Глава 20.Возвращение в Форкс (1/2)
***POV Эдварда
Когда к машине направился Джаспер, я почувствовал себя так, словно меня ударили в живот: весь воздух с шипением покинул мои легкие. Сдулось не только моё эго – мои сердце и душа тоже сжались, получив болезненный удар. Белла не хотела ехать вместе со мной - она послала Джаспера на свое место. Она наверняка понимала, как сильно ранит меня вид Джаспера, идущего вместо нее к грузовику.
В это мгновение всё рухнуло - хотя до этого в течение нескольких секунд я чувствовал, что, может быть, она все еще неравнодушна ко мне. Должно быть, я ошибся, я был неправ... Но ведь она же не ответила на последний вопрос: “Ты все еще меня любишь?” Она не сказала "нет", хотя не сказала и “да”...
Когда я уходил, все эти месяцы назад, я не думал, что Белла может отказаться от жизни, я не думал, что она станет зомби, какой я увидел ее в сознании Эбена и Стеллы. А они были всего лишь сторонними наблюдателями. Я вздрогнул, подумав, что я увижу в мыслях людей, когда вернусь обратно в Форкс - людей, которые видели все с первых минут, которые были свидетелями страшной боли, которую я причинил ей. Я не был уверен, смогу ли я перенести это, и даже сейчас знал, что никогда не прощу себя за то, что с ней сделал.
Боль останется со мной навсегда, даже если она однажды простит меня. Даже если она вернется, чтобы любить меня снова, я никогда не буду в состоянии смотреть на нее, не думая о том, что я сделал.
Я глубоко ушел в свои мысли, сжимая руль – единственную вещь, которая сейчас соединяла меня с окружающей действительностью. Я должен был заранее знать, что боль Беллы станет отражением моей собственной – что она будет чувствовать ту же самую зияющую пустоту, которую и я ощущал в своей груди. Мы были парой, мы не могли жить друг без друга, но, как я уже начал понимать, я осознал это слишком поздно.
Джаспер закрыл дверцу, и вдруг я почувствовал себя так, словно грузовик стал невероятно мал. Мы оказались заключены в этой тесной, закрытой от всего мира кабине, и мои эмоции сводили с ума нас обоих. Джаспер заерзал на своем сидении, поглядывая на меня искоса, очевидно, ожидая, что я начну говорить.
-Ну, - сказал он после нескольких минут молчания. -Хочешь рассказать мне, что случилось?
-Нет, - выдавил я.
Автомобиль, в котором теперь находилась Белла, рванулся вперед, оставив нас позади, и я нажал на газ, чтобы не отстать. Я не позволю Белле снова исчезнуть теперь, когда я нашел ее - и неважно, что она сердится на меня.
-Это долгий путь, Эдвард, - с досадой заметил Джаспер. –Я серьёзно подумываю о том, чтобы сбежать отсюда. Ты должен или успокоиться, или дать мне выйти.
-Я поцеловал ее, - выпалил я и зарычал, когда Джаспер усмехнулся.
-Наверное, не самое умное, что ты мог сделать, - заметил он.
-У нас был тяжелый разговор, - возразил я. –Я сказал, что люблю ее. Мне казалось, что это был правильный момент – по крайней мере, для меня. Очевидно, она считала совершенно иначе.
Джаспер вздохнул.
-Эдвард, - начал он, осторожно выбирая слова. Я старался блокировать его, давая личное пространство его разуму. Я давал ему возможность упорядочить мысли без того, чтобы беспокоиться, не услышу ли я чего-нибудь лишнего. –Сейчас она в очень неустойчивом эмоциональном состоянии. Я не уверен, что она готова возрождать ваши отношения.
-Я это понял, когда она сбежала из машины, - сухо ответил я. Я не мог избавиться от воспоминания о страхе, что был в ее глазах, когда она убегала от меня. Тем не менее, я не мог забыть, что Белла ответила мне на поцелуй. В течение нескольких блаженных секунд она полностью отдалась нашему поцелую, и это было... потрясающе.
-Когда ты сказал ей, что любишь ее, что она ответила? - спросил Джаспер с любопытством.
-Что не переживет, если я снова оставлю ее, - ответил я. Пустота в моей груди расширилась, когда я подумал о ее словах, о боли в ее глазах, когда она это произнесла. Боли, которую причинил ей я. –Белла больше не верит мне, Джаспер. Она поверила всему, что я наговорил ей, уходя. А теперь не верит, когда я говорю ей правду.
-Что ты сказал, когда вы расстались? – тихо спросил Джаспер. –Я ничего об этом не знаю.
-Это потому, что я никогда ни с кем об этом не говорил, - сказал я со вздохом, запуская руку в свою растрепанную шевелюру.
