Глава 3 (1/1)

?Но Великий Господь не позволил, чтобы его религия была покрыта такой тьмой. И он не допустил, чтобы такой позор обрушился на истинную веру. Варвары были разбиты самым могущественным Атлетом Христа, Янку Корвином из Хунедоары?.Папа Каликст III (16)Спуск к Хунедоаре дал возможность шестерым путешественникам позабыть о напряжении последних дней, по крайней мере, на время. В Трансильвании их не искали, и люди здесь, будь то дворяне или простолюдины, знали о рыцарях только по слухам. По узким тропам, извивавшимся на отвесных горных склонах, всадники вынуждены были продвигаться друг за другом. Впереди ехал Лер, за ним – Марку и Влад, а замыкали колонну Михня, Строе и Тудор. Значительное расстояние между спутниками придало Тудору смелости спросить у Строе:– Дядя, а Влад не слишком раздражен, чтобы ехать сейчас к Корвину? Что он задумал? – Если бы я знал, то сообщил бы тебе первому, племянник! – задумчиво ответил Строе. – Знаешь, что он сказал прошлой ночью твоему отцу? ?Пока Янку бьется с турками, я не причиню ему вреда?. Ты только вдумайся: как будто один человек или даже мы шестеро, смогли бы сделать что-то против Корвина?! Турки уже много лет посылают целые армии и переодетых убийц, чтобы от него избавиться, а он, как видишь, до сих пор живой. Как-то я встретил его в Варне. Он огромный, как гора, и сильней быка. Волосы его тогда уже начали седеть, но ни один из молодых солдат не мог сравниться с ним в искусстве владеть оружием. Даже в самых тяжелых походах, Янку всегда сражается бок обок с простыми воинами, спит и ест вместе с ними. Когда я увидел его в Варне в 44-ом, я сопровождал Его Высочество Влада Дракула в ожидании рыцарей с запада, которым лучше было бы не приходить (17). Внезапно смех и болтовня солдат, отдыхавших у палаток, словно по команде, прекратились, и воцарилась такая тишина, что мне даже показалось, будто я оглох. Сначала я не понял, что это значит. Все воины вскочили на ноги и почтительно склонили головы. Между рядами палаток к нам приближался Янку Корвин из Хунедоары. Его длинные волосы развевались на ветру, как и черный плащ, с которым он не расставался на войне. Утренний туман на берегу Дуная мешал мне ясно разглядеть его. Я горел желанием увидеть величайшего борца христианства, и в то же время, почувствовал досаду. Я слышал, что Корвин был добр к солдатам, и те любили его, как отца. Однако все они смиренно смотрели вниз, когда он приближался, точно он был турецким султаном. Вот тогда-то Влад-воевода и сказал мне, словно угадывая мои мысли: ?Никто не может выдержать его взгляда. При Европейских дворах послы заключают пари, но до сих пор еще ни одному из них не удалось заглянуть в глаза Корвину. И когда он сердится, кажется, что голова твоя склоняется сама собой?. – А Его Высочество Влад Дракул посмотрел в ему в глаза? – нетерпеливо поинтересовался Тудор. – Влад Дракул был валашским воеводой, и ему не было необходимости опускать глаза или голову. Они глядели друг на друга всего мгновенье, затем, плечом к плечу, вошли в палатку воеводы.– Но ты-то видел его глаза, дядя Строе? – не унимался Тудор.– Когда Корвин приближался к нам, я подумал: ?Или я впечатлительный дурак, или ветер и правда дует холоднее рядом с ним?. Его глаза имели необычный цвет, как ни у кого другого – черные, отливающие золотистым. Но речь не о цвете. Из них как будто вырывается невидимый огонь, который опаляет тебя до глубины души. В Корвине заключены одновременно самый мудрый, самый храбрый и самый жестокий человек, которых я когда-либо встречал. Ты меня знаешь: я не отступал ни перед чем, даже когда бывало очень тяжело. Но тогда был единственный раз, когда мои колени внезапно ослабели. Есть в этом Корвине нечто такое, что заставляет тебя чувствовать себя маленьким. И нет в Европе генерала более великого, чем он. Если бы каким-то чудом христиане объединились в сильную армию под его командой, то на Балканах уже не было бы и ноги ни единого турка. И об этом человеке юный Влад говорит, что не причинит ему вреда! – Влад не успел побыть ребенком, он видел в жизни только зло, дядя Строе, и я думаю, сегодня даже Корвину с ним придется нелегко. – Верно, племянник, пока мы – неразрывное целое, так и будет. Но сейчас у нас есть и другие враги. Вскоре, добравшись до подножия трансильванских гор, принц Влад и пятеро его товарищей снова смогли скакать бок о бок. День клонился к полудню, и по-весеннему ласковое солнце придавало бодрости лошадям и их хозяевам. Только Влад становился все мрачнее, и его брови напряженно сдвинулись на переносице, выдавая закипающий в нем гнев. Строе уже около часа нервно ерзал в седле, тщетно пытаясь подобрать подходящие слова. Раньше ему было куда проще говорить. Теперь же маленький Влэдуц стал принцем Владом, отчего казался строже, и как будто бы чужим. Состояние духа, овладевшее Владом по мере приближения к замку великого Корвина, не располагало к разговорам. Тем не менее, Строе, как и другие рыцари, опасался реакции юного, еще неопытного принца и неожиданных опасностей, которые могли подстерегать их в замке.– Твое Высочество, ты уже решил, как нам следует вести себя в Хунедоаре? Если Янку Корвин посылал войска против твоего отца, сдается мне, что он не сильно привязан к сыну! – Я не прошу его любить меня, – ответил принц, не прерывая нити своих мыслей. Строе растеряно переглянулся с остальными, и их молчаливая поддержка предала ему решимости. Принца следовало убедить лишний раз не рисковать собой. Только Михня довольно улыбался, словно личного триумфа, дожидаясь, когда Влад поразит его товарищей не только своей храбростью и мужеством, но также зрелостью и мудростью.