Инородное тело (1/1)

Айтор остановился перед дверью кабинета своего покойного брата, который теперь занимала его вдова. Странное чувство, от которого он так и не избавился. Он все время надеялся найти там не Бегонию, а Сальвадора, привычно щурившегося перед слеповатым монитором. Очки тот принципиально не носил, полагая себя моложе на добрую десятку лет. Надеялся найти… и боялся. Большая часть его скучала по родному и единственному брату, его крови, его другу. Да, они были друзьями, что не так часто встретишь, учитывая общее наследство и отсутствие у первого собственной семьи. У них было много общего, даже больше, чем могло показаться со стороны. И они любили друг друга. Искренне и тепло. Никогда не оставаясь равнодушным к проблемам друг друга. У них не было секретов. Только один. За который Айтор себя не винил, хотя и считал, что муж обязан был знать о том, что случилось с его женой. Он бы предпочел знать. Чтобы нечаянно не сделать ей больнее. Но то был не он, а за реакцию своего брата он бы мог поручиться. Сальвадор был слаб, и вместо крепкого плеча подставил бы жене обиженную, стенающую спину. Его бы самого пришлось жалеть и утешать. На что у Бегонии вряд ли бы остались силы. О том, как бы он отреагировал, узнай всю правду до конца, Айтор даже думать не хотел. Хватило бы и факта самого изнасилования, чтобы свалить Сальвадора с ног. ?А вдруг он все узнал, и поэтому…? Подобная мысль все чаще закрадывалась в голову. Айтор гнал ее, а она, подобно змее, уползала обратно, затем, чтобы вернуться снова. В самое неподходящее время. Как сейчас, когда он, как идиот мялся на одном месте, не решаясь толкнуть дверь. Как мальчишка! Как же быстро она вернула его на сорок лет назад. Он уже даже не смеялся, он злился. Можно сказать, впервые в жизни он не мог быть последовательным, полностью приняв свой шаг. Он не жалел о том, что отказал ей, он жалел, что не может теперь общаться с ней, как прежде. Она тоже не могла, убегая всякий раз, как видела его. Под любым предлогом, который отчаянно напоминал пресловутое ?забыла выключить утюг?. На двоих им было ровно сто двадцать пять лет, но ума им это не прибавило. Ему уж точно. Айтор усмехнулся, отбрасывая сомнения. Они должны поговорить. И на этот раз он не позволит ей убежать. Возможно, он любил ее как женщину, но и как друга любил не меньше. Неловкость не могла встать между ними настолько, чтобы прекратить единственно доступные им дружеские отношения. Он вошел в кабинет. - Бегония, нам нужно до завтра оплатить… - начал было он, но его порывисто перебили. - Десять тысяч, да, я отправила платежку, - длинный тонкий палец нервно щелкнул мышкой. Да что с ней такое? Давно она так не злилась на саму себя. Нужно заканчивать с этим. Они не маленькие дети, более того, они уже даже не просто взрослые люди. Пожилые. Бегония никогда не стеснялась этого определения. Она оторвалась от монитора и подняла на него глаза, тут же опустив их обратно. Это было невыносимо. Стыд был самым мерзким для нее чувством. И если бы ее взялись пытать, то без труда нашли бы самое уязвимое место. - Пообедаем? – тем временем интересовался Айтор. Совершенно спокойный и мягкий, как и всегда… как и всегда с ней. - Я не голодна, - как же? В пустом животе урчали пять чашек кофе и один несчастный крекер. Она съела бы быка. Черт, нужно было уйти раньше, она же знала, что он предложит пообедать вместе. Он делал так неделю, и получал вот этот глупый ответ из мыльной оперы. ?Я не голодна. Да кто вообще так говорит сейчас?? Она ругала себя всякий раз, но ничего другого не успевала придумать, словно он предлагал ей что-то из ряда вон неожиданное. Он перестал заходить в гости, и она скучала, но набрать его номер боялась. Он тоже не звонил. Неужели это все, и она потеряет его? Своего друга, самого близкого ей человека. Сейчас он был именно им. Возможно, потому, что никого другого рядом не было. Но она и не хотела другого, честно признаться себе в этом оказалось проблематично. Мужчины привычно обращали на нее внимание. Она знала свои достоинства и не удивлялась. Далеко не бедствующая вдовушка, еще весьма неплохо сохранившаяся, она могла составить приличную партию любому столичному бизнесмену. Подсознательно она рассматривала подобный вариант все чаще. Ей хотелось покинуть это место, что принесло ей столько страданий. Но она не была уверена, что сделает это с правильным мужчиной. После Сальвадора она панически боялась ошибиться. Она могла ошибиться и знала об этом. Слишком хорошо знала. Этого больше не должно повториться. Она все еще хотела быть счастливой, хотела жить не ?