Просто это Шань (1/1)

Утро начинается не с кофе. Утро начинается не с белого неба. Не со зверско выдирающего из беспокойного сна звона будильника.Утро начинается в обед. Утро начинается с одиночества как и всегда. С пустоты, как и всегда. Это слишком обыденно и Тянь привык. Давно уже привык.Только пустота сейчас какой-то подозрительно-правильной кажется. Подозрительно-спокойной. Она не грызет его, не убивает, скорее ластится, как довольная кошка, мурлычет. Она просто есть и с ней даже удобно.А ещё утро начинается с ?Это было в первый и в последний раз.?Тянь хотел бы проснуться немного иначе. Хотя бы раз. Хотя бы два. Хотя бы всю жизнь. Но судьба та ещё паскуда, а Шань тот ещё дебил.Хотя ?немного иначе? все же случилось. С пробуждением это никак не связано, а вот со сном?— да. Тот спокойным был, Тяню даже приятное что-то снилось, светлое, давно забытое. Кажется, это счастьем называют. Тянь не сечёт в этом нихуя.Зато сечёт в ебаных закономерностях. Закономерностью было то, что сам Тянь сваливал сразу после секса, к себе никого не тащил?— нахуй оно ему надо? Закономерностью было то, что ему не хотелось просыпаться с кем-то рядом. Закономерностью были секс-партнеры которые о Тяне знали лишь его имя и то, что он не любит херовы нежности вроде поцелуев.Закономерностью стало то, что ему неожиданно захотелось чаще разваливаться на гранитные куски в панических атаках, чтобы только за руку взяли и повозили шершавым пальцем по тыльной стороне. Круговыми. Обязательно.Закономерностью стал сам факт присутствия Шаня в его поганой жизни. И теперь она не кажется такой уж хуевой, если уж быть совсем честным. Закономерностью стало то, что теперь с демонами не приходится бороться в одиночку, хоть тех и прибавилось. И Тянь точно не знает где свои, где чужие?— ведь кто-то неаккуратно вытряхнул их из Шаня да Тяня, тщательно перемешал, встряхнул для верности и расфасовал обратно. Чтобы выбора уже не осталось. Чтобы боролись вместе без ?но? и ?если?.Закономерностью стало то, что Тянь прекрасно понимает Шаня и его ?Это было в первый и в последний раз?. Боится Шань. Непривыкший Шань. Не приученный ещё. Тянь вообще его хорошо понимает.Шань странный. У Шаня заёбов много. У Шаня пасть грязная и ?пошел на хуй? у него вместо приветствия. Шань изломанный весь, ржавый, как легковушка столкнувшаяся с фурой на полном ходу. Шань закрытый. У Шаня минусов в стократ больше чем плюсов, если те вообще есть.И кажется, Шань совсем немного, ну чуть-чуть, ему, Тяню, нужный.Как-то неоправданно быстро стал нужным и Тянь даже момент этот проебал?— не скажет когда именно. Как-то ужасающе спокойно Тянь все его недостатки терпит. Нет, не так. Кажется?— он не уверен ещё, но всё-таки,?— принимает.На улице собачий холод. В студии тоже. Тянь выдыхает и удивляется от чего это пар изо рта не идёт. А потом понимает так кристально чисто и оглушительно больно, что холодно на самом деле внутри него самого. Мерзло, во льду все, в сосульках, свисающих угрожающе?— острых-острых, потому что Тянь сам весь острый. От ?Это было в первый и в последний раз? немного, совсем чуть-чуть, ну самую малость?— холодно.***Работа не работается, думы не думаются мысли пиздуют не туда, куда нужно, а Тянь их даже уловить не может. Потому что информация?— штука нестабильная. Стоит только к ней привыкнуть, изучить, в детали вникнуть в смысл, обдумать, как тут же она решает измениться. С пропала на похитили. С ушла в неизвестном направлении, на след теряет в районе шоссе Циньбао. С была одна, на была замечена с мужчиной в черном.Постоянной константой остаётся только: девятого сентября в районе Пукоу, парк Лаошань, во время прогулки пропала девочка одиннадцати лет. Приметы: рост?