– А если мы узнаем, что Корвин и правда стоит за этим убийством…– Строе! О моей лояльности не беспокойся. На кого другого я рассердился бы за что, что он считает меня мальчишкой. Я понимаю твою тревогу и заметил, что все вы ждете случая объяснить мне, чего не стоит делать, и что сейчас не время и не место для гнева. Я также знаю, что ты делаешь это ради меня и ради обещания, данного моему отцу. Неужели воевода Корвин мог убить его? Я не знаю и не верю ничему, но ненависть должна когда-то прекратиться! Не желаю, чтобы это продолжалось. Если он согласится выступить вместе со мною против турок, это будет возмездием, и я сегодня же попрошу его об этом. Если же он захочет упрятать нас в темницу и погубить, тогда пускай побережется Бога вместе со всеми, кто рядом с ним. Я уже не проявлю милосердия! Смотрите, замок! Давайте на минутку остановимся, чтобы почистить одежду и лошадей от пыли. Не подобает ехать в таком виде к великому правителю!*Построенный на самой вершине гигантского утеса, замок Хунедоара казался фантастическим видением из детской сказки о драконах. Мрачный, огромный, больше любого из соседних замков, он казался неприступным. По обе стороны подъемного моста триста всадников, одетых одинаково, со сверкающим оружием и доспехами, замерли в ожидании.– Похоже, Янку собирается сегодня на охоту, – прошептал Строе Тудору, который остановился рядом с ним, позади других рыцарей, спокойно наблюдавших за рядами воинов. – Но, боюсь, ему придется это отложить. Не думаю, что Влад в его теперешнем расположении духа согласится спокойно сидеть, жуя ломоть хлеба, и ждать возвращения дядюшки Корвина…Внезапно из груди трехсот мужчин вырвался гулкий приветственный крик, по-видимому, бывший обычным делом при дворе Хунядоары: ?Да здравствует Его Высочество Янку Корвин, воевода Трансильвании!?.В темных воротах замка появилась величественная фигура воеводы. Лошадь нетерпеливо гарцевала под ним. Корвин сильно отличался от других правителей, и его одежда ясно давала это понять. Весь его наряд состоял из легкой белой рубашки, плотно облегающих ноги черных брюк и пары высоких сапог.В тот самый миг, когда он выехал на подъемный мост, Влад пустил своего коня галопом вниз по склону, направляясь к внешнему концу моста. Секундой позже за ним последовали пятеро его товарищей. Михня и Лер держались по обе стороны от принца, готовые собственным телом заслонить его от любой угрозы. Заметив эти маневры рыцарей, Корвин быстро выхватил из ножен меч. В то же время триста воинов, дружно, как один, выстроились перед воеводой и заняли весь мост с натянутыми луками наготове. – Не стреляйте, ребятки! – крикнул Михня, на несколько шагов опережая Влада. – Его Высочество Влад Басараб, принц Валахии, желает говорить с воеводой Корвином!– Да будь он хоть султан турецкий – все равно его желание сегодня не исполнится, – ответил Дрэган, начальник стражи в Хунедоаре. – Возможно даже, мне придется вас арестовать. Почему вы прятались, а теперь летите, точно вихрь? – Сударь…Не успел Михня закончить объяснение с усатым храбрецом-Дрэганом, как из-за его спины прогремел голос Влада:– Корвин! Я – Влад Басараб из Валахии! Я проделал долгий путь, чтобы тебя увидеть. Будь добр, отложи охоту. На сегодня есть дела поважнее!Над тремя сотнями солдат повисла гробовая тишина. До сих пор еще никто не смел разговаривать подобным образом с великим Янку из Хунедоары. Даже турецкие посланцы забывали о своей надменности и выглядели оробевшими и подавленными славой и величием воеводы Трансильвании. По команде ряды воинов расступились, и между ними появился знаменитый победитель Семендрии, Сибиу и Яломицы. Не опуская луков, стражники обменивались насмешливыми улыбками, в предвкушении грозного укоризненного взгляда, которым Янку неизменно сокрушал даже самых дерзких и неумеренных. Многие говорили, что в его глазах обитают духи леса, с которыми его связывает ворон, изображенный на родовом гербе Корвинов. Однако Влад смотрел на Янку, не опуская взгляда и даже не моргая. Вскоре старый воевода сам отвел глаза немного в сторону, и даже голова его слегка склонилась, будто под тяжким бременем нескрываемой ненависти Влада. Напряженная тишина вокруг становилась все невыносимее, и солдаты не могли поверить в это зрелище, происходящее прямо под стенами Хунедоары.–Твое Высочество, скажи мне, это ты убил моего отца, воеводу Валахии? – низким голосом спросил Влад.– Если бы я… – Говори! – шепот Влада резко перешел в рычанье.– Нет! Не я… Пойдем вовнутрь, нам необходимо объясниться, – ответил Янку Корвин, стараясь за суровым тоном скрыть охватившее его волнение. Впрочем, это продолжалось лишь одно мгновение. Затем лицо Корвина просветлело от едва заметной примиряющей улыбки и, к удивлению присутствующих, воевода без тени иронии произнес:– Добро пожаловать в мой замок. Надеюсь, мы проведем вместе немало часов. Дрэган, командующий стражей замка, сделал знак солдатам, чтобы те отдали честь, как это было принято в Хунедоаре исключительно в тех случаях, когда в замке останавливались высшие сановники дворов Европы или почетные послы Великой Порты. Триста рыцарей выстроились вдоль моста, образовав посередине свод из поднятых мечей – торжественный, холодный, сверкающий и смертельно-опасный.?