Глава 7 (1/1)

Барт проснулась рано — только-только забрезжил на востоке солнечный свет, а в черноту неба плеснули голубую краску. Когда принцесса забралась в седло и помчалась вглубь леса, над горизонтом показался самый краешек солнечного диска. Её соседи, кажется, проснулись чуть позже: во время сборов она не слышала с той стороны ни звука. Но Барт не решилась испытывать судьбу и вторгаться на их территорию с извинениями. Сперва ей, конечно, стало немного совестно, и она захотела воспользоваться случайной возможностью объясниться перед юношей за свой глупый поступок, однако вероятность того, что потом следователи будут расспрашивать его о сбежавшей принцессе, показалась ей непозволительно большой. По этой причине девушка отмахнулась от этой идеи и поспешила уехать как можно дальше, надеясь, что так и осталась незамеченной и неузнанной. Дорогу Барт знала очень смутно, ориентировалась только по направлению, но ей отчего-то показалось, что границу двух государств она уже пересекла. Замки стояли довольно близко друг от друга, и, так как две территории были дружественными, две династии уже давно всячески поддерживали тёплые отношения. Никаких изменений окружающего пейзажа пока не наблюдалось: тот же лес, мелькающее над головой чистое небо да лёгкий ветерок. В зыбкой теплоте утра Барт наконец окончательно решила, куда ей следует направиться. Оказавшись в стране своего потенциального жениха, она отчётливо поняла, что хочет встретится с Тоддом и поговорить с ним по душам. Ей казалось, что та, другая принцесса всё ещё очень много для него значит, а в таком случае он и сам вряд ли рад свадьбе. Барт могла бы убедить его не только всеми силами противиться браку, но и через все преграды помчаться к своей возлюбленной. В конце концов, если принц уже будет женат, то и выдать за него ещё одну принцессу никак не получится. А ещё в Имеакаре её точно никто не будет искать: все решат, что она унеслась прочь от замужества, а значит, подалась в какое-нибудь дальнее королевство, но уж точно не туда, где её ждёт пышная свадьба. Барт натянула поводья, чтобы лошадь пошла помедленнее, и погрузилась в себя. Её вдруг неприятно поразил тот факт, что она, в общем-то, никогда и никого не любила. Родители были ей вечно недовольны, редко ласкали её и вообще не выражали других чувств, кроме гнева и раздражения. Дочь, каждый раз налетая на стену безразличия и холодности, оставила всякие попытки её сломать и стала такой же равнодушной. С сестрой и братом отношения были намного сложнее: когда она родилась, то сразу причинила столько проблем, что брат, будучи уже почти взрослым и ужасно самостоятельным семилетним ребёнком, смотрел на малютку свысока, а сестра, сперва приняв её за свою игрушку и подружку, разочаровалась в ней после побега Барт в соседнюю деревню, закончившегося настоящей катастрофой. Принцесса до сих пор вспоминала, как больно схватила её за волосы мать и протащила вдоль главной улицы, мимо испуганно попрятавшихся за кустами и домами ребятами. Кроме родственников, конечно, у неё были и эти трусоватые деревенские товарищи, но они, хоть и охотно играли с принцессой, сразу же исчезали, как только замковая стража или даже сам король или королева, недовольно печатая шаг, шли прямиком к распоясавшейся хулиганке, намереваясь отвести её обратно в замок и там прочитать очередную поучительную нотации и запереть в унылых душных покоях. Да и со временем и они как-то остепенились, бросили валять дурака и вдруг заделались важными молодцами да девками на выданье, а то уже и дородными матронами, и их силуэты всё таяли, таяли, пока Барт не осталась в одиночестве — на лошади да с луком. Ещё она водила дружбу с охотниками из стражи и несколькими лесничими, но никогда не смогла бы назвать их друзьями в полном смысле этого слова — просто поболтать с ними она всегда была рада, но не более. А ещё в памяти всплывало лицо Ханса — и тут же словно запахло выпечкой и повеяло жаром от огромных котлов. Сердце Барт сжалось, и девушка поморщилась, сама толком не зная, хочется ли ей улыбнуться или расплакаться. Даже несмотря на тоску по старому повару, она любила его как-то по-другому. У него всегда находилась куча дел, в которых оставалось лишь