Часть вторая (1/1)

* * *После тренировки он подошёл к Вакане, который задержался, снимая защиту.— Вакана, послушай, можно тебя кое о чём попросить?— Ну? — тот, расправившись с защитой, запихивал её в чехол.— Твоя мать... Я могу поговорить с ней?— С мамой? — Вакана уставился на него во все глаза. — Зачем?— Она же адвокат. Мне нужен её совет.— Ты что, убил кого-нибудь? — засмеялся Вакана. ?Вот придурок!?.— Нет! Спятил совсем, идиот?— А что тогда случилось? Что у тебя за проблемы?— У меня нет проблем.— Тогда зачем тебе моя мать?— Нужна. Это тайна! Не моя, — ?Ну что за дерьмо. Ну почему он просто не сделает вид, что его всё это не касается!? — Так можно или нет?— Ну да, конечно, — видно, на лице у Ании было написано что-то такое, от чего Вакана стал серьёзным.— Отлично, когда?— Да хоть сегодня. Переоденемся и пойдём.Родители Ваканы развелись, когда тому было десять. Однако все эти годы его отец каждый месяц исправно выдавал деньги на содержание сына и поддерживал с ним и бывшей женой достаточно тесные отношения. — Идеальный развод, — заметил однажды Синдзе.— Как и положено юристам, — отозвался Вакана. Время от времени Вакана развлекал приятелей рассказами о том, как его отец пытается найти новую ?любовь всей жизни?, о его очередной подружке и тех бурных перипетиях, которые сопровождали их роман, редко длившийся больше полугода, и расставании.— Слушай, а чего твои предки снова не сойдутся? — спросил Ания, пока они шли из школы, и Вакана заканчивал рассказ об очередной красотке, которая разбила сердце его папаше. — Твоя мать за столько лет так никого и не нашла, да и у отца всё не всерьёз.— Не знаю, — пожал тот плечами, — мне кажется, отец хотел бы вернуться. Но мать говорит, что ей хватает одного подростка.Ания фыркнул.— Ну, ты же всё равно через пару-тройку лет свалишь.— Да. Тогда, наверное, маме станет скучно, и они снова сойдутся. Но знаешь, я не особо жалуюсь. Конечно, когда они разбежались, я переживал, и всё такое. Зато сейчас у отца вроде как чувство вины передо мной, поэтому он не учит меня жизни и подкидывает деньжат.— Тебе просто повезло, что твой папаша оказался нормальным мужиком, а не козлом, — пожал плечами Ания. — У нашей соседки, которая держит магазин фруктов, муженёк три года назад за сигаретами на пять минут выбежал. До сих пор купить не может. Она даже в полицию заявление писала, думала, может, случилось с ним что. Да что с ним случиться может, такой придурок был. — Удачный развод посложнее удачного брака, — усмехнулся Вакана и открыл дверь. — Заходи.Мать Ваканы уже была дома, но, видимо, пришла недавно, так как ещё не успела снять тёмно-синий деловой костюм.— А, здравствуй, Ания-кун, — приветливо улыбнулась она ему, — как твои дела?— Хорошо, спасибо.— Как родители?— Всё нормально, спасибо, — с приветственным ритуалом было покончено.— Мам, Ания хотел с тобой поговорить.— Вот как? Надеюсь, к моей профессии это отношения не имеет? — улыбнулась она.— Вы знаете все законы. Мне нужен ваш совет. Лицо матери Ваканы стало серьёзным.— Что-то случилось? — Он не рассказывает, — влез Вакана.— Я же тебе уже говорил, — нахмурился Ания, — это не мой секрет.— То есть то, что мы друзья, что мы команда, ничего не значит? Я, между прочим, привёл тебя к своей матери, и что, теперь я не имею право знать?— Помолчи, Томо-чан, — строго сказала мать Ваканы, она серьёзно смотрела на Анию, который исподлобья поглядывал на друга.— И я же ещё должен молчать!— Если Ания говорит, что это не его тайна, ты должен уважать это.— Сплошные долги!— Прекрати! На столе список покупок, возьми мой кошелек и сходи в супермаркет, пока он не закрылся.— Ну, класс! Я привожу его сюда, потому что ему, видите ли, надо с тобой посекретничать, и меня же ещё выгоняют! Из собственного дома, между прочим.— Томотика, возьми список и иди в магазин, — не терпящим возражений тоном велела ему мать, и тот, пробурчав что-то про ?делай после этого добро людям?, взял список и, нарочито медленно обувшись, вышел, хлопнув дверью. Ания посмотрел ему вслед. Теперь Вакана будет злиться. Ну за что всё это на его голову?— Не обращай внимания, — проводив сына взглядом, сказала мать Ваканы, — ты же знаешь, он вспыльчив, но быстро отходит.— Да… Я бы тоже, конечно, обиделся на его месте, но это и правда не моя тайна. Я обещал сохранить её.— Понимаю. Садись. Хочешь чего-нибудь? Газировку? Чай? Может быть, приготовить тебе сандвич? Вы, мальчишки, всё время хотите есть.— Нет, спасибо, я не голодный.— Тогда я слушаю. Они сидели за столом друг напротив друга. Мать Ваканы, чуть склонив голову, внимательно смотрела на Анию, тот же чувствовал себя не в своей тарелке, не зная, как начать разговор, чтобы она всё правильно поняла.— Итак, тебе нужен мой совет, потому что я знаю законы? — видя его замешательство, начала мать Ваканы.— Да.— Кто-то попал в беду?— Можно сказать и так.— У него проблемы с полицией? Он сделал что-то плохое?— Мне кажется, что да.— Ания, послушай, мы с тобой не на допросе. Ты пришел ко мне за советом, но как я могу его дать, если мне приходится все из тебя вытягивать самой?— Вы ведь никому ничего не расскажете?— Ты начинаешь меня пугать. — Понимаете, — Ания вздохнул, — я знаю чужую тайну, этот человек, он…— Сделал что-то незаконное?— Нет! Он — нет…— Тогда кто-то другой?— Да… Мне так кажется, но я не уверен.— Ания, мы ходим по кругу, — мягко сказала мать Ваканы. — Ты сам уверен, что тебе нужен совет? Потому что, если ты не хочешь говорить…— Да! — Кеичи вздохнул ещё раз и собрался с духом. — В общем, я знаю одного парня, у него проблемы, большие проблемы.— Так значит, он всё-таки нарушил закон?— Нет. Понимаете, я хотел вас спросить… Если я знаю, что с кем-то плохо обращаются родители, можно ли что-то сделать? Есть ли какой-то закон, который мог бы защитить? Можно ли обратиться куда-то, чтобы всё это прекратилось? — Кеичи поднял голову и посмотрел на мать Ваканы. Та молчала. Потом встала и открыла холодильник. Поставив перед ним бутылку воды, снова села, но уже не напротив, а рядом. Лицо её было задумчиво.— Что ты имеешь в виду, говоря, что плохо обращаются? Кеичи покрутил в руках холодную бутылку.— Бьют. Очень сильно.— Кеичи, — осторожно начала мать Ваканы. — Я сейчас спрошу одну вещь, пожалуйста, пообещай, что ответишь честно и не будешь обижаться. Я тебе обещаю, что это останется между нами.— Что…— Скажи мне, у тебя всё хорошо?— Что значит ?хорошо??— Я имею в виду, дома. У тебя всё нормально с родителями?