— 134 см, полного телосложения, темные волосы до плеч, карие глаза. На переносице небольшой горизонтальный серповидный шрам. Была одета в бежевую куртку, светлые джинсы, красную кофту с рисунком кота, тёмно-коричневые ботинки до лодыжек и красную кепку.В качестве переменной спустя хуеву кучу времени решили ввести: должна была встретиться с неизвестным. Аплодисменты?— занавес. Об этом Тянь узнаёт только сегодня под вечер от матери Сянцзян. Она в бешенстве. Тянь тоже.Неизвестных все больше, постоянных все меньше.Тянь привык к тому, что свидетели врут. К тому, что недоговаривают. К тому, что каждому есть что скрывать и прятать. Тянь понимает, что подруга Сянцзян созналась в том, что она знала с кем та должна была встретиться в день исчезновения от угрызений совести.Совесть она такая. Сначала подгрызает, как шкодливый щенок, за лодыжки и пальцы ног, игриво виляя хвостом. Угрызения растут, совесть тоже. Радиус укусов увеличивается, а цепкая хватка вместо крошечных зубов в один момент становится настоящим капканом с коррозийными железными зубьями. Не отпускает никуда?— с места не сдвинуться, шага не сделать?— и для человека начинается его персональный ад. Совесть впивается в плоть, мышцы рвёт, сухожилия в один укус перерезает, кости дробит. А самое главное?— ядом пропитывает.Этим ядом обычно называют чувство вины. Паскудное такое, ноющее за грудиной. И вой тот с каждым днём всё громче, оглушительнее становится. Интоксикация быстро наступает, а потом и до токсического шока недалеко.Тань знает. Тянь с ядом этим живёт давно. В нем ни одной здоровой клетки не осталось?— все пораженные, все заражённые. Вот и подруга Сянцзян?— Мэйли, уже до этой стадии дошла. До неизлечимой. До той, когда потом сожаления куда сильнее собственных проблем. Тянь понимает.Тянь смотрит на притихшую Мэйли. Тянь видит, как по ее синим венкам и тонким сосудам на руках?— в которых та комкает мягкую игрушку,?— проносится чернота. Она топит там все, кровь обволакивает, окрашивает, собой укрывает, да несётся себе дальше. Прямо к сердцу. Чтобы оттуда изгваздать весь организм. Похерить девчонке жизнь. Мэйли даже в глаза не смотрит, взгляд стеклянный в пол вперила, тонкими пальцами в ухо белого кролика вцепилась?— ещё немного и оторвёт, а сама и не заметит.—?Мэйли, ты чего-то боишься? —?когда Шань задаёт вопрос, Мэйли дёргается и поднимает на него испуганные глаза. Только страх там совсем необычный. Страх не за себя. За Сянцзян.—?Нет… —?отвечает тихо, но твердо, словно в своей маленькой голове с дурацкими жидкими хвостиками уже что-то для себя решила.—?Почему ты решила рассказать маме о том человеке с которым Сянцзян должна была встретиться? —?Гуаньшань старается не нагнетать, но с его пугающей рожей это навлядли получится.Не коситься на него не выходит совсем, не тянуть уголки рта вверх?— того сложнее. Шань, видимо, с детьми совсем не привык работать. Ерзает на месте и от Тяня потихоньку отсаживается все дальше и дальше. Пытается не хмурится и Тянь только от этого сейчас заржал бы в голос, да момент не располагает. Напротив ведь девочка пожираемая чувством вины. Девочке больно. Девочке помощь нужна. Тянь бы с удовольствием, себе ее вину забрал, она ведь для него как капля в океане?— невесомая совсем, крошечная. Но судьба по прежнему та ещё паскуда, Шань тот ещё дебил, а Тянь по прежнему слишком много от всех хочет.—?Она долго не возвращается. Я ее жду. Каждый день жду. —?Мэйли взгляд переводит на окно, смотрит на улицу, кажется сейчас совсем расплачется и растает сахарным воском. —?