для?, а ?вопреки?. И только один мужчина подходил ей для этого. Мужчина, которому, по всей вероятности, не подходила она. Это было больно. Когда он ушел, она просто легла на кровать и закрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг себя. Даже ее темная пустая спальня казалась ей кварталом красных фонарей. Ей было стыдно и не стыдно одновременно. Ее отвергли, но она хотя бы знает теперь, что все это время ошибалась. Он привязан к ней иными чувствами. Все остальное не так. Фантазии, рожденные пустой кроватью. Давно пустой. С Сальвадором она перестала спать за несколько лет до его смерти. В один прекрасный момент она просто не смогла, а он не стал требовать, более чем удовлетворенный невестой собственного сына. Сейчас все это казалось ей какой-то далекой неправдоподобной историей. Она ничего не забыла и не смогла простить, но думать об этом теперь было глупо. Нужно было жить дальше. Как-то… Хоронить себя заживо определенно не входило в ее планы. И сейчас ее мысли занимал родной брат ее покойного мужа. И хотя мысли эти были не самыми приятными, они отвлекали ее от главного. Того, что однажды отравило ее и продолжало травить по сей день… Айтор. Что ж, дело хозяйское, она не станет предлагать себя дважды. Она вполне допускала, что совершенно не его типаж, вспоминая тех немногочисленных женщин, которые удостаивались того, чтобы он представил их семье. Невысокие аппетитные шатенки с большими томными глазами, остренькими чертами лица и добродушной улыбкой. Приятные даже на ее женский вкус. Сейчас она не испытывала к ним неприязни, к нему уж тем более. Даже если завтра он приведет на семейный ужин одну из таких приятных особ и объявит, что наконец решил порвать с затянувшейся на десятки лет холостяцкой жизнью, она порадуется за него, вполне искреннее пожелает ему счастья. Возможно, станет чуть менее откровенной с ним, проведет определенную дистанцию для самой себя. Возможно, отведет взгляд от их милующейся пары, как делала и раньше, прекрасно отдавая себе отчет – почему. - Бегония, посмотри на меня, - ее деверь аккуратно закрыл лежащую перед ней папку с документами, которые она старательно изучала. Для идеальной сцены папка должна была непременно лежать вверх ногами. – У нас общий бизнес, - на его губах появилась почти что игривая улыбка. – Мы не можем все время общаться вот так. Иногда нам придется осиливать и целые предложения, не только обрывки. - Да, ты прав, - Бегония нервно повела плечами, давя в себе желание схватиться за паркер, чтобы занять слегка подрагивающие от напряжения руки. Но он отнимет и его. Она с грустью смотрела на опустевший стол, Айтор убирал папку в шкаф, не оставив ей никакого выбора. Не щелкать же в самом деле степлером. - Я вела себя глупо и продолжаю вести сейчас, прости меня, - уже спокойнее произнесла она, понимая, что разговора не избежать. – Не каждый день мне отказывают мужчины, - она как можно естественнее улыбнулась. Это надо было произнести вслух, дальше будет легче. Она знала. Вышло хорошо, собеседник ответил ей привычно теплым, дружественным взглядом, от которого больно кольнуло под лопаткой. Не так-то все просто… не так. Но это нужно забыть. Им обоим. - Неужели был кто-то еще? – Айтор изогнул бровь в притворном удивлении, которое было самым что ни на есть настоящим. Он искренне не мог себе представить, как кто-то мог ей отказать, ибо нечетко помнил, как сделал это сам. - Пожалуй, другого такого я бы запомнила, - Бегония откинулась на спинку кресла, сцепив руки в замок. Напряжение не уходило, но начало было успешно положено. – Поехали куда-нибудь, я умираю с голоду. Они медленно шли по набережной, как всегда под руку, но на этот раз намного ближе. Предштормовой ветер вынуждал их теснее прижиматься друг к другу. - Что-то мне подсказывает, что ты выбрал этот маршрут не просто так, - не без сарказма заявила