Хавьер (1/1)
- Она что, совсем тебя не кормит? - Бегония качала головой, наблюдая за сыном, который сейчас скорее напоминал хомяка. - Живешь с девушкой, а есть ходишь к матери. Как это современно, - хмыкнула она, картинно закатив глаза. Нет, ей определенно не понять нынешней молодежи. В ее время все было по-другому. Но заикнись она об этом вслух, как снова не будет отбоя от дурацких шуток про еще не вымерших динозавров. Сегодня она, пожалуй, промолчит, избежав давно приевшейся темы для разговора. Да и он все же находит время навестить ее, что бы там ни случилось. Всегда находит... Он никогда не оставлял ее одну. - Майте не умеет готовить, - пробубнил Хавьер, расправляясь с остатками лазаньи. Говорить с набитым ртом было неприлично. Неодобрительный взгляд матери явственно указывал ему на это. Но его это нисколечко не смущало. В конце концов, он был дома. Пожалуй, он единственный все еще помнил, что именно это место им и являлось. Дом. После истории с его братом он стал пустым и холодным... как и его мать. Он посмотрел на Бегонию. Она не отвела взгляд, как делала это раньше, когда ему казалось, что и он в чем-то виноват, но в этом взгляде больше не было той теплоты, которую он так любил и в которой продолжал нуждаться. Она больше не давала ее. Что-то в ней незримо угасло, и виноват в этом был лишь один человек, которого он не в силах был обвинять, потому что любил едва ли не больше самой матери. Ён. Самый близкий и родной ему брат. Ён - человек, который разрушил и свою, и их жизни. Но он не винил его. Да и следствие ничего не доказало. Он никогда не поверит в то, что его старший брат убийца... Почему же поверила она? Сколько же раз он хотел задать ей этот один-единственный вопрос - почему? Но боялся. И к страху примешивалось еще что-то, неосознанное, непонятное, но тяжелое и болезненное, словно удар кулака в челюсть. Собираясь в очередной раз задать ей этот вопрос, он вдруг отчетливо понимал, что не сильно хочет знать ответ. - Странно, что мать ее не научила, - ворчливо проговорила Бегония. Из нее не получилось хорошей свекрови. Иньяки и его жена уже имели несчастье убедиться в этом. Дело было за остальными. Но два других ее сына, казалось, предпринимали все возможное, чтобы усугубить ситуацию. Их женщины в буквальном смысле стали проклятием семьи Аристеги. Бегония криво усмехнулась, вдруг вспомнив суровое обветренное лицо бывшей лучшей подруги. Амайа. Нет, определенно ей не было и не будет покоя от баб драгоценного семейства Ачоа. - Да у нее и времени-то нет учиться, - Хавьер пожал плечами. - Она целый день на работе, а когда приходит... - он с блаженной улыбкой потянулся. - Избавь меня от подробностей, - фыркнула Бегония, доставая из духовки его любимый ягодный пирог. - То мы идем плавать, - с насмешливо-ласковой снисходительностью договорил ее сын. - Мой любимый? - радостно протянул он, принюхиваясь. Бегония кивнула в ответ, отрезая ему аппетитный кусок... Ребенок, которого она так любила баловать, но перестала. Перестала, черт бы ее побрал! Она была виновата... очень сильно виновата. Иногда ей хотелось сказать ему об этом, но она не знала, как. Как объяснить причину ее холодности и отчуждения, не сделавшись при этом виноватой еще больше? Он не поймет, да и она отдаст жизнь за то, чтобы ему никогда не пришлось понять. Она встала за его спиной, с нежностью наблюдая, как он уплетает любимое детское лакомство. Раньше она готовила этот пирог каждое воскресенье. Специально для него. - Вкусно? - с улыбкой поинтересовалась она, положив руки ему на плечи. - Офигенно, - он показал матери большой палец, не отрываясь от еды. - Ты гений, мама. В детстве я обещал себе найти невесту, которая будет готовить так же, как ты. - Так почему же не нашел? - Бегония беззлобно усмехнулась. В глубине души она все еще надеялась, что с той девчонкой у него не серьезно. Да и как могло быть серьезно, если она была по уши влюблена в Ёна. Странно, что оба ее сына упорно не видели этого. Но видела она. И как мать, и как женщина. Так уж было положено. И порой ей хотелось бы видеть меньше, чем получалось. Но одно она знала точно - Майте принесет ее сыну одни страдания. Боль, которой он никак не заслуживает. - Вас разобрали в конце семидесятых, - со смехом проговорил Хави, мастерски уворачиваясь от шуточного подзатыльника. Кажется, он невольно накинул матери пару лет. Она потрепала его по непослушным волосам. Когда же она смеялась в последний раз? Трудно было вспомнить. Трудно было вспомнить все, кроме того, что никак не забывалось и не хотело заживать. Поглотило всю ее