Ласло (1/1)

Видя, как Джон поглощает первоклассный виски, он напомнил себе, что его друг вообще-то бросает пить. Но что-то, видимо, задело душевные струны Мура куда сильнее, чем ужасы, творимые Джоном Бичемом на улицах Нью-Йорка, раз уж он решил вернуться к дурманящему напитку. Кто-то. Ласло хорошо знал эти симптомы, ведь сам лишь недавно излечился от этой болезни – или не излечился вовсе, всё ещё представляя жизнь, какую они с Мэри могли бы прожить. По правде сказать, Ласло знал имя уже давно, гораздо раньше, чем Джон решился признаться и самому себе. Теперь, судя по тому, что выдержка изменила Муру – а Ласло не знал никого, кто бы лучше Джона разбирался в делах сердечных и легче Джона бы находил подход к прекрасному полу – страсть его не встретила должного отклика. Что ж, Сара был девушкой своенравной, это Крайцлер понял при первом же их знакомстве, и была вылеплена совсем из другого теста, нежели все встреченные Джоном прежде девицы. - Ты не должен сдаваться, - отвечая отчасти на свои собственные мысли, сказал Крайцлер. – И чем быстрее ты всё разрешишь, тем будет лучше. Нельзя упустить шанс, если он у тебя есть. Хоть маленький. Джон поднял взгляд от стакана. Под глазами у него залегли тени. Он хмыкнул и сделал ещё один глоток. Ласло не удивился такой реакции друга: всегда считалось, что это Джон из них двоих эксперт в отношениях с женщинами, самому Крайцлеру же была уготована лишь скучная роль одинокого наблюдателя и слегка печального шафера на свадьбе друга. И, конечно, Мур не мог принять, что это Ласло даёт ему советы на счёт женщин! Во всяком случае, не сразу. - Я не думаю, чтобы… - пробормотал Джон.- В самом деле, Мур! Неужели ты думаешь, что я настолько слеп или туп, что не догадаюсь? Да еще тогда, когда ты выспрашивал о моём отношении к Саре… - Ласло невольно улыбнулся. Всего несколько недель тому назад, а насколько иной жизнь тогда была… - Сперва, признаю, мне хотелось тебя подразнить, но потом я понял, что это всё-таки достаточно серьёзно для тебя. Настолько серьёзно, что ты изволил ревновать Сару ко мне, своему старому другу, и даже не смог скрыть это. Ты ведь ей собирался преподнести кольцо? – Он согласно кивнул собственным мыслям, не давая Джону и рта раскрыть. – Я одобрил бы любую кандидатуру, если бы ты почтил меня вопросом на сей счёт, но в этом случае я просто в восторге!Лицо Джона невообразимо менялось во время тирады Ласло: то расслаблялось, то искривлялось в сардонической гримасе, взгляд то становился мечтательным, то загорался странным огнём, а то и вовсе потухал. - Ласло. – Тон Джона приобрёл почти угрожающий оттенок, когда он заговорил после нескольких мгновений молчания. – Прости, но я не думаю, чтобы ты был совершенно прав. Он нахмурился.- Прости, Джон, - в тон ему сказал он, - но мне кажется, что я всё-таки кое-что понимаю в том, о чём говорю. Больше, чем ты готов признать, может быть. На мгновение на лице его друга возникло раздражённое выражение, затем сменившееся испугом. Они часто так реагировали теперь – словно ненароком задевали свежую смертельную рану, до того вовсе забывая о том, что она есть. Ласло отлично понимал это явление с точки зрения человеческого разума, но до чего же оно раздражало его! Лишь годы тренировки собственной выдержки и силы воли позволяли ему продолжать в такие моменты улыбаться друзьям, которые, в сущности, ни в чём были не виноваты. - Гм, пожалуй, я и впрямь погорячился, - старательно отводя глаза, согласился Мур.