VIII Мгновения до... (1/2)

Вечер был ничем не примечателен, она уже потеряла счёт, как часто за последние годы проводила время именно так. Шум в голове всё усиливался, сосредоточиться не получалось. В баре привычно не было особо спокойно, в углу устроилась большая компания, которая выпила достаточно для пьяных скандалов. Селия сидела за барной стойкой в самом неприметном месте и отстранённо наблюдала за посетителями. Сегодня ловить здесь было нечего. Голова раскалывалась, и как назло, в сумочке не нашлось ни единого болеутоляющего, хотя она редко выходила из дома без лекарств. Она ругала себя на чём свет стоит, ведь в таком состоянии всё равно не сможет ничего сделать, даже если и найдёт ?жертву?. Но возвращаться домой не хотелось. С каждым днём, после каждого такого вечера, смотреть в глаза Хитоми становилось всё тяжелее. Он ревновал, он хотел жить как раньше, а ещё знал, что Селия любит его и никогда не решится уйти навсегда. Поэтому, улыбаясь очередному клюнувшему на неё мужчине, Селии хотелось хорошенько врезать себе. Практически сменить пол, перевернуть всю свою жизнь с ног на голову и докатиться до такого? Допив свой слабоалкогольный коктейль, она помассировала кончиками пальцев виски. На сегодня точно хватит. Наверное, эта боль и есть толчок к первому шагу. Она вернётся к Хитоми, она попросту должна – должна человеку, который прощал ей всё и даже больше. Может, она сорвётся и снова придёт в прокуренный бар позже, но хотя бы один осознанный шаг сделать обязана. Всё будет хорошо. Хитоми поворчит и тут же обнимет. И всё непременно будет хорошо. Хитоми… Они совсем недавно говорили об этом, воспоминание нахлынуло неожиданно. Хитоми слёзно умолял её бросить подобный образ жизни. Отстранённо она тогда думала, что это может быть вызвано какой-нибудь болезнью: сбой в работе щитовидной железы объяснил бы такое количество слёз по любому поводу. Но кому как не ей было знать, какие обследования регулярно проходят работники клиники.

– Ты утопишь меня в реках своих слёз, – спокойно ответила Селия и, в очередной раз аккуратно убрав влагу с лица Хитоми, легонько поцеловала его в щёку. – Мы слишком разные.

– Насколько мы разные? Не хочу ничего слышать, мне плевать, слышишь? Я люблю тебя такой, какая ты... – Я идеально подхожу только лишь на роль того, кто всегда присмотрит за тобой. Проследит, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты всё обо мне знаешь?

Хитоми упрямо сжал губы, сдержать слёзы он не мог, да и не собирался. Это были просто слёзы отчаяния и злости, словно от понимания, что ничего всё равно не изменится. И Селия как была, так и останется просто кем-то, исполняющим роль матери или старшей сестры. – Я знаю, кто ты есть. Этого достаточно. Мне надоело скрывать свои чувства, прятаться... Мне плевать. Мне надоело притворяться здесь каждый день, я хочу быть собой! Я ненавижу это место, я не хочу здесь больше работать, я... – Ты не можешь... – ...хочу любить тебя, жить с тобой, быть вместе с тобой всегда! Как ты этого не понимаешь? Ты ведь тоже... ты так дорога мне, как и я тебе, больше всего я боюсь потерять тебя. Остаться без... – Хитоми закрыл глаза рукой, беззвучно то и дело всхлипывая, другой рукой намертво вцепившись в воротник халата женщины. Его слова тогда что-то неуловимо затронули в её душе и сердце так, что она даже растерялась, не сразу находя, что ответить. Кто бы мог подумать, что простой вопрос и не менее простой ответ на него мог повлечь подобное.

Расплатившись, Селия сняла со спинки стула кардиган и надела его, застегнув все пуговицы, глубокое декольте нескромной блузки скрылось за мягкой тканью. Проходя мимо той шумной компании, Селия услышала немало неприятных похабных комментариев в свой адрес, но только усмехнулась в ответ. Интересно, как скоро бы они заткнулись, подними она юбку? Рядом с заведением тёрлось тоже немало подозрительных личностей, но Селия уже давно не боялась бродить по ночным улицам в одиночку. Она видела много страшного на работе. Даже там, где рождалась жизнь, в акушерском отделении этого хватало. Томозо как-то спросил, почему она выбрала именно это направление, но она так и не ответила ему. Томо – хороший человек, прекрасный начальник и, возможно, он единственный, кто мог действительно понять её, но лезть себе в душу Селия пока не позволяла никому.

