Глава 16. Конец. (1/2)
О, время! Порой оно играет такие злые шутки с человеческими ощущениями. Блондин проснулся от того, что его желудок заурчал, словно раненый зверь. Ветерок, пробравшийся через щель под дверью, неприятно холодил мокрые от слез щеки, создавая ощущение, что по ним бегает множество маленьких насекомых. Он привстал с плеча деревянной куклы, слыша, как хрустят суставы, и размял шею, затекшую от неудобного положения. Он еще раз взглянул на марионеток, на их скрепленные руки, провел рукой по искусственным волосам красноватого оттенка, чувствуя внутри гигантскую сосущую черную дыру, которая с каждым мгновением разрасталась все больше, затягивая не только все чувства, но и мысли, и воспоминания, и чувство реальности. Все происходило как в полусне, и было настолько жутко и нереально все вокруг, что Дейдара даже вздрогнул, на секунду представив, что сейчас эти куклы оживут и всыпят ему по первое число за то, что он нарушил их уединение. Отбросив дурные мысли, он в последний раз провел рукой по лицу куклы, и, скрепя сердце, отвел руку, сжимая пальцы в кулак. Больше не глядя на них, он медленно поднялся и, шатаясь, словно раненый, двинулся к двери, обитой изнутри какой-то зеленоватой кожей. Царапнув по ее поверхности ногтем, чтобы создать хотя бы такой звук, что вытащил бы его из его ощущения нереальности происходящего, он, наконец, вышел. Часов Дейдара не носил, но, судя по рассветным цветам неба за окном, проспал он немало. Он в последний раз окинул взглядом дверь в мастерскую, лестницу, ведущую наверх, затем переместился на кухню, провел рукой по столу и вернулся в гостиную. Он не стал поднимать разбросанные по полу книги, оставив их нетронутыми лежать так же, как и в тот день, когда Сасори покинул этот дом.
Подойдя к входной двери, блондин поднял приготовленную заранее емкость и поднялся на второй этаж. Открутив крышку, он вылил резко пахнущую прозрачную жидкость под дверь спальни Сасори, а затем, продолжая выливать за собой пахучую дорожку, двинулся вниз по лестнице, с интересом наблюдая за тем, как жидкость весело сбегает по ступеням, обгоняя его. Полив так же и книги на полу и разлив остатки вокруг по комнате, а также в коридоре, вплоть до входной двери, он отбросил от себя опустевший сосуд и прислонился спиной к двери, прижимая рукав к лицу, чтобы не отравиться витающими в воздухе испарениями. Стоя в нескольких шагах от того места, где поблескивал тоненький ручеек, он достал из заднего кармана зажигалку. Откинув крышку, он пару мгновений смотрел на разгоревшийся теплый огонек, а затем открыл дверь и, выйдя на крыльцо, не глядя бросил ее себе за спину. Вспыхнувшее в коридоре пламя дохнуло ему в спину перед тем, как он закрыл дверь и поспешил отойти подальше от дома.
***«А теперь новости из Токио...»- Сделайте погромче, - попросил Сасори у санитарки, которая принесла ему обед, а теперь с чем-то возилась возле его постели. Довольно немолодая женщина с забранными под шапочку черными волосами подошла к телевизору и несколько раз ткнула в кнопочку на панели.
«... префектуре разгорелся пожар, охвативший более двух десятков домов. Причины пока неизвестны, но пожарные считают, что это был поджог. Пожар не удалось потушить до сих пор, из-за сильного ветра пламя перекинулось на соседние постройки...»Юноша затаил дыхание, даже привстав на кровати от нервного возбуждения, когда увидел на экране знакомый район. Хотя знакомого он видел, конечно, мало, теперь его дом и дома его соседей были больше похожи на огни рождественской елки. Пока репортер что-то говорила о жертвах, Сасори радостно улыбался, строя праздничные ассоциации. И не то, чтобы он был рад, что все его имущество оказалось беспощадно уничтожено, нет. Просто это был знак для него, и кукольник все прекрасно понял. Только Дейдара мог придумать такой неожиданный способ дать о себе знать, он ведь любил всякого рода яркие штучки, особенно когда дело касалось взрывов и пожаров. Через пару минут начали показывать другой сюжет о разгоревшемся в жилом доме пожаре. Это возгорание хоть и удалось потушить довольно быстро, да и без жертв вроде обошлось, но, видимо, решили приплести за компанию. У Сасори даже ложка из руки вывалилась, когда он узнал дом, в котором Дейдара снимал свою небольшую квартирку. После этого показали еще пару пожаров, репортеры, находясь в разных местах у мест возгорания, возбужденно передавали текущие новости. Да оно и неудивительно – столько пожаров в крупнейшей столице, да еще и в один день! Очевидцы неуверенно высказывали свои гипотезы о террористических актах, политики с неровно лежащими на груди галстуками и сбитыми париками перебивали друг друга, взахлеб опровергая все подобные версии, чтобы не посеять панику среди населения, а сваливали все на местные бандитские группировки, что было, в общем-то, не менее страшно, но как-то более... привычно.
