20. Бакум (1/1)

Рин подошла к телефону, набрала номер приемного покоя и стала терпеливо ждать. На звонок никто не отзывался.Учиха Еичи внимательно слушал рассказ заторможенной лекарствами Нимуры, а его коллеги обклеивали тело Риоко липкой белой лентой.—?Значит, когда вы вошли, Риоко уже была мертва? —?в очередной раз уточнил полицейский.Нимура медленно кивнула.—?Ренджи стоял над ней… над ее… —?она жалобно всхлипнула. —?Он кричал и бил руками по зеркалу. Требовал, чтобы он вышел к нему.—?Кто вышел?—?Мышонок,?— она скуксилась и прижала к носу платок.Еичи вздохнул.—?Мышонок вышел из зеркала?—?Похоже, он свихнулся,?— устало вздохнул Минато, в очередной раз взглянув на часы. Время приближалось к восьми, солнце уже взошло.—?Или видит то, чего не видят другие,?— заметил Еичи. —?Прецеденты есть.—?Кстати, когда вы вернете мне подчиненного?Еичи пожал плечами.—?Он пропал.—?Что? —?Рин едва не выронила трубку.—?Активировал шаринган и обратно не появился,?— пояснил он. —?Так дело в нашей юрисдикции или нет?—?Не похоже,?— признался Минато. —?Но арестовать Учиху Ренджи без вашего ведома я не могу.—?Я тоже не могу, на основании таких показаний. Он ведь мог обнаружить ее уже мертвой. Насколько мне известно, они были друзьями. С чего бы ему ее убивать?—?Из ревности,?— предположил Минато. —?Она была его невестой много лет назад, но замуж так и не вышла.—?Для ревности срок вышел,?— Еичи покачал головой.—?Ревность уже ни при чем,?— слабо проговорила Нимура. —?Это из ненависти и ради силы. Он хочет забрать мальчишку себе.—?Зачем он ему? —?наклонившись ближе, спросил Минато. —?Что он собирается делать дальше?—?Представьте, Минато-сан, что вам очень больно. Больно так долго и настолько сильно, что вы ненавидите все самой жгучей и черной ненавистью. А причина вашей боли совсем рядом и может дать вам силу, ради которой любой шиноби продаст демонам душу.—?Не могу,?— честно признался он.—?И я не могу,?— кивнула Нимура, смахнув с щеки очередную слезу. —?Но мы-то с вами не Учихи.—?О чем вы? —?нахмурившись, спросил Еичи.—?О ваших глазах, Учиха-сан,?— дрожащим голосом проговорила она. —?О том, чего они вам стоили.Еичи едва заметно дрогнул.—?Ренджи пробудил…—?Да. Я видела. Это достаточные основания для ареста?Минато перевел непонимающий взгляд с Еичи на Нимуру и обратно.—?Да! —?воскликнула за спиной Рин. —?Я звоню сообщить… —?она побледнела, столкнувшись взглядом с Нимурой, и поспешно отвернулась, прикрыв трубку рукой. —?Я звоню сообщить о смерти Нимуры Риоко. Угу… Нимура Риоко… Время? Между часом и тремя ночи. Нет, точно не известно. Причина смерти?— ранение в печень острым предметом, предположительно, кунаем… Нет… полиция здесь… да, нужна машина и санитары… да… Нохара Рин… Есть лицензия… Что?.. Много раненных?.. Приказ?.. Да… Да.Она повесила трубку и повернулась к учителю.—?Сенсей, Коноха вступила в войну. У нас открытый бой у левой границы и большое поступление раненных. Я должна быть в больнице. Всех джонинов-медиков отправляют на линию фронта.Минато прикрыл глаза руками и с силой надавил на веки. Затем сцепил пальцы в замок и несколько раз кивнул.Как не вовремя. Еще бы хоть пару дней, чтобы во всем разобраться. Хоть пару часов.—?Что дальше? —?спросил Микайо, провожая саннинов до причала.Первый пароход уходил в шесть утра. Днем они уже причалят к порту родной страны. И если не станут тратить время на отдых, к ночи доберутся до Конохи. Конечно, это рекордное время для преодоления такого расстояния. Но по их словам, сюда они прибыл именно в таком темпе. Жара и отсутствие воды гнало быстрее ветра.