VII Цепная реакция. Часть вторая (2/2)

– Но ты ведь… маленький ещё, – Шохей неловко усмехнулся, не припоминая случаев, когда школьники и даже старшеклассники жили бы вдали от родителей. Среди его знакомых, бывших друзей, однокашников, таких не было. – Мне скоро двадцать один, – угрюмо ответил парень, не поворачиваясь.

– Скоро?.. – Через пару месяцев.

Он не был удивлён тому, что его приняли за школьника, должно быть, слишком часто он слышал подобное в свой адрес. А Шохею мгновенно стало неловко и одновременно это навело ещё большие подозрения на то, какой диагноз мальчишке вообще можно поставить.

– Хорошо, у меня есть предложение, не знаю, как оно тебе. Ты можешь пока… переехать ко мне. Я работаю в одной клинике, – Шохей посмотрел туда, откуда пришёл. На верхних этажах большого здания кое-где горел свет, должно быть, дежурные. – Если что… можно всё устроить, наверное. Но я повторять дважды не буду, и уговаривать тебя тоже. Откажешься сейчас – валяй. И я надеюсь, твои коты не будут очень грустить, когда с их хозяином что-то случится.

Парень, казалось, затаил дыхание. Он молчал слишком долго, минуту, две, пять, глядя тупо перед собой и соображая. Терял ли он что-нибудь? Возможно, да. Возможно, этот человек с улицы вовсе не преследует цели помочь, а какой-нибудь извращенец или ещё чего хуже. Но последняя фраза стала достаточно весомым аргументом и вызвала слабую улыбку на губах.

– Не коты, а котята. Им четыре месяца, – даже тон голоса мальчишки потеплел, он наконец повернулся лицом, неуверенно смотря в глаза Шохею, словно пытаясь прочесть его. На всякий случай узнать, насколько безопасно это предложение. – Если ты не против, чтобы они тоже жили у тебя. Глубоко выдохнув, словно до этого тоже задерживал дыхание, Шохей нервно улыбнулся. Как будто ему без этого проблем мало, ведь домой он приходил только отдыхать, дома он посвящал время полностью и целиком себе, а сейчас непонятно зачем вешает себе на шею такую-то обузу. Чёрт знает зачем. Хотя может, ему потом за это воздастся. В голове понемногу строился план: привести парня в клинику под чужим именем, или приводить поочерёдно специалистов к себе домой… хотя там нет должного оборудования для обследований. Так или иначе, узнать, что с ним и если это редкий случай или хотя бы тот, которого в практике Шохея ещё не было, возможно, повод опробовать новые препараты. Или старые. Впрочем, всё потом. – Значит, сейчас поймаем такси и поедем за твоими котами. А потом… как тебя зовут? – Таку, – парень улыбнулся теперь увереннее, и Шохей мимоходом заметил, что улыбка ему, этим и так непропорционально растянутым и пухлым губам, очень идёт. А ещё что на его лице появился румянец и он больше не казался таким смертельно-бледным с обрамляющими его лицо тёмными волосами.

– А я Шохей. Будем знакомы.

Протянув руку для рукопожатия, он вскинул другую руку в попытке поймать проезжающее мимо такси.

*** Пальцы уже были липкими от сладкой ваты. Такуя слегка раскачивался на качели, не отрывая ног от земли, как качаются на стуле. По дороге домой нужно не забыть купить корм для котов и какую-нибудь игрушку. Все они – и сам Таку, и его котята, удивительно легко прижились вместе с Шохеем. За недолгие два месяца у них не возникло никаких конфликтов или недопонимания, зато вместе с интенсивным курсом лечения Таку получил хорошего друга, такого, каких у него никогда не было.

– Почему именно парк, качели, сладости, это всё ведь для детей? – Этот вопрос уместнее было бы задать в самом начале дня. Но Такуя просто позволил всему этому произойти, потому что ничего плохого в этом он не видел.

