VI У истоков боли (1/1)

Возьми меня на руки,А я возьму себя в руки. Связи бывают разные. От родственной и любовной до дружеской или даже вражеской. Люди связывают друг друга какими-то чувствами, эмоциями, обрекая себя на невыносимую боль при разрыве этой связи. В неизбежности разрыва Томозо не сомневался никогда и поэтому старался не испытывать ни к кому ни симпатии, ни чего-то подобного. Он боялся душевной боли и старательно заменял её физической.

Процесс создания татуировок для него был целым ритуалом, настоящим искусством. От придумывания эскиза и до заживления. И самое ценное для Томозо скрывалось в середине – он никогда не использовал анестезирующие средства, принимал боль в чистом виде. Считал ли он себя мазохистом? Об этом Томо не задумывался, просто это был его способ выживания. Отношения с Такааки охарактеризовать одним словом он не мог, даи перечислить наиболее подходящие к ним определения тоже. Томозо уже давно прекратил попытки понять, что между ними, ограничиваясь простым соседством. Да, именно так, они просто снимали вместе маленькую квартирку – такую маленькую, что спать приходилось в одной комнате. И периодически возникающие странные желания ничего не означали. Входная дверь открылась с оглушительным грохотом, будто её пнули, что, скорее всего, так и было. Такое пренебрежение чужой собственностью уже даже не бесило, Томозо научился не обращать внимания. Однако сегодня кое-что настораживало – всё это действо не сопровождали привычные пьяные голоса и противный женский смех очередной подружки на ночь. От наступившей тишины стало немного неуютно и даже страшно, будто он волновался за своего шумного соседа, как оказалось, совершенно зря. Таа медленно зашёл в комнату и, окинув взглядом развалившегося на кровати с учебником в руках друга, равнодушно хмыкнул. Который вечер подряд проходил так – Таа заваливался домой пьяный, часто не один, заставал Томо за учёбой и делал вид, что парня не существовало вовсе. В какой момент их дружба переформировалась в сосуществование в одной квартире он не помнил, как и того решающего момента, когда он начал пить и прогуливать лекции. Блестящий ученик, первый на курсе скатился до самого дна и наверняка уступил своё место вот этому существу – брюнету с давно нестрижеными волосами, с пирсингом и татуировками. Самое приличное, что было в Томозо – очки, они-то и превращали его из отпетого хулигана в самого настоящего ботаника и прятали его глаза, в которые Таа было так неприятно смотреть. – На кухне есть рис и овощи, не тупи и поешь, – в голосе Томозо не слышалось ни капли заботы или переживаний, он уже давно отрепетировал эту фразу так, чтобы произносить её ровно, без единой запинки, хотя в любом случае Такааки ни разу его не послушался. Но готовить каждый день на двоих не надоедало. Такааки снял рубашку, неловко расстегнув пуговицы. Он слегка пошатывался и громко дышал, иногда не сдерживался от ругани. Он пришёл в полном одиночестве, поэтому Томозо не испытывал неприязни, наоборот, хотелось поговорить, обсудить утреннюю лекцию и практическое занятие, а потом… Томо одёрнул себя. Мало того, что сосед никак не мог разговаривать с ним по поводу сегодняшних занятий, так ещё и раздевался прямо тут, перед другим парнем. Казалось бы, ничего такого, но Томозо воспринимал всё, что касалось Таа, слишком ненормально. Лучше бы Таа не было в его жизни. – Спасибо, – внезапно пробурчал Такааки уже на пороге комнаты. Он ушёл в душ в одном нижнем белье, прихватив полотенце. Его вещи валялись прямо на полу, что вполне обычно для этого нового Таа, пьющего и забившего на карьеру хирурга, и Томозо не удержался, поднял их, аккуратно повесил на стул. Из кармана рубашки выпала пачка сигарет, уже начатая.

Поздняя осень ворвалась в комнату через распахнутое настежь окно. Ветер холодил лицо и неприкрытые руки с зажженной сигаретой. Томо выдыхал клубы дыма и вслушивался в звуки ночного города, сквозь которые пробирался шум воды. – Закрой немедленно, – грубо приказал Таа. Он на ходу сушил волосы, но не это возмущало до глубины души. – Холодно, да? – с издёвкой поинтересовался Томо, затушив последнюю сигарету. Времени с тех пор, как он начал курить, прошло действительно много, а он и не заметил. – Да, я не хочу простудиться из-за того, что ты такой… – Может, тогда соизволишь одеться?! – Томо подскочил с подоконника и, сделав пару больших шагов, вплотную подошел к обнажённому Таа. Сдёрнув рубашку со стула, он швырнул её прямо в лицо соседа и только через пару секунд понял, какую глупость натворил. Его вспыльчивость – редкое явление, но никогда ничем хорошим не заканчивалась. В следующее мгновение он оказался на кровати. Таа крепко держал его за запястья, прижимал собой. Подобной ловкости от пьяного человека сложно ожидать, но это Таа, удивляться не стоило, а что стоило, так это надеяться, что он не сделает ничего, о чём пожалеет. – А может, это ты соизволишь прекратить вмешиваться в мою жизнь, указывать мне, что делать и что нет? – От его шёпота по спине прошла волна мурашек. Таа слишком близко, его губы почти касались уха Томозо, того самого, украшенного несколькими крупными серьгами. Хорошо, что Томо и представить не мог, как Таа хотелось их вырвать. – Отвали от меня. Главное, сохранять спокойствие, не сорваться самому, и всё закончится быстро и безболезненно. Ещё бы не думать об обнажённом теле, прижимающемся к нему. Томозо пошевелился, намереваясь встать, но этим лишь раззадорил парня. Он ощущал запах алкоголя и табака, шампуня, зубной пасты, и острый запах опасности.

