Часть 3 (1/1)

–Винни! Как я рад тебя слышать! – голос Эддингтона доноситься сквозь шум, но всё же звучит довольно четко.– Я звонила тебе вчера, волновалась, – сестра старается говорить громко.– Ох, прости. Я встретил одного англичанина, и он любезно согласился показать мне город...– Замечательно, как прошла лекция?– Хорошо. Было много вопросов и споров, но в целом меня приняли тепло. Сегодня ещё встреча со студентами. Мой переводчик отлично подготовлен, так что всё пока идет нормально.– Я очень рада, Артур.– Послушай… – Эддингтон долго раздумывал над своей просьбой, но всё же решил обратиться за помощью. – Ты могла бы кое-что найти для меня в библиотеке?– Конечно, говори.– Посмотришь подшивки газет лондонской светской хроники?– Светской хроники? – в её голосе, искаженном не очень хорошей связью, ясно слышался вопрос: ?С каких пор тебя это интересует??– Да, да, всё верно. Примерно за полгода до войны. Там должно быть имя Майлза Мейтленда.– Мейтленда…где-то слышала эту фамилию. Какие-то богатеи, кажется.– Вероятно. Просто… расскажи что найдется.– Этот тот самый англичанин? Артур? Может тебе стоит спросить всё, что тебя интересует у него?– Да, и я… не знаю. Просто посмотри, хорошо?!– Я позвоню тебе вечером…– Нет, нет, если можешь, сделай это сейчас. Я сам позвоню, в полдень или немного позже.– Хорошо, но, Артур, милый, я почему-то волнуюсь.– Не нужно, сестрёнка, не нужно. Это природное любопытство, не более.Они перекидываются ещё несколькими фразами, и Эддингтон кладет трубку. Ему пора собираться на лекцию.Студенты оказываются намного более интересной и живой публикой, нежели ученые мужи. Когда Артур дает им понять, что открыт к диалогу, молодые люди оживляются и спрашивают буквально обо всём: о гравитации, затмениях, о том, как они переписывались с Эйнштейном. Артур даже пишет своё первое письмо на доске и ребята дружно его расшифровывают.– Мне нужна минутка, – он смотрит на стрелки часов, встретившихся на вершине циферблата.– Винни, ох, я думал тебя ещё нет.– Я практически бежала от самой двери, уф…– Прости.– Ничего. Но советую тебе присесть.Эддингтон послушно садится на стул. Он заранее договорился о приватном звонке, поэтому ему легко выделили кабинет с телефонным аппаратом и оставили одного.– Итак… не знаю, как ты с ним связался, но не думаю, что этот Майлз.… В светской хронике Лондона сложнее найти статью без упоминания твоего Мейтленда. Не то чтобы он очень скандален, но если есть скандал, там точно есть его имя среди гостей. Эдакий ?золотой мальчик?, отпрыск богатого семейства, прожигатель жизни.Странно, но именно это и рисовалось Артуру в мыслях, после того как он увидел портрет времён ?лондонского? Майлза.– Это всё?– О…нет, братишка. Из светской хроники этот бонвиван, твой отъезд заставляет меня говорить такими смешными словами, перемещается в криминальную.Артур ощущает, знакомое всем, неприятное чувство, где-то между горлом и животом. Когда ты не ждёшь ничего хорошего, но до последнего надеешься на благоприятный исход, уже ощущая бессмысленность этой надежды.– Не тяни! – слишком резко выпаливает он.– Да что тут.… Сначала странный случай на гонках, когда его близкая, судя по всему, подруга А. Рансибл попадает в аварию, а затем в психиатрическую лечебницу. И буквально сразу же Мейтленд становится обвиняемым по делу, – Винни сбивается, – по делу о мужеложстве. Потом он объявлен в розыск, но, как предположила полиция – бежал на континент. И недавние новости: старший брат Майлза вернулся в Лондон с женой американкой и двумя детьми.– Ты невероятно много сделала, милая.– Это твоя заслуга, что я в библиотеке ориентируюсь быстрее, чем в магазине тканей! И всё же, Артур…будь…разумен.– Я всегда разумен, моя хорошая, всегда.– Теперь, мне кажется, ты хочешь изменить себе….