— А что с ними может быть ненормального? — недоумённо спросил Ания и, поняв, что она имела в виду, даже захлопал глазами. — Спятили, что ли! — возмущённо воскликнул он. — Вы думаете, я про себя, что ли, спрашивал?— Само собой, что это первая мысль, которая приходит в голову, — мать Ваканы не обратила внимания на грубость Кеичи. — Тебе так не кажется? Ания вздохнул.— Нет, это не я.— Кто-то из ребят?— Да какая, к чёрту, разница!— Успокойся, пожалуйста, ведь мы говорим о серьёзных вещах.— Нет, это не ребята.— Точно?— Конечно, — фыркнул Кеичи, — мы же каждый день вместе переодеваемся, я бы заметил следы, любой бы заметил. Мать Ваканы молчала, словно приглашая этим молчанием продолжить рассказ, и Ания заговорил. — Этот парень, он первоклассник. Я его не знаю толком… Ну, раньше не знал. Просто однажды, недели три назад… Понимаете, у них урок физкультуры был последним, а я забыл в классе телефон и шёл его забрать... А пацан этот в своём классе переодевался… Один, все остальные уже ушли. Я подглядывать не собирался. Мне вообще всё равно, просто мимо шёл, — Кеичи сглотнул. — Он ко мне спиной стоял, футболку снял: думал, никого нет… Я никогда раньше не видел такого: столько синяков и такие полосы, ну, знаете, как будто от ремня. Не потому что я знаю, как это выглядит, — торопливо добавил он. А то вдруг мать Ваканы опять что подумает? — А просто… Ну, это же любой догадается, — Кеичи сбился: это было чертовски трудно. Он и представить не мог, что будет так трудно говорить о подобных вещах, как будто это всё с ним случилось. Так противно и почему-то стыдно.— И что же было потом? — мягко спросила Вакана-сан. Кеичи теребил крышку бутылки. — Ничего. Жутко перепугался, когда меня увидел. Потом даже поджидал чуть ли не у дома, просил никому не говорить.— То, что ты рассказал, просто ужасно, но… Ты уверен, что это сделали его родители?— Конечно! — возмущённо воскликнул Ания. — Это его придурочный папаша, я точно это знаю.— Этот мальчик сам тебе так сказал?— Скажет он, как же! Нет, потом сказал, конечно, но… — Ания повернул крышку, и в тишине раздалось шипение выходящего наружу воздуха. — Я слепой, что ли? Или тупой? Он недалеко от меня живёт, я видел, как отец орал на него прямо на улице, тряс, как щенка, и угрожал. А ещё я когда с ребятами в выходные встречался, шёл мимо его дома. Он на улице под дверью стоял, в одних носках. Сказал, что выскочил на минутку, а дверь захлопнулась, но что сейчас придёт его мать.— Так бывает. Смешно, конечно, со стороны выглядит.— Только когда я вечером возвращался, он всё так же под дверью торчал, — начиная злиться, воскликнул Ания. — Я ему и слова сказать не успел, как выскочил папаша и затащил его в дом. Не хотел, чтобы мы разговаривали, боялся, небось, что он мне что-нибудь не то скажет.— И ты думаешь, что если родители выставили его за дверь, это обязательно значит, что они его бьют, да ещё так сильно?— А вы думаете, нет? — во все глаза уставился на неё Ания. Он не верил своим ушам. Это ясно, как божий день! Как она, взрослый человек, может этого не понимать? Хотя, чего он хотел? Все взрослые одинаковы. Ания уже пожалел, что вообще пришёл сюда.— Конечно, это первая мысль, которая приходит в голову, — мать Ваканы встала и достала ещё одну бутылку воды, но уже для себя. — Но поверь, этим синякам могут быть десятки вполне логичных объяснений. — Да какие, нахрен, объяснения? Всё понятно, а если вы мне не верите!.. — Не кричи и сядь, пожалуйста, — голос матери Ваканы звучал твёрдо. — Объяснения? Да пожалуйста. В школе над ним издеваются. Такое сейчас сплошь и рядом, — Кеичи молчал, — так что следы, которые ты видел, вполне могут быть результатом этих издевательств: одноклассники, старшеклассники или вообще кто-то посторонний. И понятно, что он не хочет, чтобы об этом узнали, поэтому просил тебя молчать. — Но ведь это же неправда! — Но ведь так может быть? — Ания не ответил, потому что объяснение было логичным. А логику он признавал всегда. — Никто не отменяет того, что ты видел, но ругать посреди улицы или выставить за дверь — так поступают многие родители, но это не значит, что они бьют своих детей, да ещё оставляют такие следы. — Я понял вас, — Кеичи снова встал. Какой же он был дурак, что вообще затеял этот разговор. Взрослые всегда будут друг за друга. Вот и мать Ваканы вроде неплохая тетка, а туда же. — Простите, что вас побеспокоил, — даже подумал, не поклониться ли, но нет, слишком много чести. — Кеичи, подожди, — Вакана-сан удержала его за руку. — Как же с вами, подростками, трудно. Чуть что, сразу встаёте на дыбы. Сядь. Давай поговорим спокойно. Ты ведь пришёл за советом. — Вы говорите, что я всё неправильно понял, — проворчал Ания, но всё-таки сел. — Я говорю лишь то, что тебе скажет любой другой. Послушай, если тебе так будет легче, то я тебе верю. Верю, что всё то, что ты говоришь, правда. Но дело ведь не во мне. Будут другие люди, они будут задавать те же самые вопросы, сомневаться, и, главное: они не захотят в это верить. — Почему? — Потому что семейные отношения — вещь слишком, как бы сказать, деликатная. Ведь недаром у нас есть специальные семейные суды, которые разбирают подобные дела, стараясь не доводить до суда гражданского или уголовного. Никто без очень серьёзной причины не хочет в это лезть. — А вы думаете, что это несерьёзно? — Очень серьёзно. Но, понимаешь, родители воспитывают детей, учат их тому, что хорошо и что плохо, и иногда им приходится быть строгими, иногда им приходится наказывать. Некоторые выбирают физическое наказание. Быстро и доходчиво, — она заговорщицки улыбнулась. — Знаешь, иногда я думаю, что зря никогда не била Томотику. Мне кажется, что хорошая порка время от времени пошла бы ему на пользу. Но теперь уже слишком поздно, - Ания смотрел на неё без улыбки. — Вакана-сан, я не идиот. Я прекрасно понимаю разницу. Но если бы вы видели то, что видел я... Не знаю, что нужно делать, чтобы за это так бить. А этот парень, он… Ну, знаете, как в рекламе печенья. Идеальный, настоящий паинька. Уж я-то в этом кое-что понимаю, — Ания невесело улыбнулся. — А папаша его просто псих. Я ему говорил, ну, пацану этому: зачем ты терпишь? Дай отпор, дождёшься — покалечит тебя. А он мне говорит: он же мой отец. — Дети часто очень привязаны к своим родителям, даже если те плохо с ними обращаются. — Бред! — покачал головой Ания и чуть помолчал. — И он такой... жалкий какой-то. Физкультуру прогуливает, потому что боится, что увидят его синяки. А толку-то. Учителя всё равно родителям пожалуются за прогулы, и папаша его снова изобьёт. — Тебе его жалко? — Что? — удивлённо переспросил Ания, словно впервые задумался над этим. — Я... Нет, мне всё равно. — Но всё-таки ты здесь.