Микайо же наоборот добирался непозволительно долго. Да и страна Земли расположилась далеко за территорией Огня. А о том, чтобы отправиться на поиски мальчишки вместе с ними, нечего было и думать. Выдержать темп профессиональных шиноби он не сможет и будет всерьез их тормозить. Потому и вопрос он задал скорее себе, однако Джирайя ответил.—?Для начала сядем на пароход. —?Он поднял пакет с домашними пирожками и термос с чаем, прихваченный у старухи. —?Перекусим и поспим. Надо набраться сил перед финишным броском. Чем быстрее мы доберемся до Какаши, тем больше у тебя шансов выжить. У нас-то еще есть запас во времени.—?Да, но… —?начал Микайо.—?Он с нами не поедет,?— отрезал Орочимару.—?Почему это? —?нахмурился Джирайя.—?Во-первых, с ним нам точно не успеть. Он?— обуза. Будет плестись, как черепаха. А я предпочту сбросить проклятье как можно быстрее.—?Но…—?Во-вторых,?— он вручил Джирайе свежий выпуск ?Мировых Вестей?. —?Прихватил у повитухи.Джирайя опустил взгляд на газету.?Камень и Лист. Земля объявила войну Огню. Скрытые деревни мобилизованы?,?— гласила первая полоса.—?Он теперь наш враг,?— безразлично заметил Орочимару.—?Так он ведь гражданский!—?И потому до сих пор жив.Вдалеке загудел пароход.—?Идите,?— закивал Микайо. —?Все верно, через границу меня не пропустят, так что лучше я останусь здесь. Может даже придумаю что-нибудь. Расскажу ей о сыне, когда придет. Вдруг сработает. Жаль только фото его нет. Как говорится, лучше один раз увидеть…—?Так у меня есть! —?оживился Джрайя. —?Его учит мой ученик, а я довольно сентиментален. —?Он неловко рассмеялся и достал из внутреннего кармана бумажник, а из него фотографию.Микайо взял ее из рук Джирайи и печально вздохнул. Очевидно раньше на ней было изображено четыре человека, но теперь осталось только двое. Сверху и снизу фотография почернела, словно к ней поднесли зажигалку.—?Похоже, он действительно ее сын.Джирайя глянул на фото и вмиг побледнел.—?Садако и до них добралась?—?Нет, вряд ли. Ее проклятье выглядит иначе. Это Какаши, да? —?Микайо ткнул пальцем в мальчишку в маске с серебристыми, как у Тоямы, волосами.—?Он самый,?— ответил Орочимару.—?А это кто? —?указал он на мальчишку слева. —?Его проклятье не коснулось.—?Учиха Обито, они в одной команде.—?Учиха,?— задумчиво протянул Микайо,?— знаменитый клан. Должно быть, они с Какаши близкие друзья, раз проклятье его не коснулось.—?Вовсе нет,?— нахмурился Джрайя. —?Они вообще не ладят. Как кошка с собакой.Второй гудок оповестил о начале посадки. Бортпроводник взял громкоговоритель и попросил всех подняться на борт. Море стояло в покое, только чайки истошно кричали, зазывая грозу.В больнице царил настоящий ужас. Раненые поступали сплошным потоком.Границу прорвали без предупреждения. Объявление войны поступило часом позже. Укрепить позиции страна Огня не успела, и десятки неподготовленных к реальному бою генинов, патрулировавших окрестности, ежеминутно поступали с ранениями разной степени тяжести. Ударили внезапно и очень близко. Словно Камень умудрился пересечь полстраны незамеченным. Как такое возможно, в голове не укладывалось, но обдумывать общую ситуацию было не ко времени да и не к должности.Рин поставили на сортировку?— самую страшную, хоть и не сложную работу?