Похоже, я дал маху!? – подумал усатый Дрэган. – Вот уже много раз Его Высочество приказывал мне принимать гораздо сдержаннее даже самых влиятельных посланцев, в помощи которых мы нуждались. Чтобы они чувствовали нашу силу и не думали, будто мы кому-то кланяемся! Однако этот юноша мне нравится; такое впечатление, будто он тоже из рода Корвина. Внешне они не похожи, но, кажется, что в них обоих течет драконья кровь. И если вдруг после того, как воевода Янку задаст мне взбучку, я снова встречу Влада, то поприветствую его, как короля. Правда, только наедине…Залитый светом огромный двор замка являл собою зрелище, совершенно противоположное тому, что ожидали увидеть Влад и его спутники, судя по неприветливому виду внешних стен. Полированные мраморные плиты отражали яркие лучи щедрого весеннего солнца, а вдоль колонн, поддерживавших четыре крыла замка, пестрели цветочные клумбы. Арочный вход в большой зал охраняли два солдата, словно высеченные из камня. Лица их ни на секунду не выдали удивления по поводу неожиданного возвращения воеводы. Только когда Корвин и валашские рыцари скрылись за дверями зала, солдат, стоявший справа – невысокий и светловолосый – едва заметно шевельнул губами:– Это не к добру! – произнес он, по-прежнему глядя прямо перед собой. – Похоже, мы снова отправимся на войну и довольно скоро.– Думаю, что нет, – отвечал другой. – Его высочество был весел. Сдержанный по-своему обыкновению, но все-таки он показался мне веселым.– Заключим пари? – предложил светловолосый вкрадчивым голосом.– Отыди, сатана! Ты же знаешь: я больше не делаю ставок. Недавно ты забрал все мое жалование, как настоящий грабитель. А потом отец Клаудиус наложил на меня строгую епитимию во искупление греха. Не говоря уже плате Его Святейшеству, чтобы он помолился за меня…– Спорим на два дуката, что турки идут на нас? – настаивал светловолосый. – Ладно… – донесся, наконец, ответ второго. – Но это – в последний раз!– Иначе и быть не может! – успокоил его товарищ, улыбаясь под усами.За дверями, в большом зале воевода Трансильвании Янку Корвин, принц Валахии Влад Басараб и его пять рыцарей сидели вокруг широкого стола из орехового дерева, возвышавшегося в центре комнаты. Огромные венецианские зеркала создавали приятное впечатление простора и несколько смягчали суровое величие каменных статуй, которые подобно стражам, охраняли каждый уголок. – Ваши милости могут удалиться! – произнес Корвин, обращаясь к рыцарям. Я желаю говорить с принцем Владом наедине. Однако секундой позже, на лице воеводы проскользнуло удивление, угрожающее обратиться в гнев. Эти пятеро даже не двинулись с места и не проявляли никаких намерений действовать иначе. – Я сказал, что хочу говорить только с принцем Валахии, – повторил Корвин, впившись взглядом в Лера, которому, казалось, подчинялись остальные.– Можете идти, господа! – вмешался Влад, пока не стало слишком поздно. – Твое Высочество, – продолжал он, обращаясь к воеводе Корвину, – это рыцари Лер, Михня, Марку, Строе и Тудор, сын Лера. И они подчиняются только приказам воеводы Валахии.– Понимаю, – улыбнулся Корвин, – понимаю. Я слышал немало красивых историй о ваших милостях, и если хотя бы половина из них – правда, то вы достойны нашего глубокого почтения. Вам следовало сразу мне представиться. Только с такой охраной принц мог добраться невредимым из Эдирне в Хунедоару. – Принц Влад сумел бы добраться и до Луны, если бы захотел, с нами или без нас! – ответил Строе, польщенный признанием великого воеводы. – А теперь позвольте нам удалиться.Не успела дверь за рыцарями до конца закрыться, как Влад задал свой первый вопрос: – Чьи войска были посланы в Бэлтени против моего отца?– Мои… но они были подкуплены мунтьянскими боярами, настроенными против своего правителя. Я послал их убедить воеводу Влада снова сражаться на нашей стороне. Он колебался, потому что в это время ты находился в заложниках у турок, а в мою помощь он уже не верил. Знаешь, Влад, чем более велик и любим правитель, тем скорее он становится жертвою предательства. Возможно, в этом заключается природа человека...– Природа человека будет заботить меня, когда я стану стариком! А сейчас я хотел бы знать, кто командовал войсками Твоего Высочества, и с кем они были связаны в Валахии.– Я позаботился о тех, кто меня предал: все они мертвы. Что касается Валахии, то, когда настанет время, мы вместе отправимся туда, и ты займешь трон твоего отца. – Сегодня! Сегодня этот час настал, Твое Высочество, и даже теперь уже поздно! Страна катится к обрыву, и Данешти по клочкам продают ее туркам! – Влад говорил с гораздо большим гневом, чем хотел бы показать. – Когда настанет время, Влад. Когда мы точно будем знать, кто с нами, а кто против нас, когда…– Моя страна рядом со мной, а я всегда буду рядом с ней. Довольно! Земля Валахии, принадлежавшая моему отцу, судьба которой тревожит меня ежесекундно, ежечасно; земля, которая нуждается в очищении и заботе! – А что такое, собственно говоря, Валахия, Влад? Почему бы тебе не остаться жить здесь или где-нибудь еще, без почестей, которых ты заслуживаешь, но зато без страха?– Это наше сердце, Корвин! – воскликнул Влад, сверкнув глазами. – Это первый и самый важный долг каждого из нас, от самого скромного пахаря до меня. Величественные горы с их орлами и волками, не знающими смирения, и золотые осенние поля, и наши виноградники, и прежде всего – люди, которые не зарятся на то, что не принадлежит им, которые ожесточились под бременем бояр, но не разучились улыбаться, готовые помочь друг другу в самые трудные времена. Люди, передающие из рода в род святую заповедь, что перед смертью человек должен смеяться; народ, за который я встану стеной, и вместе с которым разобью любую армию, откуда бы она ни пришла. Вот она, Валахия – моя великая мечта!