– Как там у тебя дела в универе? Стал лучшим, да? Любимчиком всех преподавателей? – Таа несло, он бурчал себе под нос какую-то чушь, постоянно повторял что-то про ненависть. Его правая ладонь переместилась на горло Томозо, пальцы сжались. Томо выгнулся и вскрикнул от боли, но почему-то это было больше похоже на стон, который и стал катализатором. Грубым поцелуем Таа впился в приоткрытый рот парня под собой, он не контролировал себя, но держал его крепко, не давал вырваться. В этом поцелуе не было ничего особенного, кроме того, что можно было не нежничать, а кусать, мять, причинять боль. Он не насильник, просто Томозо сам напросился, да и девушку на ночь он так и не нашёл. Глупые отговорки, в которые Такааки и сам слабо верил, но, стянув с Томо шорты, уже не видел путей для отступления. Резкая боль от удара коленом в живот остановила это безумие. Увлёкшись шеей своей жертвы, Таа расслабился и предоставил возможность для манёвра. Согнувшись пополам, он мысленно поблагодарил Томо за то, что не ударил чуть ниже. Таа заслужил, он знал это. Воспользоваться первым попавшимся… нет, школьным другом, самым близким некогда человеком – да как ему в голову пришло такое. Свет в комнате, до этого и так приглушённый, погас совсем. Несколько скрипов и шуршание одеяла говорили о том, что Томозо лег спать, без скандалов и лишних слов, только вот окно так и не закрыл. В темноте Таа нащупал ту самую рубашку, накинул её на плечи и собрался закурить, но обнаружил лишь пустую упаковку. Тихо посмеявшись, он захлопнул окно. Отчего-то, перед тем, как уснуть, он думал лишь о том, что Томозо пахнет книгами.*** Тяжёлая стопка листов глухо упала на кухонный стол прямо перед Такааки. Он как раз собирался перекусить перед тем, как ехать в клуб, но серьёзный настрой Томозо и недобрая аура вокруг него приостановили. После случившегося пару дней назад Таа старался избегать соседа, словно боялся или стеснялся заговорить с ним – вдруг всплывёт эта тема. Было стыдно и неприятно ещё и оттого, что он помнил чертовски мало, но и этого уже хватало. – Что это? – осторожно спросил Таа, контролируя себя, чтобы не нагрубить и не нарваться на конфликт. – Вопросы к экзамену и кое-какие мои конспекты, – пожав плечами, Томо уселся за стол и жестом пригласил последовать его примеру. – Очень смешно. Спасибо за заботу, но они мне не нужны, как и… – не покорившись, Такааки предпринял жалкую попытку бунта. – Заткнись и слушай меня. – Томозо редко бывал таким, не терпящим никаких возражений, твердым, прямолинейным. Вот именно такой он привлекал к себе куда сильнее. Может быть, Таа не хватало направляющего, и, пока Томозо оставался беспристрастным к его судьбе, просто прекратил воспринимать его всерьёз. Такааки с демонстративным вздохом опустился на стул, всем своим видом показывая нежелание подчиняться, но на самом деле с нетерпением ждал дальнейшего. – Если не сдашь, тебя отчислят. Конечно, для такого крутого парня, как ты, это сущий пустяк, даже плюс к репутации. Но какого чёрта ты собираешься делать дальше? И ещё… – Томозо на мгновение замолчал, перевёл дыхание и, глядя Таа прямо в глаза, продолжил почти шёпотом, – ты не сдержишь обещание, клятву. Вроде бы крутые парни так поступать не должны, да? Теперь стало действительно не по себе. После ощутимого удара по самолюбию Таа не мог произнести ни слова. Он уставился в исписанные листы перед собой, но видел не их, а самого себя, только намного младше, кричащего, что обязательно станет великим врачом, что спасёт миллионы жизней. Что всенепременно изобретёт лекарства от всех болезней, в том числе и от той, от которой умер его отец. Слова глупого семилетнего мальчишки, хотя в данный момент он выглядел намного глупее. Прохладные пальцы притронулись к его лбу, аккуратно убирая недавно высветленные пряди волос – непозволительно нарушение, но Таа всегда находился в университете на особом положении сына предыдущего ректора. Томозо неуверенно улыбался, опасаясь неадекватной реакции. – У тебя вид побитой собаки, глядишь, скулить вот-вот начнёшь. – Перед тем, как отстраниться, Томо погладил щеку Таа и немного шею. Задумавшись, тот невольно позволял всякое, даже не обращал внимания на то, что с ним делали, воспринимая как должное, наверное. Такааки хмыкнул. На языке вертелась пара едких комментариев по поводу внешнего вида самого соседа, но их пришлось проглотить – ведь тот все это время учился, как проклятый, прикрывал своего обнаглевшего друга и уж точно не развлекался в компании подвыпивших девиц. Кстати, о них – Таа ни разу не видел, чтобы Томозо с кем-нибудь встречался, кроме учебников и местной библиотекарши, конечно. Его никогда подобное не интересовало, и пусть личная жизнь другого человека его не касалась, но всё же было странно. – А давай договоримся? Если я сдам, то сходим вместе в какой-нибудь бар, отдохнём… ну, то есть ты отдохнёшь и твои синяки под глазами тоже. Найдём подруг, а то я, как полный идиот, водил сюда кого попало и… в общем, ты понял. Ну, как? – он всё же пару раз запнулся, выдав своё волнение. Тихий смех и вовсе разогнал последние надежды. – Обойдёшься в ближайшие два-три месяца без прогулок, девочек и спиртного. У тебя ещё с практикой беда, да и пара преподавателей очень хочет с тобой побеседовать насчёт отработок. Так что возьми уже себя в руки. Насмешливость и дружеский тон быстро переросли в нечто серьёзное, что совершенно не было желания оспаривать. Такааки смирился. – Может, тогдасваришь мне кофе? – недоумевающий, слегка возмущённый взгляд. – Ну, пожалуйста, Томо-чан, ночь ведь предстоит долгая и тяжёлая. Он похлопал ладонью по конспектам. Таа не соврал, но и без контекста не обошлось – ему действительно нравилось всё, что готовил Томозо, даже слишком нравилось. Иногда это пугало. – Ты – мой вечный должник, Аки. Дурацкое детское прозвище, услышанное другом когда-то давно от матери Таа, с тех пор Томо иногда звал так его. В особенные моменты. Довольно резко встав, Томозо приступил к приготовлению напитка и чего-нибудь на перекус. В его движениях читались беспокойство и нервозность – грубые, отрывистые, неосторожные. Томозо так легко понимать, стоило только присмотреться, хоть со временем ему всё лучше удавалось скрывать свои недостатки. Такааки вспомнил случайно обнаруженную в ящике друга гору упаковок лекарств, а потом одёрнул себя, обратившись к заждавшейся его макулатуре. Время за учебой потекло в разы медленнее. Информация, к счастью, запоминалась быстро, да и часть её Такааки и так хорошо знал, просто нужно было освежить в памяти. В какой-то момент они переместились в комнату, Таа сидел на кровати, весь в экзаменационных билетах и учебниках, которые любезно притащил Томозо, который, в свою очередь, уже лежал, обнимая чужую подушку и изредка сонно зевая, рядом с другом. Но даже в таком состоянии он умудрялся развёрнуто отвечать на сложные вопросы, объяснять доходчиво и понятно. Закончил Таа далеко за полночь и был очень этому рад, ещё оставалось несколько часов на сон. Сложив в кучу материалы, он встал, стянул одежду, выключил свет и, только забравшись в свою постель, понял, что находился в ней не один. Правильнее было бы растолкать Томо, отправить его к себе, но его тихое спокойное дыхание и исходящее тепло заставили передумать. Томозо обычно носил мало одежды дома – футболка и какие-нибудь шорты, так что смысла раздевать его не было, поэтому Таа накинул на него часть одеяла и, отвернувшись, закрыл глаза. Запах книг снова окружал его, но на этот раз был вполне объясним.*** Потихоньку всё возвращалось на свои места. Старые приятели-собутыльники исчезли из жизни Такааки, забрав с собой и девушек в мини, и снова он остался наедине с учёбой и Томозо. Иногда он задумывался, пытался вспомнить, как вообще ввязался в это несколько месяцев назад – пара бокалов пива вечером с сомнительными личностями, а потом всё как в тумане. Дома же неизменно – стряпня соседа на кухне и он сам с книгой в руках на кровати в очередной странной и неудобной на вид позе. Может, на него и вправду оказало влияние увиденное пугающее количество лекарств Томозо, может, и вправду стало страшно, что однажды с ним что-то случится, а Таа не сможет оказать помощь. Со временем он начал меньше думать об этом и всё чаще проводил свободное время с Томозо, хоть все их разговоры обычно сводились к учёбе, но Таа это нравилось. В каком-то смысле с Томо было скучно, зато очень спокойно, с ним можно не притворяться и быть собой, не опасаясь неодобрения со стороны. И, казалось бы, Таа успел изучить друга всего, но ошибался и признал свою ошибку в один холодный день перед Рождеством, когда вернулся из библиотеки слишком рано и обнаружил Томозо со скальпелем в руке и свежим неглубоким порезом вдоль нижних ребер с левой стороны. Сам же Томо заворожённо смотрел, закусив губу, на стекающие капли крови. На его лице застыла пугающая маска восторга и даже удовольствия. – Томо-чан, ты что делаешь? – прошептал поражённый необычным зрелищем Таа, рука со скальпелем дрогнула, но тут же крепко сжала инструмент, а затуманенный взгляд переместился на невольно нарушившего уединение свидетеля. Томозо выдохнул, словно всё это время задерживал дыхание, и даже как-то очень тихо простонал, коротко облизнулся и, всё-таки отложив инструмент, потянулся за стоящим рядом на тумбе флаконом с перекисью. – Ничего я не делаю, иди ужинай, – он говорил хрипло, срываясь на шёпот. В приглушённом свете лампы его глаза лихорадочно блестели, а любимые короткие шорты не скрывали физического возбуждения. Прикоснувшись смоченным в перекиси тампоном к ярко-алой полосе, Томозо крупно вздрогнул с вскриком от боли и тут же вымученно улыбнулся, сведя ноги. Белый мягкий кусочек ваты выпал из подрагивающих пальцев, но парень весьма бойко отпихнул от себя подбежавшего Таа.