– Потому что… ты вызываешь у меня ассоциации с ребёнком. Подростком ещё, – Шохей движением головы откинул чёлку с глаз, поворачиваясь в сторону Таку, – прости… – Ничего, всё в порядке. – Глядя куда-то вглубь парка, Такуя вытянул руку перед собой, будто пытаясь до чего-то дотянуться. – Я тоже себя ощущаю ещё так, будто мне лет пятнадцать. Все мои сверстники, знаешь, уже… нашли себя, или близки к этому. А я всё ещё в поиске и даже не знаю с чего начать, просто всё идёт так, как идёт, и нет никакого желания это менять.

Он замолчал, а Шохей не знал, стоит ли что-то отвечать на это. Он хорошо помнил себя в его возрасте: третий курс, чёртовы бесконечные зачёты, контрольные, тесты, лабораторные, какие-то задания, с которых он с успехом сваливал и больше половины не выполнял. Тогда ему было плевать на своё будущее с одной стороны, а с другой – он точно знал, чем займётся после выпуска. Обучение стало глупой формальностью, которую следовало просто переждать, а дальше был неровный извилистый пусть к мечте.

– Взрослые люди так не думают, да? Что всё как-то решится само, что кто-нибудь придёт и решит всё за меня… – грустно усмехнувшись, Таку закусил губу. Пока всё так и было. Сначала за него всё решали родители и он не видел смысла противиться этому, а теперь он жил почти полностью за счёт Шохея, который вроде бы не был против.

– Учиться быть самостоятельным всё равно когда-нибудь придётся, – встав со своей качели, Шо подошёл к той, на которой сидел Такуя и облокотился на одну из опор. – Но пока я рядом, ты можешь положиться на меня, и в этом ничего плохого нет. Хмыкнув, Таку повёл плечами, словно бы не соглашаясь со словами собеседника, но не собираясь возражать.

– И я уже как-то замёрз, может, домой вернёмся? – протянув руку, Шохей довольно улыбнулся, когда Таку взял её, так же поднимаясь с места.

Уже дома, когда они решили согреться горячим какао и устроились рядом на диване, Такуя продолжил прерванный разговор.

– Ты и так уже здорово помог мне, не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить тебе тем же, – от нескольких торопливых глотков внутри разлилось тепло, и Таку зажмурился от приятных ощущений. Тепло было здесь, в этой квартире и с этим человеком. Как бы много материальных радостей у него не было дома, как бы много друзей не приходили на его предыдущие дни рождения, ни одни разговоры, слова, подарки и бесконечная вереница легко сбывающихся желаний не дарили столько тепла, сколько неожиданное появление в его жизни Шохея.

Осознав это вдруг, до этого ни разу не думая об этом, Такуя смутился своих мыслей. Но они продолжали цепляться одна за другую: ведь это именно Шохей подарил ему кое-какой шанс на жизнь, почему-то взял и без лишних слов пригласил жить к себе, ни разу не был им недоволен, а наоборот, всегда только поощрял какие-то успехи парня. Он вообще уделял много внимания, хотя и пытался скрывать это за обычным наблюдением за якобы-пациентом. Только сейчас Таку понимал, что всё это было лишь предлогом, чтобы лучше узнать его. В своей предыдущей жизни, там, окружённый родителями и домашними учителями, няньками, он не получал столько внимания и заботы, никогда. Потому что родителям всегда было всё равно, а нянькам нужны были только деньги его родителей. Все были озабочены только собой и собственным благополучием, а Таку рос почти заброшенным ребёнком, получавшим всё, о чём мечтают обычные дети, и мечтавшим о том, что есть у каждого любого другого мальчишки или девчонки. Любовь родителей.

Шохей что-то рассказывал смешное из своей практики. Такуя каждый раз удивлялся, как у врачей может быть вообще что-то смешное, ведь он считал эту профессию опасной и сложной, утомительной, а вот о таких моментах даже не задумывался. Особо не слушая в очередной раз какую-то историю о пациенте, который под наркозом нёс какую-то ересь, Таку просто изучал взглядом человека перед собой. Смеющийся, с активной мимикой и жестами, каким он был на рабочем месте? Таким же шутником и балагуром, переводящим любой конфликт в шутку, легко справляющимся со своими обязанностями? Или может быть рассеянным, каким он бывал по утрам, едва ли не сбивающим все углы в квартире в процессе сборов, угрюмым, забывчивым? Не верилось, что он может быть иным, чем сейчас, потому что такой, как сейчас, он притягивал к себе.