Присутствуя при первых вздохах, она порой думала о собственной задыхающейся в агонии жизни. На относительно свежем воздухе стало чуть легче. Этой ночью ей придётся добираться до дома самостоятельно, хотя можно было вызвать такси, Селия решила прогуляться пешком. Не самое умное решение, учитывая, что вышагивать предстояло на высоких каблуках, но на это было плевать. Так было даже лучше – сделать ещё хуже. Сделать себе так плохо, чтобы стало противно от самой себя, чтобы перестать заниматься всем тем, что она на самом деле ненавидела. Может быть, это вынудит начать нормальную жизнь.

Невозможно вечно бежать оттого, что так необходимо. Она считала, что не заслуживает Хитоми. Да, он взбалмошный, странный ребёнок, который удивительным образом на работе превращается в серьёзного и умного специалиста. А кроме этого он заботливый и терпеливый, их связь с самого начала не должна была случиться, но вот уже сколько лет… Всё будет хорошо. Она сама себе пообещала попытаться. Уверенно шагая всё дальше, слушая стук собственных каблуков, Селия повторяла это как мантру ?всё-будет-хорошо-всё-будет-хорошо?, потому что, определённо, пришло время закончить со всей этой ерундой. Должно быть так, и по-другому быть не может. Очередной переулок, в который она свернула, был тихим и безлюдным, что было приятно после шумного бара. Поглощённая не самыми светлыми мыслями, но с твёрдой решимостью с утра начать менять свою жизнь, Селия не заметила, в какой момент её обогнал автомобиль и остановился в паре метров. А потом задняя дверь резко распахнулась. Томозо редко спал больше четырёх-пяти часов в сутки, в клинике просто невозможно было по-другому. Всегда были дела, обходы, отчёты, а ещё, несмотря на нечастую практику, он читал много медицинской литературы, современные исследования. Стремление стать лучше не собиралось его покидать. Только в это утро на Томозо напала какая-то особенная лень. Лениво было не то что встать с постели, а даже открыть глаза. Прямо как совсем недавно. По ощущениям, время было совсем раннее, а горячее тело рядом говорило о том, что он проснулся первым. Масаки обнимал его со спины, тесно прижимал к себе и дышал в затылок. Его ровное дыхание могло бы снова усыпить Томо, но того разбудило чувство тревоги и никак не отпускало. Может, дело было в неприятном сновидении, а может, беспокоило предчувствие, но больше походило на последствие перенесенного стресса. Он старался не думать о плохом, но не получалось. Преодолев лень и осторожно выбравшись из объятий, сел на край кровати, стараясь не оборачиваться. Одного взгляда на мирно спящего любовника хватило бы, чтобы, вновь забравшись под одеяло, дождаться его пробуждения и провести ещё много времени за ленивыми утренними ласками. Безо всяких раздумий о правильности происходящего он бы так и сделал, если бы не мысли о так нагло явившихся в его жизнь незваных гостей. В складывающейся ситуации совсем не время было наслаждаться обретённой любовью и периодом восторженного влечения друг к другу. В прошедший вечер он успел неплохо изучить квартиру Масаки – две крохотные комнаты, кухня, уборная. Посетив последнюю, Томо долго умывался холодной водой и смог наконец перестать мечтать о продолжении сна. Всё это было странно – начинать день не в клинике, как предыдущие пять с лишним лет. И ему это нравилось, казалось, что у него есть шанс стать действительно нормальным. На кухне, выпив пару стаканов воды залпом, он машинально заглянул в холодильник. Ничего неожиданного там не обнаружил – набор продуктов, типичный для человека, который большую часть времени проводил на работе. Задумавшись, Томозо вдруг улыбнулся. Масаки ещё спал и вряд ли проснётся в ближайшее время, так что у него был как минимум час для некоторой вольности. С одной стороны, хозяйничать в чужом доме не особо прилично, но с другой, Масаки точно не будет против вкусного завтрака. Как и ожидалось, парень вставать не спешил. Ему сегодня на смену не с самого утра, скорее всего, даже будильник не заводил, поэтому, закончив с готовкой, Томо сам пришёл его будить. Забравшись на постель, он медленно стащил с Масаки одеяло и склонился над его шеей, легонько касаясь губами тёплой кожи. – Просыпайся, соня, – усмехнулся он, когда почувствовал объятия вокруг своей талии. Парень пытался прижать его к себе, но глаз не открывал. – Не проснёшься и не узнаешь, чем так вкусно пахнет. Слабый аргумент, конечно, Масаки наверняка предпочтёт остаться в постели с Томозо. – Доброе утро. Снова, – пробормотал Масаки и предпринял попытку уложить любовника рядом, но тот резким рывком отстранился. – Который час? В квартире было прохладно, Томозо почти не замечал этого, пока возился на кухне, но теперь жалел о том, что так и не переоделся. – Доброе, – улыбнулся он и поднял взгляд на часы, стоявшие на прикроватной тумбе. – Уже половина восьмого. На удивление, Масаки поднялся без лишних слов и уговоров, поцеловал Томо. Растрёпанный, сонный, – видя его таким, Томозо еле сдерживался не то от едких подколов, не то от порывов нежности. Пообещав скоро вернуться, он вышел из комнаты, чтобы привести себя в порядок. Было интересно, что он чувствовал сейчас, после ночи, проведённой в собственной постели с собственным начальником. Потому что сам Томо ощущал себя на своём месте. На кухню Масаки явился уже умытым, причёсанным и одетым в джинсы и футболку, чем смутил Томозо, который всё ещё расхаживал в одной рубашке и белье. – Я приберусь потом, – поспешил сказать Томозо, проследив за взглядом парня. – Ничего страшного, я просто немного удивлён, – засмеялся Масаки, – когда ты успел? – Рано проснулся, подумал, что нам в любом случае нужно будет что-то есть… Можно я не буду приглашать тебя