Супруги (1/1)
Она сидела на краю ванной, невидящим взглядом следя за мощной струей воды, вспоминая искаженное лицо своего деверя. Вот бы эта струя была способна смыть память, а лучше всего ее саму, целиком и полностью. Сейчас она готова была оказаться на самом дне самой глубокой в мире канализации, лишь бы забыть это самое лицо, забыть саму себя. Айтор Аристеги отказывал ей второй раз. И это было уму непостижимо. Нет. Не сам по себе его отказ, а тот факт, что она решилась предложить ему себя дважды… Что она вообще решилась. Бегония машинально подставила руку под исходивший густым паром поток. Вода была, что называется, кипяток, но женщина даже не вскрикнула, она смотрела на мгновенно побагровевшую кожу, словно не чувствуя собственной руки. Собственного тела. Все это был стыд, неподъемный, невыносимый, выворачивающий наизнанку стыд, который хотелось сполна окупить болью, но боли не было. Она не спеша разделась, а затем подошла к зеркалу. Ее отражение было самым что ни на есть обычным. Вечерняя усталость залегла под глазами, казалось, плавно спускаясь ниже и ниже, неумолимо распространяясь по всему ее худому телу. Слишком худому. Ей не нравилось, но она ничего не могла с этим поделать. Нормальный аппетит так и не вернулся к ней. Она навсегда утратила его в тот самый вечер… Внутри снова зашевелились воспоминания, от которых на нее обычно накатывала мгновенная дурнота. Но на этот раз этого не случилось. Как и тогда, когда она обняла ?его? впервые за долгие годы, позволив прикоснуться к себе в ответ. Кажется, она действительно перешла рубеж, тот самый, о котором читала в многочисленных энциклопедиях по психиатрии и психологии. Она никогда не смирится с тем, что произошло, но она сумела простить того, по чьей вине это произошло. В этом было и облегчение, и самая большая трагедия. Бегония медленно собрала волосы, а затем опустилась в уже подостывшую, но все еще обжигающе горячую воду. Она плотно сомкнула тяжелые веки, словно приказывая себе немедленно уснуть, оставить позади прошедший день, стереть его, стереть мучительную неловкость и глаза Айтора, снова посмотревшие на нее с сожалением, его губы, снова сказавшие ей ?прости?, даже не пошевелившись. Потому что она и так знала. Все знала, черт бы его побрал! Бегония отрывисто выдохнула. Утром она будет другой, и ?завтра? обязательно будет другим. В последнее время она находила великое утешение в том факте, что один день нельзя прожить дважды. Вероятно, счастливые люди могли бы с ней поспорить. Да она и сама бы смело с собой поспорила лет десять-пятнадцать назад. Лет десять-пятнадцать назад. Тогда у нее было все. Вернее, ей так искренне казалось.Ее успешная жизнь всегда была иллюзией, горький привкус которой она распробовала, когда однажды по чистой случайности заглянула в телефон своего мужа. Она помнила тот день, как сейчас, помнила каждой клеточкой своего организма… помнила, как промолчала, спокойно усаживаясь ровно напротив своей соперницы. ?Чего ты пытаешься добиться?? - печальные воспоминания снова затянули ее в другой день, вернее, вечер, заложницей которого она все еще оставалась, да и, наверное, останется до конца своих дней. И впрямь, один и тот же день нельзя было прожить дважды, а вот один и тот же вечер… Миллионы раз она возвращалась в тот ресторан, но палитра не меркла перед ее глазами, не бледнела и не выцветала, напротив, играя все новыми и новыми темными красками. Цвета отчаяния. Ее память, всегда дотошная до мелочей, прекрасно знала, как их изобразить. ?Ты хочешь, чтобы это стало видно всем?? - она нервно выпускала дым из легких. Это была ее первая сигарета за много, катастрофически много лет. Вторая будет потом. Тогда она еще не знала, какие обстоятельства вынудят ее снова сжать в губах фильтр. ?Стремишься придать ваши отношения огласке?? ?Бегония… я не понимаю, о чем ты говоришь?, - неизменно плаксиво проговорил ее муж. Этот тон вошел у него в привычку сравнительно недавно, примерно с тех пор, как он начал усиленно жалеть себя после случившегося с Айтором. Себя, а не оставшегося инвалидом брата. Как же это было в его духе. И как же она раньше не видела в нем этого дерьма? ?Такое ощущение, что ноги лишился ты, а не твой брат?, - она презрительно усмехнулась, озвучив ему свою мысль. Сальвадор наивно округлил глаза, вызвав в ней великую потребность съездить ему по лицу. Последние месяцы она едва выносила его, всю ту грязь, ложь и безумие, в которое он ухитрился втянуть всю свою семью. ?Я не понимаю...? - все еще упорствовал он, уже догадываясь, куда дует ветер. Она давно все узнала, он сам делал все возможное, чтобы показать ей, однако теперь готов был включить задний ход. Снова. Он был слаб и труслив, и сейчас она видела очередной испуг в его бегающих глазах. ?Как, должно быть, непросто сутками напролет жалеть себя…? ?