– Не волнуйся, и я обязательно привезу всё, что ты просила! Я купил уже половину!– Ты лучший на свете брат, жду тебя домой поскорее.***Майлза легко пустили внутрь, правда, ему пришлось приличное время ждать, пока Артура оставят в покое студенты и коллеги.– Ох, привет! Наконец-то я свободен.– Ты нарасхват.– На самом деле всё было замечательно, но я порядком устал. А ещё завтра предстоит светский раут. Ученые и их милые жены. Последнее меня немного пугает, – Артур нервно поправляет очки.Они устроились в тени люксембургского сада, позволяю Эддингтону немного отойти от всей суеты вокруг него.– Почему же? – манерно спрашивает Мейтленд.– В последний раз мне нашли несколько невест, и я пару месяцев ещё сочинял письма почему я не могу навестить то или иное семейство, – смеётся он, хотя тогда это не казалось ему забавным.– Какой вы привередливый, мистер Эддингтон. Это наверное потому, что англичанки очень холодные и чопорные, – продолжал кривляться Майлз, грассируя на французский манер.– Вот что мне отвечать на их вопросы?!– Ври! Самозабвенно! Например: ?Я женат на науке?, ?Я влюблен в звезды, в королеву, в теорию относительности?. Наверняка найдется холостяк, который выручит фразой ?наука и брак – несовместимы?.– Они припомнят мне Эйнштейна.– Вот и поговорите об Альберте! Его романе, детях и жене. Только не говори, что не нашел ту единственную. Хотя ты ведь уедешь в Англию, не придется искать оправдания, – Майлз отвел взгляд, разглядывая играющих в петанк*, надеясь, что собеседник не заметит в его голосе чего-то тоскливого. – Неси любую чушь, но чтобы это было хоть немного похоже на правду.– Мели любую правду, похожую на чушь, – Артуру наконец удалось поймать бегающий взгляд Мейтленда. – Ты обещал мне сыграть! Я, межу прочим, нанял настройщика.– Это мило, только сначала отправимся перекусить, я сегодня только завтракал.Мужчины некоторое время посидели в одном из кафе и затем отправились в отель.– Вы собираетесь играть? – Уточнила администратор на стойке, увидев в своем журнале информацию о настройщике.– Да, – кивнул Майлз, – собираемся.– Я бы попросила вас не шуметь после 23.00. Детей в номерах сейчас нет, и ваше крыло даже немного пустует, но, всё же, я не могу не попросить вас об этом.– Как скажете, мадмуазель, – он стрельнул глазками, и девушка буквально растаяла.– У тебя дар нравиться людям, – улыбнулся Артур, когда они отошли от стойки– Серьезно? – Мейтленд снова бросает на него взгляд, особенный взгляд, от которого у Эддингтона слегка краснеют щёки.Они поднимаются в номер, открывают купленный портвейн и через некоторое время Майлз усаживается за инструмент.– Мммм... Начнем с чего-нибудь…веселого? Что насчёт…Он наиграл легкую мелодию, Эддингтону казалось, он где–то слышал эту песню раньше, но вот ни слова вспомнить не мог.– Ты действительно отлично играешь.Майлз немного поимпровизировал.– Хочешь классики?– Да, пожалуй.Артур удобно устроился с бокалом на одном из кресел.– Шопен? Лист? Моцарт? Шуберт?– Ты думаешь, я настолько разбираюсь в музыке? Что-то, что тебе хочется.Мейтленд отпивает крепленого вина и снова наигрывает нечто лёгкое, немного печальное.– Это Скарлатти, ?Испанские фолии?, в некотором роде классика. Удивительно простая структура, всего лишь вариации, но хорошо пускает пыль в глаза, – пианист усмехается. – Во всяком случае, для этого её часто используют. Но она мне нравится чем-то. Или вот…Через некоторое время делают перерыв, и затем, уже незадолго до оговорённого часа, звучит ещё несколько мелодий. Мужчины слегка пьяны.– Немного жалею, что мало уделял внимания музыке… – вздыхает Артур.– Ты слушаешь музыку сфер, – патетично произносит Майлз.–Звезды! Точно! Пойдем смотреть звезды! – оживляется Эддингтон.– Куда? – растерянно интересуется его гость.