8. Великий генезис (1/2)

На втором этаже пустого дома было так же пусто и пыльно, как и на первом.Маленькая комнатка под самой крышей, круглое замутненное грязью окно, покосившиеся полки, распахнутый шкаф, кровать.

Мерзул сам прожил в похожей комнате девятнадцать лет, с тем лишь отличием, что делил нижний ярус кровати с братцем Веструдом, а на верхнем спали еще два брата. От воспоминаний о бесконечном шуме, суете, разбросанных вещах, разговоров ни о чем его передернуло. До того, как прийти сюда, Наратзул предложил ему повидаться с семьей, но одна лишь мысль об этом бросала Мерзула в холодный пот. Еще чего. Там ему уже нечего делать, да и дома... Похоже, уже никто его не ждет.Наратзул решительно отодвинул кровать, потрогал доски пола, аккуратно поддел и вытащил одну из них.

- А, тайник под кроватью. У меня тоже был, - улыбнулся Мерзул, отгоняя навязчивое чувство повторения уже происходивших событий. - Один раз братец даже нашел его и пришлось сделать тайник в стене. Но там его потом нашла сестрица. И тогда я сделал тайник за сараем.- И его тоже нашли, - продолжил Наратзул, прощупывая рукой пространство под полом.- Как ты догадался? Его нашел отец. Помню, орал на меня, как сумасшедший.

- И что там было? Книги?- Нет, книги не привлекали никого, кроме матушки, а у нее были свои. У меня же там лежали... сбережения.- Отец орал из-за сбережений?- Ну и портреты этернийских дев. Но я...- Зачем?- Эмм... Если ты спрашиваешь, зачем, то, боюсь, я не смогу объяснить.Наратзул принялся вытаскивать еще одну половицу:- Куда же они запропастились! Вроде всегда лежали здесь - или хотя бы примерно здесь... Черт. И все же, Мерзул, зачем тебе была столь бесполезная вещь? Я бы понял, если бы запрещенные книги. Артефакты. Ингредиенты. А этернийских дев и на улице полно.- Да не важно, - предательски краснея, ответил тот. - У каждого своя эстетика. Короче говоря, в итоге я понял, что надо прятать там, где они уже искали, и сделал тайник снова под кроватью. И представь себе, больше не нашли.- Но велик шанс также не найти и самому, прямо как я сейчас.

- Это не всегда плохо!- Так, а тут что? - Наратзул с надеждой развернул найденный под второй половицей пыльный, пожелтевший лист бумаги. - Во имя солнца. Я уже и забыл об этом. Какая красота.Мерзул ехидно подумал, что без этернийских дев все-таки не обошлось, но, подойдя, увидел на бумаге лишь чертеж какого-то доспеха.- Какая грусть, - заключил он.- Возьмем, - Наратзул отложил лист и начал вытаскивать следующую половицу.- Что ты вообще ищешь, можно узнать?- Две книги.

- Которых чисто случайно не оказалось в библиотеке Треомара?- Их не могло там быть. Одна из них - сочинение Ордена, от которого они отказались почти сразу же после выпуска. А вторая - это... Это нечто. О, кажется, что-то нашел. Знал, что она еще здесь!Он аккуратно и с некоторым нехарактерным для него трепетом достал толстую пыльную книгу, вручил ее Мерзулу и вновь полез под пол. Тот с нескрываемым любопытством стер пыль с синей обложки.- Что?! "Грехи человеческие. Самое полное собрание людских пороков"?! И ты хранил это под кроватью?- А что тебя так удивляет? - спросил Наратзул, не отвлекаясь от поисков. - Где еще ее хранить, во имя солнца.- Серьезно? В тайниках обычно прячут нечто более стоящее.- Эта книга более чем стоит того. Ты хоть знаешь, что это, Мерзул?- Да. Сборник басен для малышни. У меня был такой же - и я читал эти сказки на ночь сестрице. Про скупого торговца, про рыбаков и монетку, про шахтера, у которого голова застряла в шлеме звездников. Ну и все в таком же духе. Таких книг - полные библиотеки!- Сборник басен появился позже. А это первое издание, - в голосе Наратзула зазвучала неприкрытая гордость. - Тебе даже знать не нужно, чего мне стоило достать ее.

- И я не хочу знать, если честно.- Правильно. Могу только сказать, что это было настоящее страдание! Так вот, ценность первого издания в том, что история каждого греха рассказывается не о каких-то выдуманных персонажах, а на примере реальных исторических личностей. Здесь мелькнуло несколько людей, связанных с Орденом, поэтому Орден сжег весь небольшой тираж почти сразу. Не покривлю душой, если скажу, что у меня единственная оставшаяся книга - во всем мире!Мерзул наугад пролистнул страницы.- Глава "Похоть". История Лоренки-лучницы. Оу.- Что?- Эта история передавалась из уст в уста среди... хм... Ну ладно. Неважно.- Она всегда казалась мне немного надуманной, - равнодушно ответил Наратзул. - Наверняка Лоренку оклеветали и выставили в неприглядном свете нарочно.

- Мои братья так не считали, знаешь ли. Тот жрец искренне пытался ей помочь, а она... В общем, ладно. Сделаю вид, что читаю эту историю в первый раз - и что очень удивлен.- Раз уж ты там копаешься, найди мне имя мужика из главы "Гордость" или "Уныние". Я забыл. Кажется, все-таки "Уныние".- Зачем тебе мужик, - Мерзул перевернул книгу, вглядываясь в иллюстрацию, - когда есть Лоренка.- Я ради него и затеял эту вылазку в Эрофин.- Ради гордого и унылого мужика? Скучновато мы живем.Наратзул вздохнул.- Да пропади оно пропадом. Ну где же вторая книга?! Самое худшее - если я где-то ее оставил, черт возьми. И тогда всей моей затее с избавлением Треомара от аномалии, без преувеличений, придет конец! Сожри ее бездна... Нашел хотя бы имя мужика?- Нет еще.- Слушай, мы берем "Грехи" с собой. В Треомаре прочитаешь про Лоренку, а мужик мне нужен чем скорее, тем лучше.- Ладно, ладно. Скажи, эта книга у тебя... хм... с детства?- Лет с одиннадцати. И знаешь что? там, помимо твоей любимой главы, есть очень много интересного.- Глава "Жестокость" поражает воображение, - через некоторое время отозвался Мерзул, пролистывая несколько страниц в самом конце книги. - Восстание Кровавой луны в Эндерале. Второе издание для детишек изрядно упростили, должен сказать - свели жестокость от Киланы до сестрицы-лисы, что душила кур.Наратзул оторвал очередную половицу в отчаянных поисках второй книги.- У Киланы отличная история. Поучительная, особенно для Ордена и всех тех, кто думает, что терпение вечно забитых, заброшенных и не нужных своим "богам" людей безгранично, - он всучил обалдевшему Мерзулу золотой слиток. - Это тоже берем, держи. Да где же моя книга! В ней весь смысл моей теории!Наратзул достал из-под половицы какой-то столь же пыльный, грязный свиток, развернул, задумчиво прочитал и магически сжег. Затем то же самое, не глядя, проделал с кипой перевязанных золотистой лентой разномастных бумаг - явно каких-то писем.- Мы совсем рядом с городом, давай и без элементальной магии, на всякий случай, - заметил Мерзул. - Если ты и правда боишься, что нас найдут по магическому следу.- Элементализм отследить сложнее, не мне тебя учить.

