ЧАН II (1/1)

В тот день они возвращались со свадьбы – один из знаменосцев ждал весны, чтобы поженить своего сына на девице из дома другого знаменосца – и все четверо выехали присутствовать на торжестве, несмотря на негласное правило ?в Винтерфелле всегда должен оставаться Старк?. Это было первым событием, которое посетили Шухуа и Чонин – зимой никто ничего не планировал, а осенью они еще были слишком маленькими. Младшие, мягко говоря, сходили с ума от радости – Шиён не раз приходилось кричать на них, чтобы они перестали бегать по замку или пускать своих пони в галоп.— Милорд, вы должны на это взглянуть, — позвал Чана один из разведчиков, когда они пересекали Волчий лес. Он тут же спешился и последовал за ним к оврагу.Ошибиться невозможно – это лютоволк. Мёртвый, к тому же уже давно – от смрада гниющей плоти ему тут же становится дурно и щиплет глаза, в огромной ране начали копошиться черви и мухи, а шерсть на шее слиплась от засохшей крови. Скорее всего, сука – рядом с ней лежали ещё три маленьких комочка шерсти, щенки умерли без матери.— Можете их похоронить? Не хочу, чтобы падальщики её нашли, — говорит Чан сдавленным голосом. — Плохой знак.— Всё сделаем, милорд, — разведчик салютует и зовёт на подмогу зычным голосом.— Стой!Чан упустил момент, когда Шиён, Шухуа и Чонин подошли ближе – а Чонин одним махом спрыгивает в овраг и подходит к мёртвым зверям. ?Дети такие странные,? думает Чан, слишком опешив от такого – он не пытается его остановить, пока Чонин берёт в руки одного из щенков, тыкает пальцами двух других и хмурится, когда они не шевелятся в ответ.— Вот этот живой, — говорит он и показывает ему щенка, держа его за подмышки, лютоволчонок слабо скулит. — Можно я его оставлю?Чан просто открывает рот от удивления.— Чонин, это лютоволк, а не собака, — подмечает Шиён.— И что? Так даже лучше, — Чонин надувает губы и вредничает.— А то, что лютоволки размером с твоего пони и могут запросто откусить ногу взрослому мужчине, — продолжает она тоном, не допускающим несогласия. — Ни один слуга или псарь даже не приблизится к этой зверюге, так что оно вырастет неприрученным, покусает тебя и убежит в лес. Давай его сюда, я избавлю его от страданий и мы поедем домой.Шиён достаёт кинжал из-за пояса, и Шухуа тут же спрыгивает со своего пони, загораживая Чонина и щенка своим телом.— Я ему помогу!Щенок скулит чуть громче и агрессивнее, словно понимает, о чём они говорят.— Прекратите эту чепуху, — Шиён тоже слезает с лошади, но не подходит к ним. — Вы двое уже взрослые, это не какая-то игрушка, это дикое чудовище.— Шиён, ну пожалуйста, я обещаю, что позабочусь о нём, — Чонин начинает хныкать и прижимает волчонка к себе. — Я его сам буду кормить и учить и…— Ча-а-ан! — перебивает его Шухуа громким воплем, как будто собирается ему жаловаться, что над ней издеваются. Чан аж вздрагивает от неожиданности – задумался. — Скажи ей!— Я, э… Она права, — нервно начинает Чан, а потом замечает, насколько подавленным становится выражение лица Чонина, и у него разбивается сердце. — Поэтому вам нужно быть очень осторожными. Растите его, но не тратьте время слуг. Делайте всё сами. Если он на кого-нибудь нападёт, то я просто сделаю вывод, что вы его плохо тренировали, и мы убьём зверя.Шиён хмурится, убирая кинжал в ножны и забираясь обратно на лошадь.— Спасибо! — Шухуа начинает подскакивать на месте, глубже и глубже втаптывая себя в грязь. Чонин просто благодарно улыбается – они поговорят об этом позже. По крайней мере, Чан поговорит.