– Сейчас придумаем, – учёный достает из чемодана небольшой телескоп и вертит им перед Мейтлендом.Мужчина подходит к окну, но смотреть на небо мешает раскидистое дерево.– Ничего не видно, черт. Может попросить у администрации пропуск на чердак?– Думаешь согласятся?– Я тоже обаятельный, – он ерошит волосы и бегом спускается в холл.Конечно, на подступах запал немного гаснет, но алкоголь помогает преодолеть стеснение. Благо администраторы тут прекрасно говорят по-английски.–Простите, мисс…– Вы что-то хотели, сэр?–Да, признаться, мне остро необходим доступ на чердак, на крышу или куда угодно. Он демонстрирует телескоп. Наблюдения. Да, нужно записать некоторые данные.Майлз, спустившийся за Артуром, наблюдает эту сцену из-за угла, оставаясь невидимым для действующих лиц. Он с трудом сдерживает смех. Девушка вряд ли ?очарована? Эддингтоном, но явно симпатизирует ему, смешно размахивающему телескопом.– Что ж… я могу дать вам ключ, однако, сэр, это опасно. Я не хотела бы, чтобы с вами что-то случилось. Вы пойдёте туда один? Мне сопроводить вас?– А! Нет, мой друг, он пойдет со мной.В глазах администратора проскакивает некое ?понимание?… Она молчит некоторое время.– Только я вынуждена буду подняться к вам…через час?– Нет проблем, я успею…В этот момент Майлз буквально пулей, стараясь не шуметь, взлетает наверх, вваливается в номер и начинает хохотать как ненормальный.Эддингтон находит его в таком виде спустя мгновение.– Что с тобой?!–Ничего, ровным счетом ничего. Ты справился с задачей?! –смех душит Мейтленда.– Да, – Артур торжественно поднимает ключи.***– Медведиц я сам тебе покажу, но это мой потолок.– Вот, смотри тогда, слева от малой – Дракон.Артур пытается рукой показать силуэт названного созвездия.– Ммм.. похож…– А вот,– Эддингтон сдвигает телескоп.– Если смотреть выше от головы дракона, яркая звезда – это Вега.Майлз наклоняется к окуляру, от которого исходит тепло.– От неё ведется отсчёт яркости… а недавно выяснили, что её блеск непостоянный…хотя колебания незначительные, но…– Даже звёзды не могут сиять одинаково…– А вот там жираф.– А где шея? – интересуется Мейтленд.Эддингтон затихает и задумывается. А затем, начинает смеяться.– Не знаю.– Кассиопея, Волопас, – отсмеявшись, продолжает он, позволяя своему ?ученику? разглядеть созвездия и звезды.– А кто была Кассиопея?– Погоди, дай вспомнить…дочь, да дочь Андромеды. Её за что-то к стулу привязали. Умоляю, не спрашивай за что. Ты наверняка в мифах ориентируешься лучше меня.– Не уверен, а этот Волопас?– Он охраняет медведицу.– Зачем?– Она мать Зевса.Мужчины снова хохочут, потому что вторая бутылка почти опустела. Они уютно устроились на чердаке, и пусть там довольно пыльно, это не мешает им наслаждаться видом звездного неба.– А вот там видно Льва.– Ты веришь в астрологию?– Нет!– Почему? – раздается голос за их спинами. Это девушка-администратор пришла их проведать и уже минут пять наблюдает за этими балбесами.– Созвездия…они не совпадают, понимаете, – слова путаются, но мысли все еще стройные. – Хотя я слышал, что вовсе не к созвездиям привязаны знаки, а просто к отрезкам времени. Увы, я никогда не погружался в астрологию.– Что ж, ничего. Может так и правильнее. Вы можете посидеть ещё немного, но через час придется спуститься – мне нужно будет передавать смену. Хочу, чтобы все ключи были у меня. И в назначенное время мужчины возвращаются в номер.– Боже, я бы хотел, чтобы ты пошел завтра со мной, но эта идея….– …совершенно ужасная! – обрывает Мейтленд.– Оу! Это было резко, почему же?– Артур, – Майлз сел на кресло, закрывая лицо руками. – Ты невероятный идиот иногда! Ты же не можешь не понимать… я бежал из Англии из-за того, кто я есть, понимаешь? – теперь он пристально смотрит на собеседника.