Ания покраснел. Чёрт побери, выходило, что ему действительно есть дело до этого Мацумото. Но сама мысль, что ему может быть дело до такого мямли, казалась Кеичи абсурдной. — Ничего подобного! — возмущённо воскликнул он. — Мне наплевать. Это его жизнь и его проблемы, и я... — Ну хорошо, — прервала поток благородного возмущения мать Ваканы. — А как ты думаешь, кроме тебя кто-нибудь замечал, что с ним что-то не так? — Нет, вряд ли, — подумав, ответил Кеичи. — Он никому не рассказывает. — Но следы побоев, тем более таких сильных, трудно скрыть, — Вакана-сан побарабанила по столу. — Учителя, другие взрослые, одноклассники, наконец. — Говорю же, он всё скрывает, — пожал плечами Ания. — Одноклассники могли и не заметить, не знаю, есть ли у него друзья. Он один всё время ходит. А взрослые... Учителям на всё плевать. — Не говори так.— Это правда, как будто сами не знаете. Только Кавато было не всё равно, а теперь и его нет. Остальным главное, чтобы было тихо, — видимо, матери Ваканы было нечего на это возразить.— Так можно что-то сделать? — нетерпеливо прервал затянувшееся молчание Ания. — Как-то это прекратить? — Нужно обратиться в детский консультационный центр.— Но он не ребёнок.— Это просто название. Он занимается проблемами детей и подростков до семнадцати лет. Я узнаю для тебя адрес и телефон.— И они помогут? — недоверчиво спросил Кеичи. Не может быть, чтобы всё было так легко. — Заставят его психа-папашу прекратить?— Ну, — чуть помедлила с ответом Вакана-сан, — они предложат свою помощь, консультации, будут наблюдать за ситуацией. У них есть специалисты, психологи…— Наблюдать? Психологи? — воскликнул Ания. — То есть они ничего не сделают? Да в гробу этот хмырь видал всех психологов! По нему дурка плачет, только сам-то он туда не пойдёт.— Ания, успокойся. По-другому никак. Там действительно много хороших специалистов.— Всё это болтовня, — отрезал Кеичи. Естественно, глупо было надеяться, что всё решится так легко. Только не у взрослых. — Простите, Вакана-сан, я не хочу вас обидеть, но это не поможет. Если он пойдёт в эту вашу консультацию, где одна болтовня, папаша ему шею свернёт, причём в прямом смысле. — Ты не прав. Люди не всегда осознают, что у них проблемы, что им нужна помощь, но если дать им возможность…— Не нужна ему никакая возможность! — перебил Ания. Она не видела того, что видел он. Ему одного взгляда хватило, чтобы понять, что за тип отец Мацумото. Жить с таким… да лучше утопиться!— Ты переживаешь за товарища, но совсем не знаешь его отца. Может быть, ему тоже трудно, тяжело. Кто знает, что заставляет его так обращаться с сыном. Может быть, если ему помочь, то всё изменится.— Мне, честно говоря, пофигу, — зло бросил Ания. — Я во всю эту болтовню про психологию не очень-то верю, зато верю своим глазам. И если бы вы, Вакана-сан, видели, что он делает, вы бы по-другому говорили.— Кеичи, от ругани и злости толку точно не будет. Твоему другу нужна помощь, и мы должны подумать, как ему помочь.— Никак, — Ания поднялся, — вы же сами сказали: все эти профессионалы будут вести беседы, а его папаша будет продолжать распускать руки. Есть только один способ помочь: сделать так, чтобы этот придурок и близко к нему не подходил. Но это невозможно.— Подожди! — мать Ваканы поднялась следом. — Хочешь помочь — веди себя серьёзно. Послушай, — заговорила она, пока Кеичи молча разглядывал свои носки, — не стоит отчаиваться раньше времени. Мы обязательно что-нибудь придумаем, я обещаю.— А пока всё будет, как раньше.— Мне жаль. Но ты не маленький и должен понимать: проблемы не решаются взмахом волшебной палочки. На это нужно время и силы. Иногда — много времени и сил.Кеичи не хотелось этого признавать, но мать Ваканы была права.— Я знаю.Тут в замке повернулся ключ, и на пороге возник Вакана. — Все магазины закрылись, — сообщил он, сваливая на пол пакеты, — но я успел потратить все деньги, что были у тебя в кошельке, — Вакана с подозрением и неодобрением смотрел на мать и друга. — Надеюсь, вы насекретничались?— Не обижайся, — сказал Ания, обуваясь, — это действительно не моя тайна, я не могу никому рассказать.— Да ладно, чего уж там, — махнул рукой Вакана. Он действительно был отходчив. — Но если тебе понадобится помощь, ты же не будешь, как обычно, заносчивой задницей и скажешь?— Конечно.Вообще-то Ания покривил душой, говоря, что должен все сохранить в тайне. На самом деле он рассказал об этом Синдзе, и совет поговорить с матерью Ваканы, которая была адвокатом, принадлежал ему.* * *Они сидели у Ании в комнате, смотрели игру американского чемпионата, а в перерывах между иниингами оказывали друг другу посильную помощь: Ания объяснял Синдзе, как решать задачи на выпукло-вогнутые линзы (с точными науками отношения у Ании складывались успешно), а Синдзе пытался втолковать приятелю принцип согласования времен в английском. Несмотря на то, что Ания бесконечно смотрел трансляции соревнований американской бейсбольной лиги, с английским языком отношения у него не ладились. В середине игры к ним заглянул отец Ании.— Простите, что прерываю. Кеичи, ты помнишь, что в субботу переучет товара?— Я не могу! — быстро ответил Ания. — У нас важная тренировка. Синдзе, подтверди!Но отца Ании не так-то легко было сбить с толку.— Мне-то сказки не рассказывай. Какие зимой важные тренировки? Двадцать кругов по стадиону? Десять бросков с утяжелителем? Успеешь набегаться.Ания скривился.— Игра идёт, ты нам мешаешь. Потом нельзя обсудить?— Хоть сейчас, хоть потом.— Да чтоб все твои бутылки провалились, — проворчал Ания вслед закрывшейся двери. — Достал.— Это так сложно?— Что?— Ну переучет этот.— Да фигня. Смотришь по накладной, сколько было, сколько осталось, что заказать надо, а что никто не покупает и нечего больше заказывать.— Ну а чего тогда злишься?— Да потому что я ему не нанимался эти контейнеры таскать! — раздражённо отозвался Ания. — И вообще не хочу стоять за прилавком, а он всё никак не поймёт и мотает мне нервы.— Ну так скажи.— Очень смешно!— Не заставит же он силой тебя управлять магазином, если ты не хочешь.— Не заставит. Зато оставит без карманных денег, если я не угроблю пол субботы на эти бутылки.— Родители, — пожал плечами Синдзе, — с ними куча проблем, — и потянулся за учебником, так как на экране замелькала реклама.— Это точно. Как будто специально портят жизнь.— У тебя хорошая мать.