сесть за стол в твоём доме? – Давай переместимся в другую комнату, здесь тесно. Масаки помог отнести поднос, и, разливая по чашкам свежезаваренный чай, Томозо разглядывал его из-под чёлки. Сам он уже был сыт – напробовался в процессе готовки, поэтому продолжил наблюдение за парнем, пока тот пробовал омлет с овощами. Вскоре послышалось одобрительное мычание. – Если ты живёшь постоянно в больнице, то где научился так вкусно готовить? – с набитым ртом вдруг спросил Масаки, так, что Томозо его с трудом понял. – Я же не всю жизнь там провёл. Представь себе, готовить меня научила мать, потом я много лет практиковался будучи студентом. С тех пор, правда, не удавалось заниматься этим... Такое ностальгическое чувство. – Он отвёл взгляд в сторону, заметно погрустнев или даже помрачнев. – Готовка вызывает ностальгию? – Масаки уже собрался сказать о том, какой Томо странный, но вовремя заткнулся. Подобные комментарии давно потеряли всякий смысл. – Готовка для кого-то особенного – да, вызывает, – неожиданно ответил мужчина, усаживаясь рядом с уже прикончившим свою трапезу Масаки почти вплотную. – Тебе правда понравилось? Утвердительный ответ заставил его смущённо улыбнуться. – Впервые слышу, как ты рассказываешь о себе. – Масаки пора бы научиться общаться с Томо, привыкнуть к тому, что тот готов разговаривать отнюдь не на все темы, но любопытство взяло верх. – Особенно о родителях. Где они сейчас? – после короткой паузы он решил начать первым: – мои вот в Киото, давно их не видел, с поступления в университет, наверное. Правда, мать часто звонит, спрашивает, когда я женюсь и скоро ли внуки. Почему-то это её заботит больше, чем моя карьера. Внезапно Масаки замолчал, додумавшись наконец, что Томозо это могло быть неприятно. Однако тот слушал внимательно, с лёгкой улыбкой на лице. – Прости, но я твою родительницу порадовать внуками не смогу, как бы ни хотел, – рассмеялся он, – хотя, надо бы заняться исследованиями в этой области. – Не смешно, между прочим, – проворчал парень и, смягчившись, робко добавил, – и всё-таки, может, расскажешь что-нибудь ещё? Томозо повёл плечами, закинул ногу на ногу и сложил на колене ладони. Он не раздумывал, с чего бы лучше начать, а, скорее, боролся с воспоминаниями, волнами нахлынувшими на него из-за вопроса любовника. Конечно, у каждого есть свои тайны и неприятные события в прошлом, оставившие неизгладимые отпечатки. Только в случае этого человека казалось, будто он весь соткан из того, о чём не рассказывают кому попало. Томозо потянулся к пепельнице, достал недокуренную вчера сигарету. Прикурив, он задумчиво затянулся с прикрытыми глазами. – Отца я не знаю, он развёлся с матерью ещё до моего рождения, завёл другую семью и через несколько лет умер. Единственное, что мне от него досталось, кроме генетики, это неплохой счёт в банке и возможность обучения там, где я захочу. И я ему очень благодарен, прямо-таки лучший отец в мире, – нотки обиды, проскользнувшие в голосе, не остались незамеченными. – Мама у меня самая замечательная, только в личной жизни ей не везло. В какой-то момент начала настолько сильно нервничать из-за своей внешности, что угодила в специализированное заведение. С тех пор, как меня узнавать перестала, я её не навещал. Масаки сглотнул и поёжился от тихого, невесёлого смеха. Хотел было прервать Томозо, но с его стороны это был бы глупый поступок, и мужчина продолжил: – В школе я подружился с одним человеком, потом жил с ним, учился в университете. Нам хватило нескольких лет, чтобы начать ещё и спать друг с другом. Он обожал эксперименты, а я влюбился. Наверное. – Этот человек… Таа? – предположил Масаки и, судя по всему, попал в точку. Томозо хмыкнул и откинулся на спинку дивана. – Тогда я очень плохо себя контролировал, из-за этого случилось многое из того, что не должно было. Во время недлинного рассказа Томозо выглядел как абсолютно обычный человек. Без привычной атмосферы абсурдности вокруг, нервозности и наигранных эмоций. Каждый раз, когда Масаки видел его таким, влюблялся ещё сильнее. – Неправильный ты какой-то, Масаки-кун, – словно позабыв обо всем, он вновь тепло улыбался. – Почему? – Обычно спрашивают о любимом цвете, блюде или ещё что-то подобное. Помню, Сейджи неделями допытывался, как я отношусь к фейерверкам. Дурацкий был день рождения… – Зета-сан всё испортил? – Естественно, к таким вещам его и близко подпускать нельзя, – Томозо был вполне серьёзен, только в глазах прятались лукавые искорки. Он торопливо собирал посуду со столика, когда Масаки выпалил: – Твои любимые цвета – красный, белый и чёрный, любишь животных и мороженое. А ещё безумно красиво стонешь, когда… – Стоп. Довольно, вот этого я знать не желаю, – возмущённо, еле сдерживая смех, он поставил тарелки обратно и закрыл рот парня рукой. Тот не упустил возможности притянуть и усадить его на себя. И, когда Томозо убрал ладонь, прошептал ему на ухо: – Спасибо. Поцеловал в щёку, в который раз поражаясь нежности и мягкости кожи. Томо молча принял эту благодарность, хоть и явно смутившись, и вывернулся из не слишком крепких объятий. Уже в дверях его догнал вопрос: – Эй, а сколько тебе лет? Отвечать Томозо не стал, громко сказав, что о подобном спрашивать неприлично. Принявшись мыть посуду, он почувствовал, как разогнало свой ритм сердце, заставляя дышать чаще. Он давно не испытывал такого счастья – настоящего, неподдельного, влюблённого счастья, хотя что-то всё равно не давало покоя. Свербело, будто надоедливая ноющая боль, о которой можно забыть на время и привыкнуть к ней, но от этого она никуда не денется. И в побеге от этого ощущения, от дурацких мыслей, Томозо с упорством внушал себе, что какая-то часть жизни налаживается.