Всё в его облике буквально кричало: я не имею права жаловаться, тебе ведь намного хуже, чем мне. Крайцлеру это было ненавистно. Он в равной степени не желал, чтобы его жалели, как не желал, чтобы друзья, коим в жизни выпало больше счастья, чем ему, чувствовали себя виноватыми. Ему хотелось погрузиться в чужие проблемы, стать помощником, спасителем, если уж никакого нового дела, связанного напрямую с психиатрией, не подвернулось. Джон сделался задумчив, какое-то время молча курил сигарету, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу так сосредоточенно, словно от этого зависела его судьба. Крайцлер тоже молчал. Докурив, Джон провёл ладонями по лицу; вид у него был несчастный, растерянный. Таким Ласло не видел друга никогда.- Да, впрочем, ты прав. Что скрывать? Я влюблён в Сару, и, уверен, кольцо отлично подошло бы на её палец… Да только ты, Ласло, хорошо знаешь её. А я знаю ещё лучше. – Джон вздохнул. – Она всегда стремилась к независимости – такая уж Сара, так её воспитали. Вот вам и контекст, Ласло. – С губ его сорвался невесёлый смешок. – Замужество никогда не было в числе приоритетов и устремлений Сары, да в вообще отношения с мужчинами… Меня это, конечно, никогда не беспокоило. Какой же дурак! Я подшучивал над ней из-за этого много лет кряду, подтрунивал, развлекался, одним словом, и мне казалось, что и Сару это тоже развлекает. И никогда не думал, что однажды отношение Сары к подобным вещам станет меня чертовски беспокоить! Он ненадолго замолчал, подлил себе виски. Крайцлер вздохнул. - Если вас обоих это смешило, то не вижу в том ничего дурного. Хуже, когда в обществе друг друга вы не можете смеяться. К тому же, насколько я понимаю, это было достаточно давно. Сара не злопамятна, может быть, ей и захочется немного помучить тебя ответными шуточками, но вряд ли это отразится на её отношении…Джон поднял на него взгляд. - Если вы думаете, что это была единственная моя глупость, то вы слишком хорошего обо мне мнения, Ласло. Однажды, когда очередной мой роман потерпел крах, я разочаровался во всех женщинах, кроме Сары, надрался и как бы между прочим предложил ей выйти за меня. Она наградила меня отрезвляющей оплеухой, посмеялась, а наутро мы уже смеялись над этим вдвоём. Я – превозмогая адскую головную боль. Тогда я, конечно, не думал о Саре как о спутнице жизни, ни в коем случае! Возможно, то было моё подсознание, а теперь уже дошло и до сознания. – Ласло улыбнулся не слишком умелым попыткам Джона разъяснить свои чувства при помощи психологии. Он препарировал себя, свой разум, сердце, чувства, пытаясь найти ответы, докопаться до правды… а это было бесполезно, как узнал недавно сам Крайцлер. Только не тогда, когда дело касалось любви. – Дайте мне такую возможность, и я бы вернулся в прошлое, чтобы накостылять самому себе! Но и это не всё. Как ни крути, Ласло, в отношении Сары я совершил целую кучу ошибок, боюсь, непоправимых. Уже в начале нашего расследования я сболтнул… не знаю, что на меня нашло… Словом, я снова предложил Саре руку и сердце. Между прочим, походя, пока мальчишка на улице чистил мне ботинки. Я ждал, что она посмеётся, и собирался посмеяться сам, но когда Сара ответила мне, смеяться мне расхотелось.- Что же она сказала? – Ласло тоже взял из портсигара сигарету, покрутил её в пальцах и подкурил.Мур набрал воздуху в грудь, словно ему предстоял прыжок с высоты, не меньше. - Она сказала, что будь я серьёзен, то она бы рассмотрела моё предложение. И вот теперь я серьёзен, черт возьми, серьёзен, как никогда! Но, боюсь, все отпущенные мне шансы я уже упустил. - А Сара рассматривать предложение не желает? – поинтересовался Крайцлер. И откуда это ехидство в его словах? Конечно, Джон тоже уловил его – о том говорил его осуждающий и обиженный взгляд. Так вот, каким он стал: любые успехи или неудачи друзей он будет пропускать через призму собственной трагедии? Ласло тряхнул головой; в это мгновение он сам был противен себе. – Ты хоть говорил с нею?