Сладкая месть. (1/2)

Страх застрял комом в горле, заставляя содрогаться в холодном поту. Сердце бешено стучало в груди, намереваясь в любой момент прорвать грудную клетку столь частыми ударами — из-за страха, просто панического первобытного ужаса, который опутывал все существо холодными руками.Волосы и футболка прилипли к телу, все тело сотрясала дрожь от неприятных напоминаний о кошмаре, давнем, как сама моя жизнь. Глаза жгло и щипало от подступивших слез, но все быстро улетучилось, стоило мне осознать, что я нахожусь в уже знакомой мне обстановке.

Руки на моей талии сомкнулись кольцом, и я уже с привычным раздражением убираю их, обнимающих меня со спины, и, разворачиваясь, упираюсь ногой в живот лежащего позади меня блондина. Толчок. Грохот. Мычание на полу:— Я начинаю привыкать к такому подъему с утра…

— Сам виноват, извращенец. Харе со мной в одной кровати спать! — я гневно сверкнула глазами на распластавшегося на полу Оза, мычавшего в ковер что-то протестующее.

— О-о-й… — послышался от него стон боли. — Похоже, ты разбила мне нос, Алиса…— Чтобы разбить нос, нужен прямой удар. Скорее всего, ты просто задел капилляр. Тем более виноват ты!— Мой нос… — Оз перевернулся на спину, прикрывая нос, его ладонь была испачкана кровью.Встав с кровати, я опустилась на пол рядом с ним, убрала его ладонь с лица и посмотрела его ?приобретение?. Оз даже с кровати нормально упасть не может.— Нос кверху! — я задрала его голову так, чтобы он смотрел в потолок. — Где аптечка, горе луковое?

— В ванной, в шкафчике…Встав с пола, я проследовала в ванну и, забрав оттуда нужные мне предметы — вату и спирт — по пути заглянула на кухню и поставила чайник. После я вернулась к моему пострадавшему, который к этому времени уже, видимо, скучал, что было заметно по его взгляду и надутым губам. Оз лежал на полу, задрав голову кверху, и чему-то улыбался. В груди нетерпеливо затрепыхались волнение и какое-то чувство утомленного спокойствия. Вот уже практически вторая неделя, как я живу у него, и я понимаю, что не просто к нему привыкаю, а прямо-таки начинаю симпатизировать — что поначалу казалось мне безумием.

Его улыбки, взгляд, жесты пробуждали во мне приятные душе и сердцу чувства. Все лучше я начинала понимать, что Оз — нечто большее, чем ?просто так?. Что греха таить, он начинал мне очень нравиться, но вот только бесконечно встающий перед глазами образ Джека пугал меня, заставляя усомниться в чувствах. Значило ли это, что я подсознательно сравниваю Оза с Джеком? Значило ли это, что я просто заново начинаю влюбляться в копию человека, что пользовался мной?Оз был сильно похож на него… но с каждым днем, который я проводила с ним, я понимала, насколько сильно различие между ними. Оз был добр, чуток дурашлив, весел, и всегда… всегда на его лице царила искренняя улыбка. Улыбка Джека, когда я только-только повстречала его, будучи маленькой, была такой же. Но стоило мне начать расти, как все изменилось.

Его взгляд был застелен дымкой, пеленой. Я никогда не замечала этого взгляда мужчины. Именно мужчины, который явно не из простого интереса разглядывал меня в подходящие моменты. Я не стеснялась, когда он говорил, чтобы я переодевалась перед ним — мне было 13 лет. Тогда я впервые поняла, что люблю Джека как мужчину.

У меня начинался переходный возраст, и я очень стеснялась всего — того, что росла грудь, волосы по всему телу и в непристойных местах, и того самого женского, что проявлялось тогда. Джеку я не говорила, потому как очень стеснялась, мне было попросту стыдно. Я тогда только-только становилась девушкой во всех смыслах. Я ходила в местную деревенскую школу и встречала все те же косые взгляды, какие сопровождали меня в приюте. Джек пытался меня приспособить к этому, но ничего не вышло. Я пыталась учиться очень прилежно, потому как Джек всегда хвалил меня за мои старания, и косые взгляды позже сменились интересующимися — особенно со стороны мальчишек. Все так и норовили что-нибудь, да сделать. Но я все пропускала мимо ушей и не смотрела в их сторону, тогда мой разум был отдален от всего и предан только зеленым глазам и золотой копне волос — маленькая наивная дура.