Несмотря на недолгое ворчание Масаки, на работу они поехали раньше, чем нужно. У Томо и так был ненормированный график и его нахождение в клинике требовалось чуть ли не круглые сутки. Без сомнений, его отсутствие не осталось незамеченным и вызвало массу разговоров, хотя сплетни любого толка его уже давно не пугали.

Масаки явно рассчитывал на нечто большее, чем завтрак и несколько скромных поцелуев, что легко читалось на его лице. Заглушив мотор на стоянке перед клиникой, он не спешил выходить из автомобиля.

– Нам не стоит заходить вместе, – с толикой усталости сказал он.

– Это ещё почему? – усмехнулся Томозо. – Боишься, что все подумают, что мы вместе? Вряд ли кто-то осудит, скорее, даже обрадуются.

Масаки расслабился, но беспокоило его не то, как коллеги отнесутся к его нестандартному выбору.

– Но я твой подчинённый…

– А, вот что. Тогда мне стоит повысить тебе зарплату, кабинет получше выделить… – Томозо откровенно смеялся. Отстегнув ремень безопасности, он приблизился к парню и сначала успокаивающе погладил его по щеке, а потом скользнул ладонью ниже, к паху, чуть сжимая его. – В плане работы никакого особенного отношения из-за того, что ты спишь с главврачом, к тебе не будет и не надейся. Но это не значит, что…

– Томо, прекрати, – проскулил Масаки, когда Томозо расстегнул ширинку на его брюках. Их мог увидеть кто угодно, и тогда точно будет стыдно смотреть в глаза коллегам.