- Говорил, - осторожно, словно опасаясь нового выпада, ответил Джон. – Вернее, я сказал ей о своих чувствах, но ничего не говорил о своих намерениях. Кольцо так и лежит в ящике моего стола… И я не уверен, что однажды наберусь смелости, чтобы преподнести его Саре. Ласло вскочил и зашагал взад-вперёд по комнате. Это, конечно, не шло ни в какое сравнение с преследованием и поимкой кровавого садиста, гениального в своей жестокости, как сам чёрт, но тоже было неплохим упражнением для его мозга. И неплохой отдушиной для истерзанного сердца. Стремясь помочь Джону, Ласло вдруг понял, что ощущают благотворители. Правда, он не был совершенно уверен в успешном исходе – как сказал Джон, мисс Сара Говард была девушкой упрямой, гордой, упорно стремилась к абсолютной независимости, но всё-таки, если Ласло не совсем разучился читать в людских душах, питала к Джону Муру если не романтические, то чрезвычайно тёплые чувства. А от простой заботы до настоящей любви всего несколько шагов – в этом он имел счастье – или несчастье – убедиться сам. - Мисс Говард всегда стремится к рационализму – с этим, я надеюсь, вы не станете спорить, Мур? - Спорить не стану. Но это мне не кажется чем-то хорошим. Я не умею быть рациональным, когда дело касается моего сердца, - проворчал он.Крайцлер стремительно подошёл к столу, за которым всё ещё сидел Джон, и грохнул по нему здоровой рукой что есть силы. Пепельница, стаканы, графин подпрыгнули и жалобно задребезжали. Джон вздрогнул; похоже, хмель мгновенно выветрился из него. Ласло почти что злился на друга, хотя причин тому не было.- Значит, придётся научиться, если вы хотите заполучить эту девушку.Его другу удалось сохранить остатки хладнокровия. Он недоумённо приподнял брови.- Помните, Крайцлер, что я говорил вам тогда? Любовь не поддаётся рациональным объяснениям, вы не можете предугадать что-то или изменить, повлиять на чужие чувства, ни в одной книжке ваших знаменитых алиенистов нет этого. А если кто-то и попробовал заниматься этим, то он просто шарлатан.Ему бы следовало согласиться, ведь уже тогда Ласло принял точку зрения Джона. Однако чувство противоречия было сильно в нём сейчас как никогда прежде. Ему до смерти хотелось доказать, что чувствами можно управлять и руководить. Даже если это чужие чувства. - Думаю, я ваш самый безнадёжный пациент, - добавил Джон.- Я всё равно безнадёжнее вас. И, как и в любом деле, здесь нужно лишь найти правильные слова. ***- Доктор Крайцлер? – этот слегка удивлённый вопрос поставил Ласло в тупик, рассмешил и одновременно вызвал приступ острого раздражения. Словно они встретились на улице, в парке или у Дельмонико – словом, совершенно случайно. На пороге его дома стояла Сара Говард: в шляпке, строгом деловом платье, с газетами под мышкой. Так, словно она свернула к его дому просто по пути на работу. Но на лице Сары застыло непривычное слегка виноватое выражение, глаза были широко распахнуты, почти испуганно, и Ласло понял, что каждая деталь Сариного облика была тщательно продумана, чтобы ввести его в заблуждение. Но Крайлер недаром специализировался на человеческих душах и умах, и мгновенно раскусил её. Похоже, для неё удивлением стало даже то, что сам Ласло открыл ей двери. Кого же она ожидала найти в его доме – или каким?- Добрый день, мисс Говард. – Он вежливо улыбнулся ей, жестом приглашая в дом. – Надеюсь, ничего не случилось? - Нет… Нет. Просто у меня выдались свободные полчаса, и я как раз шла…Ласло улыбнулся, качая головой, наблюдая, как Сара стягивает с рук тонкие перчатки. Её пальцы нервно комкали их, то сжимая, то расправляя. Сара не умела лгать – и не любила. И вот теперь она явно на ходу сочинила нелепое оправдание… Виноватое выражение всё не исчезало с лица девушки, и Крайцлер мысленно обругал себя: она ведь была не виновата ни в чём, а ему стоило бы быть благодарным за то, что о нём не забывают, хотя он и предпочёл скрыться в своём доме и Институте, как покойник скрывается в склепе