целиком. Она не сводила глаз с младшего сына. Ей было хорошо рядом с ним. Хорошо и комфортно. Даже тогда, когда было невыносимо больно. Теплый, словно весеннее солнце. Не такой, как... Совсем другой. Он бы никогда не обидел ее. Никогда не причинил таких страданий. Бегония вздрогнула, вспомнив стальные жестокие руки, которые однажды сомкнулись на ее шее, сжимая ее все настойчивее и сильнее, пока перед глазами не поплыла темнота. Не перестань она сопротивляться, он бы убил ее. Она прочувствовала это каждой клеткой своего тела. Инстинкт самосохранения буквально вопил ей об этом, заставляя уступить, прекратив бессмысленную борьбу, которая грозила закончиться только одним. Да, он убил бы и Анне, и собственную мать. - Мама, а как там Ён? - вдруг поинтересовался Хавьер, будто бы в воздухе зависло это имя. Бегония нервно сглотнула, резко убирая с его плеч худощавые ладони. Их снова пробрала характерная дрожь. - Мне разрешили повидаться с ним, - холодно процедила она. - А почему только тебе? Он ведь уже месяц в больнице, - Хавьер повернулся к ней всем телом, делая вид, что не заметил произошедших с ней перемен. Он давно привык, что любое упоминание о брате заканчивалось именно так. Их мать тут же менялась в лице, становясь закрытой и суровой. - Не знаю, сынок, - она притворно пожала плечами. - Врачам виднее. Он сейчас не в состоянии принимать более, чем одного посетителя, - она нервно потерла немеющие ладони, вспоминая, как едва не уронила телефон, когда психиатр ее сына с какой-то странной интонацией сообщил ей, что тот хочет видеть именно ее. Искренняя материнская радость, мгновенно уступившая очередной панической атаке - вот все, что она испытала. И испытывала до сих пор. Он хотел ее видеть. Господи, зачем? И для чего? Что он вспомнил... что?? Только бы сразу понять, только бы оказаться готовой... - Мама, мне кажется, ты не все мне рассказываешь, - Хавьер пристально посмотрел на нее. Она была бледнее обычного и выглядела испуганной. - Твой брат в тяжелом состоянии, Хавьер, - Бегония ответила ему точно таким же пристальным взглядом, на сей раз весьма удачно скрыв настоящие эмоции. - Но я не хочу никого пугать раньше времени. Мы не должны торопиться с выводами...- Что? - Хавьер буквально соскочил со стула. - С какими выводами? О чем ты говоришь, мама? Он что, может умереть?! - воскликнул он, порывисто приближаясь к матери. - Нет... нет, - она отрицательно замотала головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее даже зародыш этой самой мысли. Она попросту не верила в такую возможность. Отказывалась верить. Он не мог... только не он... Он был слишком сильным, слишком выносливым. Хотя из больницы ей регулярно сообщали не самые оптимистичные новости. Ён действительно был серьезно болен. Но Хавьеру об этом было знать необязательно. Не стоило расстраивать его раньше времени. Все наладится, наладится... твердила она, словно мантру, чтобы окончательно не впасть в отчаяние. Отчаиваться было не в ее натуре, она всегда верила в самое лучшее, однако обстоятельства, будто бы договорились убедить ее в обратном. В последнее время ее не покидало ощущение, что она стоит на самом краю обрыва, как ее муж, с той лишь разницей, что он спрыгнул с него сам, а ее толкали. Настойчиво и упорно толкали. - Мама, что с ним такое? - тем временем не унимался Хавьер. Он выглядел не на шутку встревоженным. - Он не в себе, - осторожно начала Бегония. - Его перевели в психиатрическое отделение, - пояснила она, поймав непонимающий взгляд сына. - То сотрясение, помнишь? Оно, как оказалось, не прошло бесследно. И дало о себе знать на фоне сильного эмоционального потрясения. - Сюзанна была его лучшей подругой, - Хавьер согласно покачал головой. - Ничего удивительного, что он так отреагировал. Да и убийца где-то рядом. Сюзанна что-то обнаружила перед самой смертью. В полиции сказали, что ее последний звонок был Ёну. Видимо, она хотела встретиться с ним, чтобы рассказать, - простодушно предполагал Хавьер, не замечая, как напрягаются скулы его матери. - Ёну? - тихо переспросила она. - Да, - он кивнул. - Еще, кажется, было какое-то сообщение от нее. Ён ничего тебе не рассказывал? Он же сразу пришел к тебе. - Не успел, - сухо проговорила Бегония, мрачнея. - Ему почти сразу стало плохо. - Ладно, мама, не забивай себе голову, - Хавьер приобнял ее за плечи. Кажется, этот разговор расстраивал ее еще сильнее. - Сейчас главное, чтобы он поправился. Остальное мы как-нибудь переживем, - он тепло улыбнулся матери. Иногда сложно было поверить в то, что говоришь... но он верил. В их семье у