Закат надежды (2/2)

К тому времени, как мы с Озом решили возвращаться, уже начинало темнеть, поэтому нам пришлось прибавить шагу.— Так вот она какая…— Хм? Ты о чем?— О твоей работе, — проговорил Оз с такой широкой улыбкой, что я невольно улыбнулась в ответ. Этот блондин заполнил все мои мысли, на душе было непривычно, но так хорошо, что я не смела прогонять возникшие чувства. — Я думаю, это здорово. Я никогда в жизни даже лис не видел настоящих, а тут…

— Мне нравится. Я предпочитаю заниматься тем, что мне нравится…— А все данные у тебя в ноутбуке?

— Да. А что?— Просто, если ты не против, я бы хотел посмотреть, что ты еще делаешь. Ты ведь пишешь статьи?— Не только. Я веду что-то вроде дневника путешественника. Мой учитель помогает мне, и многим нравится, что я делаю.

Погода заметно портилась, и когда мы дошли до дома, на лес обрушился настоящий шквал — ветер, ливень. Мы оба промокли до нитки и, только оказавшись внутри, тут же поспешили разжечь печь.

Оз вышел за дровами, а я снова переоделась. Да уж… второй раз уже по одной и той же причине переодеваюсь. Подумать только. Дурацкая погода. Из-за нее в доме теперь кромешная тьма — и лишь тусклый свет от слабого огня в печи освещает хотя бы малую часть помещения.

Дверь позади меня громко хлопнула, впуская ветер, прохладу и промокшего пуще прежнего Оза. Он стучал зубами и, только бросив дрова на пол, оперся о стену.С минуту я стояла на месте, а потом встала и подошла к нему. Его руки были холодны, с головы капала вода. Он сел на стул возле печи и повесил голову, словно о чем-то задумавшись. Я тут же накинула на него сухое полотенце и неторопливо начала обтирать пряди его волос. Слабый свет зайчиками играл на его лице.От него послышался тихий смешок, и в следующий момент меня ударило волной тепла от слабого поцелуя в шею. Я замерла на месте и некоторое время не понимала, что происходит, а потом внезапно почувствовала горячее дыхание у живота, куда Оз уткнулся лицом, слегка сжав мои плечи и наклонив меня к себе.— Оз? — во рту пересохло от такой близости и странного восторга, поселившегося в сердце. Телу стало вмиг жарко и тяжело.— Не убегай от меня… — прошептал он, и его шепот опалил кожу на животе, из-за чего внутри все напряглось. — Я не кусаюсь.

— Оз… — мои пальцы погрузились в его мокрые пряди, и я, пребывая в каком-то слепом исступлении, просто стояла и перебирала его волосы, наслаждаясь его близостью и понимая, что хочу вечно стоять рядом с ним вот так.— Знаешь… Эти лисы в лесу очень сильно напомнили мне о семье. Совсем как моя.— Как твоя?— Мама говорила мне, что отец был хорошим человеком, но что-то внутри него переломилось, и он стал жестоким… Я помню, что любил его. Когда-то…В печи догорали последние дрова, но я совсем не торопилась идти за теми, что принес Оз. Было как-то наплевать на все вокруг. Я не могла позволить себе уйти от Оза. Его тепло не давало мне сделать ни шагу, а дыхание манило и пригвождало к месту. Я не могла разрушить собственными руками нашу с ним теперешнюю идиллию.— Оз, расскажи мне о своей семье. Если можно… я хочу знать о тебе больше… — я прижала его голову к себе, чувствуя, как это взрослое дитя постепенно приходит в себя.— У меня тяжелое прошлое. Ничего хорошего. Как и у тебя, моя мать умерла рано. Как я и говорил, она утонула в реке. Я учился плавать, внезапно поскользнулся возле обрыва и начал тонуть. Никто не обратил на мои крики внимания, никто не посмотрел в сторону тонущего ребенка, хотя кричал я громко. Только мама… мама сорвалась с места и прямо в верхней одежде поплыла за мной. Она вывела меня на мелководье. Первое, что я сделал, добравшись до берега — заплакал. Меня бросило в истерику, и я помню, как, очнувшись, не заметил мамы. Она осталась в воде, и я увидел, как она зацепилась за что-то. Помню, что она поскользнулась, а потом… она ударилась головой о камень и потеряла сознание. Я звал на помощь, кричал, рыдал, но все, кто проходил мимо, лишь махали на меня рукой, а некоторые просто стояли, ничего не делая, пребывая в простом удивлении. Я не смог спасти ее. Мне было всего семь лет, когда она умерла, и в моей жизни не стало света. Все, что я помню — как ее тело плавало тогда на поверхности, а ее бледное лицо не выражало никакой муки. Это единственное, что давало мне успокоение.По моему лицу текли слезы. Я прикусила губу, дабы не выдать своего состояния. Я и подумать не могла, что Оз такое пережил. Глубоко задышав, я тихо вытерла слезы, хотя немой крик так и рвался из меня, потом зажмурилась и неожиданно почувствовала на ткани рубашки — горячую влагу. Оз еле заметно вздрогнул и совсем понурил голову. Он плакал. Представить не могла, что Оз заплачет. И теперь я отчетливо понимала, почему Оз так отнесся к лисятам в лесу. Его тронуло то, чего, видимо, у него не было.