– Отстань от меня, пожалуйста, не смотри, – проскулил он, когда Такааки предпринял вторую попытку помочь, тому пришлось схватить его за запястья на всякий случай. – Аки, прошу тебя, не надо… – Тебе это нравится, да? – проигнорировав мольбу, высказал своё предположение Таа, усиливая хватку, от чего Томозо весь выгнулся с коротким стоном и тут же стыдливо отвернулся. Теперь стала понятна его страсть и к татуировкам, и к пирсингу, но вот такое, очевидно, для Томо впервые. Причинять себе боль собственной рукой оказалось не так легко, как могло показаться. Таа не понимал, что именно чувствовал, нависая над Томо – какая-то жуткая смесь стыда, страха, интереса, постепенно преобразовавшаяся в жгучее желание помочь, но не так, как он хотел в начале. Освободив Томозо, он сам взялся за скальпель. Проследив взглядом за действиями Таа, Томо настигла неожиданная догадка о намерениях друга, и пусть не было никакой уверенности в том, что она верна, в том, что они думают об одном и том же, но с губ невольно сорвалось: – Сделай это, Аки, – по телу прошла волна озноба, он задышал чаще и теперь нервно теребил прядь волос, – быстрее. Требовательно, с надрывом, так, что мурашки побежали по коже, а на лбу выступил холодный пот. Мазохизм вызывал любопытство, а Томозо в таком состоянии влёк к себе. Склонившись непозволительно близко к Томо, парень аккуратно снял с него очки и шепнул на ухо: – Ложись на спину. Если бы их увидел сейчас кто-нибудь посторонний, было бы неловко. Уж слишком неоднозначно Такааки нависал над полуобнажённым другом, и слишком неоднозначно они друг на друга смотрели. Это не было похоже на очередное ассистирование или практическое занятие, под скальпелем – не просто безликий пациент, а близкий человек, почти родной. О том, что Томозо ему действительно дорог, Таа предпочитал не думать вообще, он уже и так сделал очень много, чтобы разрушить эту связь. Два движения кистью не страшнее царапины, а от третьего Томозо зашипел иглухо выругнулся сквозь зубы, в глазах его появились слёзы. Ни мыслей об оказанном доверии или о смысле происходящего – Такааки сделал то, что хотел, и наблюдал за результатом проделанной работы. Он даже не сопротивлялся, когда его приобняли одной рукой за шею, а пальцами другой касались щеки и губ – Томо так часто это делал,что Таа уже давно прекратил обращать внимание, но сейчас ощущения были совсем другими, похожими на безмолвную передачу благодарности через эти чересчур смущающие и нежные прикосновения. Может быть, он передавал ещё и своё сумасшествие, потому что Таа ни секунды не сомневался, когда осторожно стянул с него последнюю одежду. Возникло чувство дежавю, но в этот раз всё будет по-другому. Несколько кровавых дорожек украшали торс Томозо, а сам он пошло выгибался и вскидывался навстречу ласкающей его руке. Раны нуждались в обработке, но пока важнее было другое. Предполагал ли когда-нибудь Такааки, что однажды будет дрочить лучшему другу, да ещё и по собственной воле? Усмешка украсила его лицо, но тут же исчезла от легкого прикосновения чужих губ к его. Захлопнув аптечку, Таа ещё раз пристально осмотрел грудь Томо, оценивая аккуратно наложенные швы, которые тому совершенно не шли, но выбора особо не было. Сердце всё ещё бешено стучало, а сознание отказывалось поверить в реальность произошедшего, но запах крови и секса убивали последнюю надежду на сон или галлюцинацию, и никакой спирт, никакой формалин не смоют запах самого Томозо.