По мере того, как я росла, Джек стал проявлять ко мне недетский интерес. Он стал приезжать редко, вплоть до того, что два раза в неделю, и как раз в одну из таких ночей он дал мне понять, что я для него не просто ?девочка? или ?маленькая сестренка?. Он сам видел меня насквозь и пользовался моей слабостью, но, несмотря на это, мое сердце до сих пор, пусть немного, но благодарно этому человеку. Он был единственным, кто обогрел меня и не дал умереть от тоски и одиночества. И, возможно, если бы я не была настолько наивна и не так слепо доверяла ему, то Джек остался бы прежним, а тот поцелуй и случайное касание, проводящее по всему телу, было бы всего лишь ошибкой, я бы не поддалась его ласкам.

Было неумолимо стыдно и приятно — я была молодой, ничтожно маленькой, чтобы понять всю суть вещей. То, как он каждый раз заглядывал в глаза и шептал что-то на ухо, как он сажал меня к себе на колени, целуя в шею — я млела от таких будоражащих воображение касаний, и мой разум заплывал дымкой. А сейчас… сейчас так стыдно за содеянное и так плохо при одной мысли, что он вытворял со мной. Проще говоря — психологическая травма. Я стала очень нервной, и при любой замашке, которая вела к половому контакту или чему-либо, относящемуся к этому, меня передергивало и заставляло впасть в ужас, но казалось, что Оз немного развеял эту паническую фобию.Да, мне было неумолимо страшно, и на этом играли мои детские переживания, которые меня не покидали, да и какие тут могут быть детские переживания, если я распрощалась со всем этим около месяца назад? Я даже не знаю, что с Джеком и вернется ли он. От этого страх опутывает все больше и больше, но рядом с Озом… Этот страх казался всего лишь непроглядным туманом, сквозь который струится золотой свет, обозначающий спасение.

Рядом с Озом витала атмосфера спокойствия, а его чистый и не помутненный взгляд внушал мне умиротворение, хоть я и не желала показывать это ни себе, ни ему, глупо отгораживаясь от внешних страхов, которые накатывали словно огромным потоком воды. Во взгляде Оза сквозила пустота, которая словно по волшебству затягивалась, когда он смеялся или улыбался. Было приятно видеть, как он пытается мне угодить, но доносящиеся в ответ реплики портили настроение еще и мне. Хоть я и пыталась отгородиться, казалось, от самой себя, сердце не обманешь, и оно медленно, но верно оживало и билось, тихонько набирая темп рядом с этим блондином — темп, так похожий на тупую боль, с которой я слишком хорошо знакома.

Оз… Возможно, мы с тобой еще сможем сделать хоть что-то и забыть о боли, которую принесли нам когда-то дорогие люди. Ты так похож на Джека, но лишь внешне, за твоей улыбкой не прячется злой и эгоистичный умысел.

— Алиса? Слушай, долго мне еще так лежать?Я на минуту отвлеклась от мыслей и, встряхнув головой, пришла в себя. Молча подошла к Озу и, смочив вату в спиртовом растворе, приложила к его носу, истекающему кровью. Оз немного поморщился, но ничего не сказал. Мне нравились такие вот моменты, когда я и он молчали, глубоко задумавшись. В такие моменты нашим языком становилось молчание, а словами — взгляды и жесты. Его глаза внимательно смотрели на меня, в то время как я как-то по-своему особенно смотрела на него.

— Алиса… Ты уверена насчет вчерашнего? — донеслось от него, пока он морщился от запаха спирта.— Несмотря на то, что она твоя бывшая, она у меня попляшет.— Ты настолько невзлюбила ее… — скорее утвердительно проговорил он, мельком усмехнувшись.— А ты все еще любишь ее? — в упор спросила, я, словно ощущая всю важность его ответа, от чего по телу пронеслась нервная дрожь, когда его глаза внезапно наполнились пустотой и дымкой боли.Его взгляд устремился словно сквозь меня, в потолок. Два зеленых изумруда были затянуты пеленой, которая так и говорила об одиночестве их владельца в данный момент — брошенный и такой одинокий, как я сама. Нельзя передать словами, каково это — ощущать кинжал, что вонзился в сердце от предательства когда-то любимого человека.— Нет… — короткий вздох сорвался с сухих губ. — Я не люблю ее. Но из-за того, что так долго был с ней, в душе необъятная пустота, которая словно пожирает меня изнутри, подобно агонии. Она была первой девушкой, с которой у меня были долгие и серьезные отношения. Мы с ней расстались так недавно, пусть это и не идет в сравнение с твоим временем и отношениями, но мне было тяжело, и я слаб, чтобы сказать, что это ерунда.

— Ты не слаб… — проговорила я тихо, робко и как-то неожиданно для самой себя, касаясь его волос, ероша их и зарываясь ладонью в копне. — Боль становится легче, когда есть с кем ее разделить…— А Джек? Как он выглядел? Что он был за человек? — я внезапно замерла и отвела взгляд, намереваясь избежать прожигающий меня взор Оза.Душа ухнула глубоко вниз, в подсознание, воспроизводя в голове картинки, связанные с моим прошлым и Джеком. Я не могла сказать Озу о Джеке, иначе он может подумать неладное, да и портить все не хочется, ведь мы только-только с ним начали находить общий язык и менять стиль общения. Да и что могло произойти, узнай он о том, что похож на того, кто разрушил мою жизнь? Я не могла еще сказать…— Он был простым человеком, вот и все… — я встала с места и в молчании ушла на кухню, слыша, как следом за мной поднимается и Оз.