Они оставляют группу солдат позади, чтобы они похоронили лютоволчицу и щенков; идут медленно, чтобы те не потерялись и потому, что Чонин не справляется с поводьями одной рукой – другой ему приходится прижимать лютоволчонка к себе. Шухуа едет рядом, постоянно подглядывая к нему и умилённо надувая губы.— Ты же знаешь, что он ему надоест через неделю, — говорит Шиён, притормозив свою кобылу так, чтобы они шли рядом.— Я так не думаю, — Чан качает головой. — Это будет хорошим уроком ответственности. Вырасти монстра так, чтобы он тебе повиновался… хорошая метафора для власти, не думаешь?Шиён раздражённо выдыхает через нос.— Мне кажется, ты постоянно всё делаешь мне назло, — сухо говорит она и пришпоривает кобылу, чтобы нагнать стражу, идущую впереди.Следующим утром Чан находит младших в конюшне вместе с их лютоволчонком. Чонин держит щенка на руках и кормит его мокрой тканью, а Шухуа держит ему миску с молоком.— Я ему не нравлюсь, — жалуется ему Шухуа громким шёпотом. — Не то чтобы он ненавидит меня, но он не даёт себя держать.— У нас с ним связь, — самодовольно отвечает ей Чонин. — Я его варг.— Ну конечно, — она закатывает глаза.— Так вот, — он поднимает голову на Чана, который присел рядом с ними на корточки, — ему недели две, наверное.Маленький комочек тёмно-серой шерсти, почти такого же цвета, как волосы Чонина, медленно моргает уже открывшимися глазками – тёмно-жёлтые, как два сияющих на солнце янтаря.

— Уже назвал его? — спрашивает Чан. Чонин отрицательно качает головой.— Надо хорошо обдумать, знаешь же?— Знаю.Потом они молчат – Чонин заканчивает кормить лютоволчонка и просто гладит его, убаюкивая, а Шухуа, всё так же держа миску в руках, нависает над ними и внимательно смотрит, не рискуя трогать щенка, даже когда он спит. ?С ними всё будет хорошо,? думает про себя Чан, ?два Старка точно справятся с лютоволком.? Многие, в том числе и Шиён, недооценивают Чонина из-за его возраста, но иногда он удивляет тем, как взросло способен мыслить – Чан надеется, что их родители гордились бы, что он вырос таким сильным.Югём находит его во внутреннем дворе крепости сам впервые за месяцы – в прошлый раз он лично покинул башню, когда прилетел белый ворон из Цитадели, до этого – когда пришла весть об убийстве Минджи. Чан не знал, чего ему ждать, хорошей новости или плохой – шансы равны.— Ворон… Ворон из Пайка, милорд, — он всё ещё тяжело дышит. У него в руках никаких писем нет, и он зовёт его за собой в воронью башню.— И чего же от меня хочет великий Король Соли и Камня? — нервно усмехается Чан.В вороньей башне страшный бардак – Югём, наверное, это предчувствовал, поэтому тут же запер ворона с Пайка отдельно от своих воронов. Ворон с Пайка громко каркает и бьётся о стенки клетки, а винтерфелльские вороны ему злобно вторят в ответ – от шума в зале можно оглохнуть, а весь пол усыпан чёрными перьями.Югём ему отдаёт нераспечатанное письмо, и Чану кажется, сердце у него сейчас что все эти вороны – бьётся о рёбра и пытается вылететь. От внезапного письма от твоего поверженного врага ничего хорошего нельзя ожидать. Чанмин всегда отправлял винтерфелльских ворон, а Хонджун отправлял их обратно – значит, сейчас ему было что сказать Старкам лично.Чан разворачивает пергамент, вчитывается в единственное предложение письма дважды или трижды, прежде чем до него полностью доходит его смысл, и ему приходится сесть на стул.?Отдай мне моего брата или все узнают, что у меня на корабле служит Баратеон?