малюсенькое место для тихих разговоров с принцессой. У него была своя семья, дети, которых он, наверное, катал на своих широких плечах, а по воскресеньям водил на ярмарку — покататься на карусели. Угождать принцессе — его прямая обязанность, но лишь в еде. Когда она появлялась в дверях кухни, он останавливался перед ней немного чаще, чем было нужно, и порой смотрел на неё теплее, чем обычный подданный. Скорее всего, делал он это лишь по доброте душевной, а не потому что Барт была такой замечательной. Но даже через много лет именно он казался ей олицетворением дома; того самого семейного очага, от которого в парадных покоях для неё оставались лишь тлеющие угли. Эта любовь была, скорее, привычной и немного отчаянной, как у брошенного матерью котёнка, слеповато тычущегося носом в сапоги и туфли прохожих. И вот это, похоже, и было самым ценным для принцессы воспоминанием. От такого вывода на душе стало ещё мрачнее: получалось, что жизнь её была какой-то глупой и ненужной. Зачем она вообще тогда существовала? Чтобы всем мешать? И если на свете не найдётся человека, которой будет наконец-то рад её присутствию, значит, всё впустую. Тряхнув головой, Барт тяжело вздохнула и провела рукой по гриве Кобылы. Невесёлые мысли постепенно уступали место более насущным проблемам: где лучше встретиться с принцем, что ему сказать и, для начала, как ему вообще дать знать, что его невеста прибежала к нему сама и хочет поговорить. И ещё она совершенно не могла представить себе, как отреагирует на её внезапное появление юноша. Ведь он, возможно, уже давно примирился со своим положением и побоится ослушаться своего отца. Тогда он может не только не явиться на встречу, но и выдать Барт с головой, и тогда уже после свадьбы и в этом замке её будут презирать и держать под замком, словно дикого зверька. И это если церемония вообще состоится после подобной безумной выходки, а то ведь король Макс ещё подумает, мол, какую-то полоумную девку сынишке подсовывают, возьмёт да и отошлёт её под конвоем восвояси. Что случится после такого с родителями Барт — неизвестно, но даже сейчас и представить страшно. Так что план принцессы оказался каким-то никудышным и глуповатым, но, пожалуй, единственно возможным в данной ситуации. Ещё она, конечно, могла бы и впрямь потеряться в северных лесах Анкады. Скорее всего, так оно и случится, но думать об этом пока не очень-то хотелось. Судьба подсказывала Барт, что надо поговорить с принцем, чтобы покончить раз и навсегда со всеми недомолвками и слухами. Она откровенно заявит Тодду о своих чувствах — точнее, об их отсутствии, — намекнёт о Фаре, которая, наверное, всё-таки стоит того, чтобы лихо махнуть на все приличия и решительно заявиться к ней с просьбой руки и сердца уже окончательно и бесповоротно, а потом исчезнет. Станет какой-нибудь охотницей, будет жить в лесу в деревянном домишке, может, даже ведьмой заделается. Соединится с природой, нащупает источник своего внутреннего голоса и станет варить всякие зелья да предсказывать судьбы. И будет носить шкуру оленя и рога как знак наивысшей мудрости и тайного знания. Представив себя в таком причудливом наряде, Барт невольно улыбнулась. С её неряшливостью и безразличием к собственной внешности подобное ремесло точно ей подойдёт как нельзя кстати. Но пока у неё намечались важные дела, ей стоило повременить с фантазиями, а вместо этого придумать, как же свидеться с принцем. При свете дня о встрече и помышлять нельзя: слишком рискованно и у всех на виду. К тому же, вполне вероятно, что в замке уже обнаружили её пропажу, и гонец молнией прискакал к другому королю с этой печальной вестью. В деревне, конечно, маловероятно оказаться узнанной: не все подданные всегда знают, как выглядит их собственный правитель, а уж о принцессе чуждого монарха и слышали лишь единицы. Остановившись в узкой комнатке на верхнем этаже постоялого двора, Барт спустилась в зал, раздумывая, как бы ей скоротать время, и заказала кружку эля, чтобы не выделяться среди обедающих жителей. Таких было мало, зато рядом с ней оказалась шумная компания, женщин, которые, кажется, переходили из одной деревни в другую, чтобы помочь дальним родственникам убрать урожай вовремя. Крестьянки