— Это да, — Ания взял со стола бутылку газировки. — Да, в общем, и папаша ничего, особенно, когда с магазином не пристаёт и не ездит по ушам, что я свихнулся на бейсболе, — он встал и налил стакан Синдзе, который сидел на диване. Потом поднёс бутылку к своему и остановился.— Ты чего? — удивился приятель.— Да так, подумал, нам ведь и правда повезло, что у нас нормальные предки. Нудные, конечно, но это фигня.— А есть ненормальные? — спросил Синдзе, не отрываясь от учебника, который лежал у него на согнутом колене.— Есть, наверное, какие-нибудь психи, — уклончиво ответил Ания.— С чего это тебя вдруг потянуло на семейные темы?— Да так, — Ания пожал плечами и отвернулся, наливая газировку в свой стакан, — всё анкету эту вспоминаю, ну, ту, что мы заполняли.— А-а-а, — усмехнулся Синдзе, — забавная была.— Может, кому-то было не смешно. Представь, если бы это всё про тебя было.— Ну, вообще-то про меня и было. Это Вакана с Окадой ушли: они-то не отвечали на вопросы, кто, когда, чем и сколько вас бил.— Знаю, — Ания помолчал, — но ведь ты же ответил ?нет? на вопрос ?бьют ли вас сейчас??— Естественно, — фыркнул Синдзе, — ответить ?да?, как ты себе это представляешь? Можно подумать, ты написал, — добавил он, потому что Ания молчал.— Спятил? — тот завинтил крышку. — Меня, конечно, иногда заносит, прямо сам бы себя прибил, а старик, ничего, держится. — То-то и оно, — Синдзе отложил учебник. — Ания, в чём дело?— Да ни в чём, так просто, — Кеичи пожал плечами, стараясь, чтобы голос звучал как можно более равнодушно.— У тебя ничего просто не бывает. Ты личность мятущаяся и страдающая.— Чего?— Ничего, выкладывай. Ания помолчал.— Поклянись, что никому не расскажешь, это тайна. Не моя, не знаю только, зачем её храню.— Ты же знаешь, — спокойно сказал Синдзе. — Рассказывай. Кто-то из парней? Хияма или Секикава? Но ведь не все из наших участвовали в опросе. Нет, никого не могу представить. Да и мы бы заметили, каждый день вместе переодеваемся. С Синдзе всегда было удобно: ему не надо ничего разжевывать, он понимал всё сразу, с полуслова, видел суть, не отвлекаясь на мелочи. Там, где речь шла о людях, их чувствах, причинах поступков, не было никого, кто разбирался бы в этом лучше, чем Синдзе.Ания медленно, словно собираясь с мыслями, выпил стакан. Пузырьки газировки щекотали нёбо— Нет, не ребята: один парень, первоклассник. Ты его видел во время опроса, он ещё что-то про типичных представителей болтал, Мацумото Ямато, — Ания всё ещё чувствовал сомнения. Он помнил склонившуюся перед ним фигуру, прерывавшийся от страха и отчаяния голос: ?Не рассказывай никому, прошу тебя, пожалуйста, умоляю, не говори никому!? Но чужая тайна, тяжёлая и какая-то постыдная, тяготила его. Как ни старался, он не мог перестать думать о Мацумото, о том, что видел и о том, что в красках дорисовывало воображение. И ему хотелось поговорить об этом, чтобы кто-нибудь сказал ему, что всё не так ужасно. Что это жизнь Мацумото, и если того всё устраивает, то ему, Кеичи, надо просто на всё это забить. У него своя жизнь, у Мацумото — своя, и они даже не хорошие знакомые, чтобы постоянно думать о том, что, пока он тут смотрит бейсбольную игру, того, может быть, опять бьют. — Я знаю, что его бьёт отец. Очень сильно бьёт, — Ания так и не повернулся, стоял спиной к Синдзе и постукивал по столу пустым стаканом.— Откуда ты знаешь? Он сам тебе рассказал? — вот поэтому с Синдзе было так просто: он сразу переходил к делу.— Потом да, но я и сам догадался, — Ания всё-таки обернулся. Синдзе смотрел на него очень внимательно, словно призывая продолжать. — Я увидел, когда он в классе переодевался после физкультуры, ну, когда за телефоном ходит. Вся спина в синяках.— Спина? — с сомнением спросил Синдзе. — Зачем по спине-то бить?— Ты меня спрашиваешь? — Ания уселся на кровать. — Он при мне догола не раздевался, может, там не только спина. Да блин, Синдзе, какая разница! Просто я такого никогда раньше не видел. Ну да, мы много дрались, синяками не удивишь, но это… Так много!— И он тебе сам рассказал, что это его отец так? — с сомнением спросил Синдзе. — С чего бы вдруг? Вы даже не знакомы. Я бы лучше умер, чем кому-нибудь такое рассказал.— Он мне ничего не рассказывал, — Ания листал туда-сюда страницы тетради, словно это помогало ему сосредоточиться. — В тот вечер, после того, как мы эти анкеты заполняли, я их с отцом видел, они тут недалеко живут. Папаша его за шиворот тащил и чуть ли не прямо там колотить начал, — теперь Ания вертел в руках ручку: казалось, заняв руки, ему будет проще говорить. — А помнишь, мы недавно в Шибую ходили? Сколько мы там протусовались — столько он под дверью простоял. Я туда шёл — он уже стоял, и обратно...— А, да, — усмехнулся Синдзе, впрочем, без особого веселья, — милое японское наказание. Моя мать говорит, что в Европе соседи бы тут же полицию вызвали, а здесь все делают вид, что так и надо, — мать Синдзе была испанкой и, хотя она уже почти двадцать лет была замужем за японцем, не уставала повторять, как тяжело ей живётся в стране потенциальных самоубийц.? — Почему она тогда не разойдётся с твоим отцом и не вернётся в Испанию? — спросил однажды Ания.— Она говорит, что если разведётся, то ей придётся оставить нас тут, так как суд нас с сестрой ей не отдаст, она же иностранка. Но я думаю, что она просто делает вид, что такая несчастная, а на самом деле ей всё нравится.— Зачем?— Не знаю, но моя мать не из тех, кто будет делать то, что ей не по душе. Просто она слишком, — Синдзе задумался, подбирая слова, — caprichosa*, как бы это по-японски сказать... Ей нравится, чтобы всё вокруг бурлило?.— Не в самом наказании дело, но пять часов, Синдзе, пять часов он тупо простоял под дверью, как баран! Вот ты бы стал так стоять?— Нет, конечно!— И я бы не стал. И никто бы не стал. Я ему так и сказал: ?Тебе же не пять лет, идиот! Почему ты позволяешь так с собой обращаться??— А он?— ?Что я могу сделать, он же мой отец и желает мне добра?, — с отвращением выдавил Ания. — И просил, чтобы я никому не говорил про то, что в классе видел. Ещё я слышал в учительской, когда меня Икеба звал поговорить про мои подачи, как физрук жалуется его классной, что он прогуливает. Ну, я его предупредил, что они предкам настучать собираются, я же не жлоб какой. У него такой вид был, как будто он прямо сейчас побежит с крыши прыгать.— Понятно, — Синдзе задумчиво почесал нос.— Я ему говорю, — Анию вдруг прорвало: наконец-то он мог высказать всё то, что не давало ему покоя последние дни, — ?Зачем ты это терпишь?? Он мне: ?А что я могу сделать?? ?Сдачи дай?, — говорю. Он на меня так посмотрел, будто я ему предлагаю с битой по ночам прохожих грабить. ?