Всё это время, пока Таа заботился о нём, зашивая и обрабатывая раны, заодно смыв капли спермы с живота, Томозо не проронил ни слова. Уставившись слепо в стену, он словно ушёл куда-то в себя, не реагируя ни на что. Да и после того, как Таа закончил, не вышел из этого состояния. Наступившая тишина наконец дала время поразмыслить, и Таа со смешанными чувствами отметил, что ему понравилось. Не причинять боль, нет, он не такой уж садист, ему больше всего понравилось то, что было в конце. Тот поцелуй… случайный, непроизвольный, но поражающий своей искренностью.

– Таа, – минут через двадцать позвал Томозо, чуть привстав на локтях, чтобы укрыться. На вопросительный взгляд он в замешательстве отвернулся, будто передумал, но вскоре продолжил: – Сделай мне ещё одно одолжение. Забудь это всё. Такааки не любил врать и делал это в редких случаях, в особенных обстоятельствах. Например, когда его попросили забыть о том, что впечатлило его на всю жизнь.

*** В старшей школе они проводили время вместе практически так же, как и в университете – те же долгие часы за книгами, совместные прогулки и лабораторные работы. Только вот ссорились намного чаще, потому что тогда можно было, поругавшись, просто уйти к себе домой, остыть и на следующий день продолжить общение, будто ничего и не было. С тех пор, как они начали жить вместе, так поступать стало гораздо труднее, поэтому мелкие ссоры и обиды просто замалчивались и копились, нарастая, как снежный ком, который в итоге приходилось проглатывать. К тому же, откровенничать они тоже давно перестали – Таа считал себя слишком взрослым для такого, а у Томозо появилось ещё больше проблем со здоровьем, чтобы обременять ими кого-то ещё. Они отдалялись друг от друга из-за ерунды и предрассудков, однако, всё же смогли открыть свои тайные желания. Таа много раз прокручивал в голове события того вечера, реакцию Томозо, свои собственные эмоции, а потом подолгу смотрел на друга, будто пытаясь понять, найти что-то. Словно тот вечер, всё произошедшее между ними – неразрешимая задача, и ему жизненно необходим ответ. – Эй, хватит спать! – лёгкий удар книгой по голове заставил отвлечься от раздумий. Кажется, Томозо о чём-то спросил, а он и не обратил внимания. – Не сплю я, просто задумался, – обиженно пробурчал Таа, потирая ушибленное место. – О чём? О смысле жизни? – Смех у Томозо всё-таки заразительный, поэтому Таа не сдержался от улыбки, несмотря на хмурое настроение, с которым он проснулся утром. – Может, и о нём, не твоё дело. – В аудиторию зашёл лектор, и пришлось перейти почти на шёпот: – Ты что-то спросил у меня? – Да. Можешь вечером сходить куда-нибудь погулять? А лучше переночевать… – Что? – перебил Таа, от удивления перешедший на повышенные тона. Несколько студентов с неодобрениемобернулись в их направлении. – Что слышал,– Томозо накручивал прядь своих чёрных волос на палец. С одной стороны, можно подумать, что он кокетничал, но на самом деле – нервничал, причём очень сильно. – Ну, так что? С меня потом всё, что пожелаешь. В разумных пределах, конечно. – Подожди, – лицо Таа просияло, – ты хочешь, чтобы квартира осталась в твоём распоряжении на весь вечер, а то и ночь? Я правильно понял? – Правильно, Таа, – быстро прошептал Томозо, явно заводясь от неопределённости, – соглашайся уже или катись к чёрту. Ему не нравились гадкая ухмылка на лице друга и этот его прожигающий насквозь взгляд, будто рентген, забирающийся внутрь головы, чтобыузнать про него всё-всё. – Томо-чан, ты наконец нашёл девушку? Вот это новость! – Таа похлопал Томо по плечу, даже чуть приобнял его, искренне радуясь. – Познакомишь?