– Что-то не так? Почему ты так смотришь на меня? – прервав свой рассказ, или уже закончив его, Таку не следил, Шохей обратился к нему, глядя с улыбкой и непониманием.

– Ничего. Я думаю, той клинике, где ты работаешь, повезло, – опустив взгляд, Таку замялся, он ясно видел слова в своей голове, но говорить боялся. Так говорят люди в фильмах, в книжках, но не в реальности. – Тебя наверное весь персонал обожает, да и пациенты тоже. Думаю, сколько жизней ты, должно быть, спас, если даже мимо меня на дороге валяющегося не прошёл.

Удивлённо посмотрев на него, Шохей коротко усмехнулся. Невероятно, насколько это впечатление было ложным, и Шо обязательно пожалел бы об этом, но по-другому быть не могло.

– Да, моей клинике действительно повезло, – он отвёл взгляд на окно, не определившись ещё со своей совестью. Должна она его сейчас грызть или нет. С одной стороны, он считал, что всё в клинике делает правильно, а что было неправильным – было всё равно во благо всего человечества, как бы нескромно это ни звучало. С другой стороны, ни персонал, ни тем более редкие живые пациенты его не обожали, и хотя это его ни капли не волновало, слова парня почему-то задели. Ведь он искренне в это верил, а лгать ему по странным причинам не хотелось. – Можно тебя обнять?

Выйдя из невесёлых размышлений, Шохей почувствовал всё-таки ощутимый укол совести, посмотрев в глаза Таку. Тот спросил тихо и как-то неуверенно, и видно, уже собирался попросить прощения за свою просьбу, но Шо вовремя согласно кивнул и даже подался навстречу, чтобы никакого желания к отступлению не было.

– Обо мне никто никогда так не заботился, спасибо за это, – вполголоса почти на ухо, Шохей зажмурился, понимая, что это самые чувственные объятия, которые у него когда-либо были, если объятия вообще могут быть чувственными. Как поцелуй.

– Не прячь лицо, когда говоришь что-то важное, – посоветовал он, и Такуя чуть отстранился, чтобы смотреть в глаза, но недостаточно, чтобы смотреть с дружески-позволительного расстояния. Видимо, сам того смутившись, он поспешил отвести взгляд и уже придумывал, что бы сказать отвлечённо, когда Шохей притянул его чуть ближе за подбородок.

Нельзя было сказать, что парень ему не нравился. Скорее наоборот – нравился, хотя Шо никогда не думал об этом до этого момента.

– Если честно, мне тоже никто никогда не говорил тех слов, что сказал сегодня ты, – он едва заметно улыбнулся, и, увидев радостное одобрение в глазах Таку, едва ощутимо коснулся его губ. Провёл языком по верхней, пробуя на вкус, ожидая, что сейчас Такуя должен его оттолкнуть или смутиться, испугаться, что-нибудь в этом роде, но он поддался, приоткрывая рот и позволяя себя целовать.

У Таку закружилась голова и это могло стать тревожным симптомом, хотя ему было слишком хорошо сейчас. Нехотя разорвав поцелуй, он чуть отвернулся, виновато улыбаясь.

– Для меня это может быть опасно, – выдохнул он, чувствуя, что его щёки постепенно заливаются краской. Шохей с трудом удержался оттого, чтобы не засмеяться, потому что таких глупостей он не слышал. Но, пригладив волосы Таку, он только покачал головой.

– Для начала, ничего опасного в простом поцелуе нет… – От сильных эмоций у меня… – А ещё, – он положил указательный палец на губы своего собеседника, заставляя замолчать, – ты принимаешь лекарства по расписанию. И даже если сегодня не выпил, то принимаешь их достаточно давно, чтобы с тобой ничего не стало.