— Я понимаю, что ты не хочешь говорить об этом. Вообще я просто хотел бы взглянуть в глаза тому человеку и спросить, чего он добивался.

— Забудь. Я его забыла, и тебе советую выкинуть из головы… — я села за стол, в то время как Оз что-то мудрил с чайником, разливая в кружки кофе, пока я пыталась прийти в себя после приснившегося кошмара.

Я ведь так замоталась, что запоздало начала вспоминать, что мне снилось. Опять кошмар, уже в который раз преследующий меня с самого детства: черная тень, очертаниями напоминающая невиданного монстра, который в конце сна, как бы далеко я от него ни бежала, убивал меня самыми глупыми и разными способами, как бывает во снах: съест, зарежет, распотрошит своими когтями,задушит или как-то по-другому. Итог таков, что этот монстр всегда меня убивает, и я настолько устала от этого сна, что просто привыкла к нему, но вот только первобытный страх, одолевающий меня все время, не дает мне покоя. Мне просто страшно, и сердце пугливо заходится в груди, словно птица в клетке, которая намеревается выпорхнуть на свободу. Но каждый раз, просыпаясь от подобного кошмара, я встречала сквозь дрему зеленые глаза, которые так и были пропитаны беспокойством, от чего сердце трепыхалось только сильней. Просто сегодня кошмар даже не дошел до финальной части, но уже по привычке все существо заходилось в ужасе.

Кружка горячего кофе отрезвила ум и разрушила все опасения, навеянные кошмаром, и я позволила себе немного расслабиться, попутно ловя взгляд Оза, устремленный на меня. Отчего-то в его взгляде расцветала нежность и какие-то искры, что невольно подвело меня к мысли, что он чем-то очень доволен, судя по всему, предстоящим вечером; но я-то знала, что ожидает это двойное свидание. Сегодня планируется веселенький вечер…— Алиса, ты ведь что-то задумала на сегодня, верно?— Ага… — усмехнулась я, отгораживаясь от Оза кружкой кофе. — Твоя бывшая надолго запомнит этот вечер, а твоя задача — во всем мне подыгрывать…— А что я получу в награду? — игриво и коварно промурлыкал этот блондин, перегнувшись ко мне через стол.— А что я могу предложить извращенцу? — в тон ему усмехнулась я, саркастично похлопывая его по лицу.— Ну Алиса-а-а… — протянул он мучительно, когда я толкнула его обратно на место. — Может, вознаградишь меня поцелуем?— Пошел нах! — психанула я, зардевшись, чем только вызвала у него новый приступ смеха. — Ты, верно, только и мечтаешь об обнаженной красавице в ванной, которая будет ждать тебя с распростертыми объятьями. Да и вообще, я видела, как ты по ночам смотришь канал для взрослых!На этот раз покраснел Оз и, изумленно то открывая, то закрывая рот, не смог вымолвить ни слова, над чем посмеялась уже я:— Да-да, малыш. Вас, мужланов, легко засечь… — пропела я сладеньким голосом, допивая горячий напиток и наблюдая за потугами своего собеседника, который стыдливо отвел взгляд. — Так что твоя извращенная фантазия меня не удивляет…Я допила кофе и, встав, поставила кружку в раковину, предварительно уловив уже ясный взгляд Оза, который отдавал чем-то решительным и каким-то отстраненным:— Ты моя девушка на сегодня, верно? — спросил он, изогнув бровь.

От такого вопроса я даже чуть не споткнулась на ровном месте — о чем он думает? Явно ведь серьезно спрашивает. Мельком посмотрев на него, я отметила, что он буравит меня взглядом, что невольно напрягло меня и заставило на мгновение испугаться, но губы сами нервно сошлись на усмешке — наглой и дерзкой.

— А что, уже слюнки потекли? — встав в дверном проеме и накручивая прядь волос на палец, проговорила я сладко-манящим голосом, намереваясь снова увидеть румянец на лице этого блондина.

Оз, как я и ожидала, покраснел и, нервно отводя взгляд, под мой смех прошел в комнату вперед меня, опасливо отшатываясь, словно зная, что я еще чего-нибудь придумаю для его пыток — а ведь я могу.Да и мне нравится видеть его румянец, он у него очень милый, заставляющий сердце невольно наполняться чем-то воздушным, по-детски нежным и трепетным. Его глаза, нервно бегающие по комнате, словно ищущие оправдания в том, что он сделал, не так забавляют, только пробирают на тихий и искренний смех, что и удивляет меня. Значит, тогда, в ванне, он не краснел, когда был голый, пусть и скрытый пеной, а сейчас — только сказала, что застукала его смотрящим ночной взрослый канал, как он смутился — смех, да и только! Аж самой неестественно забавно вспоминать такое.