– Естественно, нет. Мне нужен один вечер, всего лишь один, – он говорил строго, но почему-то смотрел куда-то в сторону. Продолжать мучить его и выяснять подробности Таа не стал, лишь произнёс с улыбкой: – Вечер – пожалуйста, найду, чем себя занять. А насчёт ночи не уверен, поэтому позвони, если точно всё получится. Да и если не получится, всё равно позвони, приеду тебя утешать. На удивление, Томозо только кивнул и поблагодарил. Такааки чуть не выругнулся вслух, заметив, что всё это время парень быстро записывал за преподавателем, и понуро обратился к своей пустой тетради. Говорят, все гении немного не в себе. Наконец, выпала возможность сходить в кино и посмотреть пару фильмов, которые он так хотел посмотреть, но времени на подобные развлечения никак не находилось, да и Томозо не одобрил бы. Отчего-то звать кого-нибудь не было ни малейшего желания, так что Такааки вышел из кинотеатра в полном одиночестве, когда уже стемнело. Зимний прохладный ветер развевал прилично отросшие волосы, даже шёл редкий снег. Поёжившись, он достал мобильный. Ни одного пропущенного звонка, ни сообщений, странно. После недолгих раздумий, Таа сам набрал номер Томозо и в ответ услышал только механический голос, сообщающий о том, что абонент недоступен. Ещё несколько попыток не увенчались успехом. Вполне возможно, Томо слишком увлёкся, чтобы помнить об обещании предупредить, или что-то случилось. Таа не верил в забывчивость друга, поэтому поспешил домой. Открыв дверь ключом, Таа сначала немного постоял на пороге, прислушиваясь, готовый в любой момент галантно удалиться. В квартире было тихо и темно. Скинув куртку, он медленно, стараясь не шуметь, прошёл к комнате и заглянул в приоткрытую дверь. Он никогда не видел Томозо с девушками и почему-то очень этого не хотел. Обычно женщины приносят с собой запах сладковатых духов и какой-то другой косметики, и их присутствие легко вычислить. В спальне не чувствовалось ничего такого, наоборот, всё было слишком обычно. Шторы не были задёрнуты, поэтому свет уличных фонарей неплохо освещал часть комнаты. Томозо лежал на кровати спиной к Такааки. Его спокойное дыхание хорошо различалось в тишине, это успокаивало. Как и то, что он был один. – Томо-чан, – присев на край постели, тихо позвал Таа. Если парень не спит, то отзовётся, а если спит, то так даже лучше. Томозо судорожно вздохнул. – Привет, – безжизненно проговорил он, не меняя позы. – Всё в порядке? – Нет. Аки, давай не будем… Он не договорил и по-детски поджал ноги, обняв колени, позволяя Таа рассмотреть свою одежду. Вместе привычных шорт, которых у него больше десятка и носились им круглый год, его бёдра облегала короткая юбка, а сверху – какой-то девчачий свитер. И чулки. Кажется, Такааки всё-таки нашел ту самую загадочную подружку. Коснувшись оголённой кожи части ноги над линией чулок, он нагнулся к Томозо: – Не знал, что ты увлекаешься косплеем. Кожа под пальцами оказалась неожиданно гладкой и нежной, такой, что захотелось большего. Вроде бы в шутку он запустил ладонь под юбку, делая ещё одно открытие – отсутствие нижнего белья. Смутившись, Таа не решился продолжать, но и не отстранился. Он ждал, когда Томозо пошлёт его, попытается оправдаться или вообще ударит, например, локтём. Ничего подобного не произошло. – Сделай так ещё. – Ты про что? – недоумённо спросил Таа, надеясь, что Томозо имел в виду не ту нескромную ласку. Ещё один вздох, уже с нотками недовольства. – Слушай, определись уже – либо больше не подвергаешь сомнениям свою ориентацию, либо… – он всхлипнул, не в силах закончить фразу, и вздрогнул всем телом, когда Таа снова погладил его, обведя ладонью бедро и ягодицу. – Томо-чан, я кое-что вспомнил. До сих пор я считал, что мне показалось, но сейчас отчётливо припоминаю… – он нашёптывал ему прямо в ухо, обжигая дыханием, заставляя жмуриться, – тогда, когда я в последний раз напился и собирался сделать глупость, у тебя стоял. Тебя возбуждает насилие или дело во мне? Он ждал ответа, но почему-то заранее был уверен, что выбора в его вопросе на самом деле нет. Томозо резко поднялся, сел опять же спиной к Таа. Эта игра в прятки невыносимо бесила, поэтому блондин потянул его за руку, вынуждая повернуться к себе. Ничего особенного он не увидел, кроме блестящих от слёз глаз и румянца на бледных щеках. – За шесть лет тесного знакомства ты наконец-то понял, что ?дело в тебе?, поздравляю. Поражаюсь твоим умственным… Язвительность Томозо раздражала, и если его саркастичные издевательские речи не остановить вовремя, то можно узнать про себя много нового. Таа научился с этим справляться, но на сей раз способ заткнуть его нашёл весьма оригинальный. Он ещё помнил, как приятно целовать Томо, какие у него мягкие губы, и теперь с удовольствием освежал эти воспоминания. Парень, как и в прошлый раз, не сопротивлялся, даже отвечал, пока несмело, словно сомневаясь в каждом движении, в каждом прикосновении. – Шесть лет? Томо-чан, а для кого ты сегодня такой красивый? – прозвучало слишком ревниво, но уже плевать. – Неважно. Он не пришёл, и ему я тоже не нужен. Знаешь, давай забудем… – Мне надоело забывать.

