Часть 1. Глава 5. Не убегай от разговора! (1/1)

— Рома, завтракать будешь?Я непонимающе открыл глаза и попытался сесть, но резкая боль в заднице подсказала, что лучше воздержаться от такого опрометчивого поступка.— Больно?Рука отца накрыла мою макушку, а я замер, покрываясь холодным потом. Потому что вспомнил все.Когда я разревелся, отец попытался дернуться подо мной, но наручники не дали ему возможности освободиться. Я же, придя в себя, потянулся к пакету, извлекая оттуда смазку и презервативы.— Рома, хватит.— Просто потерпи. Я недолго.Вышло не совсем так. Я никогда не спал с мужчиной. Может, у отца и не огромный член, но с непривычки я намучился, тем более что требовалось на него сесть, а мне и так было непросто расслабиться.— Рома, прекрати.— Заткнись, ради Бога!Мне и без его просьб и комментариев было никак не расслабиться. Удалось только впустить его, ничего больше, он кончил практически сразу, как оказался внутри меня.— Узко. М-м-м… Рома-а-а!

Вот и все. Я вымотался и сразу же отрубился, растянувшись у отца под боком. Я не накрывался одеялом, не открывал наручники и даже презик у него с члена не стянул. Мать вашу!— Тебе больно?Мне захотелось зарыться в одеяло. Что делать?

