Глава 27. Создатель гробницы (1/1)
Пощупав шею, я обнаружил, что зудит там, где в кожу впились шипы наконечника-лотоса. Хотя они и не причинили вреда, все равно остались царапины, и теперь, когда в них попал пот, они начали чесаться.В других местах, где в меня угодили стрелы, кожа тоже воспалилась, но мне некогда было разбираться с тонкостями своих ощущений. Я стоял в помещении, которое следовало изучить, и оно требовало всего моего внимания.Мне почти ничего не было известно о подземных гробницах эпохи Мин для простолюдинов — я изучал лишь усыпальницы знати и не мог сказать, в чем между ними разница. Все, что я мог — действовать наобум, сравнивая то, что вижу, с тем, что мне было известно.Судя по всему, я стоял в левом Парном зале. Напротив располагался правый Парный зал. Они повторяли друг друга в мельчайших деталях, а потому в нем, вероятно, имелась вторая платформа для саркофага из белого мрамора с отделкой прозрачными кирпичами. Обычно посередине в ней было прямоугольное отверстие, заполненное суглинком, — так называемый ?Золотой колодец?, но я не видел здесь ничего похожего, только огромную купальню.
И это только одна из странностей. Следующая — дверь, разделявшая два зала. Она должна была вести в заднюю камеру, где и полагалось находиться гробу. Но здесь гроб разместили в левом Парном зале. И еще загадочней то, что его выполнили в форме сосуда для омовений. Такие гробы были распространены в период Сражающихся царств, в эпоху Мин их не делали.Это навело меня на мысль о Бронзовой рыбке со змеями вместо бровей, которую я забрал из гробницы Властителя павших воинов, и еще одной, той, что отыскали здесь. А теперь тут оказался гроб из того же периода, что и гробница, где я нашел рыбку. Выходит, эти два места каким-то образом связаны, или все это — простое совпадение?Мысли у меня в голове окончательно перепутались, словно лапша в миске, и я решил некоторое время вообще не думать. Обойдя купальню, я вернулся к двери, у которой швырнул в морскую обезьяну фарфоровой вазой. Подняв ее, я стал рассматривать украшавший ее рисунок. На нем мужчина в одежде эпохи Мин стоял в окружении нескольких человек в чиновничьем платье на холме около какой-то стройки. Выглядело все так, словно они проверяли, как идут дела.На основании этого изображения я решил, что хозяином усыпальницы был не кто-то из дворянства и не член императорской семьи, а, скорее всего, ремесленник или архитектор. Только такой человек мог иметь достаточно способностей и знаний, чтобы построить подобную гробницу. Даже сумей обычный человек придумать нечто подобное, без соответствующего опыта и умения ему ни за что не удалось бы воплотить свою мечту в жизнь.Вот только в эпоху Мин жило не так много талантливых мастеров. Судя по размерам гробницы, ее владельцем являлся человек, пользовавшийся авторитетом. Он не просто должен был быть достаточно умел, чтобы возглавить строительство, по размерам не уступавшее любому из дворцов Мин, но, что крайне важно, еще и разбираться в фэн-шуе и других тайных науках. Это сужало круг поисков, и через несколько минут в моей голове всплыло имя — Ван Цанхай.Этот человек славился своей уникальностью и загадочностью. Он в совершенстве изучил фэн-шуй, и потому ему поручили принять участие в строительстве нескольких дворцов, а также спланировать ряд крупных городов. А иные стирали с лица земли по одному его слову. Из древних текстов я знал, что он написал книгу по фэн-шую — блестящее творение одного из самых замечательных умов в истории. К сожалению, потомки изготовили лишь несколько копий этого сокровища, и все они были утрачены.По легенде, мифическую подводную гробницу Шэнь Манцзо разработал именно Ван Цанхай. Для такого мастера не составило бы труда построить еще одну для себя.На мой взгляд теория вышла весьма логичной — все, что мне требовалось, это какой-нибудь текст, чтобы ее подтвердить, но мне до сих пор не попалось ни одной надписи. В самом ли деле владелец этой гробницы — гениальный Ван Цанхай или все же какая-то неграмотная деревенщина с кучей денег?От купальни, вырывая меня из размышлений, донесся какой-то шум, и я торопливо направил в ту сторону фонарик. На поверхности воды вздувались разнокалиберные пузыри. Они поднимались снизу и лопались без всякого порядка, словно что двигалось в этой бездонной пучине.Встревожившись, я взял ружье и с изрядной опаской уставился на них. И тут из воды вынырнуло что-то белое, блестящее, перекатилось к стене и принялось шумно втягивать воздух. Я пришел в неописуемый восторг — это был Толстяк!Он был без рубашки, а его объемистый живот трясся, как если бы в нем громко урчало от голода. Дышал он с трудом, но, увидев меня, замахал руками и, запинаясь, выдавил:— Вот… вот черт… чуть не… задох… задохнулся.Не успел я спросить, что случилось, как из воды появился еще один человек и выбрался на сушу прямо у моих ног. Это оказался Молчун. Он тоже был наполовину раздет, и я обнаружил, что татуировка с цилинем исчезла.Что бы ни произошло, Молчун перенес это куда легче Толстяка. Глубоко вдохнув, он поднял взгляд, увидел меня и спросил:— Левый Парный зал или правый?Я ответил, что левый, он облегченно выдохнул, сел и сжал запястье. Я увидел черную царапину, оставленную, по всей видимости, чьим-то когтем, и меня окатило предчувствием беды.Прошло немало времени, пока Толстяк, державшийся за живот и хватавший воздух судорожными глотками, снова задышал нормально.— Как вы здесь оказались? — спросил я.Толстяк срыгнул комок слизи и ответил:— Забей. Хорошо, что тебя там не было. Я пересрал так, что чуть не обделался. Повезло еще, под той каменной табличкой в гробу дыра оказалась, через нее сюда и попали. А то бы нам точно была крышка!Я решительно ничего не понимал.— Но что вас так напугало?— Хрен его знает, как это описать, — отозвался Толстяк. — Если коротко — то срань из пуза долбаной многоножки.