Ладонью я нашла его лицо и стерла слезы. Наклонилась, уткнулась носом ему в макушку. Он громко выдохнул.— Когда та лисица выла, мне померещился ее крик. Как тогда, когда она кричала, вытаскивая меня из воды…— Прости… — я села перед ним на колени и сжала его ладони в своих, понимая, что он хочет того же, чего и я.

— Ты единственная, кому я рассказал… — тихо проговорил он, заставил меня сесть к нему на колени и уткнулся носом мне в ключицу.— Даже Шерон не знает?— Мы с ней были знакомы со средней школы. Мы не интересовались прошлым друг друга и знали родителей только на словах.Внутри у меня заполыхал огонь, тело неясно затрепетало. Я понимала, что я — особенная для Оза, и его доверие для меня стало самой важной вещью на свете. От этой мысли я легко улыбнулась, хотя слезы все еще потихоньку текли из глаз.— Я рад, что рассказал тебе… — шепнул он, и по спине прошлись приятные мурашки.И вдруг внутри заполыхал стыд. Я осознала, что сама все утаиваю от Оза, в то время как он рассказал мне такое. Мне стало совестно, на душе начали скрести те самые кошки.Щеки вспыхнули румянцем, стоило горячим его губам пройтись по шее и оголенному плечу, а рукам крепко обвиться вокруг талии, тем самым говоря мне: ?Попалась!?. И вправду, попалась. Но мне и убегать не хочется.— Алиса… — дыхание опалило мои губы, после чего последовал вполне ожидаемый поцелуй.Он был глубоким. Неторопливым. Сердце внутри отбивало такие удары, что мне закладывало уши. Его руки медленно скользили по моей талии, изредка пробираясь под кофту, на голую спину. Все было так приятно. Лениво. Так до мельчайшей детали правильно. Нежно. Проникновенно. Глубоко. Захватывающе.Между нами повисло молчание — если его можно было так назвать. Мы так и не прекращали целоваться, изредка отрываясь, чтобы отдышаться, а после он вовлекал меня в новый поцелуй.

Ноги путались, голова была забита чем-то неясным. Руки обвились вокруг его шеи. Я не помню, как мы оказались в кровати. Помню лишь его губы и нескончаемые горячие прикосновения к коже. Он был все еще мокрым, но я, как бы банально сие ни звучало, на это плевала. Для меня той ночью колыбелью были лишь его объятия, а сном — его поцелуй.

***Первое, что я ощутил, встав рано утром, это… необъяснимая легкость. Такая нежность, которая плавала в воздухе, словно ее можно было потрогать руками. За столь долгое время, что я был без Шерон, я впервые почувствовал себя в душе наконец свободней, нужным кому-то.

Вчерашний день оказался насыщен событиями, а вечер приятно удивил и словно перевернул весь мой мир вверх ногами. Я чувствовал легкость, и это нежное, теплое ощущение переполняло меня изнутри и заставляло улыбаться — так, словно я попал в рай.

Но я ведь и был в раю! В моих объятиях спала девушка, с которой я уже всерьез хотел разделить свою жизнь. Я вдыхал аромат ее волос и смотрел, как солнце просачивается сквозь ее темные пряди. Наслаждался ее близостью, здесь и сейчас, и совершенно не думал о том, что будет завтра.