— Все нормально. Как ты освободился?— На всех наручниках из сексшопа есть механизм, на случай, если ключи потеряются.— Ах, ну да, ты же у нас такой опытный.Я разозлился. Какого черта! Это он из опыта со своими телками почерпнул?— Да не то чтобы, я таким не увлекаюсь, но истории разные слышал.Уф! Ну ладно, истории историями, а в реальности такой замок оказался полезным. И еще я должен был кое-что сказать.— Пап, прости меня.Рука на моей голове дрогнула. Я поднял голову, отчего она совсем соскользнула. Папа пытался улыбаться. Но растягивание губ от уха до уха совершенно не походило на улыбку.— Все хорошо. Кто в молодости не совершал ошибок? Главное, чтобы с тобой все было в порядке.Он вел себя странно, но понять, что происходит, я не мог. Впрочем, это было и не важно. Раз он не собирался меня выгонять из дома за вчерашнее, то ничего такого уж страшного, за что отец не смог бы меня простить, я не совершил. Улыбнувшись, я схватил его руку и резко дернул на себя так, чтобы можно было поцеловать. Глаза отца удивленно распахнулись, мне удалось застать его врасплох, так что моим поцелуям он не сопротивлялся.— Ну, вы скоро? Я кушать хочу.В комнату заглянул Витя, увидев нас целующимися, он так и застыл на пороге. Папа резко выпрямился и отскочил от меня. Смешные они. Я поднялся с кровати.— Уже идем.— Рома, оденься! — отчаянный возглас отца заставил меня осмотреться.— Я в ванну. Начинайте без меня, через пять минут я к вам присоединюсь.Мылся я не пять минут, а пятнадцать и когда вышел, все уже поели. Но Витя почему-то был на кухне. Папа, как обычно, ковырялся у плиты.— Яичница остыла.— Ну и ладно. Спасибо!Допивая чай, я все же решил осведомиться, что тут происходило в мое отсутствие.— Так что вчера было?Папа молчал, увлеченный мытьем посуды.— После того, как ты ушел, папа с Танечкой поругались, и она ушла.— Ого! А чего поругались-то?— Папа говорил, что ты еще маленький. А Танечка кричала, что ты шлю-ха, и сам на нее накинулся.Незнакомое слово ?шлюха? Витя выговорил очень тщательно, боясь перепутать.— Витя! — папа прикрикнул на мелкого, отчего тот весь сжался. Витя еще не знал, как на все это реагировать, во мне и моей реакции он был уверен, а вот как поведет себя отец, не знал и потому боялся.— Что? — брат явно испугался.— Мелкий, слово ?шлюха? очень нехорошее, хорошие мальчики так не говорят. Это означает женщину, которая спит со всеми подряд.— Но ты же не женщина?— Рома!— Па, лучше ему объясню это я, чем он пойдет спрашивать в школу. Мелкий, к мужчине тоже можно применить это слово, если он спит со всеми подряд, как женщина.Витя непонимающе уставился на меня, молча взывая к пояснению.— В общем, помнишь тот фильм с дядей и тетей?Мелкий быстро глянул на спину отца, убедился, что папу разговор не интересует, и молча кивнул мне.— Так вот Танечка имела в виду, что я как та самая тетя.— Если вы поели, освободите кухню, — сказал отец, он типа хозяйничал на кухне.Витя унесся в свою комнату. А я остался.— Что за фильм с дядей и тетей? — спросил папа, подходя к столу и начиная его протирать.Я удивленно уставился на него. Он никогда не интересовался нашими делами. Оценками в школе, замечаниями и прочим. С чего вдруг такая перемена? Отец упорно смотрел в стол, уже раз десятый проводя тряпкой по одному и тому же месту.— Мелкий насмотрелся порнухи.— Что?! И ты ему разрешил?Папа резко вскинул голову, но встретившись со мной взглядом, опять уставился на стол. Забавно.— Ничего я ему не разрешал. Он с другом смотрел. Ему уже десять, пора интересоваться такими вещами. Помнится, я свою первую девчонку лет в тринадцать зажал.— Что? Подожди, а сколько тебе?Он сбавил обороты и сел напротив меня за стол. Я же только грустно улыбнулся, он постоянно забывал сколько нам лет, о наших оценках вообще ничего не знал, а Витя так старался! Мелкий боролся за каждую отметку и каждый раз с надеждой давал отцу дневник, только папу это ни разу не интересовало.Отец не любил разговаривать с нами, это требовало много времени и внимания — того, чего у отца для нас не было. Мир, наверное, перевернулся, раз он сел за стол и собирался меня слушать.— Мне шестнадцать, Вите десять.— Ты не выглядишь на шестнадцать.— Это потому, что я все еще расту! Педофил-извращенец!Отец опять резко отвел глаза.— Извини. Я не это имел в виду. Просто не придирайся ко мне из-за роста.— Почему?— Потому что мне это не нравится!— Тебя что, дразнят из-за роста?— Господи, какой ты наивный! Меня никто не посмеет дразнить, ты мой дневник когда в последний раз видел?— М-м-м…— Он абсолютно красный от замечаний, половина которых из-за драк.— А Витя дерется?— Зачем? Он так посмотрит на обидчика, что тот сразу прощения просить будет, может быть, даже на коленях, если мелкий заревет. Он манипулятор покруче меня, просто пытается быть ?хорошим?, это его сильно ограничивает.— А… хм…— Что?— То, что ты про девочек говорил, я просто думал, что ты девочками не интересуешься.— Не интересуюсь, но попробовать-то надо было.— Ясно.Он окончательно смутился и попробовал погрузиться в работу по дому.— Пап.Его плечи дрогнули, но он ответил.— Что?— Я давно хотел с тобой поговорить…— О чем?— Найди другую работу. Тебя вечно нет дома. Нам не нужны деньги в таком количестве, чтобы ты впахивал сутками.Он удивленно повернулся ко мне.— Ты нам с Витей нужен. У нас никого, кроме тебя, нет. Пойми это.Это его совсем не обрадовало, скорее причиняло нестерпимую боль. Я еще успел это заметить перед тем, как отец зажмурился.— Хорошо, я понял.Что-то мне подсказывало, что он не все понял. Только и я пока что не во всем разобрался. В конце концов, хоть я и говорил, что отец нами совершенно не интересовался, я сам его плохо знал, потому что он никогда не позволял мне себя узнать.***Витя уже сделал уроки, нам было нечем заняться, а папа все торчал на кухне. И я не выдержал. Хотел на него особенно не давить, но просто не мог о нем не думать. Мне хотелось, чтобы он просто посидел рядом со мной, конечно, и кое-чего другого мне тоже хотелось, но задница говорила, что хорошего понемножку. Да и мысли с чувствами надо было привести в порядок.— Пап, пойдем поиграем.— Но я не умею.— Это легко. У меня где-то старые танчики были.Пресекая любые отговорки, я взял отца за руку и потащил к Вите в комнату. В свою или его комнату папу я просто боялся вести, потому что не утерпел бы, чтобы не поприставать.Витя удивленно поднял голову от какой-то книги и заинтересованно проследил наше перемещение к телику с приставкой. Бус и Тарзан так же проследили этот путь. Все-таки я не зря сохранил это старье. Игра на двух игроков, которые борются на одной стороне. Самое то, что надо сейчас нашей семье.— А, черт! Ты должен был защищать орла. Смотри, стрелять этой кнопкой, тут двигаться, — принялся я объяснять отцу.— Рома, дай мне джойстик! Я тоже хочу!— Витя, давай я лучше тебе свой отдам? — предложил отец.— Нет! Я Ромин хочу!— Держи, — я отдал брату свой джойстик. — А я буду говорить папе, что делать.Так мы и сидели. Я — рядом с папой объяснял и показывал, как играть. Бус и Тарзан позади брата. Витя — с другой стороны отца, счастливый, что тот с ним играет. Вы не представляете себе радости ребенка, с которым, наконец-то, играли. Раньше я бы тоже от счастья умер, если бы папа с нами поиграл. А теперь я хотел ?играть? с ним в другие игры.— Так, все, горячие парни. Уже десять, завтра в школу и на работу, так что пьем чай и спать.— Рома, злюка! Пап, давай еще одну игру сыграем.— Нет, Витя. Рома прав.— Я всегда прав, если вы еще не заметили.Как ни странно, разгонять их пришлось мне. Хотелось пойти спать вместе с папой. Только глупостей делать я не стал, хватит. Теперь я буду его добиваться, самое сложное позади. Ломать стереотипы и моральные устои всегда тяжело. Надо было, чтобы отец немного пришел в себя… Перед следующим заходом.