу, – Таа оставался невозмутимым. – А то зальёшь тут всё вокруг. Не волнуйся, я не забыл, как ухаживать за больными. – Ты и сам больной. Только теперь, когда одна рука Таа скользнула под робу, приподняла её, а другая обхватила член, Томозо осознал, что вёл себя с Таа так, будто и не было между ними ничего плохого. Будто они снова лучшие друзья и далеко не лучшие любовники.

– Отвернись хотя бы, – Таа уложил голову ему на плечо, и это всё же смущало. – Да брось, не чужие ведь. К тому же, как я ещё буду контролировать процесс? Его поведение вызывало подозрение, но сил здраво оценивать ситуацию у Томо не осталось. – А ты всем пациентам так помогаешь? – закончив, мужчина почувствовал долгожданное облегчение. Казалось, даже голова стала меньше болеть. А ладони ?помощника? тем временем переместились на бёдра. – Только особенным, – выдохнул Таа ему на ухо. – Иди руки вымой, доктор, – мгновенно остудил его насмешливый голос Томозо. Подчиниться пришлось без дополнительных уговоров. И всё это время он то и дело поглядывал на Томо, устроившегося у стенки. На всякий случай – вдруг захочет продолжить испытания своей головы на прочность. Добрались они до кровати без приключений и лишних свидетелей. Таа и сам не понимал, что на него нашло. Он клеился к Томозо так, как никогда и ни к кому. Даже подспудно раздумывал о том, чтобы воспользоваться его беспомощностью. Его несло какими-то новыми, неведомыми ранее чувствами, он даже забыл о том, что вчера убил человека. Что и сам чуть не погиб. Когда пришёл Кавору, Таа как раз не удержался и поцеловал Томо. – Вы обалдели совсем? – Кавору закрыл за собой дверь и посмотрел на Томо и Таа таким взглядом, что обоим стало не по себе. Томозо и так не особо отреагировал на поцелуй, в каком-то смысле он даже рад был его приходу. – У тебя постельный режим, – только и смог сказать он Таа, который и сам растерялся от своего поступка. Все эти недоговорённости, собственная реакция так бесили. Что уж говорить о физическом состоянии. Кавору пересадил его в инвалидное кресло и повёз на дальнейшие обследования. В коридоре он уже не думал о Таа, Шохее, Селии и всей этой мутной истории. Волновало лишь собственное здоровье, понимал ведь, что одной гематомой не обойдётся.

Хорошо, что Кавору не продолжил расспросы, пока Томозо находился в томографе. Только по делу. Он не осуждал, не ругал и не пытался наставить на путь истинный, хотя ему явно было что сказать. Видимо, решил позволить им разбираться самим и не лезть. Несмотря на то, что Кавору Таа определённо не нравился. Спустя пару часов изнурительных тестов предварительные результаты были готовы.

– Радуйся, перелома нет, но ушиб мозга не простуда. Так что добро пожаловать в Рокумейкан. Как пациент. И на длительный срок. – Звучит зловеще, – поёжился Томозо. Вот чего, а проваляться несколько недель в постели он не хотел. Как и того, чтобы его лечили свои же подчинённые. – Постельный режим и никаких,– нарочито подчеркнул Кавору, – волнений. Я бы хотел, чтобы Таа находился в другой палате. Но это вызовет лишние слухи, далеко не все пока знают о его присутствии. Обещай, что станешь делать глупости. – Обещаю, мам, – с кислой миной вздохнул Томо. Отдых ему и правда не помешает, но быть паинькой он собирался недолго. Вернулись обратно они не с пустыми руками. Те самые ?медсестрички из хирургического?, заплаканные, но счастливые, завалили своего начальника цветами и конфетами, игнорируя запреты невролога. Чтобы как можно скорее сбежать от них в тихое место, пришлось принять все подарки. В отделении Таа уже не было. – Неужели они начали так рано? – удивился Томозо. – Зета примчался утром с этим мальчишкой, весь на нервах… Видимо, и правда всё так плохо. Надеюсь, он этого придурка не пинками погнал в операционную. – Фу, какой ты злой. – Какой есть. С цветами нужно было что-то делать. Выкидывать жалко, да и девочки обидятся.

