Разговор 4. О справедливости и законе. Часть 2. (1/2)

Переглянувшись, они вскочили со ступеней.- Что это? – озадаченно пробормотал Джеспар, щурясь в сторону темного коридора пещеры, ведшего наружу, так, будто надеялся разглядеть, что происходит снаружи через каменистые стены.- Быть может, обвал в одной из шахт? – предположила Адила дрогнувшим голосом.Всего в нескольких милях от их поместья через полосу леса начинались территории шахт. Девочка мигом вспомнила подслушанный ей однажды разговор Вивьен и Лемана о том, что по стечению нескольких лет после закрытия границ Эндерала и явной потери Дюнного статуса центра промышленности Арк существенно сократил финансирование горнодобывающих предприятий на восточном побережье. Владельцы многих месторождений жаловались, что им не хватает денег на починку оборудования и крепление стен в рудниках – не говоря уже о плате работникам. Леман полагал, что трагедия, что унесет жизни не одной группы шахтеров, - лишь вопрос времени.- Что бы это ни было, нам стоит как можно скорее вернуться, - дернул плечом брат и первым двинулся в сторону выхода. – Даже здесь слышен этот шум… Представь, что творится снаружи! Если дома все поднимутся на ноги, нас запросто могут хватиться.И запросто могут поймать, когда они будут пролезать через ограду в сад. Адила понимала это так же хорошо, как и то, что у них нет выбора. Уж лучше их поймают у дома, чем начнут искать и не найдут. Торопливо развязав юбки, она бросилась вслед за Джеспаром.Странный шум и не думал затихать. Напротив, чем ближе они подходили к выходу из пещеры, тем громче становился гул, а нос щипало от запаха гари. Что-то невнятно пробормотав, Джеспар и вовсе перешел на бег. Как и Адила, он понял, что то не было похоже ни на какой обвал. Что-то горело – и близко. Намного ближе, чем располагались территории шахт.Но… что?Стоило им выбежать из пещеры, как их оглушило горьким, едким воздухом. Глаза Адилы заслезились, и все же через влажную пелену она смогла разглядеть клубящийся столп дыма, уходящий в далекое, звездное небо.

- Не может быть, - тоненько выдохнул Джеспар откуда-то сбоку, и оцепенение, поразившее Адилу на мгновение, сменилось сильной дрожью во всем теле.Горел их дом.

Она сделала шаг. Второй. Третий. Едва не покатилась вниз по холму, когда ослабшие ноги вдруг подкосились. Но она удержала равновесие, не отводя взгляда от марева, окрасившего верхушки деревьев оранжево-красным, дымчатым контуром.