навечно от глаз посторонних людей. Они все время от времени появлялись у его двери: Сара, Джон, Рузвельт, даже братья Айзексоны, вместе или поодиночке. Редко когда у Ласло было настроение для чего-то большего, чем переброситься с незваными гостями несколькими фразами, чтобы не казаться совсем уж грубым. Так посещают тяжело, безнадёжно больных, говорил он себе, просто чтобы убедиться, что он ещё не умер, поделиться с ним толикой сочувствия, лицемерного по своей природе, ведь они понятия не имеют, как ему больно и тошно. Но даже его холодность и нелюдимость не отпугивали их, а ведь они могли бы попросту ограничиваться редкими телефонными звонками или записками, а то и вовсе позабыть о нём, предоставив Ласло самому себе и его горестным мыслям. Новая горничная подала им с Сарой чай. Она прислуживала умело и расторопно, лишь раз или два позволив себе бросить заинтересованный взгляд на Сару. Мисс Говард села на краешек дивана, закурила сигарету и, похоже, немного расслабилась. Ласло проследил за горничной, пока она не закрыла дверь, и усмехнулся.- Рекомендации у неё хорошие, но, надеюсь, она и впрямь не болтлива. Не хотелось бы, чтобы ваша репутация пострадала. Она только фыркнула. Ласло улыбнулся шире, чувствуя, как мало-помалу оттаивает его сердце. Да, такую Сару он знал.- Если люди станут судить женщину за чашку чая, выпитую в компании друга, то… Грош цена таким людям. - Незнакомцам – быть может. Но если кто-то из наших близких…- Кто?! – Моментально вскинулась Сара. Ласло сделал глоток чаю, наблюдая за девушкой поверх чашки. Она нахмурилась, пальцы сильнее стиснули тонкую фарфоровую ручку. Но в ярких зелёных глазах была опаска. Значит, было что-то такое… кто-то, чьё мнение для Сара было чрезвычайно важно. Ласло усмехнулся, кашлянув в кулак, чтобы скрыть усмешку. Похоже, Джон всё-таки зря сомневался в своей способности растопить сердце Сары Говард. - Ну, наш друг Джон, например… - небрежно протянул Крайцлер, не сводя с неё глаз. Настороженность не ушла из её взгляда, как будто бы даже усилилась. Сара тоже отпила чай. - Джон? Да вы смеётесь! Он ведь знает, что вы… что я… что мы… - Она несколько смутилась и спуталась, не в силах подобрать правильные слова. – Словом, если уж Джон Мур станет думать обо мне плохо из-за того, что я навестила вас… Нет, он не может! – воскликнула она вдруг с гораздо большим пылом, чем можно было ожидать. - Да, конечно, Джон знает, в каких мы с вами отношениях, мисс Говард. Проблема в том, что ревность редко поддаётся логике и столь же редко принимает логические аргументы.Она так забавно и мило зарделась, что Ласло едва не рассмеялся. Ему стоило большого труда сохранить серьёзность, ведь весь налёт бойкой деловой женщины из Полицейского Управления мгновенно слетел с Сары, обнажая обычную девичью чувствительность и стыдливость. - Рев… Нет, доктор Крайцлер, ведь он знает о Мэри! И никогда… Да и с чего бы ему ревновать? Конечно, Джон не ревновал Сару к нему и не стал бы: они всё выяснили ещё в тот кошмарный денно в Массачусетсе, когда едва не погибли. Но Сара-то о том разговоре знать не могла и не знала. Глядя на Сару, на лице которой удивительным образом перемешались недоверие, изумление, гнев, растерянность, надежда и смущение, Ласло ликовал. Кто бы что ни говорил, а ему нравилось правильно разгадывать загадку под названием человеческая душа. И, даже если какие-то сомнения на счёт чувств Сары к Джону, то теперь они испарились. Оставалась лишь самая малость: Сара должна была сама признать их. Для себя и для Джона. Но упрямство Сары Говард, ставшее притчей во языцех, могло помешать. Ласло выдержал длинную паузу, отлично зная, как сильно это действует на людей. Вообще-то он прибегал к подобным методам при работе со своими пациентами, и ему было не слишком приятно использовать что-то