– Можешь распорядиться, чтобы это добро расставили у моего соседа? – Конечно, но… – Вот и славно. – Я не в восторге от него. – Знаю, я тоже, как ни странно. Но кое-что изменилось…я хочу в это верить. Нелегко дались эти слова, будто признался в том, что уступаешь. Догадывался, чем это могло закончиться – они снова окажутся в одной постели. А дальше что? Ради мимолётного удовольствия снова рвать себя на куски? – Не заслужил он этого. Перед тем, как уйти, Кавору сжалился и дал ему приличную дозу успокоительного. В любом случае Томо будет волноваться за Таа и лучше, если он проведёт это ожидание во сне. К тому же, сон лечит. Ему снова снилось колесо обозрения. На этот раз он не падал, да и был там один. Картинка, поначалу яркая, постепенно меркла, а потом он и вовсе оказался во тьме. Проснуться получилось легче. Давно наступила ночь и в комнате было темно. Из-за иголки капельницы в руке пришлось идти вместе со стойкой. Томо не терпелось узнать результаты операции, и он прокрался к Таа. Тот и правда оказался на своей постели. Спал в окружении пёстрых букетов. – Романтика, блин, – проворчал Томозо и вернулся к себе. От спящего толку мало, а тревожить кого-то ещё не хотелось. *** – Не знаю, что вы там натворили, но если у Томо из-за тебя будут проблемы… – Что-то подозрительно ты о нём беспокоишься, не влюбился ли? – Да пошёл ты. Он мой друг, ты вообще представляешь, в каком состоянии он был тогда? Как долго он приходил в себя? Утро началось весело. – Заткнитесь оба! – не открывая глаза, крикнул Томозо изо всех сил. Его делили как какую-то вещь, и это ему не нравилось. Особенно, от Кавору он такого не ожидал. Да, они и правда были близки, но вёл он себя так именно из-за Таа. Мужчины притихли на время, но вскоре начали перешёптываться. – Да сколько можно-то? Издеваетесь, да? – снова повысил тон Томо. Обняв подушку, он пытался вернуться в сон, но головная боль ему уже это не позволит. – К тебе из полиции приходили, – голос Кавору прозвучал совсем близко. – Сказали, что-то важное, просили связаться. Пора звонить адвокатам, да? – Прекрати паниковать, – всё-таки пришлось проснуться. – Уверен, это из-за Селии. Ничего случайно не передавали? – Ой, забыл… Фотографию показывали, но я понятия не имею, что это за мужик. Перед тем, как вытащить карточку из кармана халата, Кавору бросил злобный взгляд на Таа, который не остался в стороне. Будто Таа повинен во всех смертных грехах и его забывчивости тоже. – Так увлёкся жарким спором, что забыл об улике? – На фотографии был запечатлён хмурый мужчина криминальной наружности.

– Как ты догадался?.. – Немного мозгов ещё осталось, – отмахнулся Томозо и показал фото Таа, – знаешь его? Таа утвердительно кивнул. – Как думаешь, он может всё рассказать? – Вряд ли, Саюки из тех, кто держит рот на замке до конца. Работа такая. Кавору недоумённо смотрел на них, как на заговорщиков, но больше ничего не спрашивал, оставил наедине. Только бросил перед уходом: – Не поубивайте тут друг друга. Томозо лишь усмехнулся в ответ. Вот с Таа он точно конфликтовать сейчас не хотел. – Как прошло вчера? – Успешно. Посмотрим, как дальше пойдёт, но сейчас всё нормально. Таку, он… в общем, это из-за него началось. Я должен был найти способ спасти его без пересадки, но это оказалось невозможным. Шохей совсем с катушек съехал. Видно, что говорить ему тяжело, да и поднимать тему Шохея Томо был не в настроении. – А сам ты как? – Да ерунда, только швы немного поползли, кровотечение открылось, но это уже под конец. Залатали меня быстро. Томозо закатил глаза и демонстративно вздохнул. – Если что, оплату своего труда требуй с Зеты. И прекращай пререкаться с Кавору, а то я подумаю, что ты и правда ревнуешь. – Может, это действительно так? Определённо, от полиции они быстро не отделаются. Оставалось надеяться на то, что Саюки ничего не расскажет про своего работодателя. В конце концов, это в его интересах. Ещё беспокоила машина Касая, оставшаяся у лаборатории, по которой легко определить судьбу её владельца.