громко галдели и обсуждали последние сплетни. От них-то Барт с удивлением услышала о последнем скандале: сбежал наследник престола. — У него свадьба намечалась как раз, вот и драпу дал. Кишка тонка, — заливалась смехом полная женщина с обезображенным оспой лицом и утирала раскрасневшиеся щеки и лоб краем сероватого передника. — Да уж, испугался. Да там, говорят, суженная страшная как дикая ведьма, вот её никто и брать не хотел, — добавила сильно похожая на свою приятельницу матрона с расшитым платком на голове, и сидевшая к ней боком принцесса отвернулась в сторону и беззвучно наградила её очень нелестным эпитетом. — Брешут всё, она просто чумазая свинюшка, всё по лесам бегает да неприличными делами занимается всякими, — вставила своё замечание худосочная молодая девушка, которая, видимо, очень хотела показаться целомудренной и благородной, а все остальные в её сознании представлялись полными ей противоположностями. — Да что вы все чепуху мелите, — осекла их самая зрелая из всех женщина — в её каштановых локонах, выбивавшихся из-под косынки, бежали серебряные ручейки седины — и важно заявила: — Он пошёл за этой своей принцессой, которая в детстве была ему обещана — за Фарой. Все тут же согласно загудели, и Барт, услышавшая, что две необъятные бабы снова хотят перевести тему на неё, поняла, что больше не выдержит ни одного комментария, и вышла из неожиданно ставшим душным помещения на улицу, решив прогуляться до ближайшей рощицы. Новая информация её откровенно огорошила, так что требовалось время, чтобы надо всем этим хорошенько поразмыслить. Перво-наперво, Тодд сбежал, так что всё это путешествие она, получается, проделала совершенно зря. Могла бы сразу пуститься в бега, не думая о всяких незнакомых принцах, а теперь вот ввязалась в какую-то странную историю и точно не найдёт в себе сил из неё выпутаться. Возможно, её жених и правда отправился к Фаре, но это показалось девушке маловероятным: исходя из всех рассказов о характере юноши, такой поступок входил в число совершенно фантастических. Оказался ли он на деле бесстрашен и решителен, или же это всего лишь раздутые слухи? Теперь предстояло выяснить, куда отправился Тодд, а также определить раз и навсегда, есть ли вообще смысл в их встрече и откровенном разговоре. Более того, в королевстве пока никто не знает, что сама Барт тоже не жаждет связать себя узами брака. День плавно переходил в ночь, и принцесса прикинула, что гонец бы уже спешил обратно к её отцу с возмущённым — или столь же нервным и невесёлым — ответом. Видимо, Тодд сбежал в ту же ночь, что и она, раз принцесса ничего не слышала у себя в замке о его пропаже. Впрочем, может, и раньше, а король Макс просто решил скрыть этот инцидент, до последнего надеясь найти сына. Вероятно, тогда и её отец побоится оповещать будущего тестя о пропавшей дочери. Но свадьба ведь уже совсем скоро, а сегодня-завтра принцесса вообще должна была прибыть в замок. Однако обозы с приданым и многочисленными гостями отсутствовали, и вообще вся эта ситуация Барт очень и очень не нравилась. Все вдруг решили отмолчаться и не рассказывать о неприятностях? Тогда что же будет со свадьбой? Напоследок девушка приберегла самую вопиющую новость: люди думают, что она настоящая уродина, да ещё и грязнуля. Её никогда особо не заботило мнение окружения, но тут даже жители другого королевства болтают про неё такие нелепые глупости. Она, может, и не первая красавица, но зато не косая и не кривая; ходит немного грузно, конечно, но зато фигура неплохая. А уж за своей чистотой она всегда следит относительно пристально: может, конечно, появиться в испачканных землёй сапогах на ужине, но это только чтобы позлить родителей, не более. По утрам она всегда умывается, не реже, чем раз в три месяца, принимает ванну. И бельё у неё всегда свежее и аккуратное. Так что всё это злая клевета. Присев на поваленное дерево, Барт сложила руки на груди и подумала о пока что самой важной вещи: куда держать путь? Она собиралась сбежать на север, но на душе было неспокойно, ведь огромное незаконченное дело всё ещё висело на её шее. Несмотря на равнодушие и скептицизм, она не хотела, чтобы Тодд принял её за испугавшуюся наседку. Барт на подсознательном