— выдали коробку морфия, антисептик, бинты и маркер. Она вкалывала новоприбывшим обезболивающее, делала перевязку и ставила на лбу метки: время укола морфия, степень тяжести ранения, отделение. Маркер был самый качественный, стирался не раньше, чем через неделю. Но подшучивать над пациентами и не думали. Такие метки, как боевые шрамы, приносили почет. И чем выше степень ранения, тем больше почета. Никто и не задумывался о том, что такая метка больше говорит о несостоятельности генина, чем о его жертвенности. Она не понаслышке знала, что большинство травм новички получают по глупости и от невнимательности.Рин вздохнула со слабым облегчением. Хорошо, что Какаши и Обито там не было, и ждать их израненные тела ей не придется.Сердце тут же болезненно сжалось. Они же на внутреннем ?фронте?, и неизвестно чего ей следует ждать.За два часа на ее руках умерло четверо. Самое неприятное, это когда нельзя помочь. Человек вроде еще жив, а занимать реанимацию смысла нет. И она знала, что нет. И другие знали. Только эти раненые не знали и смотрели на нее полными надеждой глазами. Она колола морфин и держала за руку каждого из них, мысленно ведя отсчет.Самый стойкий продержался три минуты и восемь секунд. За это время его бы не успели донести до реанимации. Все врачи были заняты. И Рин знала, что отрывать их от работы бессмысленно. Но все равно от чувства вины переворачивались все внутренности.Все эти три минуты он был жив и смотрел на нее и ждал помощи. А она только вколола ему морфин и держала за руку. Три минуты и восемь секунд.К полудню настало затишье, и она уснула стоя, как лошадка в загоне. Разбудила ее главврач детского отделения и отправила на перерыв в ординаторскую на три часа.Рин не стала спорить. На разговоры сил не осталось. Уставшее тело быстро расслабилось на мягком диванчике, и выдержка подвела. Слезы брызнули и глаз, и она стыдливо закрыла лицо руками. Шиноби никогда не показывают свои слезы. Какаши бы ее не похвалил.Несколько минут поскулив и пошмыгав носом, она уснула крепко и без сновидений.А в это время в отделении психологической поддержки в изоляторе номер два сама собой открылась дверь.Сато Кейташи, все это время сидевший в углу запрокинув голову и открыв рот, перевел на коридор взгляд. Шнуровка на смирительной рубахе разъехалась, и блеск пожарного топора отразился в черных зрачках.—?Это не мой ребенок,?— прошептал он. —?Она изменила мне. Это не мой ребенок.Он поднялся на ноги и, покачиваясь, покинул изолятор, а его мертвое тело продолжило смиренно сверлить взглядом потолок.Тусклый холодный свет померк. Стены вспыхнули словно спички. Обои потемнели и съежились, черными хлопьями закружили по комнате. За окном завыли монстры.Какаши сделал несколько неуверенных шагов назад, беспрерывно озираясь по сторонам. Из раскаленной до красна стены в том месте, где висело зеркало, вылезла покрытая струпьями и засохшей кровью рука. Потом еще одна и еще. Спустя минуту их были десятки. Они тянулись с разных сторон, в слепую хватая воздух.Одна рука показалась из пола и едва не схватила Какаши за лодыжку. Он попятился назад, уперся спиной в бельевой шкаф и испуганно поежился. Бежать было некуда. А прятаться…Он обернулся на деревянную дверь шкафа. В прошлый раз этот фокус сработал. Может, и сейчас повезет.Он забрался внутрь и осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы его не услышали, не заметили. Вдруг вслед за руками вылезут и сами чудища? Лучше не давать им подсказки, где он затаился. Тьма скоро исчезнет и тогда они уйдут.Жар пламени раскалялся все сильнее. Воняло гарью и паленым мясом. Какаши жалобно заскулил и тут же зажал рот руками. Он боялся, что шкаф загорится, боялся, что чудища все равно его найдут. Боялся, что никогда не выберется отсюда.