Сасори то странно улыбался, узнавая столь же родные, сколько и ненавистные места на экране телевизора, то озабоченно хмурился, когда начинали подсчитывать количество пострадавших. Пообещав держать всех в курсе дел, диктор переключился на рекламу, а кукольник, лихорадочно нащупав на прикроватной тумбочке пульт, переключил на канал новостей с прямым эфиром происходящих событий.
То ли Дейдара перестарался, то ли он просто решил развлечь Сасори до того, как явится в больницу собственной персоной. В том, что блондин приедет, и, возможно даже, уже в пути, юноша не сомневался ни секунды. Дей отрезал себе все пути к отступлению, оставив только один – вперед, навстречу судьбе.
«...взрыв у придорожного кафе недалеко от аэропорта Нарита, пострадавших нет...»
На вопрос репортера к владельцу кафе, не видел ли тот кого-нибудь подозрительного, мужчина только протер платком вспотевший лоб и отрицательно помотал головой, заявив, что среди его немногочисленных покупателей за сегодняшний день никто особо не выделялся. Сасори уже даже начал сомневаться, что следы пожаров тянутся именно за Деем, ведь его необычную внешность довольно-таки сложно оставить без внимания. Решив подождать, пока все разрешится само собой, кукольник переключился на какой-то фильм и вернулся на подушку, отодвинув от себя поднос с едой – от волнения его стало неслабо подташнивать.
***От шума взлетающего самолета ужасно закладывало уши, приходилось то и дело то сглатывать, то зевать, то двигать челюстью, чтобы давление на барабанные перепонки чуть спало. Новые, но не очень удобные кресла противного ярко-синего цвета резали уставшие глаза, а стоило их закрыть, как перед внутренним взором тут же разгорались пылающие костры квартир, взрывная волна, выбивающая окна, и пламя, вслед за ней облизывающее стены домов. Примерно то же самое творилось и в душе Дея, когда он думал о том, как нелепо все у них вышло, как они сами же разрушили то, что строилось усердным трудом. Находясь в таком расстройстве чувств, ему просто необходимо было что-нибудь рушить, рушить, и делать это в крупных масштабах, пытаясь заполнить чем-то ту черную дыру, что никак не могла угомониться в его груди. Блондин специально вызывал в памяти собственные кошмары, раз за разом прокручивая их в голове, смешивал все это с воспоминаниями о Сасори, вспоминал прикосновение холодной древесины, никак не желающее сходить с его ладони. Рука нервно подергивалась, когда он увлекался той или иной фантазией и желал отбросить кошмары прочь, язык нервно облизывал пересохшие губы, заставляя вспоминать торопливые поцелуи, а в виске начинала пульсировать боль. С обостренными ощущениями, в полубреду погруженный в воспоминания, Дейдара чувствовал, буквально осознавал, как он сходит с ума. Самолет двигался слишком медленно, облака за окном и вовсе висели бесполезной мокрой ватой, сосед слева чем-то хрустел, и хотелось немедленно сорваться и впиться ему в глотку зубами, выдрать оттуда куски мяса, чтобы он вывалился в проход и перестал его нервировать. С другой стороны юноша понимал, что подобные желания ему диктует его спятивший разум и поддаваться им ни в коем случае не следует, поэтому, вопреки желаниям, он расслабился, откинувшись вместе со спинкой кресла, и достал из рюкзака наушники, сосредоточившись на расслабляющей музыке. И, хотя черная дыра внутри все так же бушевала, вскоре красочные кошмары за его веками поблекли, посторонние звуки в голове поутихли, и он даже смог провалиться в несколько беспокойный сон.
Дейдара помнил только объявление о посадке самолета.
Дальше было все в тумане. Он расталкивал людей, пробивался к выходу, затем было яркое слепящее солнце снаружи и горячий воздух, сильно отличающийся от токийского. Он поймал такси, затем простоял в очереди за билетом и сел на электричку, и юноше постоянно казалось, что время над ним издевается, растягиваясь, словно старая жвачка, оно даже рвалось местами, выбивая юношу из реальности, а затем снова тянулось невообразимо медленно. Если бы блондин умел поджигать все вокруг одной только силой мысли, то, наверное, его мысль могла бы заставить весь этот остров разлететься на мелкие кусочки, которые бы потом погрузились на морское дно. А с ним заодно он бы стер с карты весь японский архипелаг, отправив его в историю, в одну строку с Атлантидой.
