3. Самый важный урок (1/1)

Три недели обучения тянулись целую вечность, поскольку обучением это назвать было нельзя. Лорд Даэр практически не контактировал с учеником, отчего большую часть времени Харсин был предоставлен самому себе и проводил дни в крепости мастера на Бостирде. Несколько раз они покидали планету ради весьма скучных приёмов?— задачей Харсина на них было найти колонну покрепче и подпирать её, пока учитель шепчется с такими же высокомерными чистокровками и холёными моффами. Всё остальное время ученик упражнялся с боевыми дроидами, медитировал, иногда от скуки просматривал библиотеку Даэра, в которой находилось множество файлов, касающихся военной тематики: причём некоторые записи явно не были общедоступными. Бездействие угнетало, и Харсин всё искал удобного момента, чтобы предложить мастеру поручить ему какое-нибудь дело?— да хоть к торговому конвою приставить. Но Даэр дни напролёт проводил за закрытыми дверями своего кабинета, куда доступа не было ни у кого, в том числе и у Харсина, и встретиться с ним лично было почти невозможно. Вне стен крепости этому мешало простое правило: не говори, пока не будет дозволено. Нет, молодой ситх не горел особенным желанием проводить время с мастером, но его оскорбляло и злило то, что Даэр так демонстративно пренебрегает своими обязанностями. Какими бы ни были их взаимоотношения, чистокровка должен был наставлять его на пути ситха, но он упрямо продолжал игнорировать наличие у себя ученика.Не считая этого факта, на Бостирде оказалось не так уж и плохо: еда была отменной, одежды?— удобными, слуги и рабы относились с почтением; наверное, вырасти он в подобной среде, а не пробуждаемый в пять утра дубинкой Маоры, тоже стал бы таким же заносчивым ублюдком, как Даэр. Ещё он приглянулся одной рабыне-тви’леке, и она уже несколько раз проскальзывала ночью в его покои. Конечно, Харсин понимал, что она всего лишь пытается упрочить свое положение при господине, но, что же, её попытки выглядели весьма искренними. Порядки в резиденции были свободными, однако годами прививаемую жёсткую дисциплину вытравить из себя было непросто: вставая ещё до рассвета, Харсин неизменно посвящал несколько часов медитации, заново и более прилежно постигая глубины своих эмоций и взращивая свою ненависть к мастеру. Топлива для неё Даэр давал немало.В очередной раз подпирая колонну очередного роскошного кааского особняка, Харсин вдруг увидел, как едва заметным движением головы Даэр подзывает его к себе. Он повиновался, нацепив максимально нейтральное выражение лица, и подошёл к повелителю одновременно с незнакомой ему женщиной-ситхом. В глаза сразу бросилась её болезненная худоба и бледно-серая кожа. Несмотря на то, что выглядела леди лет на тридцать-тридцать пять, лицо её, обрамлённое длинными платиновыми прядями, было по-детски округлым и казалось почти прозрачным из-за хорошо видимых иссиня-чёрных сосудов. На крупных губах, чей естественный оттенок скрывала алая помада, застыла снисходительная ухмылка. Тёмная сторона давно исказила в целом приятные черты повелительницы, но такая, наполненная Силой и страстью, она завораживала ещё больше. Пожалуй, даже эта тёмная леди была бы лучшим мастером, чем Даэр, хоть Харсин и не знал о ней совершенно ничего.—?Тёмный лорд,?— чистокровный отвесил глубокий поклон — настолько, что его можно было принять за издёвку.—?Ах, лорд Даэр,?— на лице женщины не дрогнул ни один мускул. —?Что за счастье видеть Вас на каждом приёме Ваурона.Судя по тону, счастья тут было мало, и Харсин это понимал, как никто другой. То, что женщина, если верить обращению Даэра, была Тёмным советником, заставило его испытать одновременно удивление и разочарование: в ней не было ничего особенно величественного?— не настолько, чтобы оказаться одной из двенадцати лидеров Империи. Но Харсин успокоил себя тем, что просто не знает причин её вознесения. Наверняка советница?— превосходный боец, стратег или учёный: судить ситха по внешнему виду всегда было довольно опасным занятием. Какую сферу она возглавляла, юноша сказать тоже не мог. Состав Совета менялся чуть ли не ежечасно, а ошибочное обращение могло стоить жизни.—?Тёмный лорд,?— ученик просто повторил слова и жест своего мастера, однако сделал это гораздо уважительнее.