- Но тоже можно. Если задаться такой целью.- Так, я начинаю припоминать, что один раз перечитывал эту книгу, когда вдруг зашла мама, и в этот момент я ее куда-то закинул. Может, она до сих пор где-то в другом углу комнаты?- Закинул? Зачем?Что же в ней было предосудительного?- Всё. Абсолютно всё.- Оу.- Ты можешь мыслить в какую-нибудь другую сторону?- Я стараюсь.- Эта книга - единственная в своем роде, - сказал Наратзул, с оглушительным скрипом отрывая еще одну половицу. - Кроме нее таких во всем мире не было и нет. Но!- Да-да, я все еще не хочу знать, что ты сделал, чтобы достать ее.- Достать ее было тоже сложно, мне даже пришлось сделать нечто... Противозаконное.

- Ничего себе. Убийство?- Не смешно. Нет, не убийство, но тоже плохо. У меня были определенные связи среди неких исследователей старых манускриптов, один из которых, довольно странный, но весьма сговорчивый эндералец, смог достать ее для меня в обмен на эту... услугу. И в знак доброй воли даже рассказал о некой тайне этой книги.- Любопытно. Что за тайна?- Как только найду, покажу тебе. Книга эта буквально перевернула мое мировоззрение, без шуток. Но один раз я сглупил и взял ее с собой в орденские казармы. Там меня с ней, конечно, застукал магистр, забрал и пообещал мне это припомнить. Скажу сразу, за владение ею я мог моментально отправиться на костер.- Мне всё интереснее, что это за книга.

- Увидишь. Поэтому я подкупил одну женщину в порту Эрофина, смог провести ее в крепость, а дальше - проще простого. Пока магистр радовался жизни, я залез к нему в комнату и выкрал книгу, подложив взамен какую-то другую. Мне повезло, что магистр не очень хорошо понимал, что именно попало в его руки.- Страшная, предосудительная книга. Ну а покупать проститутку магистру - это вполне норма для Ордена, - ехидно заметил Мерзул. - И как женщина из порта отреагировала на то, что ее пытается подкупить одиннадцатилетний мальчишка?- Что ты, на тот момент мне уже было четырнадцать. Мне было что ей предложить, помимо денег, да и убеждать других я всегда умел.- И что же ты ей... Предложил?- Некие вещи магического плана, связанные с иллюзиями.- Звучит ужасно.- Зато эффективно, - сияя, Наратзул извлек из самого дальнего угла опутанную паутиной невзрачную книжицу и с нежностью стер с обложки грязь. - И оно того стоило. Держи. Положи к себе.Мерзул с предвкушением взял книгу и разочарованно прочитал стандартное название, подходящее любому трактату о чем угодно:- "Великий генезис". И что в ней такого?- Здесь есть принцип действия самых разных заклинаний - таких, которым не учат из-за их исключительной опасности. В том числе, тех самых.- Тех самых?- Которыми я намерен победить треомарскую аномалию. Только мне нужно имя мужика, который ими пользовался раньше, помнишь? Чтобы не тратить время на лишние поиски и соотнесение дополнительной информации.- Подожди, Наратзул. Я всегда думал, что в случае с аномалией речь у нас идет о каком-то новом компенсаторе - так причем здесь заклинания, да еще опасные?- Все именно так. Я сделаю совершенный компенсатор - из ничего.- Какого рода? Магический?- Да. С помощью этих заклинаний я создам... Солнце Треомара, - на лице Наратзула расцвела самодовольная улыбка, а Мерзул который раз за этот день потерял дар речи.Солнце...Это было чем-то смутно знакомым, и ощущение повторяющихся событий вновь посетило Мерзула. Что это могло быть?

Солнце... Где-то еще, когда-то давно...История из "Грехов" про мага, который задумал построить город во тьме, и чтобы там стало светло, создал солнце, но был слишком горд и не слушал чужих предостережений, и солнце убило и город, и долину, и всех людей.Гордость...Гордость или Уныние. Что?Я помню!- Даль'Марак, - тихо произнес Мерзул. - Даль'Марак, уничтоживший Талгард в Эндерале.- Точно! - обрадовался Наратзул, зачем-то возвращая заклинанием все половицы на место. - Никогда не мог запомнить этих благородных эндеральских Далей - они мне все едины.- Но там... Кончилось тем, что Талгард погиб, отравив местность магией. Я читал "Эндеральские летописи", там рассказывалось о том, что Даль'Марак пытался освоить безжизненные земли для постройки второго крупного города страны, но ничего не получилось, и тогда он использовал какую-то штуку... Как ее... Солнечное колесо!- Да! Начинаю вспоминать. Вот видишь, ты даже лучше "Грехов" - сам все истории знаешь. И про Лоренку, и даже про Даль'Марака.- Но если у тебя не получится, как и у него?- Говорят же, что на ошибках учатся, - пожал плечами Наратзул, идя к лестнице вниз. - Я знаю, в чем просчитался Даль'Марак, и знаю, как применить заклинания "Генезиса" наилучшим образом. Мой план идеален, Мерзул. Просто поверь. Когда вернемся в Треомар и я расскажу это Оорану...- Но если...- Без "если". План идеален.Пришла пора оставить это место навсегда.Осталось несколько минут - те полчаса из видений на исходе, и скоро всё исчезнет. Наратзул без особенной тщательности закрыл ставни, а затем, остановившись на несколько секунд у стола с белыми цветами, вышел в слепящий полуденный свет, запер дверь и, пройдя немного к реке, закинул ключ в шумящий Эродис.***Возмутительная манера треомарцев пялиться на алеманнов и что-то тихо высказывать про заблудившихся пилигримов исключительно бесила Мерзула.