И если это он ее украл, то пусть вернёт… пожалуйста.—?Мэйли, посмотри на меня. —?Тянь под нее подстраивается, говорит так же тихо, чуть более твердо. —?Это не твоя вина.Мало этих слов, мало. Он знает. Словами тут вообще не поможешь, а может даже ещё хуже сделаешь. Вина слов не терпит. Она вообще нетерпеливая дрянь и распаляется быстро. Превращается из одной лишь догорающей синим угасающим огоньком спички в неконтролируемое пламя. И когда это пламя наступает?— спасения от него нет. Нигде. Тянь знает. Тянь сбегал. Вина догоняла. Вина била-ранила-убивала. Тянь не сопротивлялся.А ещё Тянь немного врёт. Потому что спасение всё-таки есть. Его личное сейчас упрямо сдвинулось на самый край жёсткого дивана и втыкает в блокнот. И как Шаню удается обязательными круговыми - спасительными-нужными-мягкими, - пусть и не потушить, но сделать это пламя менее кусачим?— остаётся загадкой. Просто как-то.Просто это Шань—?Моя. Только моя вина. —?девочка отрицательно головой качает, до того рьяно, что хвостики жидкие по щекам ее хлещут. —?Я виновата, что никому не сказала. —?кофту на грудине комкает, словно пытается стащить с себя хоть немного груза, который сама на себя взвалила. Тянь тоже так делал. Не помогает это, Мэйли, не помогает.Тянь и сам помнит, как старательно пытался?— до сих пор пытается?— пережить вину, переболеть ею. Там и стадий-то немного, но на каждой стрянешь адски долго. Каждая из тебя куски кровавой плоти выдирает, а потом прицельно удары наносит в жизненно важные органы. Вот и топчешься на одном месте, изувеченный до гнилого месива да рвани. Или по кругу ходишь?— это уж у кого как. Думаешь много об одном и том же, как проклятый, ей-богу. Потом в депрессии тонешь, не ешь, не спишь, не разговариваешь и тут лишь виски или что покрепче взамен лучшего друга становится. А затем раскаяние приходит. С ним приходит натуральный пиздец.—?У тебя была для этого причина? —?Шань сегодня не в себе, сразу видно.Даже сейчас рассеянно тянется к карману, чтобы достать оттуда пачку сигарет по привычке. Только вот в чужих домах курить нельзя. При детях тоже. Наблюдать за ним забавно, даже весело. Тянь подцепляет его за рукав, останавливая и тот цепенеет. В его сторону даже не смотрит, руку одергивает, себя мысленно одергивает и пытается ещё больше отползти, а диван-то мелкий. Да и от Тяня не так просто улизнуть. Тянь как вина. Тянь это знает. Шань, возможно, тоже.—?Сянцзян говорила, что Реншу ее понимает. Просила никому о нем не говорить, иначе для нее я стану предательницей. —?Мэйли сжимает игрушку хрупкими руками, но Тянь уверен, если бы кролик оказался настоящим?— его бы удушили в момент.—?Это очень весомая причина. Но ты ее не предала. —?он соглашается. Понимает.Тянь просто сегодня дохуя понимающий. Мэйли он понимает, Шаня понимает. А вот себя нет. Лучше бы наоборот. Он ведь даже не пытался Гуаньшаня понимать, это как-то само собой вышло. Просто демоны похожими оказались, может быть даже знакомыми друг с другом или того хуже?— дальними родственниками, которые в одном адском котле варились да закипали. Просто повелось у них как-то, что Тянь за сигареты, а Шань за огонь. Повелось, что с полуслова, полувзгляда все ясно становится. Просто…—?Предала. Когда ничего не сказала. —?Мэйли кивает, оставляет кролика в покое, собирается внутренне и добавляет шепотом. —?Я только недавно это поняла.—?Мэйли, порой от наших решений зависит жизнь человека. И сейчас ты помогаешь ее спасать, понимаешь о чем я? Ты могла и дальше молчать. Могла знать обо всем и никому не говорить. Ты сильная девочка. Знаешь сколько сил надо на то, чтобы признаться в чем-то? Даже самому себе.