Бегония. – Если нас сдует в море, то нам будет не до возникшей неловкости, - она крепче вцепилась в его руку, чувствуя, что сейчас накаркает. Ветер усиливался, буквально вышибая из головы все ненужные мысли. По молодости она любила поплавать в такую погоду, поругавшись с матерью, подругой, очередным ревнивым парнем. Она никогда не боялась утонуть, потому что знала, что умрет очень нескоро. Что ей суждена целая жизнь, долгая жизнь. Муж и куча ребятишек. Богатый дом и хорошее положение. Она верила в это еще задолго до знакомства с Сальвадором. Все сбылось, и долгое время она была счастлива, даже не подозревая, что ждет ее за закрытой дверью ее собственного подарка. Уютный домик в лесу. Ее старший сын всегда мечтал о таком, а она так любила баловать его. Они наконец свернули с причала и не спеша поднялись вверх по набережной. Обычный разговор был вполне приятным, как в старые добрые времена, когда в их жизни еще не было таких проблем. Сегодня они избегали говорить о Ёне, о фирме, об отставке Айноа и, как следствие, ухудшающемся положении семьи Аристеги. Давно они не общались так, как нужно, варясь и булькая в котле постоянных несчастий, что неотступно преследовали их лет десять как. Начиная с того самого злополучного теракта, полностью сломавшего Айтору жизнь. Сегодня они не вспоминали и о нем. Они поужинали в добротном тихом месте, и он отвез ее домой. - Ты еще боишься? – спросил Айтор, паркуясь, краем глаза наблюдая, как она завистливо смотрит на панель управления. Она всегда хорошо водила, и ей хотелось снова за руль. - Не боюсь, но никак не могу решиться снова, - Бегония вздохнула, вспоминая, как было удобно ездить самой, ни от кого не завися. – Кажется, я потеряла кураж необратимо, - печально добавила она. Она пришла в себя в больнице, ровно через двое суток после аварии, которую сама и спровоцировала, потеряв сознание за рулем. Сотрясение мозга, которое ей диагностировали после той страшной ночи, она переносила на ногах, как и мощнейший нервный срыв. Ей нельзя было жаловаться, привлекая к себе внимание мужа и детей. Не говоря уже о лишних обращениях к врачу. Ей было достаточно и того, с кем она едва сумела закрыть вопрос кругленькой суммой, чтобы тот не обратился в полицию, мгновенно диагностировав побои, многочисленные травмы и факт самого изнасилования. По документам она попала в средней тяжести аварию, съехав с обочины, дорога тогда была и вправду тяжелой. Ночная изморозь, что часто бывала в этих местах, сделала свое доброе дело, и ни у кого не возникло лишних вопросов. Айтор же позаботился, чтобы ее машина выглядела тогда должным образом. После того случая она ухитрилась проездить за рулем около месяца, пока не выехала на встречку прямо в черте города, внезапно отрубившись. Водитель встречной машины сумел вырулить, практически не пострадав. Перед перекрестком скорость была небольшой, но парень был в машине с ребенком, и Бегония в ужасе представила, что могло бы быть, не окажись он расторопнее. Желание сесть за руль пропало на долгие годы, а когда вернулось вновь, она не смогла. - Подожди еще немного, - Айтор невесомо коснулся ее плеча. – Со временем притупится. Я тоже много лет искал ногу под кроватью, - он простодушно усмехнулся, но попал мимо. Она вдруг болезненно скривилась, отвернувшись к окну. Они долго сидели молча, под монотонно жужжащее ночной ненавязчивой музыкой радио, которое было призвано настроить полуночников на романтический лад. Но только не их. Возможно, они и правда перешли допустимую черту, сделав это в самое неподходящее друг для дружки время. Возможно… - Айтор, - она неуверенно повернулась к нему, заглянув прямо в серые уставшие глаза. С надеждой заглянув. Он испугался, но не отвернулся. Ему нужно было знать, что она скажет. Жизненно необходимо. Он не мог больше бегать от нее и от самого себя. - Это поэтому… - она осторожно коснулась его неестественно выгнутого колена. Не его колена. Да и не колена вообще. По его телу пробежали мурашки. Неприятный липкий холодок отвращения к самому себе. Если бы на том месте была живая плоть, он был бы самым счастливым человеком на свете. Но там было лишь инородное тело, не способное почувствовать желанное прикосновение теплой женской ладони.