уровне чувствовала, что она просто обязана с ним объясниться. Поговорить по душам, что, мол, никакая свадьба ей не нужна, а у него есть невеста, которую он просто обязан взять в жёны, потому что от своей судьбы не убежишь. Внутренний голос опять начал яростно шептать, что этого разговора ей не миновать, иначе жизнь её не сложится. Принцесса не хотела вмешивать в уже ставшее чужим дело, но и отступиться от своего решения почему-то не могла. Эта заморская принцесса, Фара, представлялась ей грустной красавицей, сидящей в высокой одинокой башне и с тоской смотрящей на море. Она никогда не задумывалась о чужом счастье, так в чём же было всё дело? Опять в каком-то неведомом плане судьбы, которая подсказывала ей единственно верные решения? Но действительно ли они окажутся верными? Точного ответа Барт дать не могла, но её предчувствие, кажется, иного выхода и не видело. Она буквально разрывалась между разумом и сердцем, хотя уже так давно научилась беспрекословно следовать таинственным предчувствиям. Крепко задумавшись, девушка начертила на земле носком сапога круг и горизонтальной линией разделила его на две части. Реальная жизнь и странная высшая сила. Существует ли это самое предчувствие на самом деле или она просто использует его как оправдание для своих действий, чтобы снять с себя всю ответственность? Может, она внушила себе мысль о собственной избранности: этакий магический дар, который всегда выведет её на освещённую пламенем счастья и радости дорогу. Но что на самом деле ждёт её в конце пути, по которому ведёт этот призрачный шёпот? Что-то совершенно не подвластное пониманию толкает в спину, а Барт, обычно такая покорная, вдруг сопротивляется и упирается, словно молодой телёнок. А ведь совсем недавно она ужасно нервничала, что инстинкт не подсказывает ей правильного решения — и вот теперь допускает мысль о том, что всё это — лишь плод её воображения. У неё скопилось столько вопросов, которые никогда её не волновали, но вдруг все разом повисли без ответа, и от этого на душе становилось тяжело. Раньше Барт относилась к жизни так легко, безвольно отдаваясь её бурному потоку и полагаясь только на его непредсказуемое течение. Что же произошло? Неужели это и есть взросление — неожиданное принятие мысли о том, что только она одна является хозяйкой собственной жизни? От такого вывода Барт неожиданно захотелось зареветь, от души, с протяжными подвываниями и нескончаемыми каплями, собиравшимися под подбородком и падающими на грудь. Она плакала очень редко, но, кажется, переход от юности к зрелости — дело болезненное, и избавиться от горечи никак иначе не получается. Однако принцесса взяла себя в руки и решила довериться инстинкту ещё раз, но с одним условием. Она поедет на север, и если первый человек, с которым её сведёт её судьба, что-нибудь расскажет ей о принце, то тогда она примет свою высокую миссию и найдёт Тодда во что бы то ни стало. Если же незнакомец не сможет сообщить ей ничего вразумительного, то она поедет в Анкаду и затеряется в её бесконечных лесах. Будет охотиться на зверей и не станет больше слушать глупые внутренние голоса. От окончательного и бесповоротного решения вдруг стало на удивление покойно на сердце, и Барт даже с улыбкой вздохнула. Она завтра же уедет из этого города, чтобы на следующем постоялом дворе заговорить с любым прохожим и проверить, обманывает её предчувствие или же нет. Всё-таки Барт было интересно увидеть, что же происходит со свадьбой, на которую не явятся ни жених, ни невеста. ***Целый день бродя по окрестностям и рассматривая несостоявшееся любовное гнёздышко, Барт нехотя призналась, что, возможно, быстро бы привыкла к новой стране. Она не сильно отличалась от её родной земли, только лесов здесь было поменьше. Но и в бескрайних плоских равнинах тоже крылось странное очарование простора и свободы, от которого к вечеру девушка страшно проголодалась и сильно устала. Проспав до позднего часа, Барт с лихорадочным предвкушение спустилась в нижний зал, чтобы с извращённым наслаждением подслушать новые сплетни — может, даже и снова о себе, — но там оказалось довольно пусто, а немногочисленные присутствующие вели унылые разговоры об удобрениях и погоде. Позавтракав, девушка