Покраснев ещё больше, Таку сам тихо рассмеялся, и хотя сам он был жутко мнительным и боялся всего на свете, Шохею он доверял, ведь тот знал, о чём говорит.

– Пойду лучше сделаю нам ещё какао.

Говорят, к хорошему быстро привыкают, и это легко можно проверить на каком угодно примере, для Шохея, который поначалу недовольно ворчал на путающихся под ногами котов, вскоре это стало привычно. Так же привычно, как прийти домой и быть встреченным тёплым поцелуем и горячим ужином. Так же привычно, как засыпать теперь не одному в своей кровати и иногда во сне бояться пошевелиться, чтобы не спугнуть разлёгшегося в ногах кота.

Такуя редко просыпался к тому завтраку, что делал себе Шохей, в конце концов, он просыпался слишком рано, чтобы успеть вовремя быть на своём месте. Но – когда он уже топтался на пороге, собираясь уходить, парень непременно выходил из комнаты, сонный и смешной, и желал ему хорошего дня. Это тоже стало неотъемлемой частью жизни, чем-то таким невероятно привычным, словно так было всегда. Поэтому одним утром, похожим на все остальные, Шохей замер с чашкой кофе в руке, чувствуя, что внутри всё холодеет, когда ему показалось, что Таку его зовёт. И зовёт не так, как если бы всё было в порядке. Слабый и испуганный голос из спальни снова повторил его имя, и Шо почти мгновенно оказался рядом, присаживаясь рядом с постелью. На вид – Таку просто лежал, но глубоко часто дыша, словно после долгого бега.

– Я не могу встать. Почему я не могу встать? – осторожно проговорил он, глядя на свои руки и ноги, безуспешно пытаясь пошевелить хотя бы пальцами, прилагая все усилия.

Глубоко судорожно вздохнув, Шохей зачем-то потрогал его лоб, будто проверяя температуру, и сжал руку, нахмурившись, соображая, что случилось и что дальше делать. Его предупреждали, что так может быть, и что тогда?.. Что… – Я сейчас, – коротко кинул он, вспоминая, где оставил недавно приобретённые ампулы. Издевательское ?уколоть-то ты сможешь?? звенело в голове до сих пор ещё громче обычного, это Шохей делать умел, но почему-то сейчас страшно этого боялся. Наверное, потому что тем, кого надо было ?уколоть? был ни много ни мало любимый человек, а в подобном Шо давно не практиковался. В клинике он привык только руководить процессом и подписывать бумаги.

– Что со мной?

– Ничего страшного, сейчас пройдёт, – усилием воли он заставлял себя выглядеть уверенным, словно он знает, что делает. Он ни черта не знал и с трудом вспомнил рецепт, и сейчас надеялся, что Таку не заметит, как мелко дрожат его руки. Нужно выдохнуть и успокоиться, потому что так искать вену – последнее дело.

– Что это?

– Это… должно тебе помочь, – прикрыв на мгновение глаза, Шохей вспомнил свои первые курсы, когда ещё во всём успевал и некоторые преподаватели пророчили ему великое будущее. Когда на практике он справлялся с заданиями куда более сложными, чем ввести какой-то препарат в вену.

Терпеливо выждав, Такуя глубоко вздохнул, недовольно отворачиваясь.

– В самом начале нашего знакомства ты предлагал устроить меня в больницу на обследование, так почему не сделал этого? – он произнёс это с большей долей укора и обвинения, чем хотелось бы.

– Тебя обследовали, даже диагноз есть… – Да, но разве я не должен находиться под постоянным наблюдением врачей?

– Ты и так… – Шохей снисходительно улыбнулся, собравшись погладить парня по голове, но тот чуть отстранился. Лекарство начинало действовать.

– Ты весь день на работе, а если бы это случилось, когда тебя нет? – недовольно поджав губы, Таку почувствовал, что голова кружится и появился страх упасть, хотя падать было некуда. Такое случалось из-за приступов. Они уже не раз говорили на эту тему и каждый раз у Шохея находились какие-то объяснения, какие-то причины и отговорки, чтобы не устраивать Таку в больницу. Он всегда говорил, что так намного лучше, и, возможно, сидеть дома в тепле, иметь в своём распоряжении несколько комнат, хорошую технику, любимых питомцев и ещё множество приятных мелочей, и правда было лучше. Но в самом деле, случись что серьёзное, вряд ли Шо успел бы примчаться домой, если бы вообще узнал, что он необходим сейчас.