подобное в отношении человека, которого он безмерно уважал, которому симпатизировал… И всё же он знал, что лучшего способа вылущить чувства Сары из той брони, в которую она заключила собственное сердце, нет. Он медленно потягивал чай, лакомился пирожными, искоса наблюдая за тем, как меняется выражение лица Сары, как нервно мечутся по гладкой столешнице, обивке дивана, прохладному фарфору её пальцы. Наконец искра дошла до динамита, и случился взрыв. - Я пришла к вам как к другу, Ласло Крайцлер, но это не даёт вам право копаться в моей голове и в моём сердце! И уж тем более насмехаться надо мной! - Насмехаться? – Ласло нахмурился. Сара могла почувствовать резкость в его словах, безусловно, но насмешку… В последнюю очередь Крайцлер стал бы смеяться над избранницей своего друга, и никогда – над Сарой. – Позвольте, но разве я смеялся? – Он тоже закурил.- А как же! Вы сказали, что Джон… ревнует, - уже тише выдохнула она. Похоже, вспышка её гнева стала гаснуть, ярость сменилась грустью, которую Сара тщательно пыталась скрыть. – Не знаю, чего там он вам наговорил, но вы достаточно хорошо должны знать его, чтобы понять, что это он несерьёзно. – По всей видимости, несмотря на абсолютную убеждённость, мысли эти Саре удовольствия не приносили. – И мне крайне неприятно, что на сей раз объектом его… ммм… внимания стала я. Я всерьёз опасаюсь за нашу дружбу, хотя если Джон не станет упорствовать… -… то совершит самую ужасную ошибку в своей жизни. С этими словами Ласло поднялся и отошёл к окну. Отодвинув занавеску, он рассматривал лошадей и экипажи за окном, спешащих куда-то людей. На Сару он не смотрел. Несколько мгновений за его спиной царила тишина. - Почему вы так сказали? Я не это хотела сказать.- Да, знаю. – Крайцлер стряхнул пепел в стоящую на столике маленькую хрустальную пепельницу. – И с такой же уверенностью скажу вам, что вы неправы. Слепы, если хотите. И, простите меня, очень упрямы. Сара сделала глубокий вдох. Ласло не хотелось её обижать, но сейчас он думал не о себе, а о своём друге, судьбу которого, быть может, сейчас держал в своих руках. - Доктор Крайцлер, есть немного людей в этом мире, от которых я готова стерпеть подобные слова. Вам повезло, что вы среди них, - отчеканила девушка, от слов её веяло холодком. Он докурил, выбросил окурок в пепельницу и снова повернулся к ней. Против неяркого предвечернего света, лившегося из окна, лицо Сары казалось бледнее обычного.- Но вы ведь любите, когда с вами говорят на равных, не так ли? Мне так показалось, во всяком случае. Впрочем, я, может быть, слишком смел… Джон бы мне не простил, если бы узнал, что я говорю с вами в подобном тоне. Но Сара… Если вы думаете, что я говорю с вами так лишь потому, что я алиенист, и копаться, как вы выразились, в чужой голове моя работа, то вы жестоко ошибаетесь. Я говорю так только потому, что сам упустил своё счастье из-за собственного упрямства, а больше не из-за чего.- О, Ласло… - Она разом смягчилась.А Крайцлер не понимал, что это на него нашло. Он собирался использовать старые проверенные стратегии, и совершенно не планировал говорить с Сарой о Мэри. Но видя, как она упрямится… - Вам жаль меня. – Он грустно усмехнулся. – Ну а я не хочу потом жалеть вас. Или Джона. Он был у меня давеча... Не знаю, говорил ли он с вами и о чём, но он корит себя за то, что был небрежен и насмешлив по отношению к вам когда-то давно. Наверное, такое было в самом деле. Но теперь, похоже, всё в корне поменялось… Сара… Джон говорил с вами о чём-то? Девушка рассматривала свои пальцы, избегая поднимать взгляд на него. Полчаса, о которых она щебетала, стоя на пороге, давно минули, и, если ей действительно нужно было на работу, то она рисковала получить нагоняй от Теодора. Хотя, похоже, её это мало волновало. А Ласло сделал себе мысленную