–Ты слишком быстро распаляешься, Влад, – прошептал Корвин после недолгого молчания. – Ты вспыхиваешь сразу, полностью, и мне нравится это в тебе, но ты должен научиться сдерживаться, чтобы пламя не поглотило заодно с тобою верных и дорогих тебе людей. Не проси их стать такими же, как ты: им не удастся, как бы они ни старались. И еще тебе придется научиться не давать огню пожирать тебя изнутри. Влад, все еще ожесточенный в своей решимости, не отвечал. Но его глаза говорили за него.– Я поручу тебе командование одним из моих полков, – продолжал Корвин. – И не каким-нибудь, а тем, что охраняет южную границу Трансильвании, со стороны Валахии. Взгляд молодого принца, устремленный в пустоту, медленно обратился к Корвину. В уголках его губ зарождалась улыбка. – Я сдержу обещание, Влад, уже завтра на рассвете я представлю тебя южной армии, но ты должен кое-что пообещать мне. Поклянись, что не воспользуешься моими воинами, над которыми у тебя будет абсолютная власть, чтобы вторгнуться в Валахию и прогнать Дана Басараба! Вместо ответа Влад встал и направился к двери. На пороге он обернулся и своим звучным голосом, прозвучавшим непривычно гулко под холодными готическими сводами, твердо произнес:– Твое Высочество, человек должен выполнить свое первое обещание. У меня не может быть двух! И мое слово, и мое сердце принадлежат Валахии, отныне и навсегда! Я не выбирал свой путь, но даже будь у меня возможность выбирать, ничего не изменилось бы! После того, как молодой человек покинул комнату, Корвин откинулся на спинку стула и несколько секунд пристально глядел в центр потолка, откуда на него уставился удивленный фавн, изваянный умелой рукою мастера. Внезапно Янку принялся смеяться – сначала тихо, а затем смех его постепенно превратился в хохот, которого уже давно никто не слышал. За дверью, ведущей в охотничий зал, усатый Дрэган, начальник стражи, доверенный человек Корвина, в недоумении переминался с ноги на ногу. ?Никогда не слышал, чтоб он так смеялся! – думал он. – Улыбаться – улыбался много раз, но чтоб смеяться… Он неплохой человек, хотя и угрюмый, но такого смеха, как сегодня… я от него еще не слышал. Что случилось? Я подожду еще минуту, и если он не вызовет меня, притворюсь, будто мне что-то нужно и войду к нему; иногда мне прощалось и худшее?.Но не успел он закончить свою мысль, как из-за двери донесся радостный голос воеводы Трансильвании:– Дрэган!– Здесь, Твое Высочество! – ответил стражник, войдя, едва лишь отзвучало эхо под сводами большого зала.Корвин, глаза которого светились радостью, смотрел на Дрэгана, пытаясь побороть свой смех, который не давал ему покоя. В конце концов, ему не удалось сдержаться, и он снова громко рассмеялся, глядя на усатого, который, не поняв, что происходит, последовал его примеру. Это было слишком даже для Корвина, и вскоре замок содрогнулся от хохота этих двоих. Чуть позднее, ухватившись за стол, Дрэган успел спросить сквозь смех: – Послушай, Твое Высочество, а почему мы смеемся?– От радости, парень! Помнишь, что я говорил тебе? – продолжил Корвин уже серьезным тоном, более подобающим ему. – Я уже не ждал, что найдется тот, кто будет сражаться за меня и верить, как и мы, что турок можно победить! Я устал дожидаться кого-то с честным сердцем и крепким мечом. Человек, способный сплотить вокруг себя целый народ, воевода, который силами своей души и разума поднимет не только свою страну, но и те, что ее окружают. Иногда, ночами, я просил об этом Бога в своих молитвах, но меня одолевали горькие сомнения... И вот он пришел, Драган! – воскликнул Янку с неописуемым восторгом. – Он пришел! Открытый, каким и должен быть, преследуемый, справедливый, добрый, хоть и пытается не выдать своей мягкости, он не умеет лгать и с юных лет – лучший воин, чем любой король или солдат, которых я когда-то видел. Он явился, Дрэган, и теперь нам уже не нужно искать его Бог знает где! Два года этот юноша пробудет с нами, чтобы научиться распознавать коварство христианского мира, в который он, надеюсь, еще верит, и тогда уже ничто сокрушит его. Только после этого я смогу спокойно умереть. Радость в голосе Корвина угасла, и его строгий тон напомнил Дрэгану, что он находится в присутствии воеводы Трансильвании, великого Атлета Христианства, как называли его принцы запада и Папа за громкие победы над неверными. Снаружи, во дворе, юный Влад не слышал ни раскатистого смеха, доносившегося из большого зала, ни последующего разговора, который должен был изменить его судьбу. С угрюмым видом он приблизился к своим пяти товарищам, схватил коня за повод, и, не говоря ни слова, направился к воротам замка. Рыцари последовали за ним, подозревая, что между Владом и Корвином произошел окончательный разрыв. Все прекрасно понимали, что это значит: великая возможность для Влада и будущего Валахии упущена навсегда. Рядом с Янку из Хунедоары все было бы гораздо легче. Армия и его военный гений, даже одно лишь имя Корвина, означали бы свободный путь к валашскому престолу, а также огромное преимущество в борьбе с турками, которые уже на подходе. Строе, прослывший ?