Несколько месяцев назад его жутко выбешивало даже само присутствие Томозо рядом, его внешний вид, его манеры. И осознание того, что к нему тянуло со страшной силой. Таа от этого бежал, напивался, спал с кем попало, но в итоге всё это оказалось бессмысленно.

– Разденься. Женская одежда, безусловно, тебе идёт, но всё это не для меня. Томо подчинился, неловко снял одежду, стесняясь так, будто в первый раз делал это при Таа. В свете с улицы всё равно не разглядеть его полностью, но главное – шрамы – видно было хорошо даже так. Бледно-розовые рубцы, оставленные рукой Таа, служили настоящим украшением, но не таким, как татуировки, – они не для посторонних глаз. Касаясь губами, языком к шрамам, Таа неторопливо ласкал выгибающееся тело, слегка сопротивляющееся и пытающееся его оттолкнуть, но это часть игры Томо, часть удовольствия. Несмотря на мазохизм друга, в этот раз он не собирался делать ему больно, пока, по крайней мере.

Уложив Томозо, Таа быстро разделся сам. От возбуждения кровь стучала в висках, заглушая стоны парня, ещё он что-то говорил, просил, а Такааки его не слушал, ритмично двигая рукой по стволу его твёрдого члена и целуя торс. Короткие ногти впивались в плечи, добавляя остроты ощущениям. Продвинувшись пальцами ниже, он почувствовал влагу и, отвлёкшись, вопросительно посмотрел на Томо: – Настолько хотелось потрахаться, что готов был лечь под любого? – к возбуждению добавилась и злость, в первую очередь, на самого себя. – Тебя же не дождёшься… – слова его прервались громким стоном от довольно грубого проникновения пока что пальцев. Нащупав под подушкой тюбик, он бросил его в Таа. Тот усмехнулся, но смазкой воспользовался. То, что Томо уже растянут, конечно, замечательно, но этого мало. – Ты дождался, – хищно скалясь, он подсунул под поясницу Томозо подушку и прижался к нему, целуя в губы, пока что дразнил, водя влажной головкой по входу, ожидая непонятно чего. – Тогда трахни меня. – Не просьба, а самый настоящий приказ. Таа на секунду перестал дышать от такого обращения с собой, будь он менее вынослив, наверное, даже кончил бы. Помогая рукой, он вошёл так медленно, как только мог, но всё равно недостаточно – Томозо под ним весь напрягся и явно не от удовольствия. – Расслабься, – лёгкие касания и поцелуи, не очень эффективно, но всё-таки подействовало. Томозо глубоко дышал, привыкая, а потом просунул руку между их телами, лаская себя и тем самым давая разрешение. От первых толчков он несдержанно вскрикивал прямо в поцелуи, а после насаживался сам. Наверное, сумасшествие всё-таки заразно, оно передаётся вместе с прикосновениями, поцелуями, через жар его тела, но изначально – через улыбки и простое сосуществование. Запах Томозо глубоко въелся под кожу, стал частью Таа, чем-то, без чего он не мог и не хотел жить. И плевать на неправильность происходящего. Разве с Томозо может быть что-то правильно и ?как у всех?? Собственнически обнимая Томо, Таа думал о слишком многом. Впервые после секса голова была забита мыслями, какими-то планами и представлениями о дальнейшей жизни. Как ни странно, это не пугало, а наоборот, вдохновляло. Было интересно, что творилось сейчас в голове Томозо, который после яркого оргазма пребывал в каком-то шоковом состоянии, лишь машинально водил пальцами по щеке Таа, пока тот не укусил его, устав ждать. – Аки, – тихо позвал он. – Только не смей просить меня снова всё забыть, – сонно пробормотал Таа, удивляясь тому, как сильно хотел спать. – Ты всё равно не сможешь, – пожал плечами Томо и повернулся к Таа. – Я хотел спросить другое. Каково это? – Что? – Лишать девственности? Сон как рукой сняло. Таа широко распахнул глаза, силясь переварить вопрос и найти к нему ответ, но, растерявшись, он не мог сказать ничего адекватного. Томозо хихикнул, обнимая его. – Я тебя ненавижу, – выдохнул Таа, на что получил звонкий шлепок по заднице и болезненный укус в шею и даже не возмутился. Может, мазохизм тоже заразен.*** Томозо редко можно было увидеть где-то, кроме университета, библиотеки и дома. Стараясь существовать как-то обособленно от остального мира, взаимодействовать с ним незаметно, он оставался ослепительно-ярким пятном для Такааки. Переход на новый уровень отношений окончательно сломал все границы между ними и личное пространство перестало быть таковым. Развалившись на кровати Томозо – почему-то она казалась удобнее – Такааки подумал о том, что не такая уж их квартира и маленькая. Да, всего одна комната, кухня и санузел, зато теперь всё по-настоящему общее. Даже ванну можно принимать вместе, и спать тоже, так ведь намного теплее. Таа усмехнулся, он чересчур много размышлял об их нынешней жизни, будто они уже поженились. От недосыпа болели глаза и провалиться в сон хотя бы на час не получалось. Ещё и Томозо задерживался –это не в его привычках. Таа не успел начать волноваться, как дверь в комнату бесшумно открылась. Томозо неспешно переоделся под пристальным взглядом и только после этого сел рядом с любовником. – Я думал, ты сразу спать ляжешь, – стянув резинку с волос, он распустил их и тряхнул головой. Они доросли уже до лопаток, и поэтому приходилось для удобства убирать их в хвост, стричься Томо отказывался наотрез, да и Таа нравилось. – Слишком устал для сна, – улыбнулся Таа, положив на ладонь упавший с Томо бледно-розовый лепесток, маленького посланника весны. Некоторые случайности безумно романтичны. Томозо молча уставился в окно, словно не знал, как сказать Таа нечто важное. Тот не стал сразу расспрашивать, притянул его, заставляя лечь возле себя. Томо подчинился и даже полез обниматься первым и несдержанно коротко простонал, когда Таа неосторожно положил руку на его спину. – Прости, – мысленно Такааки обзывал себя последними словами. Иногда он забывал о свежих порезах, оставленных им же – у лопаток, параллельно позвоночнику. Почему-то казалось, что именно такие должны быть у Томозо, похожие на следы вырванных крыльев. – Всё в порядке. Он отмахивался, будто это пустяк, но на самом деле раны были гораздо серьёзнее, чем все остальные, ещё и двигаться