Повелительница прошлась по Харсину взглядом. Возникло неприятное ощущение, что она с любопытством рассматривает и подмечает в нём каждую деталь, от формы ногтей до количества ресниц. Можно было бы польститься подобным вниманием, но по выражению её золотистых глаз становилось очевидно, что она разглядывает его не как собрата по Ордену или мужчину, а как вещь, ресурс. Даже Даэр не умел смотреть так уничижительно.—?Тот самый мальчик, которого Вы бесчестно увели у моего отца, милорд? —?женщина внезапно решила продемонстрировать интерес к разговору.—?На нём не было наклейки, лорд Мнемос,?— сдержанно ответил Даэр. —?Я лишь успел первым обратить внимание на перспективного ученика. Но ничего, Аэмису остался прекрасный юноша: яростный, собранный?— такой далеко пойдёт. Может, не слишком умный, но чтобы подняться в ведомстве Вашего отца мозги-то особо и не нужны, правда?—?Лорд Аэмис не любит подбирать объедки,?— скривилась советница, но через секунду расплылась в жутковатой улыбке.?— Ему показалось забавным выставить мальчика против его надзирателя. Он и пяти минут не продержался с этой суровой бабой. Правда,?— она вдруг мерзко рассмеялась,?— отец всё равно не простил ей такого проступка. Говорят, бедняжка Маора добрый час изливалась кровью на глазах у всей Академии, пытаясь удержать руками внутренности. Малоприятная смерть, но такая эффектная! Ой,?— Мнемос вдруг состроила обеспокоенную мину,?— она ведь была и твоей наставницей, ученик. Мне жаль. Но такое случается со всеми, кто идёт против Дарта Аэмиса.Ей не было жаль. Даэру не было жаль. Даже ему самому не было. Но никто из них не заслуживал такой участи: ни Расго, ни Маора. Наказание должно быть справедливым, а жестокость?— преследовать цель. Они же просто стали сопутствующим ущербом в игре развращённых властью подонков. Харсин злился. Впервые в жизни злился так сильно, что серые пятна в радужках залило расплавленным золотом, а кровь начала невыносимо жечь изнутри. Он сжал кулаки со всей силой, на которую был способен?— ощущение боли помогало сохранять контроль. Мнемос пытливо глядела на ученика, на его искажённое гневом лицо, наслаждаясь каждым мгновением бессильной ярости. В советнице больше не осталось ничего завораживающего: глаза её горели безумием и неуёмной, ненасытной страстью к чужим мучениям. Харсин не хотел превращаться в подобное чудовище и лишь поэтому с большим трудом смог усмирить бушующие эмоции.—?Ваш отец никогда не умел ценить хорошие кадры,?— равнодушно ответил Даэр. Он слегка наклонил голову в сторону ученика, убеждаясь, что тот не собирается делать никаких глупостей.—?Вы уже два раза оскорбили моего отца, лорд,?— сквозь зубы прошипела Мнемос. —?Я бы не советовала Вам этого делать в моём присутствии. Даэр неожиданно сделал к ней по-хищному плавный шаг и начал говорить так тихо, что даже стоящий рядом Харсин едва мог его услышать.—?Мы оба знаем, что у тебя недостаточно зубов, чтобы кого-то укусить, Мнемос. Вероятно, поэтому Аэмис и держит тебя при себе?— не могут же слухи рождаться из ничего, не так ли? Твои бравады здесь никого не впечатлят. Поэтому сгинь с моих глаз и молись, чтобы твой папаша не узнал, что ты опять ко мне лезешь.Харсин ожидал многого. Что она сейчас сожжёт чистокровку заживо Молнией Силы, отрежет его ядовитый язык или просто прикажет кому-нибудь зарубить этого наглеца на месте, но того, что она лишь злобно сверкнёт глазами и уйдёт?— он и представить себе не мог.—?У Вас, вероятно, серьёзные покровители, мастер,?— сострил Харсин,?— если позволяете себе так говорить с Тёмным советником.—?Ты и представить не можешь,?— повелитель царственно выпрямился и скрестил руки за спиной. —?Иди. Ты больше не нужен.—?Похвастались трофеем и теперь прогоняете?—?Это не место для твоих истерик. Делай, как приказано.Он промолчал. Также позорно промолчал, как и Мнемос. Молчал на борту корабля, молчал, идя за Даэром по широкому мосту к вратам крепости. От нарастающего гнева дыхание участилось, воздуха перестало хватать, но Харсин дождался момента, когда двери холла за ними закрылись.—?Так Вы хотели просто отомстить Аэмису, лорд?Даэр остановился, но не повернулся к нему.—?Ты и так знаешь ответ, Харсин.—?Значит, сделали из меня такую же пешку, как из всех остальных,?— пальцы ученика задрожали от негодования. —?Перечеркнули мою жизнь, предназначение, путь, и всё это ради глупой шутки!—?