Казалось, ей должно было сделаться страшно. И ей было страшно, но лишь потому, что ее в секунды обострившийся слух выхватывал гул пламени, крики перепуганных ночных птиц, шорох леса - и только. Адила не слышала людских голосов. Разве не должен был пожар переполошить все имение? Разве не должен был кто-то мчаться за помощью в город?Она сорвалась с места так, будто кто-то толкнул ее в спину и заставил взлететь над землей.- Адила! – услышала девочка позади крик Джеспара, но и не подумала остановиться.Не сбавляя скорости, она ворвалась в заросли кустарника. Листья и ветки больно хлестали ее по щекам, листья папоротника цеплялись за юбки и оплетали ей ноги, пока она пробиралась вперед, не разбирая дороги. Пару раз Адила упала, споткнувшись то ли о корни, то ли о лианы и обдирая колени о землю. В последний – совсем рядом с ней тревожно зашипели, застрекотали тени, но она вставала, не обращая внимания ни на что вокруг, и продолжала бежать.Девочка не знала, что будет делать, когда добежит до поместья. В ее голове, тесня бьющий набатом вопрос – Почему вы молчите, почему, почему, почему?! - формировались лишь отголоски плана: если понадобится, она добежит и до города, чтобы позвать на помощь, и…Джеспар налетел на нее откуда-то сбоку: сбил с ног и повалил в высокие папоротники, прижимая к земле всем весом. Адила ударилась подбородком, и лишь тогда вместе со вспышкой боли ее сознание прояснилось и – переполнилось животным, истеричным страхом. Она закричала, но ладонь брата грубо зажала ей рот.- Замолчи! – зашипел Джеспар ей в ухо. Спиной девочка чувствовала, как бешено заходится его сердце. – Замолчи.Адила задергалась под ним, замолотила ногами по земле. Как он не понимает: там, в поместье, им всем нужна помощь! Однако Джеспар лишь двинул локтем ей под ребра и добавил едва слышно:- Замри, или нам конец.Лишь тогда, испуганно всхлипнув, девочка застыла и подняла глаза на дом. Горела его восточная часть, та, где располагались спальни, но пламя было вот-вот готово перекинуться на холл и потянуться к сводам библиотеки и кабинету отца. В глазах Адилы с новой силой вскипели слезы, и все же…Все ее внимание приковали черные фигуры, стекающиеся к фонтану на заднем дворе. Их движения были мягкими, скользящими, они походили на фантомные тени больше, чем на людей. Однако теням не нужно оружие, но на поясах, в руках незнакомцев было несложно различить мечи. Джеспар, в отличие от Адилы, заметил их сразу же и – вовремя. Одна из фигур в развивающемся плаще с капюшоном, казалось, смотрела прямо на них.Смотрела долго, пристально. Когда один из черных людей подошел к ней, она вскинула руку, приказывая ему обождать. Адила в страхе закрыла глаза и уткнулась лбом в землю. Глупая молитва окрасила темноту перед ее глазами яркими всполохами света. И молилась она не Мальфасу, не Ирланде – ей не нужна была их справедливость. Ей было нужна отеческая рука, что отгородит ее от беды. И только Тир, Творец, Отец всего живого, мог помочь ей, только он…Ну, полно тебе. Ты уже давно выросла из сказок, чтобы верить, будто тогда тебя спас Тир, а не случайное везение.

Насмешливый, шелестящий и абсолютно бесполый голос ворвался в ее сознание – кто ты? – и отрезвил ее хлесткой пощечиной. Адила вздрогнула и обнаружила, что с ее спины пропала тяжесть тела Джеспара. Распахнув глаза, она подняла голову, и земля, прилипшая к потному лбу, кусками заскользила по ее лицу вниз.Пропал не только брат. Исчезли и страшные, черные фигуры из сада. Осталась лишь она одна – и пламя, гудящее, воющее, трещащее, словно ядовитая змея. Пожирающее ее дом без остатка.

- Джеспар? – проскрипела Адила, вставая на колени и озираясь вокруг.Ни следа. Ни звука.- Джеспар?!Как мог он оставить ее одну?Он оставил тебя одну уже много зим назад. Вспомни об этом и - выпрями спину. Это предательство не ново и не должно тебя трогать. Ты же Даль’Варек. Где твоя гордость?- Что? – растерянно пробормотала Адила, но, убрав растрепавшиеся волосы с лица, подчинилась и тяжело поднялась на ноги.Полы апотекарского плаща зацепились за папоротник, и она инстинктивно одернула его. Эта длинная дрянь постоянно цеплялась за что-то в самый неподходящий момент, и…… - Люциус обещал, что навестит меня через несколько лун, в месяц Отплытия, - выдохнула Адила и уставилась на одну-единственную сумку, которую ей разрешили взять с собой в форт Лиги. Ее это не взволновало, но Зора Даль’Сойл, в свое время задарившая воспитанницу одеждой и обувью, расстроенно бубнила, что, становясь на путь апотекария, та не перестает быть женщиной. ?Одна сумка для юной девушки – это настоящее издевательство, милая?. – Ты приедешь с ним?Отчего-то задать этот вопрос было страшно и стеснительно. В последнее время между ними возникла холодная стена отчуждения. Адила понимала, что виновата в этом сама – и немало, - но Джеспар…Джеспар делал вид, что все нормально. Спустя пять лун он нацепил на лицо эту дурацкую, легкомысленную улыбку, но Адилу было не так-то просто обвести вокруг пальца. Своего брата она знала слишком хорошо, чтобы видеть, что за этой улыбкой ширится бездонная, жуткая пустота. Бездна.- Конечно, - кивнул Джеспар. Он стоял на пороге ее комнаты, с деланной легкостью привалившись плечом к дверному косяку, и смотрел куда угодно, но не на Адилу.И, конечно, он приехал – и в месяц Отплытия, и потом. Однако то был как будто не он, а лишь его тень. Они пытались говорить, как и раньше, обо всем на свете и делать вид, что безмерно рады друг другу, но то был какой-то бездушный спектакль. Адиле было легче не видеть брата вовсе, чем видеть его таким. Наверное, Джеспар это понял. И однажды перестал приезжать.