Однако здесь, в Эрофине, монетка перевернулась другой стороной: теперь все это испытывал на себе Наратзул. Несмотря на это, он шел свободно, особо не скрываясь, не обращая ни малейшего внимания ни на шепотки, ни на возмущения, ни на наглые ругательства, высказанные ему вслед громким голосом или злым шипением.Они уже почти перешли эрофинский мост, когда одна из идущих навстречу прачек выплюнула с ненавистью:- Фу ты, сволочь этернийская.- Да пошла ты! - прошипел Мерзул.- И вам доброго дня, мадам, - сказал Наратзул. Проходя мимо, прачка как бы невзначай стукнула его стиральной доской.- Эрофин не дает забыть о его милых особенностях... Вот курица общипанная! - возмутился Мерзул, обернувшись и рассчитывая еще что-нибудь высказать прачке, но та не одарила его вниманием.Стражник у ворот иноземного квартала что-то шепнул своему напарнику, и они оба гортанно заржали.

- Не скажу, что это нормально, - Наратзул вызывающе посмотрел на стражников, но продолжения не было, - однако я уже привык. Я знаю как минимум полсотни обидных рифм к слову "этерна".- Велика фантазия человеческая, - Мерзул не смог придумать ни одной.- Не говори. Я выслушиваю это с детства, ото всех, кому не лень. От прачек, торговцев, священников и всяких добропорядочных граждан. Короче, у меня было два варианта: впечатляться на каждого недоумка, который не может держать свое мнение при себе, либо не обращать внимание.- И ты выбрал второе, не так ли?- Не сразу. Я долго впечатлялся. И дрался, и ругался с ними, никогда не отказывал особо ретивым умникам, желающим лишиться зубов. Помню, когда мне было лет семь и я еще не особо мог им сопротивляться, один раз на рынке прямо перед нами упала мертвая ворона, и что ты думаешь? Во всем обвинили маму, мол, это она убила птицу колдовством, хотя ей в жизни не удалось бы претворить такое заклинание.Какая-то бабка схватилась за сердце, мол, чувствуя, что злая этерна собирается убить и ее. Ну и добропорядочные горожане своими силами решили навести порядок.- Они... напали на вас?- Не успели. Стража не дала. Я тогда... Черт, впервые испугался этих добропорядочных граждан, которые в один момент сбросили свои личины обывателей и показали демоническое нутро. Я, конечно, пошел к отцу - он в то время почти постоянно был в Эрофине - все рассказал ему, попросил помочь, а он взял - да выселил нас в тот дом за стену, чтобы мы лишний раз не попадались на глаза горожанам. Самое эффективное решение, какое только можно было принять.- Самое глупое! Прости, но я так думаю, - возмутился Мерзул.- Я тоже, то есть, поначалу. Потом мы с мамой поняли, что так даже лучше. На нас меньше обращали внимание, а значит, не винили в различных бедствиях. Да, конечно, и за стеной нас донимали соседи, но как-то полегче.- Я только слышал о наместнике Арантеале, но никогда не видел его. Судя по всему, я немного потерял. Он довольно... призрачная фигура.- Да, очень точно сказано. Я не знаю, зачем Тир нагрузил его еще и обязанностью блюсти Нерим в отсутствие Эродана, хотя у меня есть некоторое предположение. Помимо страны, у него под опекой находится неримское подразделение Ордена, армия, а еще он - носитель звания серафима, что обязывает его прибегать в Инодан по первому свистку. До нас с мамой у него просто не доходили руки.- Но это... Блин, несправедливо.- В иноданских обителях справедливость искать бессмысленно. Как говорил Тир, справедливость - величайшая иллюзия мира, в отличие от мудрости, - Наратзул наигранно изобразил суровую серьезность первого из Светорожденных. - Ну или как-то так. Когда я начал служить Тиру и оказался на месте отца, я понял, почему Теалор был словно выжжен изнутри. Я чувствовал себя дрессированной крысой на веревочке, не имеющей возможности хоть как-то воздействовать на свою судьбу, вынужденной метаться между желающими противоположных вещей шалыми детьми. Поэтому я не осуждаю отца. Серьезно, уже не осуждаю.Иноземный квартал, шумный и многоцветный, пахнущий свежим хлебом и угольным жаром разгоряченной кузницы, перетек в сдержанную и чопорную площадь суда. Навстречу несколько грустных крестьян катили груженные дровами телеги и мрачно обсуждали засуху. Сердце Мерзула екнуло. Ну нет, мало ли на что крестьянам дрова - миллион применений, помимо того, которого он больше всего боялся. Нет, все нормально, это не для казни. Казни бывают утром, а сейчас уже за полдень.Крестьяне покатили мимо. Несколько богато разодетых мужчин возле здания суда о чем-то громко спорили; завидев этерна, один из них, возмущенно цокнув, высказал что-то вроде "Куда смотрит стража".На рыночной площади, в самом ее центре, возвышаясь среди двухэтажных домов и пестрых шатров торговцев, привычно стояла белая статуя Эродана: в одной руке держал он кандалы, а другой неопределенно указывал в пространство, как бы намекая: "Ты следующий". Конечно, религиозный посыл был другим: всемилостивый бог-правитель Нерима властной рукой освобождал свой народ от оков различных бедствий, показывая путь в светлое будущее, но Мерзул, один лишь раз увидев в статуе тюремщика, уже не мог этого развидеть.