мешали, поэтому о сексе на время пришлось забыть. Хотя Томо не раз готов был наплевать на последствия и утолить всё нарастающее желание. – Я нашёл нам подработку, – вдруг невнятно проговорил он куда-то в шею Таа. – Зачем? У нас же есть деньги. – Деньги-то есть, зато опыта никакого, да и о будущем думать пора. Такааки не спорил, правда, почувствовал лёгкий укол страха, такое бывает в ожидании чего-то нового. Холодная рука Томо ловко забралась под свитер, принявшись поглаживать напряжённый пресс. – Не нарывайся. Томозо хмыкнул и не остановился, разве что немного замедлил движения. – Это не совсем обычное место, – продолжил говорить о работе, отвлекая Таа, уже готового лезть на стенку от приятных ощущений, – частная клиника, хорошая зарплата, но персонала у них не хватает, вот и берут кого попало. Ну, то есть в моём случае… Он замер на мгновение и Таа стало неловко. Он-то научился почти не замечать странностей Томозо, часто даже потакал им, но от реальности не убежишь. Если сейчас пока удавалось скрывать психическое состояние друга, то позже это будет проблематично. Он нашёл место, где против него ничего не имеют… Таа взволнованно приподнялся на локте, подминая Томо под себя, отчего тот недовольно поморщился, напоминая о спине. – Это что-то незаконное? – Не совсем, – Томо закрыл глаза и добавил почти шёпотом, – если не хочешь связываться, я не заставляю. И я бы не стал рисковать, если бы не был уверен. – Я знаю, но… – Достали уже все эти ?но?, – закусив губу, капризно протянул и сильнее обнял Таа, который был на все сто процентов согласен, только здравый смысл вынуждал сомневаться. – Хорошо, посмотрим твою клинику, только ничего обещать не буду, – поддерживать строгий тон получалось плохо. Таа испортил всё излишне нежным поцелуем. Парень под ним сначала напрягся, но быстро расслабился, отвечая. – Не надо, Аки, – стоило недвусмысленно толкнуться в него бёдрами, как Томо с силой надавил на плечи любовника, отстраняя его от себя. От Томозо сложно отказаться, сдерживаться, когда уже узнал, какой он невыносимо жаркий, чувственный. Такааки отдавал себе отчёт в том, что его пассия психически нестабильна, поэтому быть с ним – ответственность. Тем более, те чувства, что между ними… это опасно. И чем дальше, тем хуже. Наверное, Таа смог бы пережить разрыв, всё-таки человек ко всему способен привыкнуть, но Томозо… с его-то тягой к самоповреждению. Подобные невесёлые мысли сами лезли в голову, мешая наслаждаться происходящим, и чтобы избавиться от них, Таа сосредоточился на том, кто так отчаянно пытался прижаться к нему поближе и оттолкнуть одновременно. Главное, что здесь и сейчас. – Хочешь, чтобы я остановился? – Таа подцепил край недавно подаренного ошейника, помогающего скрыть часть засосов. Неуверенный кивок. – Правда? – Мне больно. Таа не стал упоминать о мазохизме, потому что они оба медики, и дело далеко не в боли. Да и от анестезирующих Томо всё равно откажется, а остановиться теперь… разве возможно? – Серьёзно, пока рано, – Томо с трудом приподнялся и сел напротив Таа, тяжело дыша от возбуждения. Наверняка, повязки пора сменить, и Таа займётся ими, когда в штанах будет не так тесно. – Хочу тебя. – Знаю, – снова прикосновение к щеке, за эту нежность можно было простить всё. И отдать всё. Такааки слепо верил своему чудаковатому парню. На новое место работы они явились через два дня после разговора. Такааки остался клиникой не очень доволен, он сразу заметил и большие ворота, и высокий забор, и усиленную охрану, кое-где решётки на окнах. От этого места мурашки бежали по коже, а вот Томозо нравилось. Особенно вечно пустые коридоры, тишина и тяжелобольные пациенты, в основном, по хирургической части. Из-за последних Такааки тоже смирился, ему нужен был опыт, да и график позволял совмещать с учебой. – Я соскучился, – в ординаторской кроме них не было никого, поэтому можно позволить себе вольность. Ночные дежурства имеют свои преимущества. Томозо поддержал его и, закрыв дверь на ключ, толкнул Таа на диван, а сам после нескольких долгих жадных поцелуев опустился на колени между его ног.*** Спустя три года они не покинули клинику, привыкли к подозрительным вещам, научились не замечать очень многое и просто делать свою работу, которой хватало. Такааки вообще не интересовался самой больницей, не общался с персоналом вне работы, да и с главврачом был практически не знаком, в отличие от Томозо. – Этот старик с тебя глаз не сводит. Бесит. – Застёгивая ширинку, зло произнес Такааки. Томозо неспешно вытирал руки и губы, что недавно так умело ласкали Таа. Равнодушие к данному вопросу злило ещё сильнее. Таа ревновал Томо – как любовника и как друга, потому что тот слишком много времени проводил с главврачом, выполнял какие-то его поручения, работал с ним, поэтому приходилось устраивать ?свидания? где попало. Ведь и дежурства у них всё чаще выпадали в разное время, дома они встречались всё реже. – Ещё скажи, что я с ним сплю, – будто бы невзначай кинул Томо, отходя к столу. Настроение испорчено, продолжать не было никакого смысла, стало бы только хуже. Упоминание директора так вообще было лишним. Каждый раз, когда Таа начинал о нём говорить в подобном пренебрежительном тоне, Томозо чувствовал, что покрывается иголками и готов хорошенько ударить друга. Сдерживался, отшучивался, ведь Таа не знал. Ничего он не знал и никогда не узнает, уж об этом парень позаботится. В Рокумейкане Томозо нашёл не только работу, но и сам стал пациентом и подопытным. И необоснованные нападки на своего лечащего врача переживал крайне болезненно, ведь Таа не объяснишь, да он и не поймёт. Любыми проблемами сложно делиться даже с близкими людьми, особенно пребывая в уверенности, что останешься непонятыми и осмеянным. В последнее время он всё меньше доверял Таа. – Я не сильно удивлюсь, если это правда, – подойдя к Томозо сзади, Такааки не обнял его, как обычно, лишь слишком близко наклонился к нему, продолжая говорить в шею, – ты ведь шлюха. Томозо не обиделся, ему не впервой было слышать гадости от Таа. Когда тот пьян, бывало и похуже.