А чуть позже расстроенный Даль’Сойл признался, что Джеспар покинул Эндерал вовсе. Люциус не знал, где он, не попал ли он в неприятности. Его связи в поисках не помогли. Адила не была удивлена. Она знала – с детства знала, - что если Джеспар не хотел, чтобы его нашли, весь мир начинал вращаться по его правилам…- Конечно, - просмаковала на языке дурацкое слово Адила и истерично хихикнула.И правда, этому предательству – не меньше двух десятков зим. Впору простить, но – навсегда запомнить.

Придерживая полы плаща и робы, Адила пробралась к кованой ограде поместья. Оглянулась на их с Джеспаром лаз – что ж, теперь-то она уже точно не пролезет через него. Но ей было нужно – действительно нужно, но ты знаешь зачем? – попасть в сад, и…Стоило ей коснуться нагревшихся от жара огня прутьев ограды, как они истончились и брызнули в стороны плотными кольцами черного тумана.Проходи, - зашептал сотней голосов ветер, ударив ее в спину. Адила поежилась и сделала первый шаг.

Пламя резвилось внутри поместья Даль’Вареков, прорываясь наружу через осколки оконных стекол длинными, лижущими языками. Трава шелестела под сапогами Адилы, роняя на землю кровь, словно росу. В саду, куда ни кинь взгляд, лежали тела стражников. Из разговора Даль’Сойла и капитана стражи Дюнного, Болдрика Крепкощита, Адила знала, что у парней не было и шанса. Несмотря на то, что в ночь перед нападением Вивьен удвоила их количество по периметру поместья, атака застигла их врасплох. Крепкощит был уверен, что дело не обошлось без дикой магии. Наверняка бедняг сначала одурманили, а потом – перерезали, как безропотных овец.Сглатывая подкатившую к горлу тошноту, Адила остановилась у одного из тел и всмотрелась в искаженное посмертной маской, запачканное кровью лицо павшего стражника. Его остекленевшие глаза смотрели в пустоту. То был Бенджамин, самый молодой и рьяный. Он собирался сделать своей спутнице предложение в конце той недели. Хвастался купленным на получку кольцом на пересменке, и Вивьен, посмеиваясь, дала ему пару дней отгула.А чуть дальше лежал усатый, добродушный Бьерн. Он учил Армэля, как правильно сжимать кулак, чтобы не поранить руку, колошматя обидчиков по челюстям, а Доминика – простой мужицкой мудрости: пошлые комплименты нравятся, по большей части, только ?мадамам? из борделя.