Но, как бы то ни было, вечер был еще впереди, и я уже заранее знала, каков будет сценарий моей мести…***Вот уже и пять часов вечера, встреча была назначена на семь, и время мчалось быстро. Алиса была серьезно настроена, но перед нами встала одна проблема — мы шли в ресторан, пришлось искать парадную одежду, что сразу смутило Алису — у нее не было нарядной одежды. Я понимал ее проблему. Она сказала, что никогда в жизни не наденет платье Шерон, да и это был абсурд в сложившейся ситуации. Я уже сам горел желанием как следует насолить Шерон — видимо, настрой Алисы оказался очень заразительным. У меня в доме не находилось никаких платьев, но… все же было одно. Одно особое платье, которое было у меня, принадлежало одному особенному человеку в моей жизни.

— Оно довольно красивое. Думаешь, оно подойдет мне? — Алиса провела рукой по мягкой материи черного цвета, из которой был сшит этот наряд. — Да и вообще, откуда у тебя платья? Ты что, голубок?— ЧЕГО?? — я внезапно стал пунцовым и, тут же умерив пыл, энергично помотал руками из стороны в сторону, к которым тут же подключилась голова. — Я не гомосек!

— Ну да… Я забыла, ты извращенец… — бросила она, не отрывая взгляда от черного атласного платья. — А платье красивое…— Пойдешь в нем или нет?— Иди отсюда! — она стремительно вытолкнула меня из комнаты, и я, радостно улыбнувшись, сам начал переодеваться.

Я не стал мудрить и надел обычную белую рубашку, черные брюки и сверху пиджак. Ну что ж, можно и идти, ведь место, в которое нас пригласила Шерон, было на другом конце города, и затраты на дорогу по времени будут существенными.

— Оз… — я на минутку отвлекся от созерцания вида из окна и, повернувшись, почувствовал, как сердце начало энергично словно распарывать грудную клетку, намереваясь вырваться наружу, в то время как аккомпанементом к его биению стала дрожь, спустившаяся приятным содроганием по всему телу вниз по позвоночнику, отдавая в область ниже живота.

Такую реакцию у меня вызвал один только вид Алисы: черное платье струилось, словно вода, по ее телу, пробегая по каждому его изгибу, изящно придавая шарм и легкость, некоторую грацию каждому ее движению по направлению ко мне. Черный водопад из шелковых волос обрамлял молочную, словно мраморную, кожу, схожую с чистым шелком, а запах миндального молочка, исходящий от нее, дурманил разум и щекотал все нервы, какие только могли быть задействованы. Открытое декольтес замысловатым вырезом в черную сеточку, формирующую узор в виде розы, опутанной паутиной. Подол платья шел по всей фигуре и, как продолжение той самой ?воды?, струился к полу, расходясь в замысловатом раздвоении. Туфли (как же я был рад, узнав, что у них с Адой одинаковый размер ноги), черные, на каблуке, как нельзя лучше подходили к наряду, но, несмотря на всю мрачность этого платья, в нем не читалась вычурность, напротив — мягкая и манящая нега витала рядом ореолом безмятежности. И как гром среди ясного неба, на шее, как продолжение наряда — три пары белых роз, опутанных задуманной, казалось, самим художником охапкой белых перьев, торчащих, как украшения каждого бутона невинного своим цветом растения.С минуту у меня был восторженный шок — если можно так сказать. Дыхание перехватило, и я явственно ощутил, как по лицу распространился румянец. Помимо этого, я только сейчас заметил такой же смущенный взор фиалковых глаз, которые в тот момент показались мне глубокими сказочными озерами. На ее личике тоже плясало смущение, и я, с трудом выйдя из ступора, услышал, что она говорит.— Застегни… — проговорила она, тихо становясь ко мне немного боком ипоказывая застегнутую наполовину молнию сзади.

Я покраснел еще сильнее, едва только коснулся ее, но, преодолев себя, все же потянул молнию вверх до предела, тем самым дополнив все великолепие платья. Повернувшись ко мне, она все так же тихо пробормотала со свойственной ей некоторой раздражительностью и нетерпением:— Поехали уже, чем раньше, тем лучше…Я не нашел, что еще сказать, и просто кивнул, мельком взглянув на часы, которые уже лениво приближались к отметке в шесть часов — пора выезжать.

Скоро начнется исполнение того, что задумала Алиса, и, судя по всему, будет весело.