Мама… папа… курите запрещенное?? Хавьер подкрался к ним сзади, крепко обнимая их обоих, по-свойски прижимая их плечами друг к другу. ?Похоже на то?, - Сальвадор бросил жене быстрый взгляд, а затем обернулся к сыну. Оба они едва успели надеть на себя непринужденные улыбки, но Хавьер, казалось, этого не заметил. Он всегда был более чем тактичен, и Бегонии показалось странным, что он вот так вторгся в их разговор. ?Ладно, не прячьтесь долго в кустах. Тебе еще толкать нудную речь, папа?, - с обыкновенной веселой беспечностью заявил он, крепко сжав плечо отца. Жест, что полностью расходился и с его тоном, и с безмятежным выражением лица. ?Он что-то знает о тебе и этой потаскухе?? - Бегония вперила в мужа сверлящий взгляд. ?Нет?, - коротко ответил тот, наконец-то ничего не отрицая. ?Прекрасно?, - холодно выплюнула она, глядя в темноту леса, напротив которого они стояли. ?И никто не должен знать. Ты немедленно оборвешь эту связь и прекратишь вести себя, как полный идиот…??Я не могу…? Бегония медленно повернулась к нему, боясь услышать самое страшное. Он любит ее. Что она будет делать с этой информацией? Как она позволит себе проглотить ее, понять… переварить, что это не простое увлечение?.. Как заставит себя разлюбить его в ответ? Это ничтожество… ?Я не могу оставить ее сейчас, когда он так с ней обращается?, - его голос звучал болезненно глухо, но теперь она отчетливо разбирала каждую букву. ?Он обращается с ней так, как она того заслуживает?, - язвительно отрезала Бегония. Он думал о ней, омерзительно обманывая собственного сына. ?Она не заслуживает… она неплохой человек…? - отрывисто, почти что зло выплюнул он, и злость его была обращена не к ней, а к их ребенку. К его родному сыну. Злость и ревность. ?Она трахается с отцом своего жениха!? - Бегония едва не сорвалась на крик. Тот самый, от которого болезненно саднит не только горло, но и душа. Сальвадор смотрел на нее остекленевшим взглядом, словно оседая к самой земле, словно становясь рядом с ней ниже ростом. Позднее она поняла, что он проклинал себя за эту связь, страдал от нее больше, чем страдала она. Позднее, но не тогда, не в тот жуткий вечер. ?Боже мой… ты что и правда… влюбился…? - она инстинктивно прикрыла рот дрожащей ладонью, слушая, как листья деревьев над ними царапают ночное небо, все пытаясь сделать порезы глубже и кровоточивее. ?Бегония, нет… послушай меня… все не совсем так…? - он сделал шаг в ее сторону, почти по-детски протягивая к ней руки, а она лишь пятилась назад, все меньше чувствуя землю под своими ногами. ?Не совсем так…? - она истерично замотала головой. Запах собственных духов резко бил в нос. Она больше никогда ими не воспользуется… никогда. ?Да, не совсем так, это не та любовь, это все…? - он остановился, словно боясь того, что она бросится прочь, в чащу того самого леса, что уже становился их общим проклятием. ?Не та? А какая же?! Любовь папочки и дочки?? - она заливисто расхохоталась. Та самая девчонка, которой много раз выпадало целоваться не с тем парнем. Игра в бутылочку. Когда-то давно она проиграла в нее. ?Бегония… не надо…? - он умоляюще скривился, не зная, как смотреть ей в лицо. ?Послушай меня, Сальвадор?, - вдруг металлически четко проговорила она, отдавая каждому слову все то, что когда-то имела, все, чем когда-то так гордилась. ?Я тебе не позволю разрушить мою жизнь, и жизнь нашего…? - она осеклась, презрительно посмотрев ему прямо в глаза. ?Моего сына?. Он поежился, чувствуя удар, чувствуя всю горькую правду этих слов. Он потерял своего ребенка. Он сам так выбрал. ?Мы продолжим жить так, как и жили. На людях. Езжай в Мадрид, в Париж, в Барселону, куда хочешь, приведи себя в порядок. Можешь завести там молодую любовницу, другую семью, все, что хочешь, мне наплевать. Но не здесь… и не с ней. Иначе я убью ее собственными руками и даже не стану их ополаскивать. Ты знаешь…?Он отшатнулся назад, будто бы его подхлестнул сильный порыв ветра. Он знал. Он очень хорошо ее знал. ?И ты хочешь, чтобы после всего этого он женился на ней?? - ее муж произнес это с таким неподдельным ужасом, что ей вдруг стало жаль его. Вот этого он добился. Вот так бывает, вот так, черт бы побрал этого мудака. ?Он не женится на ней?, - с ледяной уверенностью ответила она. Они не смогут. Ее сын видел и знал… даже если и не знал ничего. Невеста не была парой. Никогда. - Мама!Она выдохнула полной грудью, резко распахнув глаза. - Хавьер… подожди пару минут! – крикнула она слишком резко, сонно вертя в руках огрызок только вчера распакованного мыла. Попытка отмыться от воспоминаний. Вот бы таким можно было промыть и мозги. – Я сейчас спущусь, сынок, - она презрительно коснулась собственной груди, смывая пену. Он не зайдет в ванную комнату, на него не нужно кричать. - Майте беременна! Его ответный радостный крик заглушил все остальные в ее душе. - Поздравляю, - тихо пробурчала она, с головой погружаясь в давно остывшую воду.