– Поуказывай мне ещё что делать.

Продолжая ласкать его сквозь ткань белья, Томо целовал Масаки так, будто готов сорваться прямо здесь и сейчас. Безумство, конечно, но он и так сдерживался слишком долго. Слишком давно ему так не хотелось близости. Неизвестно, чем это всё могло закончиться, но, к счастью, их прервал скромный тихий стук. Отстранившись, Томозо увидел стоявшего к ним спиной Кавору у двери водителя. Тот явно жалел о том, что заглянул в салон. И, пока Масаки боролся то ли со стыдом, то ли с ширинкой, Томо опустил стекло, но из объятий парня не выпускал.

– Что-то случилось? – с лукавой улыбкой поинтересовался он, стараясь успокоить сбившееся дыхание. – Только опусти ту часть, где ты называешь нас сумасшедшими и безответственными.

Кавору обернулся и, закатив глаза, глубоко вздохнул. Он, конечно, подозревал, что между Масаки и главным далеко не просто рабочие отношения, но никак не ожидал увидеть их в столь пикантной ситуации самолично.

– Два сотрудника куда-то пропали, вот что случилось, – выпалил он. – Ко всеобщей радости, один из них уже нашёлся, хотя я не так уж от этого счастлив.

Томозо насторожился и всё-таки вылез из машины, оставляя Масаки наедине со своими проблемами. Вот и спустили его с небес на землю. За всеми этими любовными переживаниями он неразумно позволил себе на какое-то время забыть о надвигающейся опасности. Угрозы Таа не могли остаться просто угрозами.

– Догоняй, – подойдя к Кавору, кинул он водителю. – А ты рассказывай подробнее.

– Один из врачей родильного отделения не вышел на смену. Телефон вне зоны доступа, дома её тоже нет. Она, конечно, могла и загулять или заболеть, но чтобы не предупредить… это на неё не похоже. В общем… – Хитоми залил слезами весь мой кабинет? – мрачно перебил его Томозо.

– Вы у нас догадливый, но нет, – хмыкнул Кавору, когда они втроём зашли в лифт. – Слезами он залил вашу приёмную. Зета-сама в восторге будет, когда соизволит явиться. Всё игривое настроение улетучилось вмиг, оставляя после себя дикую усталость. Проблемы своих подчинённых Томозо всегда ставил превыше себя, и они это ценили. А тут он и вовсе чувствовал себя виноватым. Хитоми обнаружился в приёмной на диване в окружении скомканных бумажных салфеток, и он правда плакал. Томозо кинул взгляд на Масаки – тот как-то брезгливо скривился при виде лаборанта и явно был не в восторге. – Иди работать, здесь я разберусь сам, – получилось грубовато, потому что Томо совсем не понравилась реакция парня. Он, конечно, знал обо всех странностях Хитоми, они его даже забавляли, но быть настолько равнодушным к чужой беде… Всё-таки Масаки слишком обычный для Рокумейкана, и не стоило так рано открываться ему. К счастью, Масаки не стал спорить и просить разрешить остаться, кажется, он даже обрадовался. – Томо-чан… – хрипло позвал Хитоми, когда дверь за Сейго закрылась. Он прятал за взлохмаченной чёлкой покрасневшие глаза и не прекращал судорожно всхлипывать. Его обычные розовые кудри неаккуратными распущенными локонами рассыпались по плечам. Томозо сел рядом и погладил парня по спине. – Расскажешь мне всё? – Угу, – он снова всхлипнул и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с силами. – Её нигде нет! Мы договорились вчера на ужин… я звонил, звонил… и всем друзьям-знакомым тоже, и здесь узнавал… Даже в её любимый бар съездил! Томо-чан, нигде… Хитоми уткнулся лицом в грудь Томозо, заглушая вновь прорвавшиеся рыдания. – У меня всё из рук валится… Она никогда так не пропадала, всегда предупреждала, даже когда мы ссорились… Томозо и не заметил, как Кавору опустился с другой стороны от Хитоми. Он протянул парню стакан воды и пару таблеток. По поводу исчезновения Селии он пока не знал, что и думать. – Успокойся для начала, – мягко произнёс Томозо, внимательно проследив за тем, чтобы Хитоми выпил успокоительное. – Может, телефон разрядился, и ещё чего… Нужно немного подождать, ладно? До вечера, а потом я позвоню в полицию. – А если будет поздно?! Вдруг с ней что-то случилось!.. Я не переживу, Томо-чан, не переживу… – Хитоми, – серьёзный тон Кавору помог Томозо не удариться в панику вслед за парнем, – ты же знаешь, наш главный всё сделает правильно. Ты ведь ему доверяешь? Хитоми отстранился и кивнул. – Разве Селия тебя бросит… – по-доброму улыбнулся Кавору, и Томозо на секунду испугался, что Хитоми разразится новой волной рыданий, но на удивление, он будто и правда успокоился, едва заметная улыбка промелькнула на его искусанных губах. Хитоми дрожащей рукой пригладил волосы и огляделся по сторонам. – Ой, я тут такой бардак развёл. Зета-сама… – Не волнуйся об этом, возвращайся к работе. Всё будет хорошо. Томозо и сам не верил в собственные слова, но Хитоми вроде бы стало действительно лучше. Он вместе с Кавору покинул помещение, а Томо остался один. Откинувшись на спинку диванчика, он закрыл глаза. Ещё вчера он поинтересовался нынешним начальником Таа – ничего особенного, весьма заурядный руководитель, судя по официальной биографии, но эти редкие фотографии… От этого человека мурашки бежали по коже. Телефон в кабинете разрывался уже не одну минуту. Томозо нехотя отправился к себе, по дороге вспоминая есть ли у него ещё что-то из действующих на него успокоительных кроме сигарет.*** Это Томо предложил расслабиться таким способом. Сначала Масаки показалось, что он плохо шутит, но всё же Томозо был вполне серьёзен в своих намерениях. Поэтому сейчас они вместе лежали на полу в полуобъятиях, обмениваясь ленивыми поцелуями, и Масаки думал, что ему ещё никогда не было так хорошо. Покурить травы – где Томо её взял, откуда, может, и сам выращивал на подоконнике в ещё одной секретной комнате, это было неизвестно. Примерно зная эффекты от разных веществ в теории, Масаки подумал, что ничего страшного от одного раза точно не будет. Но стало интересно – как часто его любовник вот так ?расслаблялся?. В голове было пусто и легко, стянув с кровати рядом пушистый плед, парень окутал им себя и своего партнёра, чувствуя, что медленно, но верно они засыпают.