Разве так можно! Он же мой отец?.— Ну, он и правда его отец.— Синдзе, хоть ты не начинай!— Слушай, как ты себе это сам представляешь? — начал раздражаться приятель. — Не драться же он с отцом полезет? Тем более, если тот его бьёт, как ты говоришь, то вообще шею за такое свернёт.— Не знаю, — так же раздражённо ответил Ания. — Но не терпеть же.— Не терпеть, — согласился Синдзе.— Ну вот. Только, что делать — непонятно.— Да что тут сделаешь… — пожал плечами Синдзе и потянулся за учебником. — Семья есть семья, куда от неё денешься. На улицу если только.— По-твоему, это семья? Уроды просто.— Слушай, тебя родители тоже били, но ты же не считаешь их уродами, — Синдзе перевернул страницу.— Мать меня никогда не била, — чуть помолчав, ответил Ания, — а мой старик… Ну давал иногда по заднице. Синдзе, это ведь совсем другое! Ты же сам понимаешь: это совсем не то.— Да понимаю я, — Синдзе захлопнул учебник. — Слушай, а ты вообще уверен, что этот, как его, Мацумото, такой уж паинька?— В смысле?— Ну, что ты вообще про него знаешь?— А что я должен про него знать? — удивился Ания. Синдзе пожал плечами.— Мало ли, может, он там кошек тайком мучает, деньги последние у родной бабушки ворует, а с виду весь такой не при делах.— Очень смешно!— Я всего лишь рассматриваю варианты.— Нет там вариантов. Говорю тебе: такие, как этот Мацумото, раз в год урок не выучить боятся.— Ладно, пусть будет паинькой, — согласился Синдзе. — Ты хочешь ему помочь?— Ничего я не хочу, — буркнул Ания. — Это вообще не моё дело. Ладно бы ещё он не был такой покорной овцой. Просто, когда я про всё это думаю…— Пепел Клааса стучит тебе в сердце? — усмехнулся Синдзе.— Чего? — из всего многообразия родной и мировой литературы Ания предпочитал журналы спортивные и эротические.— Кавато ушёл, но дух его с нами, — улыбка у Синдзе была совсем не веселая. — Он ненавидел жестокость и несправедливость. Помнишь, как он накинулся на того толстого тренера, как его звали? Ну, который на нашей первой игре оскорблял своих игроков?— Тебя же там не было.— Зато мне рассказывали во всех подробностях. И не раз.— Помню, — вздохнул Ания. — Если бы здесь был Кавато, он бы в два счета придумал, что делать.— Боюсь, что немного и от Кавато было бы толку.— Это ещё почему?— Если этот Мацумото считает, что отец старается для него же, то не нужна ему твоя помощь.— Но как же…— Нельзя помочь человеку, если он сам этого не хочет. Мы как никто это знаем, — на некоторое время наступило молчание. Было слышно, как проезжают под окнами машины, как в глубине квартиры работает телевизор.— Всё равно меня это бесит! — Ания ударил кулаком по покрывалу. — Знаешь, — задумчиво сказал Синдзе, — когда я только пришёл в среднюю школу, у нас было что-то похожее, только там парень порешительней этого Мацумото оказался, сбежал из дома. Переполох был ещё тот. Но не в этом дело, а в том, что потом к нам ходили всякие проверяющие, или кто они там были, и рассказывали, что если у кого-то дома проблемы, то можно обратиться в специальную службу.— И как она называется?— Не помню. Но можно посмотреть в интернете. А ещё лучше знаешь, что? Я сейчас сообразил. У Ваканы же мать адвокат.— Ну да…— Спроси у неё, она все законы знает, скажет, что делать.— Да, но я же обещал, что никому не расскажу.— Вряд ли он имел в виду мать Ваканы. — Ну, не знаю, — всё ещё с сомнением проговорил Ания.— Дело твоё. Вариантов немного. И что бы мы про взрослых ни думали, есть вещи, которые без них не решить.Синдзе, конечно, был прав, но Ания всё равно сомневался. Он боялся даже не того, что мать Ваканы каким-то образом вытащит из него всю информацию и как-то использует. В конце концов, как бы она могла её использовать? Скорее, он боялся, что, рассказав всё, навлечет на Мацумото новые неприятности, хотя и не мог понять, какие. А вслед за этим Ания вынужден был признаться самому себе, что судьба нового знакомца ему тоже небезразлична. Нельзя сказать, что это открытие его обрадовало. Мальчишка был сплошной проблемой, а с весны Ания предпочитал держаться от проблем подальше: слишком уж непредсказуемыми были их последствия.Но Мацумото продолжал прогуливать уроки физкультуры и смотрел на Анию взглядом, в котором застыл немой вопрос: ?Ведь если со мной это происходит, значит, я это заслужил?? И Ания пошёл к матери Ваканы.* * *Встретить Мацумото проще простого: достаточно знать, когда у его класса урок физкультуры.— Эй, на пару слов! — Мацумото обернулся.— У меня урок!— Начал ходить на физру? Поздравляю, — Мацумото покраснел и пошёл к Ании, как приговоренный к эшафоту. Под лестницей было тихо. Кеичи прислонился в стене, а Мацумото неловко топтался рядом.— А разве у тебя нет урока?— В отличии от тебя, я умею прогуливать, — Ания старался говорить грубо, чтобы скрыть неуверенность. В конце концов, имел ли он право так сильно влезать в дела Мацумото, чтобы советоваться с адвокатом, например? И хотя разговором с матерью Ваканы он был разочарован, поскольку надеялся, что есть способ остановить отца Мацумото, но всё-таки вынужден был признать, что она была права. Ничего не делается в мгновение ока. Длинна не только дорога в Кошиен, ничего не даётся даром, но это не значит, что не надо стараться.— Послушай, — наконец, собравшись с мыслями, начал он, — если ты однажды решишь перестать быть тряпкой, то есть способ остановить твоего папашу.— Остановить? — Мацумото замер. — Как это?— Так. Есть специальные центры для таких, как ты, туда можно прийти и подать жалобу.— Жалобу?— Так и будешь за мной повторять?— Прости. Я тебя не понимаю.— Тупица! Говорю же, есть специальный консультационный центр, ты можешь пойти туда, рассказать обо всём и подать заявление о жестоком обращении.— Ты хочешь, чтобы я заявил на родного отца? — Ания почувствовал просто-таки непреодолимое желание взять Мацумото за шиворот и постучать головой об стену.— Да я вообще ничего не хочу, идиот! Мне всё равно. Это у тебя проблемы, а не у меня. И вообще, иди к чёрту, мне надоело с тобой возиться! — Кеичи затопал вверх по ступенькам. И какого хрена он вообще возится с этим убогим? Пытается его образумить, помочь! ?Каждый сам выбирает свою судьбу?.— Ания, подожди, — раздался за его спиной робкий голос. Мацумото стоял на нижней ступеньке, вцепившись в перила так сильно, словно боялся упасть, если отпустит. — Этот центр, как они могут мне помочь?— Я не очень понял, — признался Ания, спустившись на несколько ступенек вниз, — мать моего друга говорит, что они специально существуют для таких случаев, как твой. Если ты захочешь, можно будет узнать поточнее.