Тянь вот знает. Неебической количество. Плюс титанические усилия, усугубляемые тотальной решительностью. Формула вроде простая, но следовать ей адски трудно. Тянь редко в чем признавался даже сам себе. Об остальных и речи быть не может. Тянь учится.—?Теперь знаю. Много. —?в ее глазах осознанности больше, чем у многих стариков, которых Тянь встречал. Ее теперь и маленькой не назовешь.Вот так и бывает. В одну секунду жизнь решает, что ты слишком круто строился и что тебе слишком уж хорошо. Берет в руки алюминиевую биту с ошметками чьих-то мозгов на ударной части. Наверняка ошметки эти остались от счастливчика, которому тоже слишком хорошо жилось. Подходит медленно, по голове гладит, успокаивает. А потом размахивается, скалится, криком заходится и бьёт-бьёт-бьёт. До тех пор, пока сознание не потеряешь и своими ошметками биту не украсишь. А просыпаешься ты уже дряхлым стариком в молодом теле. Ничего в тебе этого не выдает кроме слов, да взгляда.Добро пожаловать во взрослый мир, Мэйли. В блядски грязный, уёбисто чёрствый, гнилой, жестокий мир. Будет сложно. Чертовски сложно. Будет больно, мерзко, ломаться придется и ломать. Разбиваться и разбивать. Убиваться придется и убивать. Постарайся выжить, Мэйли. Не сломался, Мэйли. Рано или поздно это должно было случиться. Ты только держись, Мэйли.—?Кто такой этот Реншу? —?Шань снова бесконтрольно хмурится.Замечает, что рукав сбился весь и наружу проглядывает сочный яркий укус. Тяня укус. Тяня метка. Клыкастая, острая, свежая.Шань залипает на метке. Тянь залипает на Шане. И кажется проходит целая вечность, когда они оба почти одновременно вникают в слова Мэйли, которая говорит-говорит-говорит монотонно, словно не хочет сбивать их с такого важного занятия, как созерцание меток, где один в полнейшем ахуе, а второй в полнейшем восторге.-…старше нас, ему семнадцать. Она им восхищалась, говорила, что влюбилась. Они вообще любили одно и то же. Одних певцов, одну еду, одни и те же игры. Все в общем. —?пожимает плечами, словно это само собой разумеющееся.Да, так бывает?— людям нравится одно и тоже. Да, так бывает?— интересы у людей общие. Да, так бывает?— влюбляются.У Тяня так не было. Интересы у Тяня странные, мразные, грязные. Тянь всю жизнь в грязи копался?— серийных убийц изучал. Кому такое кроме больных обмудков понравится? Тянь не влюблялся. Мог бы, конечно, если бы захотел. Но желания не появлялось от слова совсем. Мог бы, да себе запретил. Любовь не про Тяня. Любовь про чистое, светлое, теплое. Тянь про странное, грязное, мразное.Теперь у Тяня есть Шань. Теперь у Тяня есть шанс. И может быть про Тяня тоже когда-нибудь кто-нибудь скажет: ?да, так бывает?.—?Они до этого виделись? —?Шань нервно одергивает рукав ещё раз. Чтобы ничего не было видно?— аб-со-лют-но.Шань вообще все возводит в абсолют. Тянь заметил. Тяню кажется это забавным, потому что сейчас у Шаня ничерта не выходит. Аб-со-лют-но. Потому что сейчас для него даже посмотреть на Тяня кажется убийственным. Потому что на укусы на своем теле он смотрит долго, основательно, точно зубы Тяню пересчитывает?— не беспокойся, Малыш Мо, там все на месте. Потому что кадык дёргается, а Шань судорожно сглатывает, стоит только Тяню немного к нему придвинуться. Потому что Тянь знает?— Шаню понравилось. Тяню тоже.—?Нет, только переписывались. Она для этого завела новый аккаунт о котором только я и он знали. И в сентябре встретиться с ним хотела. Я должна была остаться с ней, но испугалась. Я оставила ее одну. —?кулаки жмёт, губу кусает. Трясет ее. От гнева, от разочарования, от бездействия?— по глазам видно, в которых уже капилляры безобразными сетками осели. Это нормально, Мэйли. Это взрослая жизнь. Привыкай, Мэйли—?