Я почти не следил за дорогой – это было ни к чему. Я бы мог вести машину с завязанными глазами. Тем не менее, то, что я не смотрел на дорогу, не значило, что я не следил за габаритными огнями автомобиля впереди нас – автомобиля, в котором Белла сейчас, одному Богу известно, что говорила Элис.
-Я сказал ей, что я не хочу ее больше. Я сказал ей, что я ее не люблю. Я ей сказал, что я легко отвлекаюсь.
Я бросил украдкой взгляд на Джаспера и увидел, что он смотрит на меня со злобой. Гнев в его глазах был таким сильным, что я на самом деле почувствовал страх перед ним.
-Что-что ты сказал? – рявкнул он.
От неожиданности я резко повернул руль влево, и грузовик занесло. Несмотря на тонированные окна машины, едущей перед нами, я заметил пять голов, которые повернулись в нашу сторону. Я знал, что Элис ухмыльнулась, но меня это не заботило. Всё, чего я хотел – это еще раз увидеть лицо Беллы, чтобы понять ее чувства. Но тонировка была для этого слишком темной.
-Дерьмо, Джаспер! - заорал я. –Предупреждай в следующий раз!
-Отлично! - взревел Джаспер, кипя от злости. –Вот это как раз оно и было - предупреждение.
Он покачал головой, несколько раз открыл и закрыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Наконец, он произнес:
-Я просто не могу поверить, что ты мог сказать ей такое, Эдвард. Она – твоя пара. Такие вещи не говорят любимым людям, им не причиняют такую боль. Мне не важно, что ты лгал ради ее защиты - ты не имел права говорить такое. Это же кощунственно. Любовь - это все, что мы имеем, Эдвард, - Джаспер посмотрел на меня, его глаза заблестели, и я знал, что он сейчас думает об Элис.
-Я знаю, - мягко согласился я. –Я понял это теперь. Джаспер, я знаю, что наделал ошибок. Я лишь надеюсь, что еще не слишком поздно исправить их.
-Очень уж много всего тебе придется исправлять, - буркнул Джаспер, потирая переносицу.
-Я сделаю всё, чтобы вернуть ее, Джас, - заключил я. –Она – вся моя жизнь.
-Эдвард, - сказал Джаспер, хитро улыбнувшись. -Я не собирался это говорить, но думаю, что тебе следует услышать. Когда она вылетела из грузовика и бросилась к Элис, я ощутил миллиард разнообразных эмоций, исходящих от нее. Большая их часть была отрицательной, но и любовь там тоже была. Она тебя любит. Возможно, сейчас она этого не понимает, или не хочет знать об этом, но это так, и рано или поздно Белла это обнаружит. Просто дай ей время.
Я кивнул, расслабляя хватку на рулевом колесе. Я знал, что Джаспер не стал бы мне лгать. Значит, Белла на самом деле любила меня, хотя, видимо, и ненавидела тоже.
Мы ехали в молчании пару часов. Джаспер выглядел теперь более спокойным - когда мои эмоции были выплеснуты наружу. Я хотел бы быть способным читать мысли Беллы. Я хотел бы знать, что происходит в машине перед нами.*
Мои мысли возвращались к прошедшему разговору с Беллой, в котором она рассказала о подробностях своей трансформации. Я страдал от мысли, что ей пришлось вколоть себе яд. Я никогда не принимал идею о ее превращении в вампира – не из-за того, что мало ее любил или не хотел провести с ней вечность, но потому, что я не хотел этого проклятия ее душе.
Я не знал, что Бог думает о вампирах. Карлайл верил, что все мы – Божьи создания, пусть даже вынужденные убивать людей для собственного выживания. Но я не мог в это поверить – не так, как он. Белла заставила меня увидеть хорошее в моей семье, в себе самом, но я не мог честно ответить, что я жду от Бога распростертых объятий при встрече, если когда-нибудь перестану существовать.
В то же время, я не мог поверить, что Эсме или Элис были прокляты и обречены на Ад. Я не верил, что Бог накажет Карлайла, Эммета или даже Джаспера. Но, может, я и не был вправду чудовищем, однако ощущал себя именно им. И я никогда бы не согласился подвергнуть Беллу риску однажды посчитать себя такой же.
Тем не менее, я всегда верил, что, если она станет вампиром, то именно я должен изменить ее. Это было бы не так, как у Эммета и Розали: когда трансформация следует за мгновениями мучительной боли и страха; не как у Эсме, когда обращение происходит после невыносимой печали. Этот момент должен был стать идеальным: минутой, которую даже через нечеткий объектив человеческих воспоминаний Белла запомнила бы навсегда. Это было бы романтично, она должна была видеть, как сильно я любил и хотел ее, и, открыв глаза в своей новой жизни, она находилась бы в окружении любящей семьи. Вместо этого, она открыла их в промозглой комнате в здании для утилизации мусора, в окружении крови, смерти и страха.