Как же я был слепо рад, что она ответила на тот поцелуй! Дальше последовало что-то безумное и вместе с тем… правильное, до мельчайшей детали. Мое тело пьянело уже оттого, что в руках я держу ее, и я с гордостью наслаждался возможностью касаться ее кожи и целовать ее, каждый раз словно испивая дорогого вина.

Чуть приподнявшись на локте, я целую Алису в лоб, мимолетно улыбаясь тому, как смешно она морщится от солнца и оттого, что ее потревожили. Сегодня ей не снится кошмар, и я рад этому.Я немного поерзал, пока не услышал, как из-за подушки на пол упала толстая тетрадка, и тут же дьявольски усмехнулся — та самая тетрадь, в которой Алиса писала свои романчики! Что ж, настало время мести, но… я был бы глуп, если бы не догадался, что нужно тетрадь замаскировать — и, взяв сполки книжку наугад, раскрыл сначала ее, а потом, внутри — тетрадку. Теперь складывалось впечатление, что я читал обычную книгу.

— Хе-хе… — смеялся я, перелистывая злополучную книжонку.Предварительно накрыв Алису одеялом, я пошел на улицу, где после вчерашнего дождя оставались большие лужи и мокрая трава. Но, наплевав на это, я потянулся, последовал на веранду и сел за некое подобие столика.Первые страницы оказались немного измяты, перепачканы чаем и пропахли травами, но то, что привлекло мое внимание — рисунки, окаймлявшие каждую запись, словно иллюстрируя ее. Создавалось впечатление, что таким образом текст оживает. И мне, безусловно, понравилось уже самое начало.Начиналось все с четверостишия, служившего эпиграфом…?Моя судьба — как череда несчастий,

Прерывается звуком бьющихся сердец.Иногда я кажусь себе в ловушке,Но я точно знаю, что существует солнцеЗа пределами той башни,В которую я посадила саму себя.Сегодня чудесный день, чтобы начать новую жизнь, и не слишком хороший, чтобы порвать с прошлой?.

Я читал с интересом, и, несмотря на неприязнь к литературе, мне нравилось, к тому же меня подогревала мысль, что это писала Алиса. Собственными руками, брала ручку и писала. Писала так много и, наверное, долго, выплескивая на каждую страницу свои мысли и переживания.

Шум в доме сразу же заставил меня напрячься и испугаться — все же я читал тайком, и если Алиса узнает, мне несдобровать. Поправив поддельную обложку книжки, я придал лицу каменное выражение, но Алиса, видимо, не торопилась искать меня — сначала она захлопотала по дому. Вчера мы даже не топили печь, из-за чего, наверное, она сейчас прибирает дом, пытаясь восстановить в нем гармонию.

Через окно я увидел, как ее силуэтмечется по квартире, и мысленно подумал, что могу продолжить чтение, пока она занята. Чем и занялся. Следующие двадцать минут пролетели незаметно, пока…— Оз? — Алиса смотрела на меня, наполовину выглядывая из-за двери.— Да? — я старался придать лицу спокойное выражение, но, видя, как ее глаза нерешительно поблескивают, даже прервался и внимательно посмотрел на нее.Она выглянула из-за двери уже полностью и, подойдя ко мне, внезапно наклонилась и чмокнула в щеку. Я почувствовал, что стремительно краснею, а после раздался ее смех, и она убежала со словами: ?Скоро завтракать?.Некоторое время я смотрел ей вслед, после чего положил книгу в укромное место, решительно встал и пошел за ней. Мной почему-то овладел странный инстинкт хищника, который так и твердил мне идти следом.

Я завернул за угол, где размещалась кухня, замер в непонятном сомнении, но сразу прогнал эти мысли. Вошел и увидел, что Алиса спокойно стоит возле стола спиной ко мне и, привычно напевая что-то себе под нос, старательно перемешивает что-то в миске.Я и сам не заметил, как приблизился вплотную к ней и принялся как-то дико и слишком увлеченно вдыхать аромат ее волос и шеи.

Алиса заметно вздрогнула, стоило ей обернуться и столкнуться со мной. Я сам не понимал ее и своих действий, но вчера как будто что-то щелкнуло в сознании, и нас стало друг к другу влечь.