— Мать твоего друга?— Да, она адвокат.— Ты... ты говорил с ней обо мне?— Ну да, придурок! Иначе откуда, ты думаешь, я про этот центр знаю, — Ания поморщился от непонятливости Мацумото.— Но, — губы мальчишки дрогнули, — ты же обещал. Ты пообещал, что никому ничего не расскажешь, — в его голосе зазвучала обида, смешанная со страхом.— Прекрати ныть, ты хуже девчонки! — разозлился Ания, который испытывал теперь некое подобие чувства вины перед Мацумото. ?Ты все сделал правильно?, — прикрикнул он на себя. — Я не называл ей твоего имени и ничего конкретного про тебя не говорил. И потом, неужели ты думаешь, что она будет носиться по всей школе, разыскивая тебя? Очень ты ей нужен, — он помолчал. — Послушай, даже слепому и тупому ясно, что тебе нужна помощь. Если ты сам не можешь ничего сделать, значит, нужно обратиться к тем, кто может, — Ания словно позабыл, как сам недавно утверждал, что никакой пользы от обращения в этот центр не будет. — Я... я не смогу, — покачал головой Мацумото. — Пойти туда, рассказать обо всём этом посторонним людям. Да и как они могут мне помочь?— Откуда я знаю, — Ания стукнул кулаком по перилам. — Не проверишь — не узнаешь. Я тебя уговаривать не собираюсь. Это твоя жизнь, и ты можешь делать с ней всё, что тебе хочется, — он развернулся и стал подниматься по лестнице. В конце концов, он сделал всё, что мог. И его совесть, если бы ей вообще было какое-нибудь до всего этого дело, чиста. Нельзя насильно помочь человеку, если он этого не хочет. Но, может быть, иногда страх бывает сильнее желания. Решиться на что-то новое, решиться изменить привычную жизнь, вылезти из своей пещеры — это ведь так трудно. Разве он, Кеичи, не знает, каково это, когда у тебя опускаются руки, когда ты теряешь не только желание что-либо делать, но даже надежду что-то изменить? Если твои пот, кровь и слёзы ничего не меняют, стоит ли пытаться? Где был бы сейчас он сам, если бы однажды тот, кому было не всё равно, не убедил его рискнуть ещё раз? Говорят, в одну реку нельзя войти дважды, но, возможно, в первый раз войти в бурный поток ещё труднее.— Послушай, Мацумото, — он обернулся, — о чём ты мечтаешь?— Что? — тот удивлённо вскинул голову. — В каком смысле?— В прямом. Ну, ты же о чём-то мечтаешь? Ты хороший мальчик, неужели у хорошего мальчика нет мечты? Тот пожал плечами.— Мечтаю... Ну, мечтаю поступить в Токийский университет. Ания сбежал по ступенькам.— Университет — это, конечно, круто. А о чём ты мечтаешь на самом деле? Ты сам? Что ты представляешь, когда закрываешь глаза? Я, например, представляю поле Кошиена. Как я, как мы все стоим там. А ты? — Мацумото молчал, потом он поднял глаза.— Я... я не знаю... — произнёс он медленно, словно впервые осознавая это. — Никто никогда не спрашивал, чего я хочу. Ания скрипнул зубами и решительно тряхнул головой.— Послушай, если хочешь... Послезавтра у нас игра, ничего особенного, так, товарищеский матч, чтобы не терять соревновательной практики. Но если хочешь — приходи после уроков на поле.— Я... — Мацумото уставился на него широко раскрытыми глазами. — Я... спасибо. Но я не могу. Я должен... — он запнулся. Ания усмехнулся.— Как знаешь. Это твоя жизнь.— Ания, подожди, — Мацумото догнал Кеичи. — Я... я приду, обязательно. Спасибо, — и он вдруг улыбнулся. Кажется, впервые Ания увидел такую улыбку на его лице: не просящую, не извиняющую, а нормальную, естественную, искреннюю улыбку человека, у которого случилось что-то хорошее. Кеичи пожал плечами и вышел в коридор.* * *— Кеичи, проснись, к тебе друг пришёл. Да проснись же! И вода опять холодная! — Ания резко дёрнулся и открыл глаза. Отец тряс его за плечо.— Что?— К тебе пришёл друг.— Друг? — Кеичи провёл руками по лицу. Вода и правда холодная. — Кто-то из ребят? — спросил он, поднимаясь.— Нет, я его никогда раньше не видел. Да вылезай же, заболеешь. Что за привычка спать в ванной? — отец вышел, прикрыв за собой дверь. Кеичи схватил полотенце. Мешает он кому-то, что ли, тем, что спит в ванной? Всё равно он принимает её последним. А горячая вода прекрасно расслабляет уставшее от тяжёлых тренировок тело ну и клонит в сон. Хотя неприятно, конечно, просыпаться в уже остывшей воде и торопливо вытираться, стараясь не слишком громко стучать зубами. — Ты? — удивился Кеичи, войдя в гостиную. Мацумото, сгорбившись, сидел на самом краешке стула и вздрогнул от звука голоса.— Да, — проговорил он, не вставая и не поднимая головы. Козырёк бейсболки был низко опущен, и в слабом свете настенной лампы лицо казалось тёмным пятном. — Прости, что так поздно. Но я… Я не знал, что делать, куда идти, и…— Погоди, погоди, — Ания бросил на диван полотенце. В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. — Что значит, ты не знал, что делать и куда идти?— Просто я, понимаешь… — Мацумото оглянулся вокруг и снял кепку. Кеичи едва сдержался, чтобы не вскрикнуть: на скуле Ямато расплывался синяк, а на губе засохла кровь.— Блять, — только и смог сказать Кеичи. — Я просто не знал, что делать, я убежал… Я не могу вернуться. И… и мне некуда идти, — растеряно проговорил Ямато.— Твою ж мать, — подвёл итог Ания. Он стоял посреди комнаты и смотрел на Мацумото, который продолжал сидеть на краешке стула, как воробей на ветке — такой же нахохлившийся. За шиворот Кеичи стекали холодные капли с так и не вытертых волос, медленно и как-то щекотно они ползли по спине. По телу начинали разбегаться мурашки, и трудно было сказать, от чего: то ли от этих противных холодных капель, то ли от осознания того, что прежняя спокойная и налаженная жизнь закончилась в тот момент, когда он вышел из ванной, зашёл в гостиную и увидел Мацумото. Ещё вчера, ещё десять минут назад Ания мог считать, что его это не касается, что это проблемы Мацумото, а он так, от нечего делать и излишней душевной доброты дал пару советов. И что у каждого из них своя жизнь, и что он, Кеичи, всегда может просто развернуться и уйти, потому что чужие проблемы он решать не нанимался. Но теперь он уже не мог сделать вид, что всё происходящее не имеет к нему отношения. Мацумото сидел в его гостиной и смотрел полными отчаяния и надежды глазами. Но главное, что совершенно ясно осознал Кеичи: он не знает, что делать. Потому что он и представить не мог, что всё это зайдет так далеко. И ещё он вдруг отчётливо понял, что он сам просто растерявшийся, испуганный мальчишка. Всё происходящее вдруг перестало быть просто болтовнёй и стало проблемой, его проблемой.