15-6 глава - Взаимное обещание (1/2)

Светает. Лучи утреннего солнца согревают, прокрадываясь под козырёк ржавого металла, однако капюшон я с себя не снимаю.

Я смиренно сижу на старте американской горки в самой первой из всего состава вагонетке.

Чимин перенёс нас из аэропорта в парк аттракционов, заброшенный лет десять назад, и с тех пор держится у кабины управления великанским сооружением в десяти метрах от меня.

Сейчас Чимин рассказывает, что неоднократно посещал этот парк в детстве с родителями, постарше с друзьями. Это не единственное главное, что я извлекаю из его речи, пока пребываю в своих мыслях, смотря на рельсы впереди. В голосе я схватываю что-то такое, что даёт мне понять – у Чимина много незаурядных воспоминаний, связанных с этим местом, в которые он входит так же, как и я, только следом, и затихает. Я поднимаю глаза к небу. Нежно голубое, безоблачное, всего лишь с одним изъяном, который не делает его непривлекательным так, как моё сознание. Белая полоса, тянущаяся за летящим самолётом, напоминает мне как час назад, я решилась пропустить свой рейс. Пущенные на ветер деньги парят по воздушному пути к родному дому вместо меня, вынужденной остаться проводить недельные каникулы в Корее. Настроить себя к такому выдалось проще, чем оно казалось. Особенно, когда через некоторое время я увидела положительный результат.

Мои руки и руки Чимина приняли прежний вид. Губительная зола отступила, и я позвонила родителям. Сноровисто им насочиняла, что конкурс, к которому готовлюсь очень сложный и мне необходимо упорно заниматься даже на каникулах, чтобы блеснуть собой потом в выгодном свете. Это убедило их так же сильно, как и разочаровало, ведь они ждали свою дочь домой с нетерпением, но, при всём этом, с аналогичным пониманием поздравили с днём рождения и пожелали продуктивной подготовки.

Позже, после законченного звонка, я попросила Пака посвятить меня в подробности того, как он узнал об уникуме ?потемнение рук?. Поэтому теперь я осведомлена в этом достаточно, чтобы верить полностью. Я почувствовала запах табака, и не глядя на Чимина, до меня дошло, что он закурил. Если бы это не вредило моему здоровью ровно как его, то я бы в данный момент тоже бы не отказалась от сигаретки. - Даже не думай. - Ты о чём? – изумляюсь я, под конец вздохнув.

Внешний вид брюнета как с иголочки, а мой и до границы ?нормально? не дотягивает.

Как я так себя запустила… - Хватит с тебя на сегодня. Ты уже и таблетками себя напичкала, и алкоголь с ними смешала. Уж к никотину-то не приставай. Чимин делает долгую затяжку, а после, наслаждаясь, выпускает насыщенный дым изо рта, так и не спустив с меня равнодушных глаз. - Я же ничего тебе не сказала. - А мне и не надо. Я всё вижу. Сомневаюсь, что кто-то бы не разглядел во мне простого человека, у которого воля, любые действия ожидаемы и предсказуемы. В отличие от других девушек, по-настоящему представляющих женственность и загадочность, я ни для кого нескрываема, открыта как прозрачное стекло. В то же время я считаю это не минусом, а неформатной обёрткой своей личности. - Я тоже кое-что вижу.

- Что, например? – заинтересовано выведывает он. - От тебя не разит перегаром. Не нашлось повода выпить? Или я тебе не вовремя спутала планы? Чимин стряхивает пепел и подносит фильтр к губам, но отведать табачный яд не торопится: - Какой у тебя был мотив сегодня налакаться? Ты вроде непьющая. Нет смысла выяснять, с чего он это взял и как может утверждать, если мы совсем немного знаем друг о друге. Но, что для него, что для меня горстки этих знаний и наблюдений чистяком хватает, чтобы заключённую информацию можно было охарактеризовать верной. - Захотелось. - Вот и мне захотелось. - Но мы же оба только что солгали. - Верно. Мы оба назвали свои желания, и никто не обмолвился о мотиве.

Из уст Чимина плавно выходит серая плёнка воздуха, завёртываясь во что-то похожее на форму теннисного шарика. - Если начистоту, Чимин… – услышав своё имя, оставшийся дым он выдыхает быстрей, потоком. – Я выпила из-за своего осыпавшегося ментального ?государства? и точно по такой же причине злоупотребила успокоительными. Я отдавала отчёт в том, как это на мне скажется, поэтому делала это не бездумно. В какой-то степени было чудовищно охота потерять сознание. На день так или два. А очнуться с беззаботностью, расслабленностью… - Просто скажи, что хотела умереть, – не даёт мне закончить Чимин. - Я не самоубийца. - Тогда с какой целью ты поехала в аэропорт?

- Чтобы улететь домой. - Не дезинформируй меня, – строго осекает меня брюнет, посуровев в лице. – Ты осознано поехала туда, чтобы умереть.