заметку поговорить с Рузвельтом на сей счёт, чтобы не был с ней слишком строг. Если у них с Джоном всё выйдет, Теодор будет только рад. Он поймёт. - Послушайте, Сара, - начал он, медленно приближаясь к ней, - я, конечно, не желаю вам указывать… И, возможно, наш старый добрый Джон Мур не идеальная кандидатура человека, с которым столь серьёзная девушка могла бы связать свою жизнь. Если он для вас всего лишь друг, то я умолкну раз и навсегда. Но если это не так, если вы чувствуете к нему что-то… то не совершайте ошибок, ведь Джон любит вас. Когда Сара вскинула на него взгляд, глаза её блестели от гнева и слёз. Крайцлер вспомнил: этот же взгляд он видел на похоронах Мэри, хотя, должно быть, разум зафиксировал его чисто машинально. Вот оно, торжествующе подумал он. Азарт исследователя, который вот-вот доберётся до сути загадки, азарт врача, почти разгадавшего природу заболевания и подобравшего лекарство, завладели им. Он почти забыл, что речь идёт о близких ему людях. А вот Сара не забыла. Похоже, его прямота оскорбила её.- Ласло! – воскликнула она, позабыв о фамилии, забыв добавить ?мистер? или ?доктор?. Она вскочила, дрожа от негодования. Но было ещё что-то… глубже, что-то тайное и сдерживаемое Сарой из последних сил. Слетели с неё напускная гордость феминистки, показная осторожность и добродушие и даже правила хорошего тона. Это означало, что Ласло копнул так глубоко, как только можно было, и задел в Саре настоящее, необузданное, первобытное. – Вы должны достаточно хорошо знать Джона, чтобы понимать, что такие выходки в его характере! И если бы я слушала его всякий раз, когда он предлагает мне руку и сердце, моё собственное сердце уже было бы разбито дважды! Если вы оба думаете, что в третий раз я почему-то куплюсь на это, то… Не договорив, она вскочила с дивана и направилась к выходу. Ласло в два широких шага настиг её и схватил здоровой рукой за запястье. Сара крутанулась, попыталась вырваться и подняла руку, намереваясь не то оттолкнуть его, не то вовсе ударить. Но не случилось: рука её безвольно повисла, Сара отвернулась от пристального взгляда Ласло. Но ударить его она ещё могла и сделала это.- Может быть, это вы ревнуете? Может, это ваши алиенистические штучки, подталкивая меня к Джону, вы тем самым пытаетесь… - Замолчите, - процедил он, слегка сжал запястье, вынуждая её взглянуть на неё. Потом отпустил её и отступил на шаг. – Ни слова больше – я не желаю, чтобы вы стали мне врагом, мисс Говард. А если вы скажете то, что собирались… Вы знаете, как я отношусь к вам. И, - добавил он, видя, что она слегка успокоилась и снова может внимать его словам, - знаете, как Джон относится к вам. Не отрицайте, я вижу это. Так же как и вижу, что вы сами чувствуете к нему. Просто вы боитесь. Так же, как боится и он, так же, - он вздохнул, - как боялся и я. Я за это поплатился самым ужасным образом. Сара дышала тяжело, но не сводила с него грустного взгляда. Потом медленно покачала головой. - Боюсь, вы ошибаетесь, доктор Крайцлер. Хотела бы я сказать, что на мой счёт, но увы… на счёт Джона. Он пожал плечами. Эта битва была выиграна, и теперь он мог напустить на себя безразличный вид.- Вот вам один аргумент, и больше я ничего не скажу. В тот вечер, когда мы отмечали у Дельмонико успешное завершение расследования, я отдал Джону кольцо, которое предназначал для Мэри. Подумал, что он найдёт девушку, достойную носить его, равно как и имя миссис Мур. Хотя, признаться, я уже тогда крепко подозревал, что вы украли его сердце… - Ласло улыбнулся на короткий миг. – Но сейчас не об этом. Он знает, как оно мне дорого, так что не стал бы дарить его первой попавшейся девушке, просто вскружившей ему голову. Так вот, Сара, я знаю точно, как собственное имя, что это кольцо предназначалось и по сей миг предназначается вам.