Слезы снова навернулись на глаза, и в тот же миг чьи-то пальцы вонзились в плечо.Какаши вскрикнул и шарахнулся в сторону. Затаил дыхание и прислушался к движения воздуха. Глаза совсем ничего не видели в темноте. Из угла шкафа донесся глухой хрип. Узкая полоска света, просочившаяся между дверей, отразилась от металла.Какаши выхватил кунай и блокировал первый удар. Толкнул дверь, но выскочить не успел. Тварь из шкафа схватила его за волосы и затянула обратно.Дверь захлопнулась. Лезвие прижалось к щеке обожгло холодом сквозь тонкую маску.—?Какаши… —?прохрипело существо.Запах гари и тлена ударил в нос. Какаши мучительно застонал и крепко зажмурился. Тело сковал ледяной ужас, а сердце замерло в груди.Все.Попался.Еще мгновение его маленькая жизнь оборвется. И никто не придет на помощь. Кому он нужен? Он теперь даже не шиноби, и товарищей у него нет.—?Какаши! —?послышался из магазина до боли знакомый голос.Он жалобно всхлипнул и рванул вперед. Лезвие чиркнуло по щеке, разрезало маску, и кровь хлынула из неглубокой ранки.Монстр дернул его назад, Какаши вывернулся, оставив в его руке клок серебристых волос, и бросился на дверь. Но шкаф не открылся.—?Обито! —?забарабанил он руками по двери. —?Помоги! Он здесь! Он убьет меня!Какаши кричал и сам не верит, что все это вылетело из его рта. Он никогда таким раньше не был. Куда делась вся гордость? Где уверенность в себе? Почему ему так страшно?Руки тряслись, сердце едва стучало в груди, словно отбивая через силу последние секунды.—?Пожалуйста! —?крик сорвался на стон, а следом накатило отчаяние.Обито не ответил. Вообще ничего не сказал. И шума за собственными ударами по двери было не расслышать. Но остановиться он не мог.Монстр за спиной победоносно завыл, чудища с улицы ответили ему протяжным хором.И дверь распахнулась. Какаши мешком вывалился из шкафа, сбив с ног Обито.Пространство вокруг залил яркий солнечный свет, и перед глазами возникли чьи-то ботинки.Такако лежала в кровати, накрывшись одеялом с головой, и поглаживала ноющий обрубок руки. С момента операции шел уже третий день, обезболивающие хорошо помогали, но душевной боли они унять не могли. Даже в самом худшем кошмаре она не могла представить, что в свои семь лет может остаться инвалидом. Хуже всего было от того, что увечье она получила не на задании, а в самом безопасном, по ее мнению, месте?— в магазине своих родителей, когда мама была совсем близко.Мама. Она ушла домой в ночь трагедии и до сих пор не пришла ее навестить. Сердце Такако сжалось обидой, а за ним беспокойством. Тихие слезы навернулись на глаза и она горько всхлипнула. Жизнь так рано покатилась по наклонной. Что она и представить боялась, что же ждет ее дальше. Мысли о грядущем выжимали все больше слез, а боль от потерянной мечты раздирала сердце.От горьких переживаний девочку отвлек тихий знакомый голос. Он прошелестел над ее головой и раскатился по всей палате, заставив девочку вздрогнуть.—?Та-ка-ко… —?по слогам проговорил родной мамин голос.Девочка отдернула одеяло и села. Палата была пуста. Сердце бешено забилось о ребра, она расширила глаза, силясь окинуть взглядом все пространство комнаты и отчаянно завертела головой по сторонам.—?Мама! Мама, ты где?—?Я здесь,?— прошептал в ответ ласковый голос. —?Иди ко мне…Такако побледнела и уставилась на закрытую дверь. Она готова была поклясться, что минуту назад голос раздался намного ближе. Свалив эффект на действие лекарства, Такако спустила босые ноги на пол и неуверенно встала. Ее повело в сторону, она уперлась здоровой рукой о кровать и с трудом выпрямилась.