– Я посоветуюсь с твоим лечащим врачом, – негромко согласился, отведя взгляд. Если бы ещё имелся хороший специалист, а отказывающихся оперировать и советующих только поддерживающую терапию в его клинике и так хватало. Не помня, почему отказывал Таку до этого, Шохей теперь вовсе не собирался устраивать его в клинику, по крайней мере, в свою. И уж тем более – какую-то другую. Потому что после всех его слов как можно взять и окунуть его в ту неприглядную реальность, которой жил и дышал сам Шо. Он ведь даже не признавался до сих пор, что он и есть главврач, так что ему никакого труда не составило бы отдать Таку лучшую палату и приставить к нему лучших специалистов. Но лучше без всего этого всё равно. Всё равно Такуя не сможет не заметить всех косых взглядов, не услышать едких слов и слухов и рано или поздно всё поймёт.

Болезнь Таку Шохей считал своей первоочередной проблемой, почти забивая на все куда более стоящие внимания, хотя дел одновременно свалилось невпроворот. Звонок от Зеты в бесконечной веренице событий стал подобен грому среди ясного неба: новость о кончине прежнего владельца Рокумейкана и совет подобрать ушедшего как нельзя кстати кардиохирурга вызвал бурю мыслей в совершенно разных направлениях.

Вскоре со всем разобравшись, Шохей позволил себе спокойно выдохнуть, довольный тем, что возможно, теперь в его руках находился по-настоящему грамотный специалист, которому можно было доверить и жизнь дорогого человека, а кроме этого – Зета уже в полной мере стал его человеком в чужой клинике. Это казалось необходимым и иногда давало свои, весьма ценные, результаты.*** Оказавшись в своём кабинете, Шохей пару раз бессознательно брался за телефон, начиная там что-то искать, не сразу поняв, что хочет просто-напросто набрать Таку. Просто услышать его, на вопрос как скоро он возвращается домой, ответить, что уже уходит и спросить, не купить ли чего к ужину. И услышать в его голосе привычную искренность, как всегда было, чтобы убедить себя окончательно, что Таку не лжёт. Слова Таа серьёзно ранили его, и теперь было сложно сосредоточиться на чём-то другом. Вся его жизнь была подделкой и фальшью, искусной игрой, и в целом, ему это даже нравилось, а потом появился Такуя. И хотя Шохей по сути не лгал ему, а просто – не договаривал, всё равно чувство вины и ожидание, что правда вот-вот вскроется и Таку не понравится, висело над ним словно дамоклов меч. Внезапно осознав, что вся его нынешняя жизнь может полететь к чертям, Шо постарался откинуть эти мысли в сторону, не давая волю сомнениям – за которые большое спасибо Таа.

Впрочем, для парня он зла вроде бы не желал. Только появившись в клинике, Таа был ужасно зол, узнав, какой диагноз ставили Таку ранее и обозвал всех кретинами. Таку всё-таки лежал в больнице после этого полтора месяца под тотальным контролем своего нового врача, пока ему не стало лучше. Таа предупредил тогда, что это ненадолго и самое лучшее, что они могут сделать – это наконец прооперировать парня, поскольку ?рестриктивная кардиомиопатия? не поддаётся консервативному лечению. Диагноз Шохей запомнил хорошо, как и все слова Таа тогда, хотя и сразу не смог выговорить.

До сих пор всё шло хорошо, потому, стараясь не думать об их последнем разговоре несколько минут назад, Шохей всё-таки покинул клинику, ожидая привычно тёплый приём дома. У них всё обязательно будет хорошо, так, как надо, Таа найдёт решение проблемы и вылечит Таку, уж за этим Шохей проследит лично.А пока, время всерьёз взяться за Томозо. Он зашёл так далеко, что отступить уже не получится.