- Как много невинных душ было убито в ту ночь, - раздался сиплый голос за спиной Адилы, и та, потрясенно вздрогнув, оглянулась.В нескольких шагах от нее стояла Вивьен. Запрокинув голову и оголив одним точным взмахом перерезанное горло, она смотрела на пылающее поместье. На ее посеребренной, изрезанной кольчуге то там, то здесь запеклась кровь. Ее руки были пусты, на поясе не висели привычные ножны, и это было так странно, так неправильно, что Адила задрожала лишь от осознания, что кто-то лишил капитана стражи Даль’Вареков не просто меча, но и гордости.Почувствовав на себе ее взгляд, Вивьен опустила на нее красные – Боги, почему красные?- глаза. И улыбнулась, позволяя новой крови, перемешиваясь со старой, подсохшей, заструиться из уголков губ по подбородку.- А сколько невинных было убито после? – прошелестела она, и все внутри Адилы оборвалось и потянуло ее вниз, словно камень на шее утопленника, земля дрогнула под ее ногами. – Убийцы скольких лишь смеялись в лицо правосудию и выбирали себе новых жертв? Как Доран.- Я не… - жалкий стон, вырвавшийся из груди Адилы, потонул в другом голосе – и снова из-за ее спины.- Ты видела, кто нас убил. Ты знала, - проскрипел Леман. Старик стоял у фонтана, устало прикрывая запавшие, но такие же красные, как и у Вивьен, глаза. Словно еще не потухшие угли из поместья Даль’Вареков – из костра, в котором лживые праведники сжигали ?Пути? со словами о торжестве справедливости. – И ты не сделала ничего, чтобы наши смерти хоть что-то стоили.- Но… Но что я могла? – дрогнувшим голосом спросила Адила и попятилась.По официальному заключению, на поместье прежнего главы Трибунала напала неизвестная банда разбойников. В то время Дюнное уже постепенно превращалось в то, чем являлось сейчас, хотя хранители еще даже не успели покинуть восточное побережье. Все складывалось в красивую, для кого-то очень удобную картину. Насколько помнила Адила, в конце расследования были даже казнены какие-то неудачливые прощелыги. На них повесили это преступление и – закрыли дело.Но были те, кто знал, что это – безобразный фарс. Вот только идти против Трибунала и отныне маячившей за его спиной Ралаты никто так и не решился. Услышав от Адилы и Джеспара про ?черных людей? в саду их поместья, Даль’Сойл лишь в ужасе прикрыл глаза. Зачитывающий ему вердикт Трибунала Крепкощит едва не плевался, но плечи его были понуро опущены: расследование вела стража Арка, и у Болдрика не было права голоса.- Ты ничего не могла, - согласилась Доротея. Адила едва не налетела на нее спиной. Гувернантка смотрела на нее окрашенным в красный цвет и вместе с тем - таким привычным, недовольным взглядом. Кровь пропитала ее старомодный чепчик и потекла по шее вниз, пачкая рюши на ночной рубахе в пол.– Ты и сейчас ничего не можешь. Из всех нас Мальфас отвел от смерти именно тебя. Тебя, недостойную, глупую…- Доротея, не надо, - простонала Адила, вцепившись руками в уши – лишь бы не слышать.Лишь бы - не от Доротеи.

Потушив пожар, люди Крепкощита принялись искать тела погибших в поместье. Лемана – то, что от него оставил огонь, - нашли в его комнатке, и Болдрик надеялся, что добрый старик умер, даже не успев понять этого. Армэля и Доминика, кухарку Марису так же убили во сне. Тело Вивьен опознали по расплавленным остаткам ее кольчуги – в спальне Дамиана Даль’Варека, неподалеку от ее господина. Она до последнего исполняла свой долг. Но Доротея…Доротея, которая, как казалось Адиле, ее терпеть не могла. Доротея, от которой она не слышала доброго слова больше, чем раз или два в год. Доротея умерла у двери в комнату Адилы, так и не выпустив из руки маленький кинжал с оттиском ее давно угасшего в веках рода – он навсегда вплавился в ее ладонь. По предположениям Крепкощита, женщина каким-то образом одной из первых узнала о нападении – быть может, мучаясь от старческой бессонницы, увидела, что происходило в саду. Вряд ли она всерьез полагала, что сможет дать отпор разбойникам – ралаимов она в черных фигурах не признала, - но знала, что те могут сделать с молодой девочкой перед тем, как убить ее. И в одном решительном порыве бросилась к комнате ?маленькой, невоспитанной чертовки?.

Доротея, старая, степенная, никогда не державшая оружия в руках всерьез, нашла в себе силы противостоять злу и защитить невинных. А Адила Даль’Варек – одна ее фамилия предполагала величие и решимость, - могла лишь ненавидеть несправедливый мир и тонуть в жалости к себе.

