Стаканы (1/1)

Чем ближе становился ноябрь, тем мрачнее делался детектив-инспектор Грегори Лестрейд. В отделе все твёрдо знали об этих переменах и старались не напоминать лишний раз своему начальнику о дне рождения. Разве только новички, которых не успели предупредить, утром восемнадцатого ноября могли воскликнуть, увидев в коридоре фигуру в измятом плаще: ?Оу, инспектор! От всей души поздравляю!? И то если проходящие мимо Андерсон или Салли, а то и Молли Хупер, в руках которой в этот момент появлялась неведомая сила, не хватали несчастного за шиворот и не толкали в ближайший кабинет, ныряя вслед за ним и плотно закрывая дверь. Некоторые даже стремительно бросались к стене сбоку от входа, прижимаясь к ней спиной, словно ожидая, что Лестрейд сейчас выхватит из-за пояса пистолет и начнёт палить по двери вслед беглецам, выбивая на ней смайлик. То, что это будет смайлик, никто почему-то не сомневался. Некоторые даже не удивились бы и тому, если бы дверь пронзило острие зонтика, наподобие лезвию топора в ?Сиянии?. Знакомство с Холмсом-младшим пагубно влияло на характер инспектора, общение же с Холмсом-старшим осуществлялось в основном по телефону, лишь один раз все видели его издалека, когда он приехал на место убийства вместе с братом, но все признавали, горестно качая головой и повторяя вслед за Салли: ?Эти фрики его доконают...?Однако Лестрейд не хватался за табельное оружие и не вытаскивал из-под полы плаща зонт — он просто становился мрачнее тучи, направлялся тяжёлой походкой к своему кабинету и, зайдя внутрь, так хлопал дверью, что на всех этажах извёстка осыпалась, а сидящие в кабинетах коллеги в сердцах бросали на стол ручки и восклицали: ?Да что ж такое! Когда уже этих идиотов начнут предупреждать о восемнадцатом ноября в самом начале службы?? Было понятно, что день испорчен, и инспектора старались по возможности не тревожить до окончания рабочего времени.А Лестрейд, хлопнув дверью, запирал её изнутри, подходил к сейфу с бумагами, открывал его и, пошарив в тёмных недрах за стопками дел, вытаскивал початую бутылку виски со стаканом из толстого стекла. Садился за стол, сдвигал все бумаги в сторону, со стуком ставил стакан в центр, наполнял его до краёв и осушал до дна. Эта процедура повторялась несколько раз, в особенности если день выдавался спокойный. Инспектор был совестливым человеком, поэтому к концу рабочего дня напивался не до беспамятства, а только до того состояния, когда на ногах ещё твёрдо держишься, но в голове ничего, кроме виски, не остаётся. До беспамятства он напивался дома вечером.В этот раз, откровенно говоря, он начал ещё за три дня до знаменательной даты.В один из таких вечеров ему явилось видение. Видение было высоким, тощим и высокомерным. Оно прошло к нему в гостиную и, усевшись в кресло, окинуло взором батарею бутылок, выстроившуюся возле дивана, на котором расположился Грегори.— Вы хоть бы дверь на замок закрывали, инспектор, — молвило оно, брезгливо отодвигая зонтом покинувшую строй бутылку, подкатившуюся к ботинкам, стоившим, по приблизительным расчётам Лестрейда, как его полугодовое жалование.— Зачем? — спросил Грегори, нащупывая стакан на столике рядом с диваном. — Что у меня украсть можно? Телевизора нет — мне его смотреть некогда, накоплений нет, семьи нет, мозгов нет.— Ну, насчёт мозгов это вы напрасно, — снисходительно улыбнулось видение. — Не настолько уж вы идиот.— Да ну... — Грегори махнул рукой. — Видели бы вы моих сокурсников... Каждый раз, когда наступает этот проклятый день, я начинаю думать, что вот ещё один год позади, а что я приобрёл?.. Только теряю... Жена вот ушла... К своему психотерапевту. Не думаю, что это входило в курс лечения. Хотя...— Я могу приказать его убить, — предложило видение. — Она и вернётся.Грегори задумался, не успев поднести стакан к губам и остановившись на полпути.— Заманчиво... — Он взглянул на видение в попытке рассмотреть его лицо, но сквозь выпитое спиртное это было очень трудно сделать: все черты смазывались, это было как сквозь стекло с каплями дождя смотреть. — А как вы его?.. — Грегори не имел представления, как видения могут лишать жизни простых смертных. — Молнией поразите?..