Между нами повисло приятное молчание — лишь взгляды и жесты словно говорили за нас. Было ощущение, что мы теперь живем по-другому.

За стол мы сели вместе, по одну сторону. Неужели то, что я ей вчера рассказал, так ее расположило ко мне? Наверное, она считает, что это большая тайна. Ну а я просто по-настоящему доверился ей. Я хотел рассказать Алисе что-то личное, чтобы мы стали хотя бы на шаг друг к другу ближе.

Черт! Переборщил, что ли?

День тянулся медленно, Алиса все время проводила возле ноутбука, оформляя статьи и записывая отдельные факты. Я же, затаившись в укромном уголке, неторопливо читал. Вот о чем повествовала ее история.Главный герой, девушка по имени Кларисса, питает известного рода чувства к человеку, который старше ее на десяток лет. Избранника зовут Клаус, и он прекрасно знает о ее любви, но, как я понял, держит дистанцию.

?Он всегда отличался тем, что никогда не гордился своим обаянием, своей привлекательностью для девушек. Его добрый взгляд неизменно заставлял выложить правду на стол, и я безоговорочно доверяла каждому его слову.— Кларисса… — мягко позвал он, и в двух изумрудах отразился огонь?.На секунду я подавился чаем. Изумруды? Изумрудные глаза? Стоп. Не помню, чтобы я вообще знал, как выглядят персонажи. Как же тогда выглядит Кларисса??Мои волосы были длинными, чуть ли не до пят, так же, как и волосы Клауса. Только у его волос цвет светлый, словно солнце. Он всегда улыбался и сам по себе был очень светлым человеком, из-за чего казалось, что пропасть между нами еще больше?.

Я читал внимательно, стараясь глубже вникнуть в смысл. Я не мог согнать с себя странное наваждение, какое-то волнение. Возникло чувство беспокойства, а потом и панического ужаса, сковавшего все тело холодными щупальцами.?Глаза цвета фиалок?, ?дерзкий взгляд?, ?жила одна в лесу, в домике у озера?, ?я верила ему во всем?…Нескончаемый поток слов. В какой-то момент я обессиленно захлопнул книгу, скрывающую тетрадь, и, встав с места, ругнулся. Голова была забита под завязку. Меня вгонял в отчаяние тот факт, что где-то я уже такое видел.Эти образы, картины — все такое знакомое. Или я туплю, как пень, или я перегрелся на солнце. Как-то медленно доходит.Несколько раз я обошел дом, успокаиваясь, стараясь прийти в себя, а потом, вернувшись, снова сел за чтение.***Прочтенное мной вселило в меня ужас и какую-то звериную ярость. Я был готов рвать и метать. Возможно, я параноик, но… все эти образы, картины, ситуации. Они описывали жизнь Алисы. И если бы только это!Последней каплей, которая вывела меня из духовного равновесия, сталазапись, на которой эта история обрывалась:?Он выглядел подавленным и отстраненным. Я не могла понять, в чем дело, потому как никогда не видела его в таком состоянии, но одно было ясно безошибочно и точно: его что-то сильно расстроило. Он приехал поздно ночью, но казалось, что его это не смущало. Наконец, придя в себя, он улыбнулся как можно правдоподобнее и, приблизившись ко мне, положил мне на плечи свои широкие ладони.— Кларисса… — прошептал он, и по мне тут же пробежала дрожь. — Я понимаю, что сейчас немного рано, но… Вот.Он поставил на стол бутылку вина, и я, вопросительно посмотрев на него, села, после чего поняла, к чему он вел — мне на днях должно былоисполниться шестнадцать лет. Видимо, он не сможет быть на празднике, поэтому решил отпраздновать со мной сейчас. Глупо было отпираться. Тем более что я не так уж и часто могла позволить себе выпить хотя бы шампанского, а тут вино. Красное. Сухое, полусладкое. Я не разбиралась в винах, и, видимо, Клаус брал на свой вкус.— Ну… За тебя! — торжественно, но с улыбкой кивнул блондин, и мы чокнулись. Жмурясь, я сделала глоток. Горячая жидкость опалила горло, как-то по-особенному согрела нутро.

Так мы осушили уже третьи по счету бокалы. Я чувствовала, что мне хватит. Меня покачивало, перед глазами все плыло. Я отставила бокал в сторону и кивнула Клаусу, давая понять, что хочу спать.