Наратзул, поймав его взгляд, усмехнулся:- Ты тоже это видишь?- Кандалы? Ага.- Один раз я был в Храме Солнца в Эндерале, и знаешь что? Там точно в таком же виде лепят Мальфаса.- Что я там говорил про человеческую фантазию? забудь, - усмехнулся Мерзул, живо представляя, как Мальфас и Эродан борятся за право быть изображенными с кандалами. - Думаю, люди вроде меня, вообще не особо их различают.- Ну как же, Мальфасу молятся, чтобы крысы из подвала ушли, а Эродану - чтобы торговец на рынке не обманул. Эх ты, не читаешь богословских книг! Уж там-то им расписали специализацию, хотя они сами о ней - ни сном ни духом.- Ха, ты хочешь сказать, богохульник, что не Мальфас изгоняет из подвала крыс?- Ну, только если "Мальфас" - это имя кота. Стой... Что это еще за хрень?Мерзул не сразу заметил, что именно возмутило Наратзула. Рынок казался совсем таким же, каким был всегда: прилавки с овощами, бочки с соленой рыбой, доска объявлений, домики мелких ремесленников и... Вдруг он тоже увидел это.- Что за мразь построила на рынке виселицы?!Едва продравшись сквозь толпу, они подошли поближе: пустые петли нестройно покачивались на ветру, возвышаясь над рынком на крыше каморки палача так, чтобы каждый желающий, ну или не очень желающий, мог отлично видеть казненных. Неподалеку грустный человек с серым лицом, всем своим видом определяемый как палач, вяло беседовал со стражником. Заметив приближающихся, стражник резко прекратил беседу:- Эй, этерна, иди отсюда!- Подойдешь в свое время, - сухой смех тоже обратившего на них внимание палача проскрежетал ржавым железом, - на тебя пока что приговора нет.Мерзул незаметно, но ощутимо дернул за рукав уже собирающегося вовсю ответить Наратзула и влез в разговор сам:- Мы давно не были в Эрофине, уважаемые, и очень удивились, увидев подобное на рыночной площади. Как-то это неправильно, вам не кажется? Рынок, собор, детишки бегают - и виселицы? Кто это придумал вообще?- А, это, - стражник поднял голову, глядя на петли. - Да уже с целую луну тут стоят. Орден распорядился мелких воришек и всякую шелуху вешать, а опасных магов - сжигать. Чтобы зазря не переводить дрова.- Орден распорядился? - Мерзул сжал руку Наратзула так, что самому стало больно; только бы он не сорвался на этих двоих, этого еще не хватало.- А вот, - стражник любезно указал на объявление с орденским оком, прибитое к каморке, - "милостью божественного короля Эродана и Грандмастера Торама Даль'Капоса смягчаются меры...".- Что? Торам - Грандмастер?! - не выдержал Наратзул, и рука стражника непроизвольно потянулась к рукояти меча. - А что стало с Лореусом?- Святейший скончался в Эндерале, да проведет его Мальфас по Вечным путям, - напряженно ответил стражник, - но тебе-то какое дело, этерна.Подозрительно тяжелая, долгая пауза. Мерзул вдруг кожей почувствовал неизвестно откуда взявшийся холод - как будто это был зимний ветер, несущий острые иглы мелких льдинок, или же магия, претворенная волей элементалиста, решившего ввернуть в начало теплой осени суровые вьюги поздней зимы. Но судя по реакции стражника и палача, только Мерзул ощутил этот холод.Что же это было на самом деле?"Осознание", - ударило изнутри обжигающе огненной догадкой.- Но ведь этого просто не могло случиться, - Наратзул поднял глаза к петлям виселиц и в ужасе медленно отступал назад, - только не так.- Всему на свете своя мера, знаешь ли, - стражник неуверенно тянул меч из ножен. - И моему терпению - тоже, этерна. Уходи!Мерзул с силой потянул Наратзула в сторону, уводя подальше от виселиц, стражника, палача и потустороннего холода, оставшегося невидимой стеной где-то позади. Шум и суета рынка скрыли их в маленькой грязной подворотне у дома кузнеца.

На лице Наратзула читалась смесь растерянности и ужаса. Он почему-то был бледен и тяжело дышал. Чувства магии нет, так что же произошло?- Эй, ты чего? - Мерзул решительно не понимал, как ему помочь.- Видение, - тяжело ответил тот, не глядя в глаза Мерзула.- Что? Какое еще?.. О чем?- Да не важно. Этот тип сказал про Лореуса, и я... Немного не был к такому готов. Видимо, это каким-то образом и вызвало видение.- Подожди, что именно ты увидел? Смерть Грандмастера?- Нет. Я же сказал, это не важно. Грандмастер... Короче, это был мой дед, и хоть я не могу ему петь те же гимны, что и Орден, но он был неплохим человеком. Действительно неплохим.

- Мне жаль.- Да. И знаешь, похоже, это я виноват.- О небо, в чем? Только не говори, что это ты его убил.- Вот опять совсем не смешно. Нет, тут немного другое. Следующим Грандмастером должен был стать мой отец. Не этот дурень Даль'Капос, а он. Но, судя по всему, отец теперь расплачивается за мой побег из Инодана - Тир перестал ему доверять, вот теперь и не доверил Орден. Черт. Только бы он не убил отца.- Но разве... Разве Тир убил бы своего служителя?- По истинной причине или по прихоти - одинаково легко. Прости. Я видел там всякое, и теперь просто не знаю... Я не подумал о нем, когда уходил. Надеялся, что его-то не тронут. Но видишь, как сложилось.- Но ведь если на нем столько обязанностей, - неуверенно предположил Мерзул после непродолжительного обдумывания, - они не избавятся от него так просто, да? Он нужен им, так или иначе. К тому же, Эрофин скорбел бы не только по Грандмастеру, но и по Теалору. Мы бы уже узнали о его... Гибели...- Ты их очень плохо знаешь, Мерзул. Но прав. Мы были бы уже в курсе.Он оперся об стену, закрыл глаза и помолчал несколько минут, как будто успокаиваясь.***- Святейший скончался в Эндерале, да проведет его Мальфас по Вечным путям.Мальфас не водил никого, да и дорог этих не существовало, и в этом вся беда.

"Проблема орденской апологетики, - усмехался таинственный эндеральский исследователь древних манускриптов, перелистывая страницы "Великого генезиса" - рано или поздно проявляется в том, что из одних тех же уст изливается и проповедь Путей, и заверения в своей верности Мальфасу, который этих самых "путей" не создавал. Эта фундаментальная ложь и портит всё - и да, я сейчас говорю непосредственно про Грандмастера и про всех тех, кто видел светорожденных, но продолжает лгать об их божественной сущности. О, именно такие говорят о том, что не существует справедливости. Именно такие подменяют Истину преходящей мудростью, а бессмертный дух - жалкой плотью. Именно они создают идолов с собственными лицами. Ты веришь мне?".

