Что-то пошло не так... (1/1)

— Леди и джентльмены! — Шерлок с укоризной посмотрел на Андерсона и Салли, которые нагло пялились на него в ответ без всяких признаков раскаяния во взгляде. — Как вы могли заметить, это дело я раскрыл один. За двадцать две минуты и пять секунд. Не могли бы вы обдумать, когда у вас на это будет свободное время, за что вам платят жалование из казны Её Величества.Когда дверь за подчинёнными закрылась, Шерлок вздохнул и повернулся к окну. Оно выходило во двор, поэтому, кроме унылого дерева, ничего не показывало — словно стоп-кадр с плёнки оператора-любителя. Причём казалось, что дерево страдало затяжной депрессией: осенью оно обречённо роняло листву, зимой тоскливо чернело на фоне серого лондонского неба, весной с неохотой, будто по обязанности, начинало покрываться почками и даже летом зеленело, как-то не находя в этом смысла.Шерлок прикрыл глаза и погрузился в фантазии: это его успокаивало. В воображении были погони по крышам, верный друг рядом и уверенность в себе, граничащая с наглостью. И уж конечно, никакой бумажной рутины, к которой невозможно было привыкнуть и за много лет работы в полиции. Не привык он и к работе в команде: тугодумы, окружавшие его, только замедляли процесс и жутко раздражали. Хорошо, что он умел держать себя в руках, да и природная застенчивость не позволяла грубить.Возможно, всё было бы по-другому, если бы лет пятнадцать назад он под давлением брата не отказался от карьеры частного детектива и квартиры на Бейкер стрит.Шерлок открыл глаза, взглянул на угрожающих размеров стопку незаполненных документов, снова вздохнул и взялся за авторучку.— Что-то в моей жизни пошло не так... — пробормотал он и придвинул к себе первый бланк.***Грег резко повернул ключ в замке двери с надписью ?221 В?, со злостью пнул дверь и медленно потопал по ступеням вверх. С каждой ступенью движения его ещё больше замедлялись, словно на каждую ногу по гире прицепили. Наконец он не выдержал и присел на самой верхней: ему нужно было перевести дух и подумать.Это было двадцать пятое дело, которое он не раскрыл. Многовато для консультирующего детектива. Своеобразный юбилей. Грегу живо представилось, как Джон вносит в сумеречную гостиную торт с двадцатью пятью горящими свечами, пламя которых складывается в огненную надпись, подобно письменам Валтасара, гласящую: ?Лузер!? И смайлик в конце.Грег закрыл глаза. Он всегда хотел быть полицейским. Из него вышел бы отличный бобби. Возможно, со временем он даже дослужился бы до детектива-инспектора. Ему нравилась работа в команде и полицейский значок. Но жена убеждённо сказала: ?Я в тебя верю, Грег!? И он открыл частную практику расследования.После тринадцатого проваленного дела жена подала на развод. Видимо, её вера иссякла. И Грег мог её понять: он сам был суеверен.Если бы он тогда смог остановиться, съехать с Бейкер стрит и попытаться найти хотя бы самое захудалое место полицейского...— Снова неудача? — раздался голос у него над ухом и на плечо легла ладонь.Грег вздрогнул: видимо, он задремал и не услышал шаги.— Снова, Джон! — словно оправдываясь, улыбнулся он. — Наверное, что-то в моей жизни пошло не так...— Чаю? — Улыбка в ответ и чашечка чаю — действительно, вот что Грегу сейчас было необходимо.— Ты всегда меня понимала. — Грег прижался щекой к мягкой ладони, лежащей на его плече.***Джонна считала себя счастливым человеком. Она всегда добивалась поставленной цели, ей были неведомы неудовлетворённость жизнью и депрессия — у психотерапевта она от роду никогда не была. И профессия врача её вполне устраивала. Тихая, мирная жизнь рядом с любимым человеком в окружении детишек — вот что было пределом её мечтаний. Поэтому она с радостью согласилась переехать на Бейкер стрит, когда Грег ей предложил жить вместе спустя некоторое время после развода.— Ты счастливый человек, Джон, — каждое утро говорила она себе в зеркало, и зеркало это подтверждало сияющим отражением её лица.Это превратилось в своего рода ритуал, который внезапно прервался после того, как ей приснилось, что она носилась с каким-то идиотом по крышам, а после убила таксиста. Сон был бестолковый и местами смазанный, будто по телевизору с плохим сигналом, поэтому она многое не запомнила — в памяти осталось только то, что она была мужчиной. Но самым ярким оказалось ощущение первобытного восторга, когда она нажимала на курок. Адреналиновая волна была такой оглушительной силы, что Джон захлебнулась оргазмом — и проснулась, зажимая себе рот ладонями в полукрике: рядом спал Грег и объяснений не хотелось, а в тот момент она не способна была соврать что-нибудь правдоподобное.Тяжело дыша, Джон выскользнула из-под одеяла и бесшумно, касаясь стены, чтобы не упасть, прокралась в ванную. Опершись на края раковины, она взглянула в зеркало. В отражении её глаз не было уютных мечтаний о домике, маленьком саде и ребятишках — по крайней мере, разглядеть их там не представлялось никакой возможности из-за тьмы расширившихся на всю радужку зрачков.— Что-то в моей жизни пошло не так... — прошептала Джон.Через неделю она подала заявление в Военно-медицинский корпус Её Величества с просьбой направить её в Афганистан.