– Твоя шлюха, не забывай, с кем ты ещё живешь. Голос всё равно предательски дрожал, как бы ни старался он говорить ровно и спокойно. Злость и разочарование клокотали в нём. А Таа холодно рассмеялся и попытался поцеловать Томозо. Но его поцелуи давно перестали быть похожими на те, что были раньше, они – привычка, а не потребность. – Тебе бы побриться, – схватившись рукой за щеку, Томозо отстранился и отошёл от Таа на приличное расстояние, будто всё дело только лишь в лёгкой небритости Таа.

– Ну, прости. Зато ты у нас всегда гладкий, как девчонка. Дверь захлопнулась чересчур громко. Томозо не рассчитал силы, ушёл, демонстративно хлопнув ею. Главное, не сорваться, а с остальным он справится. Таа никогда и не пытался скрыть, что периодически проводил время с женщинами. Намекал, что они действительно необходимы, и Томозо не в состоянии дать то, что давали они. И это не было обидно, только Томо просил Таа проверяться после каждого такого похода налево, чужие проблемы ему были ни к чему. Но приводить очередную девицу в их дом – верх наглости. Томозо мог стерпеть многое, но не неуважение к тому, чего он добивался годами, постепенно взращивая в себе и Таа. Их связь оказалась не такой уж и прочной. Растерянный взгляд Такааки напомнил о том, что за всё это время они ни разу не говорили о любви.

Уже по пути в клинику он никак не мог выбросить из головы один из множества разговоров о новой работе, что предлагали Таа и куда тот звал с собой. Государственное учреждение, экспериментальные технологии, высокие заработные платы, всё новое и блестящее. Томозо не вписывался в эту идеальную картину, хоть и неплохо справлялся с болезнью. Да и бросить Рокумейкан не позволяли ни совесть, ни возможности, ни, главное, твёрдое решение остаться на действительно своём месте. И если их пути с Таа расходятся, то тут уже ничем не помочь.

– Ненавижу. Сдохни. – Сжимая в руке ручку от пакета со сменной одеждой, которую как-то умудрился прихватить из дома под непрекращающиеся объяснения бывшего теперь любовника, Томозо чувствовал боль в предплечьях, за которые его хватали и пытались остановить. Татуировки на коже словно горели, а шрамы ныли, словно готовые разойтись. Так тело отзывалось на конец, маленькую смерть в рамках существования одной связи двух людей.

Его встретила взволнованная медсестра, по её лицу, обычно приветливому и доброжелательному, стало понятно, что случилось что-то серьёзное. Крупная дрожь прошла по рукам, спине, холодом сковывая тело, когда Томозо разобрал в скомканной речи женщины одно-единственное слово. Директор. Время не лечит, оно разрушает. Связи, жизни, не оставляет ничего, кроме гложущего чувства одиночества и зияющей пустоты внутри. Одна, хоть и самая важная ниточка порвалась, но его ещё удерживали десятки других – пока что тоненьких и слабых. Скоро они обязательно окрепнут, надёжно привязав к себе Томозо.