—?Иди ко мне,?— снова позвала мама. —?Иди же…—?Иду, мам,?— проговорила девочка, и шагнула к выходу из палаты.Коридор был пуст. Даже на посту никого не было. Словно из больницы разом выкачали всю жизнь.Такако сделала несколько осторожных шагов и обернулась. Дверь в ее палату с тихим скрипом захлопнулась. Сердце подскочило в груди, она беспомощно скуксилась и прошептала:—?Мамочка, ты где?—?Я здесь… —?донесся тихий шепот с лестницы. —?Иди ко мне…Открытое окно в противоположном от лестницы конце коридора трепало занавески ветром. Его тихий вой казался дыханием огромного хищного зверя. Такако заплакала и отступила назад от показавшейся за окном тени. Девочка развернулась и побежала к лестнице. Тихие шлепки босых ног по линолеуму были почти не слышны.—?Мама! —?вскрикнула она, распахнув дверь на лестницу.Лестничная клетка отозвалась глухим эхом. Дрожь пробежала по телу, холодный пот выступил на висках, в глазах отразился ужас. На лестнице никого не было. Тусклый свет из высоких окон едва освещали пролеты.—?Иди же… —?послышалось снизу.—?Я не могу, мама,?— захныкала она,?— я боюсь.Внезапный толчок в спину заставил ее упасть на колени. Не найдя в себе сил обернуться, Такако сорвалась с места и побежала вниз, перепрыгивая через ступеньки. Вмиг добралась до первого этажа, переполненного снующими повсюду людьми, и ломанулась в двери, украшенными широкими стеклянными окнами. Но они оказались запертыми.Такако в отчаянии замолотила ладошками по стеклу и закричала, моля о помощи, но никто из мимо проходящих людей будто не слышал надрывного зова девочки.Два тихих шипящих звука над самым ухом заставили ее обернуться. Громкий клокочущий звук разнесся по закрытой лестничной клетке. На самом верху показалось едва заметное движение. Она быстро протерла затуманенные слезами глаза и уставилась наверх.Из-за высоких деревянных поручней показалась белая, перепачканная кровью женская рука. Такако вскрикнула и побежала в подвал. Тяжелая железная дверь поддалась удивительно легко. Девочка шмыгнула внутрь, захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной.Воздух с шумом вырывался из легких, сердце болезненно стучало о ребра, из растревоженной обрубленной руки на пол закапала кровь, но лекарства заглушили боль.—?Мама! —?отчаянно позвала девочка, перекричав гудящий звук старых громоздких желтых ламп, дрожащих, от перебоев напряжения. —?Мама!—?Такако, я здесь! —?надрывно закричала в ответ Сато Кумико,?— Такако, помоги мне!Дверь в вентиляционную камеру подвального помещения вздрогнула от удара.—?Такако! —?закричала мать. —?Открой дверь! Пожалуйста, открой ее!Такако со всех ног побежала к камере и дернула здоровой рукой за дверную ручку, но та не поддалась. Тяжелый замок скрипнул внутри, давая понять, что не выпустит маму на свободу.—?Мама, я не могу! —?заплакала Такако,?— дверь заперта!Такако еще несколько раз дернула тяжелую обшарпанную дверь за длинную металлическую ручку, но никакого эффекта это действие не произвело. Девочка упала на колени и горько заплакала.—?Мамочка, мне страшно!—?Такако, милая, успокойся,?— ласково проговорила мама. —?За твоей спиной на крючке должен висеть ключ. Поищи, дорогая. Мне очень нужно выбраться отсюда. Помоги мне, пожалуйста, Такако, помоги мне.Такако закивала и обернулась. В тусклом желтом освещении некрашеная кирпичная стена расплывалась темными пятнами.—?Я не вижу, мам,?— заскулила она.