Смешно, правда?- Интересно, что должно произойти, чтобы ты вспомнила, кто ты есть? – задумчиво протянул Армэль, наклоняясь и заглядывая Адиле в лицо. Жаркий, смердящий ветер трепал его слипшиеся от крови, светлые волосы.Та вскрикнула и зажмурилась, не вынеся вида тлеющих углей в его зрачках. Неловко дернулась в сторону и, оступившись, упала навзничь. И тут же – над ней навис Доминик. Кровь из его распоротого горла закапала на щеки Адилы.- Что должно произойти, чтобы ты поняла, что Доран – не самое страшное, что могло произойти с людьми? – усмехнулся брат.- Твой отец отдал жизнь, не желая спускать преступление ему с рук, - презрительно поморщился Леман.- А ты стушевалась, столкнувшись с кем-то похожим на него, - заметила Вивьен. – И это неприемлемо для той, кто хотел идти по стопам Дамиана Даль’Варека.- Наверное, этому Черноводу нужно было не только насиловать женщин, но и убивать их, - хмыкнул Армэль.- А потом – признать это в суде и быть оправданным, - добавил Доминик.- И это далеко не все преступления, на которые люди закрыли глаза, - прошипела Доротея. – Ты – в том числе. Особенно – ты.Заскулив, Адила сжалась, закрыла уши, почувствовала подбородком собственные колени. Трава под ее щекой пахла кровью и гарью, а голоса мертвецов звучали, казалось, прямо в ее голове. И говорили то, что она и без того хорошо знала. Правду. Горькую, страшную, сводящую с ума.В этом мире не страшно сойти с ума. Тогда вы будете похожи. Тогда, быть может, ты узнаешь, как противостоять ему.Но этот голос был иным. Он завершал те обрывки мыслей, что кружились в сознании Адилы неоконченными – иначе слишком страшно.

- Кто ты? – прошептала Адила непослушными губами.Голос промолчал. Вместо этого она услышала приближающиеся к ней шаги мертвецов и вдруг – протяжный грохот обвалившейся крыши. Пылающие угли и ошметки черепицы брызнули в разные стороны, и Адила взвизгнула, прикрывая голову руками.- Даль’Вареки никогда не бросают слов на ветер. Ты обещала мне доказать, что понимаешь это.Вокруг Адилы воздух рябил от жара, но внутри нее как будто взорвалась колба с битым льдом. Давясь всхлипами, она открыла глаза и уставилась на носы отцовских туфель у своего носа. Поднять голову выше ей было страшно – так страшно, что становилось нечем дышать.

- Встань, - хлесткий приказ перечеркнул ее страх.Дамиан Даль’Варек погиб сражаясь. Крепкощит говорил, что убить его во сне у ралаимов не получилось – даже смерть тот был готов принять только на своих условиях. Адила не знала никаких подробностей, кроме той, что Вивьен не оставила своего друга и господина, и что наверняка в спальне отца развернулся нешуточный бой. Однако одолеть подосланных убийц Ралаты им так и не удалось.Отец был одет так же, как в тот день – так же, как запомнила Адила. Вот только белый изысканный камзол было почти не узнать: в разводах темной крови, опаленный, он свисал клочьями - с трупа, в котором было так же сложно узнать Дамиана Даль’Варека. Адила завыла, не разжимая губ, и закрыла глаза, чтобы не видеть ни его обожжённое лицо, ни остатки некогда прекрасных волос на покрытом волдырями черепе.Она не выдержит. Она не сможет выдержать. От глаз вверх по черепу и без того прорезала себе путь острая боль.- Смотри на меня, - последовал новый приказ. – И выпрями спину.