Два раза в жизни Наратзул видел деда. Один раз - уже в Инодане, мельком, после краткой аудиенции в Зале совета. Один - здесь, еще в Эрофине, много лет назад, во время посещения Грандмастером одной из своих вотчин.- Это он? - Лореус перевел вопрошающий взгляд серых пронзительных глаз на Теалора.- Да, - кратко и почтительно-холодно ответил отец, глядя в пол.- Хороший мальчишка.Небывалый прогресс от "мерзкого этерна" в исполнении прачки до "хорошего мальчишки" из уст Грандмастера воодушевил Наратзула и вдохновил непривычно-счастливой верой в себя исобственные силы.Лореус производил впечатление хорошего человека, хотя он и по долгу службы был обязан производить его. Конечно, его участие в жизни всего остального мира, кроме Эндерала, было минимальным, и было бы даже как-то глупо апеллировать к нему в тяжкие моменты жизни - например, тогда, когда Орден обвинял Мириам. Лореус был частью этого Ордена, его неотъемлемым элементом, основой, фундаментом храма, существовавшей всегда бессмертной мудростью - и далеко не справедливостью во плоти. Смерть его, должно быть, разрушила очень многое.

Теалор не был близок с ним и всегда говорил о нем только в контексте службы, всеми средствами уходя от прямых ответов и не делясь ни единым воспоминанием о своем отце.Один раз Наратзул был вместе с ним на Эндерале, но в период отсутствия Лореуса - умышленно или нет Теалор выбрал именно это время для исполнения заданий богов. Наратзул только начинал свою службу, пробыв в Инодане не более полугода, и Тир пока не доверял ему ничего важного, поэтому приходилось бывать на различных миссиях с отцом чаще, чем того хотелось бы.

Теалор что-то выяснял в Хроникуме, а Наратзул, исполнив свою часть, побродил по Храму Солнца, осмотрел простершийся пред Оком богов утопающий в зелени и цветах поздней весны Арк. Поговорил с серьезно выглядящими, но весьма простыми в общении хранителями - среди них были даже этерна, Эндерал вообще славился необычайной широтой взглядов по сравнению с однозначно судящим обо всех вещах Неримом. Перекинулся парой слов в вредным, как тысяча демонов, старым другом отца Джореком Бартарром, а также расспросил о нем - тот занимался в Храме Солнца тем, что получалось у него лучше всего, а именно обучением послушников и кандидатов, не жалея на них матерных слов и цветастых выражений, ну а вечерами, если верить местным страдальцам, закладывал так, что знала вся Скуола. Впрочем, это выглядело наговором - честь и достоинство хранителя, да еще и под носом Грандмастера, пропивать не стоило, и Бартарр был наверняка в курсе этого.Позже, уже ближе к закату, чтобы убить время, Наратзул спустился в знатный квартал Арка, находившийся по обеим сторонам шумящей порогами реки Ларксес, затем - к башне мирада, который как раз в тот момент приземлялся на платформу башни, разгоняя гигантскими крыльями пыльный воздух и листву - зрелище, которого почти никогда не застать в Нериме.От башни он прошел еще дальше, вглубь того же простенького ремесленного квартала, туда, где находился вход в подземное поселение, образовавшееся вокруг знаменитой шахты Смоляная яма, одного из самых значительных месторождений железной руды в цивилизованной части мира.

Неподалеку от ворот черно-золотые, точно как эрофинские капелланы, посланники Трибунала, который в те времена оставался высшей властью Эндерала в отсутствие Грандмастера, вздергивали на виселице каких-то бродяг. К последней пустой петле тащили одного, молодого бродягу, одетого в изорванную шахтерскую робу, побитого, одержимого паникой, что кричалкричал во все горло отчаянные проклятья, а второй шел молча и почти смиренно, сохраняя все возможное для этого момента спокойствие и выдержку, не глядя ни на кого вокруг. Оба сильно ранены: у одного, что кричал, явно перебиты кости от падения камней в узком тоннеле, и он еле идет; второй - изможденный, тяжело дышащий сквозь сломанные ребра, весь в кровоподтеках и глубоких царапинах, на шее и запястьях его следы от веревки - как у МириамО Бог мойи упирался что есть сил - его тащили двое крепких стражников, а бродяга, подпрыгивая и извиваясь, рыдал и молил о пощаде.- Я ничего не сделал! Это был не я, вы не того поймали! Я всего лишь шахтееер...Бродяге дали в нос закованным в латы кулаком, и тот, судорожно закашлявшись, на какое-то время утерял дыхание, согнувшись в приступе. Посланник Трибунала осуждающе покачал головой, один из стражников развел руками. Бродягу дотащили почти волоком, под взглядом остальных приговоренных, уже стоящих с петлями на шеях, и столпившихся у эшафота равнодушных горожан, а вслед за ним тянулась вереница густых багровых подтеков на камнях мостовой. С трудом накинув на него петлю - бродяга бился, как пойманная рыба, - палач поспешно потянул рычаг.Наратзул отвел взгляд в сторону. Арк, Эрофин... Да хоть сами острова Скарагг. Люди везде одни и те же, только в разных одеждах - одно понятие о справедливости и мудрость без суда и следствия.- Ты слышишь меня, мразь?!Со стороны виселиц послышался знакомый голос. Вокруг и в голове в Наратзула что-то поменялось. Кровь застыла от ледяного ужаса, пришедшего из мрака видений, сплетенных из проблесков настоящей реальности - но какая из них сейчас была настоящей? Эрофин, куда они пришли с Мерзулом сегодня утром, Арк трехлетней давности или же...

Это?