Ты бы всё равно не нашёл того, что ищешь в ученичестве у Аэмиса,?— бесстрастно произнёс ситх. Он не двигался, но фигура его была напряжена, будто он уже знал, что сейчас произойдёт.—?Откуда вам знать! —?выкрикнул Харсин. —?Вы напрочь игнорируете моё существование, и теперь я понимаю почему. Вы даже не собирались меня учить, лорд Даэр, хотели лишь волочь за собой как приз, который можно демонстрировать противникам!—?У моего ученика должно быть терпение и достоинство. У тебя нет ни того, ни другого.Эти слова задели Харсина сильнее всех остальных. Вокруг его глаз проступили тёмные прожилки, расползаясь по коже, словно скверна. Ученик не раздумывая выхватил меч и напал внезапно, не давая мастеру опомниться. Застать его врасплох не получилось: Даэр развернулся и поставил блок молниеносно, и пурпурное лицо его впервые исказила гримаса свирепости. Ярость бурлила внутри молодого ситха, наполняла его энергией до краёв, превращая в неостановимую, разрушительную силу. Ему с трудом удалось обуздать её, вернуть духу хладнокровность, а рукам?— точность, превратить бесформенную волну Силы в остро направленное лезвие. Харсин наносил удар за ударом, каждый из которых был точен и безупречен благодаря многочасовым тренировкам, но каким-то образом Даэр отражал их все, словно заранее знал каждое следующее движение ученика. Чистокровный оказался куда более искусным воином, чем мог предположить Харсин: ни один из выпадов так и не достиг цели, но всё, что было нужно?— одна небольшая ошибка со стороны Даэра. И вопреки ложному изречению лорда, у Харсина было достаточно терпения, чтобы её дождаться.Бой шел быстро и ожесточённо, и появившийся на лице мастера насмешливый оскал только питал мощью. Но внутри Харсина начало появляться неприятное чувство, что повелитель играет с ним, сражаясь так, чтобы ученик думал, что может победить. Возможно, Даэр просто внушал ему эти мысли через Силу; Харсин всё равно не поддался им, отмёл решительно, полностью сконцентрировавшись на дуэли. Однако, настоящая нехватка сил начала ощущаться необычайно остро, когда Даэр неожиданно перешёл в наступление: атаки?— тяжёлые, размашистые и агрессивные движения Джуйо, никак не вязались с его пластичным аристократическим силуэтом. Владел ситх этой формой в совершенстве, поскольку выпады его стало чрезвычайно трудно парировать, и уверенность в собственной победе дрогнула. Видя, что ученик начинает сдавать позиции, Даэр лишь усилил натиск, загоняя соперника в угол. Только сейчас ужас уколол Харсина: он вдруг понял, что мастер не будет колебаться, убивая его.Продержавшись ещё пять или шесть атак, ученик, наконец, не смог отклонить удар, и лезвие меча Даэра полоснуло его по бедру до самой кости. Вся боль, ощущаемая раньше, не могла сравниться с этой, и молодой ситх, взревев от ярости и негодования, снова бросился на врага. Второй рубящий удар пришёлся на левое плечо, прожигая мышцы и превращая руку в бесполезный отросток: от полного отсечения спас только запоздалый манёвр уклонения. Третий пропущенный выпад поразил правое лёгкое?— клинок ушёл вглубь на несколько сантиметров, и Харсин чудом успел отпрыгнуть, чтобы не оказаться пронзённым насквозь.—?Ты действительно не был мне нужен,?— Даэр отступил на несколько шагов, будто поддразнивая и приглашая попробовать атаковать ещё раз. —?Я лишь хотел насолить Аэмису, забрав его ученика. Ты же бездарен, несдержан и высокомерен без причины. Я просчитался: стоило оставить тебя Тёмному лорду?— это было бы куда более жестокой шуткой.Кровь заливала горло, мешая дышать, но, несмотря на боль и увечья, ученик опять ринулся в атаку, вложив в неё все оставшиеся силы, и перегруженное лезвие его меча вспыхнуло неровным пламенем. В залившихся багровым светом глазах Харсина больше не было страха неудачи и смерти: только чистая, ничем не сдерживаемая ненависть, направленная на одного человека. Им двигало не желание выжить?— желание уничтожить, заплатив любую цену, моментально выжегшее изнутри всякую жалость к себе. И это было изумительное чувство.—?В тебе всё же был потенциал,?— невидимый толчок сбил ученика с ног, после чего чудовищная тяжесть потока Силы пригвоздила его к полу, едва ли не ломая кости и не давая подняться. —?Жаль, что ты продемонстрировал его так поздно.Надменные, жестокие глаза Даэра были последним, что он увидел, прежде чем всё погрузилось во мрак.