Даже чувство голода притупилось, пока он тешил себя мечтами о полном хаосе, порожденном одной лишь его мыслью, но даже это не могло заставить его поезд двигаться быстрее. Ближе к вечеру, когда солнце медленно и печально катилось к горизонту, но небо еще не было окрашено в закатные тона, Дейдара наконец-то вышел на вокзал, ища глазами такси или хотя бы место, где можно было перекусить. На свой поздний ужин юноша потратил не более десяти минут, и тут же помчался к выходу с вокзала в поисках машины. И снова пришлось ждать неимоверно долго, пока водитель доставит его к нужному месту. Уже издалека юноша приметил возвышающееся белое здание госпиталя и даже подпрыгнул на месте от нетерпения.«Сасори» - безостановочно билось в его голове, когда он, небрежно бросив деньги на переднее сиденье рядом с водителем, выскочил из такси и бросился ко входу. Он даже не стал ничего спрашивать у женщины за регистрационной стойкой, а просто несся по коридору, лихорадочно разглядывая надписи на дверях. Краем уха он слышал, как несколько раз его просили перестать бегать по коридорам больницы, но он не обращал на это никакого внимания. Пару раз сверившись дорогой с проходившим мимо медперсоналом, он вихрем понесся в указанную сторону и буквально уткнулся носом в ту заветную палату.
- Сасори!.. – Дейдара толкнул дверь рукой и ввалился внутрь. Запах лекарств тут же ударил в голову, когда он оказался там, а безумный взгляд метнулся от стены к стене, осматривая помещение следом за застеленной койкой. Палата была пуста. – Сасори?..- Вам помочь? – сзади раздался вежливый голос и, обернувшись, блондин увидел перед собой низенькую женщину в халате медсестры.- Д-да... тут... – юноша кивнул себе за плечо на пустую кровать, пытаясь выдавить из себя слова, но силы вдруг разом покинули его, и он привалился к косяку, выдохнув одно только: Сасори.
- Акасуна-сан сейчас в операционной, его состояние резко ухудшилось. Вы его родственник?.. Я попрошу вас подож...Дейдара не расслышал окончания фразы, потому что перед глазами вдруг все поплыло, и он рухнул на пол, ударившись головой об дверь.
***- Молодой человек... вы слышите меня?Дейдара открыл глаза. Ему понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, где он находится, и когда осознание пришло к нему, он резко вскочил, почувствовав боль в руке – оказалось, что он лежал под капельницей.
- Пожалуйста, ложитесь обратно, вам необходим покой, - попросил незнакомый мужской голос.
Дейдара выдохнул и прикрыл глаза, чтобы восстановить четкую картинку вокруг, а затем одним махом повыдирал иглы из вены, забрызгав белоснежную простыню капельками крови.
- Что это вы делаете? – кажется, мужчина вскочил со своего места, поэтому блондин, не теряя ни секунды, вскочил со своей кушетки и, чуть не потеряв равновесия, изо всех сил бросился к двери. Ботинки с него, видимо сняли, поэтому пятки глухо бухали по коридору. Спрятавшись за первым же углом и каким-то чудом оставшись незамеченным, юноша подождал, пока гулкие шаги врача стихнут в другом конце коридора, а затем вышел и медленно пошел в обратную сторону. За окном было уже темно, свет в коридоре был также притушен, поэтому Дею оказалось довольно трудно отыскать в незнакомом здании выход к лестнице, а там уже и план эвакуации из здания. Пользуясь таким нехитрым планом этажа, он быстро сориентировался и, неслышно ступая, поднялся на этаж выше, на всякий случай сверившись с инструкциями и там.Пройдя по коридору незамеченным, он достиг знакомой уже палаты и вошел внутрь. Не успели еще глаза его привыкнуть к полумраку комнаты, как до слуха донесся размеренный «пип», а затем снова: «пип... пип...».Дейдара бросился к кровати, и в нерешительности остановился, только когда его нога коснулась ее края. Сасори был там. Сасори лежал на этой чертовой больничной койке, осунувшийся, с цветом лица, напоминавшим накрахмаленное постельное белье. На голову была надета красная спортивная шапка, плотно прилегавшая к голове. Сломленный, едва живой, подключенный к куче непонятных аппаратов постоянно издающих противные звуки, но... но все-таки живой.
Дейдара отыскал взглядом стул и поднес его к кровати, опустившись на него и взяв кукольника за руку. Слезы брызнули из глаз, когда он почувствовал в своих горячих ладонях тонкие, холодные пальцы с подключенным к одному из них проводом, и блондин уткнулся лицом в его руку, позволив себе, наконец, разрыдаться в голос.
Когда утром, во время обхода, Дейдару, наконец, нашли, он лежал, опустив голову на кровать, сжимая в руке чужую ладонь. Хоть и выяснилось, что он больному не родственник, ему все же разрешили остаться после недолгих уговоров.
- Он очнется? – ломким голосом спросил Дейдара, когда мужчина-врач, посмотрев на показания приборов, что-то черкнул себе в блокнот, и пошел к выходу.
- Возможно, и очнется. Но будьте готовы к тому, что он одной ногой уже на том свете, - сухо сказал он и вышел.