О нет, нет, пожалуйста, только не его только не его только не его!- Ты можешь не смотреть, но знай! Знай, что есть вещи, которые не умрут со мной. Пока у нас есть за что бороться, мы будем бороться! 3а то, чтобы это была последняя казнь невиновных в Эрофине...Колокол собора издал первый громогласный раскат -бесконечныйневыносимыйвсепоглощающий.Наратзул не находил в себе сил посмотреть, но прекрасно знал, что там происходит - и кто стоит на эшафоте, и чей голос он сейчас услышал в подступившем невесть откуда тумане видения.- За то, чтобы такие, как ты, не казнили магов и этерна из-за личной ненависти... Из слабости, которая стала твоей путеводной звездой, из мелочности, до которой опустошилась твоя душа. Из отсутствия любви, от которого ты сдох еще давным давно. И я предрекаю тебе - еще сдохнешь, и скорее, чем поймешь, о чем я.Второй раскат колокола расколол грозовое небо - и вот оно пролилось черными каплями дождя, окрашивающими город в липкую тьму.- То, что я погибну - ничего не значит. Ведь идея, посеянная нами, уже взошла великим Солнцем, и скоро взойдет во второй раз - еще более великим. Мир наконец будет свободен от жестоких тиранов, таких, как ты и подобные тебе выродки, а правда восторжествует, и Наратзул Аран...Поворот рычага, скрип веревкии сдавленные звуки - прерваны третьим ударом колокола, за которым разлилась тишина - волной черной, из грязи и костей, сбивающей с ног, заполонившей оставшиеся светлые углы -угасающим сознанием внутри тяжело больного тела, ослепленным взором вырванных из глазниц очей.- А вот, - стражник растекающейся темнотой корявой шипастой дланиуказывает на объявление с рыдающим кровью орденским оком, - "Милостью божественного короля Эродана...".Совсем рядом - два затихших тела в петлях, один из них - разбитый камнепадом неизвестный мужчина, а второй - Мерзул.Наратзул в ужасе отступил на шаг, не слыша и не видя ничего вокруг.- Но ведь этого просто не могло случиться. Только не так!..Кто-то схватил его за руку, и увлек в темноту, подступающую со всех сторон - солнце с грохотом взорвалось, колокол обрушился с башни - и всё стихло.Смотри, реальность там, где ты.Только здесь.Только эта.Статуя с кандалами все так же указывала в небо."Король Нерима, - подумал Наратзул, глядя сквозь эту вечную немоту белого камня. - Владыка Эрофина. Если тебя не будет, этого не произойдет. Ты не казнишь Мерзула".- Эй, точно всё в порядке?Он жив, всё пока хорошо, думай только об этом.- Да, Мерзул.- Надо бы поторопиться. Колокол уже отбил три часа, а нам бы до вечера покинуть Эрофин.- Ты прав, Мерзул.Пространство вокруг уже обрело привычные черты, утратив наполненность безумием. Видения не были магией и не преобразовывали реальность - они, казалось, преобразовывали только его самого. Он стал слышать их вместе с первыми в его жизни волнами моря вероятностей, и они были в его понимании всегда, но если к магии можно было адаптироваться и она в конце концов принималась как должное, то насчет видений привычные принципы не работали - каждый раз был как первый.

Они всегда были жуткими. Всегда показывали смерть. И подступали в такие вот моменты потери контроля.Вспомнил тот первый раз, еще в детстве, когда видения пришли - вместе с остывшей кровью, что еще днем кипела безумием чародейской лихорадки, а ночью холодела от жуткого осознания того, что произойдет через несколько лет -знание, взявшееся из ниоткуда, но ужасающе точное, не имеющее вариативности - словно море подчинялось этому знанию, выбрасывая к берегам именно те вероятности, что были уже показаны когда-то.И от них не было спасения.Именно тогда -

Слова Ларны звучат отдаленным эхом сквозь кровь, прилившую к голове и шумящую в ушах морским прибоем, который поглотил его:- Ничего страшного в этом нет. Совершенно обычный ритуал - все маги через это проходят. Это не долго, уверяю, Наратзул. В Нериме умеют его проводить быстро и безболезненно - это тебе не Эндерал, - она пытается хоть как-то успокоить его, хоть бы и добрыми шутками, но ее попытки потерялись в нарастающих волнах ужаса.Каждое слово - как осколок стекла, вонзающийся в голову. Ларна дует на его лицо - жар моментально поглощает ее тепло, не отступая ни на миг. Он закрыл глаза - внутренний круговорот красно-белых очертаний, в котором, как в кровавом океане, плескались осколки иных реальностей, захватил его, унося в тяжелый больной сон. Не мог. Просто не мог сопротивляться.- Эй, не уходи! Наратзул, все хорошо, сосредоточься, вернись!С огромным трудом открыл глаза. Круговорот отпечатался на окружающей действительности вереницей смутных отблесков. Перед ним - бледное лицо Ларны, ее зеленые этернийские глаза наполненные тревогой. Она кладет ладонь на его пылающий лоб, и он чувствует, как она холодна: как ледник, как ночной дождь - и этот холод хоть немного возвращает к реальности.- Держись, - шепчет она.- Магистр, - где-то слышен низкий мужской голос и звучные шаги по ступеням, - я готов, давайте.- Идем, - Ларна берет его под руку и тащит куда-то.

Он не понимает, идет он за ней или нет.Солнечный свет внутреннего двора преториума сменяется прохладной тьмой подземелий, в которой глазам намного легче - но круговерть сильнее застилает взор. Он спотыкается, не видя ступеней; сильная рука Ларны не дает ему упасть.Внутри что-то вместо сердца рвется из груди, перехватывая дыхание: здесь сильная магия, вся комната пропитана ею, и источник ее - человек, находящийся здесь. Он готовит заклинание. Только не это - вот капля, что переполнит реку, и плотина рухнет.Бог мой, нет.В голове что-то рвануло. Стало совсем темно.- Майрус, я прошу тебя! - грозно повышает голос Ларна, и этот звук раскатывается в подземелье многозвучным эхом, распадаясь на три в горящей болью голове Наратзула.- Что? Без магии все равно не сработает, пусть терпит. Амброзию давала?- Да.- Давно?- С полчаса... Не знаю... Минут двадцать назад.- Нахрена? Теперь надо ждать, пока спадет действие, чтобы магия... Подожди... В смысле, он сейчас под амброзией и все равно с ним это?- Да! Майрус, он сейчас умр... В смысле, нельзя столько терпеть чародейскую лихорадку! Он совсем ребенок. Я прошу тебя, давай поторопимся!Слова магистров тонут в звоне, и последний проблеск света падает во тьму. Где-то в глубине сознания остается железной занозой мысль: я зачем-то сюда пришел. Зачем? Достигнута ли цель?

Увидел как бы со стороны утро того дня, как уходил из дома со смутным ощущением непонятных изменений, как внезапно стал видеть сквозь стены, слышать голоса, которых не было, как люди вокруг вдруг стали не собой - люди стали ветвями и ветром, шумели и грохотали голосами словно не здесь, не рядом с ним, не в этом мире.Время стихло, как буря. Не было ни его, ни пространства вокруг. Стены исчезли. Не помнил, как упал.Что-то вдалеке, белое, как свет - сливается в ритмично повторяюшийся импульс - слова рубленным стальным эхом грохочут в пустоте - звон нарастает черной волной, исходящей в рассыпающийся цветными осколками светлый блик, что рвется, как натянутая ткань от острия клинка, и клинок этот - возглас ужаса.Ларна. Его последняя мысль.