дошла до величаво молчаливого замка и заключила, что свадьба, по всей видимости, откладывалась. А может, и совсем отменялась. Как бы там ни было, Барт уже и так опоздала с выездом: солнце стояло высоко, а если она хотела успеть остановиться в следующем городе, то сейчас было самое время покинуть этот. Кобыла, почувствовав присутствие хозяйки, нетерпеливо загарцевала и поприветствовала ее звонким ржанием. Принцесса и сама соскучилась по своей любимице и с нетерпением собиралась в путь. Но ей почему-то не хотелось уезжать слишком далеко: возможно, она подсознательно верила, что, чем ближе к замку Тодда она остановится, тем больше будет вероятность встретить человека, который окажется в курсе невероятного побега робкого принца. Неспешно двигаясь вдоль торгового тракта и рассматривая спешащих крестьян, девушка впервые задумалась о забавном совпадении: она и юноша убежали от свадьбы, боясь того, что она состоится, и теперь торжество совершенно точно задержат — или совсем от него откажутся. Будет ещё любопытнее, если Тодд и правда сбежал в ту же ночь. Может, даже в тот же час, что и она. Вот уж поистине невероятное стечение обстоятельств! Но и без этого такая синхронность совершенно точно намекала на то, что их союз обречён на провал. Медленно приближающаяся крошечная деревня Барт не приглянулась, и она даже объехала её стороной, свернув к небольшому ручью, чтобы наполнить флягу. Девушка внимательно рассмотрела своё отражение в прозрачной воде, поджимая губы и вертя головой в разные стороны. Осмотром она осталась совершенно недовольна и ещё медленнее поплелась дальше, размышляя о чём-то ей незнакомом, чуждом и немного пугающем. Уже в сумерках принцесса въехала в большой город — в общем-то, много меньше, чем рядом с замком, однако в таверне первый этаж был каменным, а пара домов гордо хвастали покрытыми черепицей крышей. В стойле рядом с гостиницей Барт с большим трудом отыскала место — в самом углу. Когда она зашла под навес для лошадей, в нос ей ударил тяжёлый конский запах, от которого она немного поморщилась. Принцесса уже привыкла к животным, но никогда в одном месте на её памяти не встречала столько лошадей. К тому же, многих из них явно давно не чистили хорошенько, и девушка покачала головой: она считала, что забота о своем друге и помощнике — само собой разумеющаяся обязанность любого уважающего себя всадника. Из здания доносился мерный гул голосов, но в стойле всё равно было тихо и спокойно. Улыбаясь своим мыслям о скором ночлеге, Барт дошла до самого конца и привязала Кобылу к вбитому в землю колышку. Как раз рядом обнаружилась целая охапка сена, перемешанного со свежей травой. Оглянувшись кругом и не найдя конюха, девушка решила разыскать его позже, а пока сама подошла к куче, чтобы хотя бы немного покормить уставшую с дороги любимицу. Она наклонилась и, разведя руки, вместо сена схватилась за что-то плотное и явно живое. Не колеблясь не секунды, Барт разозлёно вцепилась ещё крепче и потянула на себя. В прошлый раз, когда в таверне на неё случайно упал какой-то юноша, она повела себя крайне неразумно, так, что до сих стыдно. И сейчас, хоть внутри у неё что-то ёкнуло и сжалось, девушка снова обрела присущие ей спокойствие и молниеносную реакцию охотницы. Из сена показалась голова с короткими волосами, и теперь Барт уже стало не столько страшно, сколько нетерпеливо. С трудом цепляясь за плечи и пытаясь не упасть от слишком быстрых движений, она привалилась к стене. Мужчина — скорее, молодой юноша — уже и сам поднялся и выпрямился, впрочем, не пытаясь вырваться из хватки незнакомки. Встав рядом, он оказался немного выше принцессы, но тут же сгорбился, сжался, и выставил руки вперёд. Юноша зажмурился, словно готовясь к тому, что его будут бить, и дрожащим голосом принялся за что-то оправдываться: — Я ничего не крал, клянусь, я просто тут заснул! Честное слово! Не надо никакой полиции! Можете меня обыскать: я ничего не брал, ничегошеньки!.. Широко распахнув глаза, Барт вглядывалась в его лицо. Она никогда не видела людей, живших по ту сторону огромного океана, но много слышала об их смуглой коже. На деле она оказалась почти чёрной, и девушка поражённо рассматривала терявшуюся в