— Пошли ко мне, — всё, что он сейчас мог, это хотя бы увести Мацумото оттуда, где его могли увидеть. Объяснения с родителями точно не входили в его планы. — Тут небольшой беспорядок, — торопливо собирая разбросанные вещи, проговорил Ания. В голове у него билась только одна отчаянная мысль: ?Что же делать?? — Значит, ты просто сбежал? — уточнил он очевидный факт, просто чтобы нарушить тишину и с шумом захлопнул ящик.— Вроде как.Они стояли друг напротив друга: Мацумото — посреди комнаты, и Кеичи, прислонившийся к комоду. Оба одинаково растерянные и испуганные.— Нельзя сбежать ?вроде как?, — нервно хохотнул Ания. — С чего вдруг? — Просто, — Мацумото отчаянно мял в руках кепку, — в этот раз всё было по-другому. Он словно... Я никогда прежде его таким не видел. Он никогда раньше не бил меня по лицу, то есть, не бил так, чтобы… — Мацумото сбился.— Чтобы оставались следы, — закончил за него Кеичи. На самом деле, всё это была пустая болтовня, которая не решала главного вопроса: что же теперь. Но Кеичи отчаянно тянул время, как перед экзаменом, в глупой надежде, что, если заговорить зубы учителю, тот ничего не будет спрашивать. — Но почему он так взбесился, что разукрасил тебе физиономию? ?Может быть, всё не так плохо?? — мелькнула шальная надежда. Может быть, Мацумото просто психанул? В конце концов, он же столько лет терпел, он же привычный. Может, если его успокоить, он вернётся домой? Это была малодушная мысль, потому что сам Кеичи постоянно твердил, что Мацумото должен был что-то сделать. Но этим чем-то уж точно не должен был быть побег, и уж точно он не должен был приходить сюда. — Это из-за того, что я пошёл посмотреть вашу игру, — едва слышно проговорил Мацумото.— Что?— Ну, то есть не из-за самой игры, — торопливо поправился Мацумото, — просто я не сказал ему, что пойду посмотреть её. Он бы ни за что не позволил тратить время на всякую ерунду, — голос его дрогнул. — Он звонил, но я не брал трубку, да и шумно было. В общем, когда я вернулся, то он… то я…— Я всё понял! — Ания с шумом втянул в себя воздух и почувствовал, что ладони стали мокрыми от пота. ?Дурак, какой же ты дурак! Зачем, ну зачем ты влез во всё это! — от бессильной злости Кеичи ударил ногой по комоду, и пятка отозвалась болью. — Так тебе и надо. Какого хрена ты вообще полез во всё это? Советы давал. Такой умный, такой крутой. Теперь получай, расхлёбывай. Кто тебя просил? Жил этот Мацумото без тебя и жил бы дальше, и ты бы жил спокойно, занимался бы своими делами. Играл бы в бейсбол, ходил бы с парнями есть рамен, играть в автоматы, подкалывал бы Токо. Но нет, тебе понадобилось изображать из себя Кавато. ?Какая у тебя мечта??, ?Ты должен бороться!? Дурак! Дурак! Дурак!? -Ты говорил, что я должен что-то сделать... на что-то решиться, — всё так же растерянно продолжал Мацумото. ?Прекрасно, я во всём виноват!? — растерянность сменилась раздражением. Ания вдруг увидел их со стороны. Мацумото — сгорбившегося, жалкого, и себя — растерянного, испуганного. Нет, хватит! Он не привык жевать сопли и не будет уподобляться этому хлюпику. Что сделано, то сделано. Даже если ты проигрываешь 10:0, это не значит, что нужно опустить руки и сливать игру. Бороться надо до конца. Один страйк, одна пробежка, одно очко — и посмотрим ещё, чья возьмёт. С бессмысленными терзаниями было покончено. -Пошли, — он потащил Мацумото в ванную. Включив воду в раковине, вытащил из шкафчика спиртовой раствор и пластырь.— Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться? — Да, спасибо, — Мацумото сидел на баке для грязного белья, сунув руки под льющуюся воду. — Пойду поговорю с предками. Надо придумать какую-то правдоподобную историю, почему ты выглядишь так, будто встретился с бандой якудза и не можешь вернуться домой.— Ания!— Что? Передумал и хочешь вернуться? — вместо ответа Мацумото начал умываться.* * *— Ляжешь на диване, — Кеичи кинул на него постельное белье. — Но если хочешь, могу постелить футон.— Нет-нет, диван подойдёт, — благодарно кивнул Ямато, держа в руках спортивные штаны и кофту, которые вытащил из шкафа Ания. — А твои мама и папа?— Я сочинил невероятно трогательную и весьма правдоподобную историю о том, что твоим предкам пришлось срочно ехать к заболевшей бабушке. А когда ты, круглый отличник и гордость семьи, возвращался с дополнительных занятий, на тебя напали хулиганы и отобрали все деньги и даже коробку для бенто. — Ты здорово придумал.— У меня большой опыт по этой части, — пожал плечами Кеичи. Мацумото открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался телефонный звонок. Он вздрогнул и вытащил трубку. Пальцы его побелели, он не сводил взгляд с экрана. Кеичи поморщился.— Послушай: или ответь, или сбрось. Оглох, что ли? — Мацумото нажал на отбой. Однако он выглядел при этом таким испуганным, как будто отец не звонил по телефону, а стучался в их дверь.— Может, лучше было ответить? — Ания плюхнулся на кровать.— Ответить?— Да. Это всего лишь телефон. Твой папаша не узнает, где ты.— Да… Наверное.— Ты не боишься, что он заявит в полицию?— В полицию? — Мацумото побледнел.— Ну да. Ты ведь сбежал, ночь на дворе. Вдруг он решит, что с тобой что-то случилось? Или твоя мать. Подумают, что ты утопился, или что-нибудь в этом роде, — у Мацумото было такое несчастное лицо, что Ания прикусил язык. — Ладно, это я так. — Ты думаешь, он и правда может позвонить в полицию? — в голосе Ямато проскальзывали нотки панического ужаса.— Откуда я-то знаю? Это твой отец, не мой. Мацумото прикусил губу и поморщился, задев едва подсохшую ранку.— Я не думаю… Мне не кажется, что он… Ведь тогда ему придётся сказать, почему я сбежал…— Ты не так глуп, как кажешься, — согласился Кеичи. В этот момент телефон зазвонил снова. Теперь они вдвоём смотрели на мигающий экран. Мацумото нажал отбой. — Звук отруби. Можешь написать смс, — предложил Ания, чувствуя странную жалость к Ямато. — Хочешь, чтобы они помучились? — Ямато выглядел растерянным.— Я не знаю.— Ну а я тем более! — в душе Кеичи снова поднялось раздражение. — Решись уже на что-нибудь! — Я решился, — то ли усмехнулся, то ли всхлипнул Ямато.— Оно и видно, — Кеичи махнул рукой. — Ладно, вода в ванной остыла, так что тебе придётся ограничиться душем.— Спасибо, — пробормотал Мацумото, не сводя глаз с бесшумно надрывающегося телефона. Ания вздохнул и стянул покрывало с постели. Он чувствовал, что это было только начало.— Я там всё убрал, — сказал Ямато, вернувшись в комнату. Он был почти одного роста с Кеичи, и если штаны были ему почти как раз, то кофта оказалась велика: Ания был шире в плечах. — Ага, — отозвался Ания. Он полулежал на кровати, подсунув себе за спину подушку, и читал учебник. Подвернув слишком длинные рукава кофты, Ямато принялся расстилать постель на диване. Некоторое время было тихо. — Я тебе правда благодарен, — наконец произнёс Мацумото.