Ясная, как солнечный свет, боль.- Вот так, теперь всё...- Теперь можно амброзию. Хотя нет... Ты недавно давала, Ларна...Ларна.- Не давай, Ларна, он помрет от большой дозы. Пусть так лежит. Через час его отпустит.- Надо дать. Лихорадка вернется!Ларна.- Ему вообще не становится легче! Может, дело в тебе, Майрус? Не то заклинание?- Ты смеешься надо мной, женщина?! Я проводил ритуал сотни раз! Это твой подопечный с приветом. Проклятый этерна! Сколько сдохло их, самоуверенных идиотов, думающих, что сами смогут совладать с морем! Нечего его жалеть - сам виноват, что тянул до последнего!

- Я не в первый раз наблюдаю ритуал, Майрус! Я видела, что ты специально его приложил! Да-да, не отрицай!Ларна.- Так пойди и пожалуйся его папаше!- Ты думаешь, я не пойду, Майрус?

- Нет! А если и пойдешь, Арантеалю все равно наплевать. Он вверил мелкого нам.Ларна.Сквозь прозрачную тьму он вновь видит ее склонившееся лицо в обрамлении ниспадающих светлых волос.

- Наратзул? Ты как? Все закончилось, все хорошо, теперь магия...- Я знаю, - голос не слушался его, - мне надо домой.- Нет, еще рано вставать. Ритуал прошел нормально, но...- Мне надо домой.- Пусть валит. Жив - и хорошо.- Закройте рот, магистр! Наратзул, полежи хоть час, в противном случае ты никуда не дойдешь, поверь мне! Сейчас море вероятностей окончательно уляжется, и все будет как обычно. Не нужно торопить события.Сквозь боль он чувствует, как Ларна гладит его по голове успокаивающе холодной ладонью. С каждым движением все дальше уходит морок, все решительней отступает тьма, все быстрей растворяется боль.

- Ой, тоже мне, - подает голос магистр Святого Ордена Майрус, мастер ритуала, престарелый целитель, который через много лет сойдет с ума и будет вместе с Мерзулом лечить больных в старом порту. - Давай без соплей, Ларна, ему уже десять лет. В любом возрасте маг уже не может позволить себе слабость, чуть поддашься - и море сожрет тебя! Нашла себе игрушку. Пусть терпит. Если не выдержит этого сейчас - никогда не выдержит.- Вообще-то он... Он магически одарен сильнее, чем я и ты! - рычит Ларна через плечо. - Ему сложнее, чем любому другому магу.- Гребаные этерна, как же я их ненавижу! Послал же Мальфас нам утешеньице - этерна в Ордене!Наратзул знал, что кто-то из далеких родственников Ларны также был этерна - об этом говорили ее яркие глаза и сильная магия; но Ларна не любила признавать этого - устои неримского общества давно сломали ей хребет и заставили возненавидеть собственное происхождение так же сильно, как благородство ненавидит простоту. Она боялась этого презрения, неодобрения толпы, косых взглядом орденских, сплетен и перешептываний.Всей той мерзости, в которой Наратзула топили каждый день.В тот день с ее помощью он едва дошел до дома, и дальше просто отключил сознание, лишь оказавшись рядом с мамой. Помнил только ее возглас: "Вы же говорили, что это безопасно!".

Там - нет. Безопасно только дома. С тобой.Ларна.Ему все еще казалось, что он чувствует ее ладонь на своем лбу.В комнате внизу мама звенела своими алхимическими приборами, спрятанными в подполе, в самом темном углу подвала - узнай кто-нибудь из Ордена, что она, этерна, незаконно занимается алхимией, ее бы...

"Не избежала".Иногда он слышал, как мама что-то сыпет в стеклянную колбу, как поспешно давит травы в ступке; шипение огня и вступивших в реакцию элементов порождали густой травяной аромат и белый пар, заполонивший полдома, поднимающийся снизу и наверх, в его комнату, рассеивающий лучи золотого вечернего света, который лился из окна.

"Ай, обожглась!".Что-то звякнуло - кажется, разбилось стекло.В этом рассеянном свете, пронизывающем растворяющееся облако пара, проступила грань: ее четкость, впервые столь верная, столь острая, что безо всяких усилий можно было бы претворить что угодно, являла собой успокоившееся наконец-то море вероятностей, бесконечность, явственную, живую, ощутимую. Наратзул впервые увидел ее так близко: сияющий дух - всё в одном, и нечто единое, содержащее в себе всё - вариативность, безграничные возможности, воплощение любого события внутри него, вне его, во всем Вине.

И зов влекущей печальной песни.Он всю жизнь не давал ему уснуть. Он услышал зов именно тогда, и этот звук, этот голос, преследовали бы его до самой смерти - в провалах долгого сна смерти было столько, что не исчислить возрастом мира. Под тонким льдом настоящей реальности зияла черная бездна вечности, к которой вели все дороги, все вероятности и каждое мгновение жизни. Пути смыкались и размыкались, делились каждый на три, переплетались, изгибались, шли параллельно и исходили друг из друга, вели и возвращались, исчезали и возникали там, где их просто не могло быть - настоящие Пути, дороги Истинного и Единственного, Верного и Неизменного.В пустой, оглохшей тишине мама неслышно подошла к нему, словно призрак, едва шевельнув скрип половиц.- Ты спишь, - тихо-тихо сказала она. Вероятно, он спал в настоящем мире, но именно здесь и в тот момент он увидел, что миры настоящие - многи.В одном из них, настолько тонко-близком к этому, она прошептала имя "Миран" и, перехватив дыхание вздохом, ушла не глядя, не сдержав воспоминаний о мертвом своем сыне; в этом же мире она села рядом и погладила его по голове, словно Ларна,бегущаяЧто?..

и легонько вздохнула, с улыбкой смотря в стремительно гаснущий свет.