Адила повиновалась. Боги милосердные, хотела бы она иметь больше силы воли. Наверное, будь на ее месте Джеспар, он бы сумел воспротивиться мертвецам, не ежился бы, зажатый ими в плотное кольцо, не сгибал бы спину под тяжестью вины перед ними.Но его здесь нет. Он наслаждается новой жизнью вдалеке от Эндерала, и темнота этого мира его ни капли не тревожит.- Тот преступник, которого ты разоблачила, - медленно произнес отец, - лишь мелочь. Разобраться с ним не составит труда. Но такой мелочи развелось непозволительно много, и вместе они образуют монстра неведомой мощи. Обезглавить его самого, одним ударом, невозможно. Ты понимаешь?Адила, конечно же, понимала. Понимала все – кроме одного.- Но что я могу? – пробормотала она. - Я – апотекарий, а закон… Я не уверена, что кто-то на Эндерале еще помнит, что такое закон, после… после…После того, как ты был убит. Простые слова и – такие сложные. Адила, не отрывая взгляда от изуродованного лица отца, поджала губы в жалкой попытке скрыть от своего главного судьи, как они дрожат.- Быть может, - В его голосе, в отличие от других мертвецов, не было ни презрения, ни насмешки. – Но разве я не оставил свое наследие, которое в силах все исправить?- У меня нет сил, - покачала головой Адила.- У тебя есть все, - возразил отец, и вдруг его фигура зарябила, истончилась и обернулась черным дымом, как некогда - прутья ограды вокруг поместья.Он обогнул замершую в ужасе Адилу, соединился с тем, что осталось от других мертвецов, и вместе они закружились странным хороводом, образуя кокон. И когда он распался – или впитался в фигуру внутри? – Адила увидела…Себя.Себя – точь-в-точь такую же, как в ночь пожара. Еще совсем юную, свежую и переполненную уверенностью в своих силах. Та она смотрела на нее прямо, и в ее глазах клубилось бесстрашное, решительное, красное пламя. А внутри Адилы – настоящей, взрослой, жалкой, теряющей сознание от боли и страха – разрастался оглушительный стыд за то, в кого она превратилась.- Ты сделала вид, что меня не существует, хоть и цеплялась за меня, как за последнюю соломинку, - сказала маленькая копия ее, и наконец природа того таинственного голоса в ее голове стала предельно ясна. – Превратила меня в яркое воспоминание из прошлого, величайшее сокровище, в то, что могло бы быть, но чего нет. Но я – нечто совсем другое. Нечто большее.Онемев от растерянности, Адила опустилась перед собой на колени. В руках, сложенных лодочкой и прижатых к груди, девочка прятала что-то, едва вмещающееся в еще детские ладони, но рассмотреть, что именно, не удавалось.- Если мы будем вместе, ты наконец станешь собой, - серьезно проговорила она и, заметив пристальный взгляд на свои руки, улыбнулась. И сделала шаг вперед, приближаясь почти вплотную. – И никто больше не сможет сказать, что у тебя нет сил. И ты – тоже не сможешь.Глаза Адилы разрезала вспышка нестерпимой боли, и она вцепилась в переносицу, зажмурившись и считая секунды до конца приступа. Мягкую, маленькую ладонь, оглаживающую ее по волосам, она едва почувствовала.- И боли больше не будет. Тебе не понадобятся никакое глупое зелье.

- Только глупое зелье спасает меня от безумия, детка, - выплюнула горькую правду Адила, и в ту же секунду ей захотелось то ли засмеяться, то ли разрыдаться.В ответ она получила снисходительный смешок:- Если мы будем вместе, тебе больше не понадобится никакое спасение.Убрав руку от лица, Адила изумленно посмотрела на себя. Та улыбнулась, как улыбается мать своему сбившемуся с пути дитя. Свою ношу девочка теперь сжимала одной рукой, и Адила наконец узнала черный камень. Свой черный камень. Ее пальцы, словно сами собой, нырнули в карман робы и – зачерпнули пустоту. Не может быть.- Как… Как ты?..- Все просто, - еще шире улыбнулась ее копия. – Ведь я – это ты.

- Отдай, - иррациональный страх заполонил грудь Адилы. Видеть сокровище отца в чужих – своих, но чужих – руках и не иметь возможности дотронуться до него хотя бы кончиком пальца ощущалось неправильно.