темноте конюшни фигуру. Солнце совсем недавно зашло, в крытое помещение и так попадало мало света, поэтому человек с чёрной кожей и вовсе казался каким-то призраком. Только белки глаз и светлые на внутренней стороне ладони выдавали своего владельца. Всё это выглядело так странно, необычно — и всё же так непреодолимо притягательно, что девушка без стеснения разглядывала постепенно замолчавшего незнакомца и, забывшись, всё ещё легко сжимала его плечи. Юноша оправился первым — видимо, люди с другим цветом кожи были для него не так занимательны — и внушительно откашлялся. — Может, уже отпустишь меня? — с раздражением, но достаточно нерешительно спросил он, и Барт, опомнившись, опустила руки. — Прошу прощения, я просто никогда не встречала… других людей, — попробовала объяснить принцесса, чем заслужила недоверчивый взгляд. — Я имею в виду, — быстро поправилась она, — мне не доводилось встречать кого-то с иным цветом кожи. — Как и многим другим в этих королевствах, — невесело усмехнулся юноша и провёл рукой по волосам. — Меня вечно принимают за кого-то монстра и постоянно пялятся, как ты вот. — Я приношу извинения за свою бестактность, — предельно вежливо произнесла принцесса. В ней по какой-то странной причине проснулась излишняя церемонность и совершенно не свойственная ей манера общения. Но ей действительно стало очень неловко перед потревоженным ею парнем, на которого она к тому же смотрела, как на какого-то циркового артиста. И ещё ей показалось, что и сам он бросает на неё оценивающие взгляды, и, памятуя о подслушанном разговоре, девушка почувствовала неловкое смущение. Тем временем юноша, заметив, что его собеседница замялась, решил представиться: — Меня зовут Кен, я тут… ночую, можно сказать. — А почему не внутри? — поспешила поинтересоваться Барт. Она вдруг почувствовала странную связь с новым знакомым — он, кажется, тоже от кого-то скрывался, раз прятался от людей, а значит, оказался её товарищем по несчастью — или же счастью. — Да просто мне туда соваться не стоит, если хочу на свободе погулять, — важно сообщил ей Кен и, обернувшись, похлопал её лошадь по крупу. — Красивая у тебя спутница. — Это Кобыла, — подсказала ему принцесса и тут же спохватилась, — а меня Барт зовут. Очень рада знакомству. Кен со странной насмешкой взглянул на девушку, но потом опустил голову и принялся сам подкладывать в кормушку сена. — Куда едешь? — Пока что не знаю, — призналась Барт и вспомнила о данном самой себе обещании. — Но ты можешь помочь мне это выяснить. — Я? — хмыкнул юноша и повернулся к ней. — И как это?— Сперва скажи мне вот что: в каком государстве ты сейчас живёшь? — девушка пытливо посмотрела в глаза удивлённого парня. — Ты, Барт, хранить секреты умеешь? — вопросом ответил он ей, и та важно кивнула. — Могила, — поклялась она, приложив руку к сердцу и подняв вторую ладонь. — Тогда знай, я — вор, так что нигде не живу, а слоняюсь то тут, то там. Барт открыла рот и со смесью страха и восхищения посмотрела на юношу. — Грабить я тебя не собираюсь, у тебя и взять-то нечего, кажись, — поспешил заверить её Кен, и принцесса кивнула, решив не рассказывать о мешочке с золотыми монетами и парой браслетов на дне её поясной сумки. — Ладно, но откуда ты пришёл? — продолжала допытываться она, сложив руки за спиной, чтобы прислоняться к стене было удобнее. Она почувствовала к Кену бесконечное уважение: он ведь гулял, где хотел, и делал, что хотел, никто ему был не указ. Наверное, именно о такой жизни она и мечтала. И если он ничего не расскажет ей о принце Тодде, то она всё равно попросится составить ему компанию в его странствиях. Может, даже станет настоящей разбойницей. — Я только вышел из Имеакара. Там какой-то переполох творится — принц Тодд сбежал. У него свадьба намечалась, а он хвост-то поджал и драпанул. Но там, говорят, принцесса так себе… — Ничего не так себе! — слишком резко оборвала его Барт, и Кен тут же уступил. — Ладно-ладно, я её не видел, я только что люди говорят повторяю. Но вот знаешь что? Вот Тодда я-то и видел! Представляешь? Прям вот сегодня утром! Вот умора! Его все ищут, кажись, а он по тавернам с каким-то трубадурам шастает. Так что, ты чего-то спросить хотела. — Хотела, — кивнула