—?Поищи,?— мягко приказала мама,?— давай же.Такако поднялась и медленным шагом подошла к стене, зашарила по ней здоровой рукой, игнорируя нарастающую тупую боль в культе.—?Скорее, Такако! —?закричала мама. Дверь вентиляционной камеры содрогнулась под ее тяжелым ударом. —?Быстрее!—?Я ищу, мама! —?крикнула в ответ Такако и быстрее зашарила рукой по стене, исполняя мамин приказ.Мягкая детская ладонь царапалась о шершавую кирпичную стену, песок сыпался из швов, тихим шелестом наполняя комнату, но крючка с ключом нигде не было видно. Слезы снова навернулись на глаза, сделав Такако почти слепой в тусклом свете подвальных ламп.—?Где же ты? —?отчаянно простонала девочка.Тоненькие пальчики наконец-то нащупали маленький торчащий гвоздь. Связка из двух ключей тихо брякнула. Девочка сорвала ключи со стены и радостно бросилась обратно к венткамере.—?Я нашла, мама! —?крикнула она, вставляя ключ в замочную скважину. Не тот?— замок не поддался. Она больно закусила губу и вставила другой ключ. Раздался тихий щелчок, дверь медленно открылась. Такако отступила на шаг назад и медленно опустилась на колени. Маленький круглый леденец, искрящийся сладкой краснотой, лежал на полу посреди тесной вентиляционной камеры. Она согнулась пополам и крепко зажмурила глаза, мысленно убеждая себя, что ей просто снится кошмар и через мгновение она окажется дома в своей теплой постели.Два тихих шипящих звука за спиной снова заставили вздрогнуть. Девочка обернулась, и ее глаза расширились от ужаса. Прямо над ней возвышался мужчина с перекошенным лицом, в разорванной испачканной кровью и пылью смирительной рубашке, он держал в руках ржавый пожарный топор и застывшим взглядом смотрел на дочь.?Папа???— пронеслась в голове ужасающая мысль, но высказать ее вслух она не успела.Острие топора больно врезалось в плечо, заставив маленькую жертву истошно закричать. Сато Кейташи наносил дочери удар за ударом, окрашивая свою больничную ?униформу? ее светлой красной кровью, до тех пор, пока тело девочки не превратилось в груду мяса и костей, беспорядочно обмотанных разорванной ночной рубашкой.—?Это не мой ребенок… —?прерывисто выдохнул Сато, занося топор последний раз,?— не мой ребенок…Громкий клокочущий звук раздался позади мужчины, словно подтверждая его слова. Он выронил топор и, шатаясь, обернулся к двери, ведущей на лестничную площадку. Та медленно открылась, наполнив подвал протяжным скрипом.—?Так не честно.Из глубины вентиляционной камеры вышла Мимико, сжимая в руке огромный кухонный нож. Она наклонилась и подобрала леденец, валявшийся в луже крови.—?Я ее первая увидела.Рядом с ней, ковыряясь в крови металлическим прутиком, на корточках сидел мальчик.—?Я сделал, как мама сказала,?— пожал он плечами. —?Она говорит, это все уже не важно. Алесса добралась до Какаши, так что чакры тебе хватит.—?Ты, Тошио, дурак. И мама твоя дура,?— разозлилась она. —?Забыли про мальчишку с шаринганом?—?Мама сказала, он не пробудит мангеке. Духу не хватит.—?Учихе Ренджи тоже не хватило тогда. А теперь хватило. Но откуда вам это знать? Вас тут еще не было. Я была первая! —?взвизгнула она. —?Какаши мой!—?Он не твой,?— безразлично возразил Тошио. —?И не мой, и не мамин. Это мы его, так мама сказала. Но нам не надо бояться, он о нас позаботится. Это он?— первый.—?Бакум?Дверь подвала распахнулась и ударилась о стену. Мимико вздрогнула и обернулась.—?Бакум… —?эхом отозвалось с лестничной клетки, и в залитый тусклым светом подвал, довольно облизываясь, вошел большой черный кот.