Сладко потянувшись, Томозо ещё до того как открыл глаза, почувствовал под собой мягкую кровать. Повозившись, он в этом только убедился, стараясь вспомнить, что он делал до того как отключиться и где был. Он у Масаки – уже хорошо. Воспоминания словно бегущей строкой замельтешили в голове: сладковатый немного опьяняющий дым, они с Масаки смеялись над всякой чепухой, всё больше в объятиях друг друга, и потом, кажется, так и уснули. И Томозо впервые спал спокойно, без кошмаров, в которых его достаёт невидимая рука, в которых кто-то постоянно умирает, а он ничего не может сделать, в которых у него отбирают самых дорогих ему людей.

– Наконец проснулся, – на пороге комнаты появился Масаки. Задержавшись в дверях на пару мгновений, он подошёл и присел рядом, поставив на столик рядом стакан апельсинового сока. Решив, что это ему, Томозо сделал из него несколько мелких глотков. – Сколько времени прошло? – Уже вечер, скоро снова спать нужно будет, – усмехнувшись, Масаки погладил Томо сквозь одеяло, не переставая удивляться тому странному перерыву, что тот захотел сделать в середине рабочего дня. Спрашивать бесполезно, он уже давно это понял – Томозо никогда не ответит прямо на какие-то вопросы, оставалось только догадываться.

– Вечер… вот чёрт, мне же надо было… – свесив ноги с кровати, мужчина заозирался в поисках собственных очков. Обнаружив тут же на столике, водрузил их на нос и теперь сосредоточенно смотрел в пол, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Что надо было? Может, я… – Нет. Ничего страшного, просто… – быстрым шагом Томозо ушёл в прихожую и вернулся уже с телефоном в руке. Что-то ища там, он всё больше хмурился и нервно кусал уголок губы.

Адрес и время встречи в коротком смс, ещё не так поздно и можно успеть.

– Что-то случилось? Что-то важное?

Кинув взгляд на Масаки, Томо ещё несколько секунд сохранял сосредоточенное выражение лица, после чего мягко улыбнулся и морщинка на лбу между бровей разгладилась сама собой.