— Кларисса. Ты стала такой красивой девушкой у меня на глазах… — его шепот возле моей шеи привел меня в слепой восторг, я даже не сразу поняла, что нахожусь в своей кровати, а он пригвоздил мои руки к постели, нависая надо мной. — Ты ведь понимаешь, что ты для меня не просто ?сестренка?, милая.— Клаус… — его язык прошелся по моей шее, и в ответ на это тело словно ударило током. Мышцы напряглись, я почувствовала, что мы теряем контроль.— Я хочу тебя… — он навалился на меня всем телом, и все мои слова потонули во внезапном и первом нашем поцелуе.Мне окончательно снесло крышу, поэтому все остальное было как в тумане, а его горячие касания еще долго пылали на моей оголенной коже?.Я не знал, правдиво ли написанное, но с каждым разом, как перечитывал данный кусок, понимал, что это все — жизнь Алисы. Все эти кошмары, который вытворял с ней этот… этот... Педофил! Винил ли я Алису? Нет… Однозначно и безоговорочно нет! Я… Я ведь теперь ясно понимал, что этот человек приручил ее с самого детства к себе! Только к своей компании, к своему обществу. Алиса… Алиса все это время была в лапах такого человека!Во мне бушевала ярость. Ночто заставило меня просто внутренне переломиться, так это фото. Фото, что торчало в тетрадке. Несколько минутя вглядывался в запечатленное на нем лицо и ясно… видел себя. Себя, только более взрослого и с длинной косой. В тот момент я возненавидел свое лицо и понял… понял, почему Алиса боялась меня… почему она иногда в кошмарах звала Джека, а утыкалась носом в мою грудь. Я понял все ее страхи и странности. Всему виной этот человек и то… что мое лицо словно было его второй копией.— Оз? — позади меня послышался шорох, и, медленно обернувшись, я даже не попытался скрыть фотографию в руках.Глаза Алисы сузились в странном испуге. Я злился. Я правда был зол как никогда. Я был зол на себя, на Джека, на то, что он так отравил ее жизнь. Я готов был рвать и метать.

— Хорошая фотография…— Оз, я… Прости… Оз, прошу, ты должен понять… он… он просто был для меня всем…—Этот человек разрушил всю твою жизнь! – мой громкий голос пронзил воздух, даже горло засаднило, но я не заткнулся и не согнулся от боли, а только сильнее разозлился, из-за чего Алиса напряглась больше прежнего.