него никогда не было особого выбора. Неиссякаемый источник позитива, он знал, что был нужен им, что в нем нуждались. И он никогда не отказывался подставить плечо, утешить, приободрить родных ему людей. Такая натура. И ничего с этим было не поделать. За это его и любили... иногда и использовать любили, и редко когда по-настоящему интересовались, а как же дела у него самого. Но он не обижался, искренне считая, что глупо тратить свое время на какие-то там обидки и дерьмовое настроение. Жизнь была коротка, и прожить ее хотелось классно. В самом прямом смысле этого слова. Не так, как Иньяки, не так, как Айноа, не так, как мама с папой. Про жизнь Ёна он и думать не хотел. Хотя порой ему казалось, что именно Ён позволял себе жить только так, как хочет. Но счастья ему это почему-то не приносило. Скорее, наоборот. - Хорошо, - Бегония кивнула в ответ, и ее напряженное лицо немного разгладилось. - Ну все, мне пора бежать, - Хавьер торопливо взглянул на кухонные часы. - Не представляю, правда, как буду плавать с этим пирогом внутри меня. Кстати, заверни мне с собой, вы с Айтором все равно не любите сладкое, - он игриво подмигнул ей. Бегония вздохнула. Ей оставалось лишь надеяться на то, что не все в поселке думали, что деверь теперь живет вместе с ней... Зависимость от чужого мнения. Когда это дерьмо прилипло к ней? Было не упомнить, однако в последнее время это вызывало все большее раздражение. Вместе с деньгами Сальвадора к их семье пришел и определенный статус, поддерживать который оказалось не так-то просто. Не оборачиваться на ядовитый шепоток, не слушать сплетен и пересудов - она прекрасно владела этим искусством, когда была простой местной девчонкой. Правда, чересчур популярной у противоположного пола. Что про нее только не болтали. Ей было абсолютно наплевать. Иногда она даже не против была узнать о своей интимной жизни что-то новое. Что-то, что даже не представляла, как делается. Сейчас она так не могла. Нет. Порой она даже завидовала Амайе Ачоа, своей заклятой подруге детства. Та различала в толпе лишь собственный голос. Слушала только себя и верила только тому, что говорила сама. Очень неплохое умение, в их городишке так на вес золота.- Будь осторожен, - она протянула сыну пакет с остатками ужина. Питаться только пивом и орешками было чревато гастритом. - В воде я чувствую себя намного комфортнее, чем на суше, не переживай еще и за это, - мягко проговорил Хавьер. - Я переживаю не только за это, сынок, - она подняла на него взгляд, вдруг ставший почти что жалобным. - Будь осторожен с этой девушкой. - Мама, - его ладони снова опустились на ее плечи, словно удерживая на месте. - Я знаю, что она тебе не нравится, - он пристально посмотрел ей в глаза. - Не нравится, - с истинно материнской капризностью проборомотала Бегония. Ее никто не послушает, но она должна была сказать. Должна. - Сынок, ну неужели во всем поселке не нашлось девушки не из семейства Ачоа? - она тяжело вздохнула, погладив его по всегда гладко выбритой щеке. - Мама, если они с Анне сестры, то это совсем не означает, что они похожи. Мы с Иньяки тоже братья... из одной семьи. Где ты видишь хоть какое-то сходство? - с усмешкой проговорил Хавьер, вспоминая манерного и жадного до денег братца. - Ладно, - Бегония махнула рукой. - Мне будет проще сделать вид, что ты меня убедил, - конечно, девчонки вовсе не обязаны были иметь одинаковые характеры. И тем не менее в одном они были похожи на все сто процентов. И ее сыну было бы лучше увидеть это сейчас, чем потом.Она стояла на пороге, наблюдая, как отъезжает старенький внедорожник Хавьера. Он посигналил ей на прощание, и она помахала рукой. Какая-то необъяснимая тревога вдруг залегла в сердце. Хотя почему необъяснимая. Эта самая Майте не выходила у нее из головы. Бегония медленно прошла в дом и налила себе немного виски. Отбить дурные предчувствия вряд ли получится, а вот расширить буквально гудящие от напряжения сосуды - да. Она сделала обильный глоток... Черт возьми, Бегония, ты снова не в состоянии защитить сына от очередной потаскушки, которая попытается сломать ему жизнь. И в итоге преуспеет в этом. Так было с одним мальчиком, так будет и с другим. Она в этом ни секунды не сомневалась. И что за странная судьба тянула ее детей на самое дно? Почему они отчаянно выбирали не тех женщин? Совершенно не тех. Еще и из одной и той же проклятой семьи. Это обстоятельство навсегда останется для нее загадкой. Она пропустила еще пару основательных глотков. Поверить что ли в карму? Бегония поставила на стол опустевший стакан. Нет... это не для нее.