Я отворачиваюсь, сжав губы, подавляя в глазах не иссякнувшую влагу.

Почему так невыносимо когда человек прав? Почему так тягостно признать это? - Если ты не осиливаешь гору гнетущих обстоятельств в одиночку, обратись к кому-нибудь за помощью. Пусть эти люди станут твоим защитным снаряжением, опорой для преодоления высоты, укрепят твою силу духа. Иначе, если ты продолжишь взбираться, попеременно употребляя спиртное и медицинские препараты, у тебя не то, что трос оборвётся, ты сама его отпустишь от накатившей несерьёзности и пассивности. Как вчера. - Не могу я просить решать мои проблемы, Чимин, когда у других их не меньше. - Это потому что ты бесконечно ?обчёсываешь? одно и то же. Рассуди по-другому. - Как ?по-другому?? – уняв помятую сторону себя, я навожу мирный взгляд на брюнета. - Кто-то мог сам предложить тебе помощь, Кей. Неужели таких людей не нашлось в твоём окружении? Сами предложили помощь… Тэхён и ребята собирались решить моё положение с мордоплюем. Ён всегда готова поспособствовать в ?истреблении? обидчиков, покушающихся на мой покой. Профессор Ким предостерегает от всего, что касается цветка Олеандр и Пак Чимина. Даже сам мордоплюй однажды окольно попытался предупредить меня о любвеобильности Тэхёна. Это что тогда выходит… Я. Самолично. Себя. Убиваю?

- Чтобы жить дальше, Кей, тебе придётся либо отбросить глупый принцип бессмысленных отказов, либо начать подкреплять свои слова о том, что ты справишься со всем сама действиями. Потому что полмира ежедневно утопает под гнётом таблеток и спиртного, выгораживая себя тем, что ситуация вышла из-под контроля, что на неё не повлияешь. А что по правде? Они просто взяли и увязли в пагубном дёгте, повесили его на доску почёта. И вместо того, чтобы отвоёвывать себе место под солнцем со сброшенным на низ самоуважением, они как сектанты поклоняются разъедающему их разум, вечно голодному как морской чёрт самобичеванию. - Раз всё так обстоит, я выбираю ?начать подкреплять свои слова действиями?. А ты что? Чимин тушит сигарету, скуренную практически до фильтра, о железное строение и выбрасывает её куда-то за ограждение в кусты. - А что я? - Ты часто пьёшь и куришь.

- Не лезь ко мне с нотациями. Нечестно. Ему значит можно, а мне нет? Или он запрещает, поскольку не осуществит свои же наставления? - Легко раздавать советы кому-то, кроме себя. - У меня иной случай. - Многие так говорят. - Но они все люди. - А ты испытываешь не такие же чувства? Ты же тоже когда-то был человеком. - Был.

Чтобы добиться своего – прочитать мораль Чимину, я с обдуманным намерением выдаю: - А стал убийцей. - Убийцей? – почему-то не соглашается он, а меня уже не остановить. - Безжалостным, ничтожным убийцей, неспособным ни на что за вычетом того, чтобы ломать свою жизнь и чужую. Я всегда держу в голове то, что Пак учинил со своей подругой детства, её семьёй и продавцом аптеки. Как бессердечно он обращался со мной и остальными людьми, попадавшимися ему на пути. Ввиду этого мне ни в коем разе нельзя забывать какова истинная сущность Пак Чимина. - Я убил всего однажды, – твёрдо встаёт Чимин в свою защиту, указав на меня пальцем. Замогильную жизнь он, очевидно, в расчёт не берёт. – Убил вместо тебя другого человека. Мне становится беспокойно от таких заявлений. Мной овладевает паника, что по факту участь того невинного человека предназначалась мне. - Н-не однажды, а дважды. Как ты можешь так беззастенчиво ?обелять? себя? - Когда ещё? - Ты убил Ю Минри и всю её семью, Чимин, из-за того, что она потревожила твою душу! Впервые на моей памяти я улавливаю испуг в глазах брюнета, который впоследствии перенимаю на себя. Пак разгорячается и с напористостью направляется ко мне, пустив по округе шумовой и резкий ветер. - Откуда у тебя такие сведения? Кто рассказал тебе? Я вцепляюсь в поручень аттракциона, кое-как усмиряя дрожь и бешеный стук от взволнованности в сердце. Чимин надвигается на меня как грозовое облако, а подойдя на умеренное расстояние, с хлопком располагает ладони на передней и задней части вагонетки.

Пускай нас разделяет лишь одно сидение, чудится, что его нет вовсе, так как Чимин своей злостью заполняет всё пространство целиком. - Профессор… - Какой профессор? Как его зовут? - Профессор Ким Сокджин. Я учусь на историка, а он ведёт у меня мифологию. И на одном из его занятий мы проходили мистические предметы Пусана. На нём я и узнала о вашем с Ю Минри прошлом и подвеске, которую она создала в память о тебе.

- Твой профессор не был там. Он ничего не знает, – свирепеет Чимин. - Мне страшно…