девушка, облегчённо вздыхая, — но я уже всё узнала. Ей до последнего не верилось, что судьба снова толкает её к сбежавшему принцу, доказывая, будто он действительно важен, но от сознания того, что вся её жизнь предрешена, ей становилось спокойно на душе. Кен непонимающе стоял рядом, а Барт, не раздумывая, решила, что от него она ничего скрывать не станет. Если она повстречала именно его — значит, он и будет теперь её спутником в этом трудном поиске. — Мне нужно найти Тодда, — решительно сказала она. — Хочешь мне помочь? — Чего? Зачем это? — А ты, Кен, умеешь хранить секреты? — с улыбкой спросила у него Барт, но взгляд её оставался предельно серьёзным. — Если бы не умел, меня бы уже давно посадили в яму или вздёрнули, — авторитетно заявил юноша, явно заметив, что набивает такой бравадой себе весу. — Тогда знай, — удовлетворившись этим объяснением, решилась признаться ему девушка, — я и есть та принцесса, на которой должен был жениться принц Тодд. Я тоже сбежала, и сейчас хочу найти своего жениха, чтобы всё ему объяснить и помочь найти в себе силы добраться до его настоящей возлюбленной — до Фары. Кажется, эти слова очень сильно испугали Кен. Он уставился на девушку, неосознанно отступив на шаг, и неловко согнул колени, как будто готовился пасть перед монаршей особой ниц. — Я… — робко проговорил он, — извиняюсь, что назвал тебя… ?так себе?. — Ничего страшного, — снисходительно отмахнулась Барт. — И что ты теперь? — в явном замешательстве спросил Кен. Он сразу же растерял весь свой покровительствующий тон и манеры, видимо, побаиваясь близости к такой важной персоне. Барт отметила, как резко меняется отношение людей, как только они узнают о твоём высоком положении. — И теперь мне надо найти Тодда. Правда надо. Моё предчувствие подсказывало мне, что это чрезвычайно необходимо, но я не верила, а теперь первый встречный мне заявляет, что видел принца. Такого знака мне достаточно, ведь с самого утра я хочу поехать за Тоддом. И, так как ты его видел и можешь помочь мне в поисках, то я бы очень хотела, чтобы ты составил мне компанию. К тому же, — торопливо заметила она, — ты, верно, знаешь дороги лучше, чем я. Я редко выезжала за пределы своей стороны, поэтому хороший проводник мне сейчас не помешает. Кен довольно улыбнулся на этот комплимент и задумчиво склонил голову. Сложив руки на груди, он пристально посмотрел на принцессу. — Но я же вор. Тебя это не смущает? Барт пожала плечами, разведя руки в сторону. — Я люблю охотиться, так что обращаюсь с ножом не хуже какого-нибудь рыцаря. — Думаю, это мне стоит тебя бояться, — с опаской заметил Кен. — Думаю, ты просто не такой уж и опасный, каким хочешь казаться, — едко ответила девушка, и Кен вздохнул. — Конечно, я же не мучитель какой-то. Да и мне бы поскорее надо на север, а то на юге у меня возникли небольшие проблемы, и я, как бы, в бегах сейчас. — Вот и отлично, — заключила Барт и направилась к выходу из конюшни. — Эй, я не сказал да! — крикнул ей вслед Кен, совсем не торопясь пойти следом. — Но ты же хочешь поехать, — постановила Барт, не оборачиваясь, и юноша неопределённо покачал головой. — Хочу, но с одним условием, — наконец сдался он. — Каким это? Принцесса встала в двери и повернулась к нему, надеясь, что условие окажется для неё приемлемым. — Мы выедем сейчас же. Здесь мне оставаться нельзя, да и тебе бы не помешало подальше отъехать, — отозвался Кен, и Барт задумалась. С одной стороны, она устала за день и была бы не прочь полежать, но с другой стороны, не так уж и много она проехала, а передохнуть они смогут и в лесу. Зато теперь у неё будет товарищ, которого ей совершенно не хотелось терять, и она быстро вернулась к мирно жевавшей сено Кобыле и стоявшему подле неё Кену. — Ладно, договорились. Уже через несколько минут они медленно ехали в обход города — Барт на своей Кобыле, а Кен — на очень лохматой лошадке неопределённого грязно-желтоватого цвета, который, скорее всего, на свету выглядел ещё ужаснее. — Как зовут твою лошадь? — спросила Барт. — Не знаю, взял чью-то первую попавшуюся. Надо будет придумать, — радостно ответил Кен и, понизив голос, многозначительно сообщил: — Я же вор, забыла? Вот теперь привыкай. И Барт почему-то сразу привыкла.