молчаливым? и любопытным по натуре первым осмелился заговорить:– Послушай, Лер! Напившись воды, следи за своей флягой! Похоже, ты оставил ее где-то на дороге, а Влад-вода отпил из нее после тебя и теперь не перестает болтать. С губ Влада готов уже был сорваться ответ, гораздо более суровый, чем ему хотелось бы. Но когда все шестеро приблизились к большим воротам, их внимание привлекло нечто иное. Мост был поднят, а железные ворота заперты, и перед ними выстроились десять улыбающихся стражников, не выказывавших ни малейшего намерения отступить.– Мои дела здесь закончены, – сказал им Влад своим обычным властным голосом. – Откройте ворота и опустите мост!Напористый тон Влада и, еще в большей мере, его взгляд, значительно ослабили решимость стражников. Самый старший из них, по виду не достигший еще девятнадцати-двадцати весен, в замешательстве глянул на балкон, где всего лишь несколько секунд назад появился Корвин. Сверху, из замка, воевода с интересом и явным удовольствием наблюдал за этой сценой.– Если Влад Басараб, принц Валахии и генерал нашей южной армии приказал, вы обязаны повиноваться! – произнес он к изумлению охраны. – Но может быть, наш юный друг передумает и порадует нас еще несколькими днями своего присутствия и присутствия своих товарищей, у которых вам стоило бы кое-чему поучиться. Если вы до сих пор не знакомы, это – рыцари Лер, Михня, Строе, Марку и юный Тудор. Ни шепот, пролетевший по двору от одного воина к другому, достигая внутренних покоев замка и даже кухни, где целыми днями трудились повара, ни любопытные, восторженные лица у каждого окна и двери не произвели впечатления на рыцарей. Вернее, все это, возможно, и польстило им бы, будучи замеченным. Но сейчас умы их занимала новая ситуация, о которой неожиданно сообщил воевода Трансильвании. Влад – генерал южной армии! Это означало близость к валашской границе, а значит, возможность добраться до Тырговиште гораздо раньше, чем они смели надеяться всего несколько минут назад.* – Об этом подвиге мы еще не рассказывали никому, чтобы люди не подумали, будто мы хвастаемся; кроме того, это история о неких злобных существах, и мы боимся, как бы их проклятия не коснулись тех, услышит ее услышит. Дело не в нас шестерых: у нас есть травы, что оберегают от подобных бедствий, но мне жаль вас, господа. Вы слишком молоды, чтобы иссохнуть под силой этих страшных чар. М-да… я лучше промолчу! – Строе комично притворился, что боится, как бы воины не оборвали его на полуслове. Но любопытство овладело слушателями; каждый из них уже подумывал о знахарке, снимающей заклятья, или о церкви, где на следующее утро можно сделать подношения, которые избавят их от неприятностей и нечистых духов.– Более десяти лет назад Влад-вода Дракул поручил нам четверым очень важную и опасную миссию: мы должны были отправиться, никем не узнанные, с несколькими мешками золотых к одному командующему янычарами из Эдирне и убедить его начать восстание в столице империи. Это была еще легкая часть поручения воеводы! Самое трудное заключалось в том, что нам нельзя было идти по проторенным дорогам. Наш окольный путь к Дунаю пролегал через Адское болото, в безлюдном месте, где по слухам обитает Кабан Кабанов, или, как его еще называют Гогошаур – проклятый дикий зверь, кузен Скараоцки (18). – Это был кабан, сударь? – с удивлением переспросил один из молодых охранников.– Нет, это был ежик! А ты чего хотел? Да, это был некий кабан, но погодите! Ночью, когда все мы уже считали, что благополучно добрались до берега Дуная, из воды вдруг выскочил чудовищный кабан, какого мне еще не приходилось видеть. Величиною с двух медведей. – Неужто, двух? – недоверчиво спросил юный стражник. – Да, и притом, двух самых крупных, – невозмутимо продолжал Строе. – Едва зверь вышел из воды, мы, затаив дыхание, припали к земле, гадая, что он задумал. Только, смотрю я: поднимается он на две ноги, как человек, достает полотенце и начинает вытираться. Тут Михню от изумления икота разобрала. Ну, думаю, конец! Зверь заметил нас и бросился в атаку. Я был к нему чуть ближе остальных и с ятаганом наготове шагнул вперед. Проклятый кабан снова вскочил на два копыта и, когда я отсек ему клыки, он вдруг ударил меня в пах задней ногой.– Да ну! Он что стоял теперь только на одной ноге? – отказывался верить парень.– Нет, браток! Он ударил меня пятой ногой, которую припрятал под хвостом, так, что я ее не видел!– Господин Строе, – не унимался юноша, – ты уверен, что все так и было?– Да замолчи же, парень, – еле сдерживая смех, перебил недоверчивого стражника другой, постарше – высокий, словно жердь и такой же тощий. – Я сам слышал о таких зверях, но не отваживался биться с ними: слишком уж они страшны!На самом деле, всем, за исключением неопытных юнцов, с самого начала было ясно, что Строе собирается развлечь их одной из своих красочных, ошеломляющих историй, делавших его известным не меньше, чем его доблестные подвиги. Еще никто не слышал, чтобы он рассказывал о последних, а те, кто был знаком с ним ближе, знали, что под маской фанфарона скрывается не только отважный воин, но даже скромный и застенчивый человек. Он любил шутки и розыгрыши за то, что часто именно они помогали ему подбодрить окружающих, которые, как и он сам, не находили особых причин для радости в сражениях и суровой солдатской жизни.– Вижу, ты здесь самый мудрый, – с благодарностью ответил Строе высокому солдату. – И, может быть, ты тоже поделишься кое-какими секретами борьбы с нечистой силой. Когда зверь уложил меня, – продолжал он свой рассказ, – братья Марку и Михня прыгнули на голову Гогошауру. Опомнившись, я увидал, что чудовище трясется, как в ознобе, а рыцари летают туда-сюда, повиснув на его ушах. И в тот момент, когда я думал, что смерть вот-вот накроет нас своими крыльями, случилось чудо!