Эддингтон молча кивает, тоже усаживаясь, но на пол около этого же кресла.Мейтленд отворачивается куда-то в сторону.– Это было... скандально, и наше совместное появление рискует поставить твоё положение под угрозу. К твоему приезду в Англию все будут знать в чьей компании ты появился на этом обеде и…– Прости, прости, я всё понял, – Артур осознает неуместность своего предложения с пугающей ясностью.– Я не хотел тебя обидеть.– А я не хочу тебя подставить.– Меня? Здесь мне ничего не грозит.– Это было что-то серьезное? – осторожно интересуется Эддингтон, словно не знает о чём шла речь.Майлз смотрит на него, раздумывая говорить или нет, а если и говорить, то что.– Погоди, не отвечай, это отвратительная бестактность с моей стороны. Ты не должен отвечать.– Ты имеешь право знать, – видно, что слова даются ему нелегко, но он продолжает. – Уголовное дело по обвинению в содомии. Вот.– Отвратительно, – прошептал Артур.Майлз дернулся, подобрался, готовый, буквально в сию же секунду, покинуть и комнату, и отель и даже, вероятно, Париж, но Эддингтон уже продолжил.– Отвратительный закон, отвратительный мир…Мейтленд, буквально на секунду испугавшийся совсем иной реакции, всё еще нервно подрагивая, продолжил.– Поэтому я здесь, во Франции. Мне предлагали замять дело, но нельзя же…замять себя. Если я вернусь, мне придется, не знаю, лицемерить, носить маску до самой смерти. Бояться поступить ?не так?. Может даже жениться, представляешь? На глупой охотнице за деньгами. Если бы Эгги была жива. Она была бы потрясающей фиктивной женой! Нет. Я не вернусь на Альбион. Во Франции другие законы, другие взгляды. Я в безопасности.Сидевший подле него на полу Эддингтон, закрыл голову руками и согласно кивнул.– Ты чертовски прав.– Я не хотел, чтобы этот разговор состоялся, но… в любом случае ты бы полюбопытствовал по приезду.– Я знал, – выдыхает Артур. – Примерно полдня. Так что это ты меня прости, но я должен был, наверное, услышать это от тебя.– Что ж, – шумно вздыхает Майлз. – Квиты. Мне нужно такси.– Оставайся, – решительно заявляет Эддингтон. – Тут полно места, утром встанешь пораньше, если это нужно.– Ты ненормальный! Все ученые немного сумасшедшие?– Да, настоящие точно. Но не все психи – ученые, – смеется Артур.– Я лягу на кушетке.– О тебе Бог весть что подумают!–Друзья напились и уснули? Плевааать.– Думаю, администратор решила, что мы любовники.– Тем более всё равно, – настаивает Артур.– На кушетке лягу я, это не вежливость, просто твои ноги слишком длинные.–Я не могу так, – Артур резко встал, и его заметно качнуло. – Кровать достаточно огромна, нет, она, черт подери, огромная, как …как…черная дыра, нет, не важно.– Ты, кажется, совсем не понимаешь что говоришь, – смеется Майлз. Он ведет Эддингтона к упомянутой кровати, скрытой в темноте соседней комнаты.Учёный неуклюже избавляется от жилета, очень осторожно кладет часы на туалетный столик, вытягивает рубашку из брюк и вытягивается под одеялом.– Ложись, – тянет Артур. – Тут мириады одеял и кровать размером с маленькую планету.Мейтленд определенно не должен был. Совершенно точно, особенно после такого разговора. Но он и сам порядком уставший и хмельной (не так часто он пьет портвейн), поэтому мужчина позволяет себе улечься поверх покрывала.Несколько минут они лежат в темноте, пока Мейтленд пытается унять все те мысли, что кружатся в его голове, и успокоить некстати расшалившиеся нервы. Вдруг, казалось бы, уснувший Эддингтон, обнимает его поперек живота и, засыпая, шепчет в район плеча: ?Я тоже не хочу в Англию?.*Пета?нк (фр. pétanque от прованс. pèd tanco — дословно ?ноги — колья?, поскольку при броске игрок не должен отрывать пятки от земли, пока шар не коснется земли, то есть ноги уподобляются врытым в землю кольям) — провансальский национальный вид спорта, бросание шаров.