Его отблеск тонул в подступающей мгле: Ларна дробно дрожала от холода и ужаса в темной комнате, где поодаль стоял человек, вонзающий нож в кричащее, извивающееся нечто, и звук удара стали в теплую влажную плоть привел Ларну в неистовство. Она рвалась, надеясь что сможет сломать себе кости и разорвать плоть своих связанных рук, лишь бы вырваться, сбежать, хоть без части себя, но живой! Человек ударил наотмашь ее по лицу, кровь брызнула в носоглотку, прервав кашлем крик. Второй удар в горло заставил ее задохнуться, согнувшись в спазме. Третий - вновь по лицу, сапогом в стальных острых шипах - лишил ее правого глаза. Четвертый - занесенный нож с хрустом вонзается в затылок, и смертьслепая, ранняя, бессмысленнаярасходится кругами по воде.Он весь дрожит.За окном темно, и в комнате ужасно холодно, словно до времени наступила зима. Мама проснулась рядом, а он в ужасе сжимает ее теплую руку.- Наратзул, это что, магия?Острая боль в затылке расходится по всей голове. За окном в ночной мгле хлещет холодный дождь, и молния на долю секунды озаряет комнату.Это был момент, когда он впервые понял, что магией не исчерпывается его проклятие.- Это было... какое-то видение.Гром тяжелыми раскатами проглотил последнее слово. Страх Ларны, ее доброта к нему, ее бег через темные пески, ее мягкий голос, ее кровь повсюду, ее спокойствие и мудрые наставления, ее боль и безобразные раны, ее улыбка, ее оставшийся левый глаз слепо смотрит на человека в маске, что вытирает нож об штанину, вворачивает его в ножны на бедре и выходит из комнаты в яркий свет дня.Это произошло через несколько лет, во время очередной попытки Ордена отбивать у головорезов с юга долину Фальтринд. Ларна и еще несколько орденских магов попали в плен к остианским храмовникам и исчезли навсегда за перевалом. В тот день когда пришло это известие, Наратзулу исполнилось тринадцать лет.Черт, нет. вот опять."Опять ты увидел слишком много, Мерзул"."Так это... Что это было?"."Не думай об этом, прошу"."Когда ты говорил, что знал того сумасшедшего целителя, который раньше был магистром, мне казалось, это не более чем совпадение"."Может быть, и совпадение. Может быть, этого всего и не было - может, это всего лишь какие-то старые сны. Не знаю. Не помню уже".Исследователь отложил в сторону "Великий генезис" и развернул большой свиток, на просвет которого видны символы в круге и треугольнике - алхимические формулы? Или... Вновь какие-то заклинания?- Интересен генезис, - не отрываясь от созерцания свитка, произнес он.- Генезис чего?- Этих... Видений. Снов, которые сбылись. Или беспочвенной веры - как посмотреть.- Генезис веры - это смешно.

- И у нее есть истоки, пусть они и неочевидны. Что-то более детерминировано, что-то менее, но вовсе индетерминированных вещей на практике нет. Взять ту же верность... Из чего она возникает, если для некоторых людей в определенных условиях отречение является исходом худшим, чем прекращение их жизни. Естественно в стандартной парадигме, в которой жизнь является величайшей, высшей ценностью. Но... Кажется я запутал тебя, не так ли? Не бери это в голову. С тебя довольно слов из книги."Нет, не будем"."Так надо"."Нет"."Бежим!"- Бежим, - возникший в настоящей, холодной, пыльно-туманной реальности Мерзул, вдруг опять потянул его куда-то, - только не это!- Что там еще?Наратзул не сообразил, что вообще происходит - и даже не сразу понял, они оказались под сводом портовых ворот.

До банка было уже рукой подать. Неподалеку прошли несколько стражников. Дело в них? Мерзул затравленно заглядывал за угол.- Там... Короче, там были мои братья и сестра. Нельзя, чтобы они увидели нас!- Стесняешься?Мерзул посмотрел на него с усталой иронией, не оценив попытку разрядить обстановку.- Наратзул, пойми, я ушел из дома без объяснения причин и исчез на несколько месяцев. Если они увидят меня сейчас, то как минимум не отстанут. И мы застрянем в Эрофине на неопределенный срок.Он снова обратил взор за угол, наблюдая за проходящими и приближающимися.Похоже, это было нечто болезненное для него. В конце концов, Мерзул и вправду оставил семейство, с которым прожил под одной крышей всю свою жизнь - так почему бы ему не страдать от разлуки с ними? Видимо, так оно и было.- Если хочешь, ты можешь пойти к ним. Ничего страшного, - Наратзул знал ответ на этот выпад и всем своим видом обставил все так, как будто шутит и в то же время - нет.Мерзул опять понял всё лучше, чем рассчитывал Наратзул. Взгляд его из-под удивленно приподнятых бровей очень красноречиво свидетельствовал об этом.- Ты сейчас серьезно?- Конечно, Мерзул. Я понимаю, ты скучаешь по своей семье, по своему дому, по грядкам. И вместо того, чтобы быть с ними, ты носишься по всему Нериму с каким-то полоумным этерна, ведомым интуицией и видениями. Я бы на твоем месте выбрал дом.- А, - Мерзул глядя ему прямо в глаза, понимающе кивнул, - ну раз так... Я действительно пойду, пожалуй. Ужасно чувствую себя без грядок в последнее время. Прощай. Счастливо добраться до Треомара!Наратзул улыбнулся.

Мерзул тоже:- Но без тебя я и дня не протяну.- Знаешь. И я.- Я не вернусь домой, надеюсь ты понимаешь это.- Более-менее.- Ты настолько дорог мне, что я бросил даже грядки.- И Каэру.- И Константина одного в Треомаре оставил.- Это ужасная жертва, Мерзул.- И я не поверну назад. Пойду за тобой куда скажешь, не размыкая век.- Шлепнешься.- А и пусть. Это мой выбор.Через портовые ворота прошли двое крепких парней с корзинами и мешками и мелкая худая девчонка в не по размеру просторном теплом платье, с умилением баюкающая в руках грязного щенка. Мерзул в последний момент успел увернуться и зайти за спину Наратзула, и проходящие не заметили его.- Ну вот, - вздохнул он минутой позже, глядя куда-то вслед, - прощайте, ребята.- Еще не поздно пойти за ними!На грядки, домой, в шумную комнату, набитую людьми - только не на виселицу, пожалуйста

пожалуйста

Бог мой только не егоЯ дурачусь, но очень хочу, чтобы ты пошел с ними. Больше, чем нуждаюсь в тебе, я хочу, чтобы ты остался жив!Бог мойЧто это вообще такое?!- Нет, - сказал Мерзул со вздохом. - Я так решил, и я так хочу. Идем, времени все меньше."Слишком правда", - подумал Наратзул и медленно пошел по направлению к дверям банка.