Пауза, намеренно выдержанная Строе, казалось, возымела действие. Те, что не держались за живот от смеха, с приоткрытыми ртами ожидали финала. – Брат Лер, видавший на своем веку побольше, чем все мы вместе взятые, быстро схватил…– Палаш и разрубил его! – не удержался юноша.– Нет! Шляпу! Он слыхал от стариков-отшельников, что Кабан Кабанов станет кротким и послушным, как ягненок, если завязать ему глаза… И тогда Лер – храбрец, как вам известно – внезапно замахнулся своей огромной шляпой и нахлобучил ее на глаза чудовищу. И тут произошло невероятное! Свинья осторожно отступила, пошарила хвостом и лапами вокруг, чтобы не сесть на что-то твердое и послушно вытянулась на спине во весь рост. Она еще слегка дрожала от напряжения, затем расслабилась и начала тихонько насвистывать. О, матушка! На толстых волосатых губах рождалась песня, которую могла придумать только фея. Это было последнее испытание, и он нас доконало. Непривычные к таким опасностям для духа, мы были ошеломлены, а через секунду принялись плясать, как заколдованные. Михня и Марку, взявшись за руки, словно на королевском балу, закружились, как будто скользя по волнам. Что тут сказать? Я на ходу подхватил Лера, недоумевая, почему он не приглашает меня на танец!– Да ну, и господин Лер тоже танцевал? – поинтересовался другой стражник. – В том-то и дело, что он с самого начала знал, что тут нечисто, и заткнул себе уши овечьей шкуркой, для удобства разрубив ее надвое. Вы же слышали, какой у него ясный ум, и в каких опасных битвах он побывал. Так и тогда! Бах! Лер как хлопнет меня по лбу ладонью – я только и успел подумать, что уже не встану! Видите ли, в противном случае, он бы не избавил меня от власти кабаньих чар!?Поднимайся-ка, брат, и взбирайся на чудище, дело нечисто! Держи его крепко, пока я шепчу ему на ухо заклинание, которое заставит его повиноваться, и не сдвинь мою шляпу с его глаз, иначе он сотрет нас с лица земли!?, – говорит он мне. Что поделаешь? Я послушался приказа и вскочил на свинью. Смотрю, Лер укладывается рядышком с чудовищем и нежно шепчет ему на ухо, точно возлюбленной:Глазки поросячьи –Смотрят по-ребячьи.Сочные травинкиДля красивой свинки.Если судится –Значит, сбудется:Продолженье родаЧерез четыре года!Ласкова, умнаСвиночка-жена,Розовый сыночек –Резвый, как щеночек.Позабудь о мести,И живите вместе!Безмятежной радости –Вам до самой старости!Хо!– И это сработало, сударь? – продолжал расспрашивать молодой охранник.– А как же! Где-то неделю назад я получил письмо от Гогошаура. Он сообщил мне, что женился на красивой свинке из христианского двора. У них кое-какие проблемы с младшим сыном, который весь пошел в отца и целый день слоняется без дела, а в остальном все хорошо! Он помогает старикам в деревне, советуется с людьми и вот уже около года танцует хору на воскресных гуляньях. Да, как самые обычные люди! Дружный смех солдат, к которому мгновенно присоединился Строе, и яркие лучи весеннего солнца, игравшего с колокольчиками и душистыми фиалками во дворе замка, казалось, вечно будут царить в Хунедоаре. И если бы не оружие, висевшее на плечах воинов, и лошади, готовые выступить в долгий поход, можно было бы поклясться, что здесь никто еще не слышал о войне.Однако Строе знал, что угроза реально существует, и ожидал ее. Войны, которая затронет и его народ. Именно поэтому он нуждался в том, чтобы окружающие понимали его и – самое главное – любили. Только так он мог рассчитывать на них в суровые времена сражений. И, кроме того, он безумно любил поболтать…* Поначалу новый командир произвел на трансильванских воинов не особо благоприятное впечатление. Многие шептались, что он получил это воинское звание исключительно из-за своего титула принца Валахии; большинство людей были уверены, что Влад окажется марионеткой, каждым действием которой будет управлять воевода Корвин. Но проходили дни, недели, а, в конце концов, и месяцы. И каждый миг, проведенный Владом среди его новых подчиненных, доказывал им, что молодой валах обладает врожденной властью над людьми, которая способна сделать королями даже тех, кто родился в нищете. Южная армия под его командой с первых же дней стала более организованной. Некоторые дворяне, до сих пор привыкшие к тому, что их слушались из вежливости, были приглашены на более высокие посты, откуда они больше не могли никого сбить с толку стратегическими новшествами, над которыми их светлости работали, но уже не имели возможности применить! В то же время некоторые из наиболее опытных солдат, с крепким телом и ясным умом, в одночасье превратились в командиров. Военные тренировки стали чаще, и все, казалось, происходило быстрее и естественнее. За последние несколько недель маневры Влада стали еще более жесткими, и чаще всего на них практиковались методы обороны городов. Очень скоро слух, уже давно распространявшийся среди солдат, дошел до городов и превратился в абсолютную уверенность: язычники движутся к святой столице православных – Константинополю! В замке Хунедоара на слухи не обращали особого внимания; если только некоторые факты не свидетельствовали о том, что они могут быть реальной информацией, их не приветствовали даже на кухнях, не говоря уже о большом зале, заполненном дворянами и воеводами.