— Можно и молнией, — пожало плечами видение. — Дороговато, правда, обойдётся... Но как подарок на день рождения...— Не думаю, что это её вернёт, — покачал головой Грегори. — В общем-то мы уже давно с ней не... Эх... Выпьем?— Выпьем, — согласилось видение и, поднявшись с кресла, прошло на кухню.Оттуда некоторое время доносились звуки какой-то возни, после чего видение вновь появилось в гостиной со стаканом из толстого стекла в руке.— Я так понимаю, бокалов и рюмок у вас в доме не водится? — уточнило оно.— Да на что они мне? — Грегори достал из-за дивана две бутылки. — Вы какое предпочитаете: шотландское?.. — Он потряс в воздухе одной бутылкой. — Или ирландское?.. — Он потряс другой. Казалось, что Грегори сейчас начнёт аттракцион жонглирования.— Да, вы неплохо подготовились к дню рождения, как я посмотрю, — уважительно покивало видение.— А то! — гордо сказал Грегори. — Рекомендую ирландское. После него всегда охота морды бить. Не знаю, что они туда подмешивают.— Ирландский клевер, — насмешливо изрекло видение и протянуло стакан.— Точно! — Грегори прикрыл один глаз, чтобы не промахнуться, и стал наполнять стакан гостя. — С четырью... четырями... лепестками.— Именно с таким количеством, — кивнуло видение и выпило стакан залпом, даже не поморщившись.Грегори сразу проникся уважением. Ему не доводилось встречать пьющих видений. Откровенно говоря, он и непьющих не видел, но это наверняка славилось авторитетом в своих кругах. Ему можно было довериться. После выпитой бутылки виски с клевером Грегори особенно остро ощутил эту потребность. Он сжал стакан, в котором ещё плескалась янтарная жидкость, уселся на подлокотник кресла, на котором восседало видение, и решительно произнёс:— На брудершафт!Видение, слегка окосевшее после ирландского зелья, пригладило ладонью волосы, поправило ворот рубашки — пиджак давно валялся на полу у кресла — и обхватило длинными пальцами стакан.— Согласен!Они переплели руки, осушили стаканы и, бросив их на пол, прижались друг к другу губами. Грегори до сих пор никогда не целовался с видениями и мог отметить, что ощущения оказались самыми приятными. Не будь это видение, он, может быть, даже не стал останавливаться на одном поцелуе. Даже, может быть, на двух не остановился бы, тем более, что видение вроде бы не противилось. Но то, что он начнёт сейчас приставать к существу непонятного происхождения, неизвестно как попавшему к нему в дом, вызвало такую волну жалости к себе, что Грегори сполз с подлокотника на колени гостя и, обхватив его плечи руками, уткнулся в жилет, явно стоящий как половина его машины, а может, и вся целиком, и горько заплакал. Плакал он последний раз, когда учился в первом классе и то из-за того, что ему попало футбольным мячом прямо по коленной чашечке. Боль была жуткая, и слёзы текли сами собой. Было такое чувство, что сейчас боль вернулась, но из коленной чашечки переместилась куда-то в область сердца. Болело где-то рядом с ним — там, где, как говорят, обычно находится душа.— Меня никто не любит... — всхлипнул Грегори. — Никому я не нужен...— Ну-ну... — успокаивающе погладило его по ежику волос видение. — Всё образуется...— Тебе хорошо... — поднял заплаканное лицо Грегори. — У тебя есть... — Он вытер глаза галстуком, стоящим, как его квартплата за несколько месяцев. Голова кружилась всё сильнее, реальность ускользала: всё-таки последняя бутылка была лишней. — Да всё у тебя есть... Грех жаловаться.— Да, — вздохнуло видение. — Наверное... Вот только...— Что? — удивился Грегори. — Неужели чего-то нет?..Видение чуть заметно улыбнулось, взяло длинными пальцами Грегори за подбородок и осторожно прижалось к его губам.Больше Лестрейд ничего не помнил. Он проснулся утром на диване в гостиной. В кресле никого не было.— Приснится же такая ересь... — пробурчал Грегори и поплёлся в душ: нужно было собираться на работу и набраться сил, чтобы пережить восемнадцатое ноября.На полу неровным строем теснились пустые бутылки из-под виски.На столике возле дивана аккуратно стояли два стакана из толстого стекла.