- Забирай, - безропотно кивнула девочка и протянула ей камень. – Только в этот раз владей им по-настоящему.По-настоящему? Разве до этого мгновения она владела им не в полной мере? Адила растерянно моргнула, но инстинкты сработали быстрее, и она обеими руками вцепилась в шероховатые теплые бока камня.И почти не удивилась, когда он сверкнул чернильной темнотой в ее ладонях, и темнота эта заполонила ее без остатка, заглушая звук пламени за спиной и освобождая ее от всякого страха.

***

- Мадам! Мадам апотекарий!Оклики незнакомого девичьего голоса были похожи на шум далекого прибоя. Адила вздрогнула, пытаясь вспомнить, где она и что с ней происходит. Тело не слушалось ее, но постепенно она начала ощущать холод досок под щекой и порывы ветра, впутывающие ей в волосы мороз и мелкий снег.

- Мадам апотекарий! – продолжала надрываться девчонка, и Адила с хриплым стоном приоткрыла веки.Она лежала на балконе между зданиями ?Кочевника?, а рядом с ней, опустившись на корточки, сидела темноволосая, хорошенькая девчушка не больше девятнадцати зим на вид. Через несколько мгновений Адила узнала в ней дочку тавернщика.Что произошло?В ее носу до сих пор свербел запах гари и крови, но, очевидно, она всего лишь потеряла сознание и… И разговор с мертвецами, с самой собой ей просто почудился?Не может быть. Милосердные Боги, как нечто подобное может ?просто почудиться??Вновь застонав, Адила попробовала было подняться с пола. Уперлась ладонями в ледяные доски под собой, но ее тело будто налилось свинцом. Ее локти затряслись под сокрушительным весом, и, не успей дочь тавернщика перехватить ее за плечи, Адила рухнула бы обратно.- Я вам помогу! – решительно заявила девчонка, вцепившись в нее словно клещ. И, потянув ее за собой вверх с неожиданной для столь хрупкого существа силой, затараторила. Каждое ее слово впивалось в мозг Адилы ударом маленького, острого молотка. – Я шла менять белье в одной из комнат, вижу: дверь на балкон приоткрыта, и так мерзко тянет от нее холодом. Я хотела закрыть ее, но мне словно Мальфас в уши нашептал: проверь! А тут вы, уже совсем промерзшая. Признаться честно, поначалу я думала, вы пьяны. Извините, тут у нас такое часто – только об этом сразу и думаешь. Но алкоголем от вас совсем не пахнет! Вам плохо? Плохо до сих пор? Я доведу вас до вашей комнаты, но хотите – я позову того апотекария, который внизу? Он осмотрит вас.Вклиниться в этот словесный поток было невозможно, да и все силы Адилы уходили на то, чтобы заставить свои ноги крепко держать ее на земле, а пальцы – ловко пробраться в карман робы. Опираясь на девчонку, она коснулась камня – здесь, он здесь! – и ощутила от него странную пульсацию. Ее сердце дрогнуло и замерло.Так значит, все же не почудилось?- Ну так что, позвать его? – не отставала дочь тавернщика, волоча ее к дверям. Адиле оставалось лишь успевать переставлять ноги и мечтать, чтобы какие-нибудь высшие силы заткнули девчонке рот. Она, черт возьми, мешала ей думать.Смысл ее слов настиг сознание Адилы чуть позже, когда они уже пересекли коридор таверны и остановились у дверей в ее комнату. И поверг ее в ужас. Представить, что Черновод будет касаться ее своими мерзкими руками и раздражать ее своим лживым добродушием, было смерти подобно.- Не нужно никого звать, - прохрипела Адила. – У меня… был тяжелый день, я переутомилась.

- Точно? – растерянно протянула девчонка. Она провела ее к кровати, безразлично смахнула в сторону флаконы, подтверждение вины Черновода, и усадила, для надежности привалив плечом к стене. – Мне совсем не сложно…