Но в тот мартовский день 1453 года слух о наступлении турок на столицу Византии неожиданно был превращен разведчиками воеводы Корвина в совершенно точный тревожный факт: двести пятьдесят тысяч турок, разделенных на десять армий, со ста сорока кораблями, двумя тысячами пушек, одновременно с двух сторон приближались к Константинополю. Вокруг массивного стола из орехового дерева, инструктированного мастерами из Венеции, известными своим искусством до самой Порты, дворяне Трансильвании, занимавшие высшие посты в королевской армии, держали военный совет во главе с воеводой Корвином. Уже давно было известно, что в Буде ожидали решений хунедоарского совета, и что походы или оборона венгерского королевства организовывались в соответствии с этими решениями. Как требовал этикет, первое слово полагалось воеводе Корвину.– Господа, мы получили достоверное известие, что в скором времени величайшая армия, собранная султаном, будет атаковать Константинополь. Вот уже много лет глаза турок устремлены на этот святой город, и не потому, что он принесет им больше богатства и золота, чем другие города. Нет! Молодой султан Мехмед понял, что разрушив Константинополь, он поразит сердце всех христиан. Православные создали там свою духовную столицу, а католики видят в этом городе у Золотого Рога символ того, что некогда было великой Римской империей. Обычно, господа, в подобных случаях, мы представляем вам план сражения. Сегодня же мы сделаем иначе. Сначала я хотел бы выслушать ваше мнение, а затем, когда я выскажу свое, мы решим, как лучше поступить. В зале совета воцарилось минутное молчание. И тут все взоры обратились к Владу, принцу Валахии. – Твое Высочество, благородные господа, я полагаю, что наш разговор сегодня чересчур долго затянулся, – начал он своим звучным голосом, в котором явно сквозил упрек. – Когда турки нападают на христианскую деревню или же страну, наш долг – прийти на помочь атакованным. Но выше этой обязанности стоит обязанность каждого защищать свою землю и народ. Мы должны все обдумать и убедиться, что, отправившись на помощь нашим греческим братьям, мы не оставим беззащитными своих соотечественников. Однако ныне под угрозой сам символ христианства, и мы не можем допустить, чтобы народы Европы охватила паника, которую, бесспорно, вызовет падение столицы Византии. Господа, сейчас Константинополь – это наше боевое знамя, крест и символ всех христиан. Мы не можем стоять и смотреть, как он падает в руки язычников! Южная армия готова завтра же отправиться на помощь императору Константину, – заключил Влад, убежденный, что присутствующие единодушны с ним в этом мнении. Но все произошло иначе.– Не торопись, Твое Высочество! – произнес Корвин, и его глаза теперь казались опустевшими и лишенными привычного огня. – Посмотрим, что скажут остальные. Влад не настаивал, но его сознанием уже овладевала мысль, которой он отказывался верить. – То, что говорит юный принц Валахии, верно, и… – начал граф Хевеши. – То, что говорит принц Влад, было бы верно в совершенно другие времена! – оборвал его Янош Керекеш, кастелян Оради. Сегодня же, однако, мы должны подумать дважды. Можем ли мы собрать одновременно двести пятьдесят тысяч человек? Есть ли у нас деньги и средства, чтобы вооружить их и отправить в Константинополь?– А если мы не выступим сейчас, у нас найдутся люди и средства, когда настанет наша очередь? – так же резко прервал его Карп, глава румын из Цара-Бырсей (19).Казалось, это был сигнал, которого все ждали, чтобы заговорить. Мнения в пользу кампании против турок отвергали те, кто требовал политики благоразумия, и все они кричали одновременно, создавая оглушительный шум, какого прежде еще не слыхали в зале Хунедоары. Не отрывая взгляда от инкрустированного дерева столешницы, Влад внезапно резко возвысил голос над остальными. Однако, оклик его прозвучал как-то необычно, словно исходил из самой глубины души. Низким голосом, без крика, Владу все же удалось перекрыть невообразимый гомон, создаваемый трансильванскими дворянами: – Твое Высочество, – заговорил он, не глядя на Корвина, – я никому не должен здесь давать отчет, кроме тебя. После того, как благородные дворяне закончат говорить, дайте мне знать. Я, мои рыцари и южная армия будут готовы выступить в любое время. Янош Керекеш, известный своим тщеславием, поднялся на ноги и произнес гораздо резче, чем следовало:– Неужто молодой и неопытный князь Валахии вдруг решил, что знает больше нас? Ты никуда не пойдешь без…Слова внезапно замерли на его губах, как и высокомерные улыбки аристократов, которые, казалось, одобряли Керекеша. Влад уже встал и приближался к графу, глядя на него в упор огромными, как будто удивленными, глазами. Казалось, он пристально изучал белки глаз собеседника, подобно одному из тех сосредоточенных ученых, которых не интересует ничего, кроме жизни жуков и бабочек. Влад ничего не говорил и ничего не делал, но все присутствующие ощутили исходившую от него мощную внутреннюю силу, равно как и его страстное желание размозжить голову трусливому графу. Через несколько секунд, показавшихся Керекешу невыносимо долгими, Влад произнес все тем же звучным, угрожающим, хоть и спокойным голосом:– Твоей светлости следует научиться говорить с великими правителями! В противном случае, ошибки вроде этой, могут значительно сократить твою и без того бесполезную жизнь. А теперь присядь и продолжай болтать! Бледный и изнуренный, словно только что увидел смерть, граф не нашел в себе силы возразить и послушно опустился на стул. Никто больше не подал голоса, пока Влад Басараб не покинул зал. Звук захлопнувшейся двери за спиною принца, послужил сигналом, вслед за которым великий магнат Боксай внезапно разразился