— Да… — она заплакала, и я возненавидел себя еще больше, но уже не мог уняться. — Оз, если бы он не появился в моей жизни, то… нечего было бы разрушать в итоге. Оз… с рождения я была одинока. Я не знала, что такое тепло родителей, и до четырех лет вообще не понимала значения этого слова. Я… я… я жила гнилой жизнью! Я хотела найти смысл, а находила пустоту. В этой пустой груди не билось ничего, лишь отчаянная пустота, которая пожирала меня изнутри. Я никогда не улыбалась так, как я улыбалась с ним. Пойми, он был хорошим человеком.— Был! Он БЫЛхорошим человеком! Но… он ведь отравлял тебя эти четыре года! Он просто использовал тебя! Меня воротит при мысли, что он с тобой сотворил.— Ты думаешь, я этого не знаю?? — она повысила голос, готовая вот-вотвпасть в истерику. — Я… мне стыдно за то, что он со мной вытворял! Но все, что он вложил меня в детстве, из сердца не выкинешь. Я не могла его до конца возненавидеть. Оз, тебе не понять, каково это…— Я понимаю.— Нет. У тебя была мать. Да, она умерла, когда ты был совсем маленьким, но… ты ведь ее помнишь, верно? Скучаешь? А моя мать… я не знала, что это такое… Я просто забыла ее. Оз. Представь ребенка, который одиноко бродит по мостовой. У этого ребенка нет ничего. Он пуст. Как сосуд. Что делать ребенку с гнилой душой? Что ему делать с омраченным сердцем?Я была мертва. Меня не было. Я искала место, где могла бы жить одна. В месте, гдеменя бы не гоняли. Теперь, Оз, ты представляешь себе этого ребенка. А если он встретит человека, который внезапно протянет ему руку помощи? Представь, как душа этого ребенка зашевелится, если он встретит теплые и любящие объятия, если ему скажут, что его не обидят. Когда ему скажут, что переживают за него. Джек протянул мне руку помощи. Он отогрел меня, поставил на ноги. Он меня вырастил. Ты понимаешь, что я действительно искренне любила его. Он был мне как отец. Он ведь тоже любил меня как дочь. Он приезжал каждые два дня. Привозил еду и оставался со мной, пока я не засыпала. Я каждый день неустанно смотрела на линию горизонта в надежде, что увижу знакомый силуэт. Он был таким хорошим… но сейчас… прошлое не изменишь, Оз. Сейчас я его ненавижу, хотя все равно благодарна.Мои мысли путались, а Алиса, стоящая передо мной, судорожно вытирала лицо от слез, стараясь не зарыдать в голос. Я ненавидел себя за то, что заставил ее плакать. Ненавидел за то, что она сейчас страдает, и все-таки…— Но я — не он! Пойми это уже, наконец! — я внезапно оказался вплотную к ней и резко схватил ее за плечи. — Я не Джек! Я Оз! Оз Безариус!Мне нужно было выплеснуть злость, но я не хотел, чтобы Алиса видела меня таким, и резко направился к двери мимо нее. Я просто не мог смотреть ей в глаза, пока она в таком состоянии, да и самому надо было освежить голову и проветриться.***Я… мне так стыдно, что… он все узнал не от меня, а из прочитанного. Я вела эти записки как свой дневник, а чтобы никто не догадался, исправила имена и некоторые обстоятельства, но ведь Оз не глуп. Неудивительно, что он догадался. Оз… твои глаза так злобно смотрят на меня, что мне хочется провалиться сквозь землю. Я так не хочу видеть в твоих глазах этот злой огонь. Не надо, прошу… Оз…Он внезапно умолк и стремительно последовал к выходу. Мои коленки дрожали, а губа была вся искусана от волнения. Я сама не сообразила, что делаю, когда внезапно схватила его за руку, а после резко прижалась к нему,обхватив за талию и уткнувшись в его затылок.— Не надо! Не бросай меня! Прошу… меня слишком часто бросали одну. Мне так плохо, Оз. Я хочу, чтобы ты остался. Останься, Оз! Прошу тебя… а-а-а! — по щекам текли слезы, и вскоре я сорвалась на протяжный плач, все сильнее прижимаясь к такой надежной и крепкой для меня спине. — А-а-а… Я-я… О-о-оз… Не бросай меня… пожалуйста… Я… я люблю тебя…Не надо, прошу…. Не надо… Я не хочу, чтобы ты оставлял меня!

Он развернулся ко мне и прижал к себе. Сердце билось в груди, словно заведенное. По щекам текли горячие слезы. Душу резко наполнил восторг, и я на эмоциях зарылась носом в его рубашку, вдыхая аромат его кожи иуспокаиваясь.— Давай простим друг друга за все… — прошептал он, и я согласно кивнула, не в силах пока говорить. — Прости, что я довел тебя до слез.— Прости, что не сказала тебе. Я хотела рассказать позже.— Прости, что был таким несносным.— Прости, что кричала на тебя и избегала.— Прости, что взял без разрешения твои личные вещи.— Прости, что тебе пришлось так много пережить из-за меня.— Прости…— ..за все… — с сердца как будто сняли тяжелый камень. И на душе стало так легко. За один день — так хорошо, как никогда в жизни не было с Джеком. К черту! Пора забыть это имя!

— Я никогда тебя не брошу, Алиса. Ты можешь всегда обратиться ко мне за помощью — и я помогу тебе. Никогда-никогда не брошу тебя. Никому не отдам.

— Оз…

Незаметно для самих себя мы опустились на деревянный пол, но так и не разомкнули объятий. Сквозь занавески просачивались лучи заходящего солнца. От его блеска все облака стали ярко-алыми, из-за чего преломленный луч приобрел фантастический и красивый фиолетово-розовый оттенок.

— При закате твои глаза кажутся прекрасней.—Ха-х! — вырвалось у меня. — Спасибо.— С этим закатом уйдет все плохое, а завтра ты проснешься совершенно счастливой. Я сделаю все, чтобы так оно и было. Алиса…— Да. Я верю тебе… — и эти слова прозвучали искреннее всего, что я когда-либо говорила.