Почему Сянцзян не сказала родителям про Реншу? —?Тянь знает почему.Тяню просто нужно подтверждение. Вот такой вот он человек. Даже если знает?— проверит тысячи раз, чтобы убедиться. А потом ещё один, ещё, ещё и ещё. И убеждаться не перестанет, пока не подохнет. Это хроническое, семейное. Это от Хэ.Это одна из причин почему Тянь запрещает себе влюбляться. Потому что слов, действий, поступков?— ему всего будет мало. А человеку, который рядом рано или поздно, так или иначе, надоест эти подтверждения Тяню давать. Лимит есть у всех. Лимит есть у всего. Лимит кончается?— человек уходит. Тянь сможет подтвердить только то, что он эгоистичный обмудок. Опять. Снова.—?Она говорила, что в последнее время с родителями что-то не так. Думала, что это она во всем виновата, поэтому много и долго разговаривала с Реншу. Он ее поддерживал. Если бы я им сказала, они бы запретили ей. —?с каждым слово Мэйли словно ужимается, сдувается, становится усохшей.Когда ребенок думает, что с родителями что-то не так?— начинается его личный Армагеддон. Тянь знает. Тянь пережил. Переживает до сих пор, хоть он уже давно и не ребенок. Когда с родителями что-то не так, ребенка легче подавить таким, как Реншу. Мягко, с заботой. Ведь оно как бывает?— если проблемы в семье, родители все внимание на этих проблемах концентрируют, словно ничего важнее в мире больше нет. А ребенок забытый. Ребенок несчастный. Ребенка пожирает одиночество. Появляется Реншу, слушает внимательно, отвечает ласково, в доверие втирается. Ребенок доверяется, ведётся, бдительность теряет. А после?— девятого сентября в районе Пукоу, парк Лаошань, во время прогулки пропала девочка одиннадцати лет. Приметы: рост?— 134 см, полного телосложения, темные волосы до плеч, карие глаза. На переносице небольшой горизонтальный серповидный шрам. Была одета в бежевую куртку, светлые джинсы, красную кофту с рисунком кота, тёмно-коричневые ботинки до лодыжек и красную кепку. После ребенок исчезает.—?Он знал, что вы приедете вдвоём? —?Тянь прочищает горло и чувствует, что выпил бы сейчас ещё.Гораздо больше, чем вчера. Шаня бы трахнул, гораздо основательнее, чем вчера. Потому что вчера все демоны внутренние притихли, умолкли, осели. Их Шань приручил. А сейчас те снова на пятки ему наступают, восстают с новой пугающей силой, за вилы хватаются, кострища разводят, рычат угрожающе. Потому что Тянь понимает Мэйли. Для нее такие же кострища и вилы будут чуть позже. А пока?— держись Мэйли. Привыкай, Мэйли. Это жизнь, Мэйли.—?Нет. Думал, что она одна в парке будет. —?Мэйли привыкает. Мэйли держится.—?Если бы ты осталась, он бы не пришел. И позвал ее в другой раз. —?факт. Аб-со-лют-ный.—?Тогда мне надо было и в другой раз с ней пойти и вообще никуда её не отпускать! Рассказать все госпоже Яньлинь! Рассказать правду! —?Мэйли задыхается. Мэйли кричит, глаза закрывает и нос утирает предплечьем. Мэйли ломается.Правда всегда жестока. Правда всегда нужна. И в большинстве случаев правда оказывается зубастой тварью и конченной садистской. Но правда всегда, блядь, нужна.У Тяня с правдой всегда тёрки были. Не ладят они. Враги. Тянь сам себе правду не говорит. Остальным тем более. У Тяня с самим собой из-за этого тёрки. Тянь сам себе враг.Тянь учится дружить с собой из-за Шаня. Ему это только что в голову пришло. Остро-резко-пронзительно. Потому что Шань всегда в правду, вдребезги, в обрывы скалистые, которые эта правда подставляет вместо мягких матов. А Тянь немного в Шаня. И не особо-то важно что именно он в Шаня. Сам ещё не понимает. Пока просто в Шаня. Додумать эту мысль можно и потом.