глупым смехом. – Этот валах поставил тебя на место, не так ли, Керекеш? – Он снова хихикнул без причины. – Уверен, если он когда-нибудь станет воеводой, ты будешь служить ему в качестве коня! – Ты дурак, Боксей! – вмешался Корвин еще более сурово, чем когда-либо. – Я стоял, слушал вас и теперь понимаю, как лучше поступить. Я позвал вас всех сюда, чтобы снова не возникло зависти и глупых разговоров. Знаете, что я должен был сделать? Из тридцати шести присутствующих здесь, пожалуй, только восемь заслужили эту честь! Что за прок с того, что у вас большое состояние, и вы посещаете собрание в Буде? Сколько из вас участвовало в войнах, возглавляя войска? Семь или восемь, как я уже сказал; остальные могут выиграть войну с язычниками, только если бой произойдет за богато накрытыми столами, где вы будете вести переговоры о цене тканей, соли и вина. Сейчас каждый из вас по очереди, кратко, изложит мне свое мнение. Ты что скажешь, Дрэган?Сознавая, что воевода предоставил ему первое слово специально для того, чтобы наказать дворян, столь гордых своими чинами и привилегиями, удалой капитан охраны для важности немного помолчал, прежде чем ответить.– Я считаю, господа, и здесь я полагаюсь на свой богатый опыт ведения войны, что мы... все… кем бы ни были и что бы мы ни делали – должны бороться с турками. Да поможет нам Господь! – заключил он слегка гнусавым певучим голосом, как это делают лицемерные попы. В глубине души Дрэган вовсе не горел желанием шутить. Он знал о решении Корвина, но искал благопристойный способ разогреть немного этих пузатых аристократов, которые не оценили первый голос в пользу войны. Затем последовали другие голоса, большинство которых, как и предсказывал Корвин, призывали к святому благоразумию.– Господа, не я построил этот мир, и не я разделил его на отважных и беспомощных. Только девять из вас были готовы пожертвовать своими жизнями ради христиан, оказавшихся в опасности. Я предвидел это, но такое положение вещей не помешало бы мне отправиться в Константинополь. Нечто иное повлияло на мое решение. Год назад я присутствовал на таком же совете с императором Константином и его подданными. Тогда шла подготовка к очередной атаке, и прозвучали даже голоса, упоминавшие о договоре с турками... тот же совет состоялся через три дня в Буде и через неделю в Венеции и Риме. Тот же раскол преследует весь христианский мир и медленно, медленно пожирает всех нас. Армия, которой командуют десять королей, никогда не победит армию, во главе которой стоит один генерал. Идите и поспите, господа, вас ожидают нелегкие дни!В тот вечер Корвин не зашел посоветоваться с Владом, как планировал вначале. Он был возмущен трусостью дворян и, возможно, немного стыдился перед юным принцем… Янку бросился на кровать и пролежал без сна до самого рассвета, неподвижно глядя в потолок. Когда первые лучи прорезали густую ночную тьму, окутывавшую стены замка, воевода Трансильвании вышел из своей комнаты с угрюмым видом и коротко приказал стражнику, дежурившему у дверей:– Возьми шесть мешков с золотом и спускайся во двор! Солдат не выказал и тени удивления, услышав такой необычный приказ, и поспешно выполнил его. Он пошел к казначею, разбудил его и, вежливо ответив на проклятия, согласился, что для любого приказа еще слишком рано, затем направился во двор. К его удивлению, Корвин был там не один: Влад и его рыцари как раз заканчивали седлать коней, что в такую рань означало подготовку к долгому пути.– Вот, здесь достаточная сумма денег, которая поможет вам в дороге, и с которой вы успешнее справитесь со своей миссией в Константинополе. Золото вам очень пригодится, особенно если город падет и вам придется заплатить, чтобы выехать из крепости! – сказал Корвин спокойно, как будто разговаривал с парой девушек, готовившихся к балу.– Благодарим, Твое Высочество за заботу, с которой ты отнесся к нам, – ответил Влад, с большей укоризной в голосе, чем хотел бы показать. – У нас есть и другие инструменты, чтобы выбраться из любой адской дыры, даже полной язычников!– Это правда, Влад, что ваши мечи и луки – лучшие из всех, что я когда-либо видал, но так же верно то, что самая великая сила человека заключается не столько в храбрости, сколько в его умении вовремя почуять трусливого врага, готового ударить со спины! Но тебе приказано вернуться живым и рассказать мне обо всем, а потом мы вместе выступим против турок!– Я вернусь, Твое Высочество, не волнуйся! Я вернусь и напомню о твоем обещании! Прощай.Большой мост замка опустился с гулким грохотом цепей и треском дерева. Но ни этот шум, ни стук копыт шести коней по каменным плитам двора, а затем по деревянному мосту не нарушили глубокий сон дворян, ночевавших в замке. Свет зари еще не до конца выиграл сражение с тенями ночи, гнездившимися между крепостными валами замка Хунедоара…ПРИМЕЧАНИЯ:16. Папа Каликст III поддерживал и восхищался Янку из Хунедоары. По случаю сокрушительной победы над турками в 1456 году, когда Корвину удалось отстоять город Белград, папа Каликст III решил, что в дань уважения и в память об этом событии колокола католических церквей будут звонить ежедневно в полдень. Так как именно в полдень армия Янку из Хунедоары разгромила армию Мехмеда II, завоевателя Константинополя в 1453 году.17. В битве при Варне армия христиан была разбита турками.18. Скараоцки – по-румынски ?сатана?, ?черт?, ?нечистый?.19. Цара-Бырсей – территория на юго-востоке Трансильвании вокруг города Брашов, находящаяся под властью валашских правителей.