– Ничего, – снова опустившись рядом, уткнулся в плечо Масаки, побуждая обнять себя, и тут же обнял его – крепко, словно боясь отпустить. – Пообещай мне кое-что. – Что угодно, – парень улыбнулся, взяв на себя смелось погладить Томо по голове, не зная, стоит быть серьёзным или нет. Странное поведение любовника не оставляло подсказок, как на него реагировать.

– Когда мы будем жить вместе, посуду будешь мыть ты, – он отозвался будто бы ворчливо и тут же сухо рассмеялся, словно пошутил только чтобы сбросить напряжение. – Ты ведь сказал что угодно… – Я… – Нет. Пообещай мне, что никогда не отпустишь меня, – и с этими словами он ещё сильнее впился пальцами в мягкий свитер Масаки, прижимаясь сильнее. – Что никогда никому не отдашь. – Хорошо. Я обещаю, – обнимая Томо так же крепко в ответ, Масаки невольно улыбнулся, не услышав в этой просьбе слабых ноток отчаяния. Словно кто-то непременно должен был похитить Томозо, и он этого страшно боялся.

После горячего чая Масаки показалось, что Томозо снова становится прежним, самим собой, безо всяких тревог, но на деле тот волновался только больше, отчего пытался выглядеть весёлым, спокойным и непринуждённым. И у него мастерски получалось.

– Ты куда-то собираешься?.. Скоро ночь, одиннадцатый час…

– Самое время для великих дел, – заверил Томозо с улыбкой. До великих дел ещё ехать и ехать, и делать их Томо совсем не хотелось, но он видел в этом какое-то решение.

– Может, мне с тобой?

– Ты так многое из-за меня переживаешь. Останься сегодня, завтра сложный день. Отоспись. Томозо топтался на пороге уже дольше положенного, но всё не спешил уходить. Будто и не хотел вовсе, что, в общем-то, заметил Масаки, но не посчитал нужным сказать об этом. С этим человеком бесполезны какие-то вопросы или увещевания, он всё равно сделает по-своему.

– А ты? Последние слова Томозо означали ещё и то, что в ближайшее время он не вернётся – может быть, под утро. Или вообще они увидятся теперь только в клинике завтра.

– Со мной ничего не будет. Томозо знал, что ни черта подобного, что-нибудь да будет. Не может эта ночь закончиться по-хорошему, но надеяться на положительный исход он не переставал.

Оказавшись на оживлённой улице, он зачем-то с усмешкой подумал о том, что в последнее время выходил из клиники просто рекордное количество раз. И началось это с появления Масаки. Насколько иначе была устроена жизнь здесь, во внешнем мире, от которого он успел отвыкнуть, и насколько была похожа на жизнь в клинике. Там по ночам тоже выключали свет в коридорах и неиспользуемых помещениях, темнота как здесь – только здесь выбивали своей яркостью уличные фонари. Проносились мимо, пока Томо кутался в кардиган на заднем сидении, нервно выстукивая неопределённый ритм на коленке. С такой скоростью в нужном месте он будет минут через двадцать, и это как раз вовремя, ведь он не привык опаздывать. Даже с теми, кого уважать совсем не хотелось.

На месте его уже ждали, такси остановилось в каком-то крайне заставленном, захламлённом дворе, в который, казалось, даже бродячие собаки редко забегали. Когда автомобиль отъехал, Томозо заметил будто бы отлепившуюся от кирпичной стены тень – ею оказался Таа, как стало видно через пару сделанных им шагов. – Как всегда вовремя, – коротко и тихо выдохнул он вместо приветствия, Томо только согласно кивнул. – Иди за мной. Здесь недалеко. Неуверенно оглянувшись по сторонам, Томозо так же без слов последовал за своим проводником, смутно вспоминая, откуда ему знаком этот адрес. Память подсказывала, что просто глупо не знать этого – слишком значимым было это место, но только пройдя мимо каких-то гаражей, автостоянки стоящего поблизости торгового центра и ещё пару таких же заброшенных дворов, Томо едва удержался оттого, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Зачем-то Таа понадобилось вести его такими окольными путями прямо в центральную клинику, где он сам и работал. Зашли они, кажется, с какого-то чёрного входа, которым мало кто пользовался, и дальше поднимались по лестнице о которой так же вспомнили бы наверное только в случае пожара.

– Подумать только, ты притащил меня прямо в свою клинику, – не удержался Томо, увидев за очередной открывшейся дверью наконец-то вполне рабочий, на первый взгляд, коридор.