— Толку от твоей благодарности, — сварливо отозвался Ания. Ко всем прочим неприятностям у него не сходилось решение, а если уж он не может решить какую-то дурацкую задачу, то дела совсем плохи. — Лучше подумай, что ты будешь делать дальше. Возиться с тобой до бесконечности я не собираюсь. -Да, я понимаю, — Ямато замер с одеялом в руке. — Отлично. — Ания захлопнул учебник и кинул его на стол. Чёрт с ней, с задачей, тут проблемы посерьёзней математики. — Достилай уже, я хочу спать.— Да-да, конечно, — Ямато встряхнул одеяло. Кеичи вылез из кровати и подошёл к обогревателю. Повертев рычажок, он залез обратно. — Свет потуши, — повернувшись на бок, он из-под ресниц наблюдал, как Мацумото возится с простыней. Раздражение сменилось жалостью. Какое это, наверное, ужасное ощущение: чужой дом, едва знакомые люди, чьей любезностью ты воспользовался, а главное — полная неизвестность впереди. ?Никто не заставлял его сбегать! — разозлился на собственную мягкотелость Ания. — Ну да, по папаше его смирительная рубашка плачет, так он всегда таким был, чего его сейчас-то в бега потянуло?? ?Да ведь ты сам ему твердил, что надо бороться, нельзя терпеть, а теперь, когда он поступил, как ты его учил, ещё и недоволен?? ?Сбегать из дома я его не учил?, — огрызнулся Ания на самого себя. Нет, ругаться с самим собой — это было уже слишком, так и спятить недолго. Ания повернулся к стене и с головой накрылся одеялом. Он слышал, как щёлкнул выключатель, как скрипнул диван. Потом диван скрипнул ещё раз, потом ещё и ещё. Мацумото всё никак не мог улечься и вертелся туда-сюда. Скрип этот ужасно раздражал Анию, мешая заснуть. Он приподнялся на локте. — Да что ты там крутишься? У нас клопов нет. Заснуть же невозможно.Мацумото замер. — Прости, — прошептал он и замер, кажется, даже дышать перестал.Кеичи снова улёгся и закрыл глаза. А потом широко распахнул и уставился в стену. Потому что его накрыла жаркая волна стыда. Как можно быть таким кретином? Ещё бы не вертеться. Память услужливо подкинула ему картину: пустой класс, Ямато стаскивает с себя футболку, и Кеичи видит спину всю в синяках и полосах — следы от ударов. А вот тот в надвинутой на лицо бейсболке едва сидит на краешке стула в его собственной, Кеичи, гостиной. Кеичи умел терпеть даже сильную боль, но сейчас он был уверен, что ни одна травма, ни одна драка не сравнятся с тем, что чувствовал Мацумото. И каково это, лежать на старом и неудобном — а диван был неудобный и как спальное место использовался только в крайнем случае — диване, когда невозможно найти позу, в которой хоть что-нибудь бы да не болело. Ания откинул одеяло.— Вставай.— Прости, пожалуйста, это случайно, — в голосе Мацумото зазвучали слёзы.— Да, конечно. Вставай, кому говорю, и ложись на мою кровать. Я посплю на диване.— Нет-нет, всё нормально, — Мацумото подтянул одеяло к подбородку и замер, словно показывая Ании, что у него и правда всё хорошо. — Просто непривычно немного… новое место...— Я не собираюсь препираться с тобой полночи, — Ания сдёрнул с него одеяло. — На тебе, небось, живого места нет, а кровать хотя бы ровная. Да вставай! Силой тебя тащить, что ли? — видимо, в голосе Ании звучала настоящая угроза, потому что Ямато поднялся и, пожимая плечами, словно у него чесалась спина, перешёл на кровать. Кеичи смотрел, как он осторожно ложится, явно боясь сделать резкое движение. ?Надо было поискать обезболивающую мазь?, — мелькнуло в голове у Ании. Он забрался под одеяло. Повертелся, пытаясь улечься поудобней.Надо постараться выспаться, может быть, на свежую голову ему придёт какая-нибудь здравая идея, что делать с Мацумото дальше. Легенда про бабушку долго не протянет, значит, придётся придумывать что-то ещё, и вообще, что делать с этим побегом? Мацумото не может прятаться вечно, надо ходить в школу, где-то жить, и вообще, через день-два его семейка ринется на поиски... Мысли бежали, сменяя друг друга, становились всё более расплывчатыми. Уже почти погрузившись в сон, он услышал тихое ?Спасибо?. * * *— Ну и что будешь делать? — спросил Ания, когда они сидели утром за столом. Мацумото смотрел в стоявшую перед ним тарелку.— Не знаю. Вернусь, наверное.— А зачем тогда сбегал? — сварливо поинтересовался Кеичи. Он пребывал в дурном настроении, потому что плохо спал на неудобном диване, а Мацумото был бесхарактерной тряпкой, навязавшейся на его, Кеичи, шею. Но главное — потому что никаких спасительных идей ему в голову не пришло, и с утра положение дел выглядело ещё хуже, чем казалось вчера вечером.— Я... Это был порыв, я не знал, что делать...— Ну и огребёшь за свой порыв. Только реветь не вздумай, — предупредил Кеичи, видя, как заблестели глаза Мацумото. — Побереги слёзы для своего папаши, может, пожалеет и не все руки-ноги переломает, — Ания отложил палочки: есть ему совершенно не хотелось. — Ладно, хватит жевать сопли, в конце концов, у тебя не так много вариантов. Можешь вернуться, и всё будет как раньше, а можешь попытаться хоть что-то изменить. Раз уж начал.— Как? — Мацумото внимательно разглядывал свои руки. — Он взрослый, а я...— А ты уже не ребенок. Я серьезно. Ты должен защитить себя.— Защитить, — то ли усмехнулся, то ли всхлипнул Мацумото. — Как? Я знаю, ты говоришь ?дать отпор?. Но я не могу... Я не такой, как ты.— Причём тут я?— Ты сильный и ничего не боишься. Не могу представить, чтобы кто-то сделал что-то, что тебе не нравится.Ания помолчал.— Послушай, — кашлянул он, — я, может, и кажусь крутым, но у меня тоже были свои проблемы, однако я смог заставить себя взглянуть им в лицо. Я смог изменить свою жизнь, и любой может. Нужно только захотеть. Сначала кажется, что это невозможно, что это пустые усилия, что все твои старания напрасны. Но главное — начать, нужно сделать первый шаг, понимаешь? И ты увидишь, что ты не один, что вокруг есть люди, готовые помочь тебе. — Ты поможешь мне?— Что? Я не имел в виду... — Ания, прошу тебя, помоги мне? — Мацумото смотрел на него так, словно он, Ания, был его единственной надеждой, его спасением. — Ты говорил про какой-то центр. Если я пойду туда, если я обо всём расскажу, ты пойдёшь туда со мной?— Что? Я... — растерянно пробормотал Кеичи. Ему могло всё это не нравиться, очень сильно не нравиться, но он знал, что уже не сможет бросить Мацумото одного. Теперь это было их общее дело. Ания обреченно вздохнул — Да, я схожу туда с тобой...