– Места лучше я не придумал, тут нас никто не найдёт, – обернувшись на его слова, Таа как-то странно улыбнулся, открывая дверь в свой кабинет приглашающим жестом. Прозвучало это достаточно жутко, но говорить об этом гость уже не стал.– Заходи, я сейчас вернусь. Привычное скудное освещение от настольных ламп и монитора, обстановка, в которой не только Томозо привык работать. Сейчас всё это давило на нервы – отсутствие света, мерное жужжание блока питания, чужое место работы. Чужие стены, чужие окна, и только человек – вроде бы знакомый.

– Шохея нет на месте. Уже давно дома должен быть, – сообщил Таа, закрыв за собой дверь. Томозо глубоко вздохнул и поджал губы, ему было всё равно, где и что делает Шохей.

– Зачем ты меня позвал?

– Нам… нужно поговорить, – осторожно начал Таа, глядя на свои сцепленные в замок руки. Он едва ли сделал шаг от двери и там остановился, не решаясь подойти ближе. Томозо фыркнул на это заявление.

– Тебе уже полгода ничего не мешает ?говорить? по телефону. Решил высказать мне в лицо всё и сразу? – Но ты пришёл, – подняв взгляд, выпалил Таа, выдерживая прямой контакт, стараясь даже не моргать. Через пару мгновений напряжённого молчания Томозо согласно кивнул.

– А ты раньше и не приглашал. Так что за важные переговоры?

– Шохей задумал кое-что очень плохое. Но я не могу об этом сказать, просто хочу предупредить, чтобы ты был… осторожен.

– Можно подумать… – Я всё знаю. Знаю, что у вас много проблем в последнее время. И знаю, что кто-то из персонала пропал, правда, не знаю, кто.

Глаза Томозо расширились от удивления. Если только к этому был причастен Шохей – или Таа – но это было просто невероятно. Они не могли просто так…

– Тогда я не вижу смысла в твоих предупреждениях, – холодно отрезал Томозо, скрестив руки на груди. Здесь было прохладно, и он понятия не имел, как в такой обстановке Таа мог работать. Но он работал, и, судя по всему, весьма успешно. Поёжившись, Томо буквально чувствовал, как покрывается едва ли не коркой льда, но не из-за низкой температуры в помещении, а из-за своей неуместности здесь. Из-за компании человека, от которого его отталкивало, подобно разноимённым зарядам электронов.

– Есть ещё кое-что. Очень важное.

Таа подошёл ближе, оставив расстояния между ними в пару шагов, не решившись преодолеть его до конца. Он снова опустил взгляд и будто боялся говорить дальше. Выглядел иначе, и, пусть не хотелось, но Томозо признал это сразу – перед ним стоял другой Таа. Не тот, который был безвольной и бездушной марионеткой Шохея, что могла выплёвывать из себя только угрозы и оскорбления. Сейчас Таа был живым человеком и очень напоминал того юношу, которого Томозо знал раньше. Когда-то очень-очень давно. Не поддаться на подобное было сложно, но Томо вовремя заставил себя вспомнить о том, что перед ним вовсе не старый друг и следует быть на чеку.

– Я знаю, что это бесполезно, и ты никогда меня не простишь за то, что я сделал, но я всё-таки хочу… попросить прощения. Потому что не могу так жить дальше. – Таа произнёс это с явным трудом, сделав усилие над собой. По спине пробежал табун мурашек, и Томозо был готов поклясться, что Таа чувствует сейчас то же самое – лёгкие покалывания электрических зарядов по всему телу.

– Ты сделал уже слишком много, чтобы хотя бы на сотую долю прощать тебя. – Он не узнал свой голос, слишком звонкий и тихий одновременно, потому что дышать было нечем. И сейчас Таа должен заткнуться и просто дать ему уйти. Томо так и сделал – двинулся к выходу решительным шагом, собираясь обойти мужчину, но тот ему не позволил, резко ухватив за локоть и подтянув к себе.

– Я не знал тогда. Не знал, что ты лечишься у этого старого идиота. – Выбирай выражения! – попытка вывернуться из захвата не увенчалась успехом, но испугаться из-за того, что повысил тон, Томо успел. Их могли услышать, и хотя больница казалась безлюдной – таковой она только казалась. И он отлично знал это.

– Ты мог бы сказать! – Я не собирался ворошить такое давнее прошлое. Если тебе больше нечего сказать, позволь мне уйти.

– Мне ты можешь не врать. Ведь для тебя это всегда будет самая болезненная часть жизни, да? – Усмехнувшись, Таа усилил хватку. Томозо его никогда не простит. Но ему это и не нужно.