Часть третья, декабрь 1943 (1/1)
Здравствуй, Вальтер! Или, может, нужно писать, "герр обер-лейтенант"? А может, уже и "герр гауптманн", чем черт не шутит?
Не забыл еще своего оберста, старика Курта?Мы неплохо ладили и, честно сказать, я рад, что ты жив, Вальтер, и воюетшь на этих проклятых фронтах, в этой безумной стране, из которой неизвестно, выберемся ли живыми... Я лежу в госпитале с чертовой пневмонией. Мне настолько опостылели здешние унылые рожи, что я - извольте видеть - пишу письма. Написал в Гамбург своей старушке Ингрид, написал сыну и малютке Марихен, в этом году моя дочь заканчивает школу...а теперь вот пишу вам. Старею, наверное, становлюсь сентиментальным. А ведь это я всегда говорил, что солдат не может позволить себе такую роскошь, как душевные переживания. Вероятно, нервы. Так уж случилось, что через мои руки прошли списки отправленных на работу в Германию русских. И кого, ты думаешь, я там обнаружил? Твою русскую, Dasha. Везучая девка, увидит прекрасную Германию быстрее, чем мы с тобой, ха-ха. Черт знает, как ей удалось уцелеть в этом хаосе. Впрочем, чего ожидать от идиотов, вроде Вайса и Шварца. Сами себя перехитрили, конспираторы. Нашли время и место играть в шпионов.
А русские прут, дорогой мой друг. С чудовищным, непостижимым упорством. Все, что я слышу в последнее время, это Bagramyan, Tschernyakhovskiy, Antonov и еще десяток этих скифских фамилий, черт бы их всех побрал. Знал бы ты, как мне самому охота на фронт, но не переводят, уже второй рапорт отклонен. Вот и сижу в тылу, как барсук в норе. Вам повезло больше, фор Герц. Я уверен, что вы несете службу достойно, ведь вы истинный сын своего отца и верный солдат рейха. На фронте вы уж точно будете полезнее, чем в тылу с полицаями, бандитами и всей этой бесконечной скучной канителью. С дружеским расположением, К. Вейзель*** Через неделю Вальтер фон Герц поднялся на ноги и самостоятельно добрался до конца коридора. Впрочем, медсестры тут же загнали его обратно в палату - в старой больнице вовсю гуляли сквозняки. Небо сыпало снежной крупой, дули холодные восточные ветры. Лотта Либрехт часто приходила в палату к обер-лейтенанту. Сидела за столиком у окна, сматывала бинты, готовила микстуры. Собственно, это была самая большая и теплая палата. И самая светлая. Из окна было видно ратушу, кирху и уголок старого парка. Летом из парка доносился детский смех. С Вальтером было легко молчать и легко говорить. Лотта говорила только о брате: почти годот Гюнтера не было никаких вестей. Хоть бы живой... Лотта рассказывала, обер-лейтенант вежливо слушал, склонив голову к плечу. И тревога отступала. Они стали добрыми друзьями. - Вы получили письмо, Вальтер? Хорошие новости? - Новости, - обер-лейтенант застегнул последнюю пуговицу у воротника и поднялся. - Она в Германии. - Ваша Лорелея? - Да. Когда меня выпишут? - Сразу после Рождества. Вы еще очень слабы. И к тому же вам положен отпуск по ранению, если не ошибаюсь.*** Здравствуй, Лоттхен, моя дорогая Мозаика, душа моя! Что же ты, чертова кукла, делаешь с бедной Хильдой? Твоя история меня до печенок пробрала, вот прямо до самого донышка. Ах, какой чудесный сюжет для романа, который никто не рискнет написать и издать... Да найду я эту русскую фройляйн, найду. Я для тебя, Мозаика, чего хочешь сделаю, хоть черта в ступе достану. Тряхну своими старыми связями, можешь не сомневаться. Когда тебя Хильда подводила? Я писала, что теперь работаю в ?Volkischer Beobachter?? С каждым днем убеждаюсь, что не зря променяла медицину на журналистику.
Как поживаешь, Лотта? Сейчас вроде не очень много раненых? Береги себя, а то я знаю, как ты днем оперируешь, а по ночам дежуришь. Адвент начался, скоро Рождество. Жди вестей, дорогая подруга. Хильда Майер идет по следу!*** - Я тоже получила письмо, - сообщила Лотта, загадочно улыбаясь. - От подруги из Берлина. Вальтер поднял глаза от книги. - У вас много друзей, фройляйн Лотта? - Только Хильда. Но других и не надо. Я непросто схожусь с людьми. Она повернулась к Вальтеру правой стороной, села за свой столик, зажгла спиртовку.
- Хильда удивительная. Никогда не забуду свой первый день в университете. Я опоздала на лекции, пришла самой последней и стояла у двери. И тогда ко мне подошла самая красивая девушка на курсе, протянула руку и посадила рядом с собой.
Говорят, противоположности притягиваются...я всегда была серой мышью и законченным синим чулком, а Хильда настоящая "фам фаталь", с толпами поклонников. Я ни в ком не видела столько энергии и огня! Она постоянно тащила меня с собой на вечеринки и рауты... - ...а вы ходили в картинные галереи и библиотеки. - Да, - снова улыбнулась доктор. - Откуда вы знаете? - Это видно, - обер-лейтенант смотрел в окно. - Похоже, у вас хорошее настроение? - Прекрасное, - серьезно ответила Лотта. - Рано утром привезли совсем молоденькую девочку, очень тяжелая. Преждевременные роды. - И...как? - Три восемьсот. Здоровый и красивый малыш.
*** Супруги Шмидт с удивлением взирали на подъехавший в густых зимних сумерках шестиколесный Мерседес-Бенц. Внедорожник-монстр, заляпанный жидкой грязью, уверенно остановился сразу за их воротами. Еще больше они поразились, когда из машины вышла невысокая стройная дама со взбитыми рыжими волосами, в модной шляпке с пером. Первым делом она щелкнула зажигалкой, вставила в мундштук тонкую сигарету, глубоко затянулась. Потом вытащила из нагрудного кармана шерстяного жакета с огромными пуговицами фотографию, снова защелкала зажигалкой, близоруко сощурилась. - Брунхильда Майер, - она протянула Микаэлю маленькую крепкую ладонь в тонкой кожаной перчатке. - Пригласите в дом, герр Шмидт?*** - Так вот ты какая, Dasha, - нарядная рыжая немка разглядывала ее в упор, щурилаглаза в густо накрашенных ресницах, зеленые, как бутылочное стекло. - Красивая.
- "Да уж, раскрасавица, - думала Даша, разом вспомнив свои огрубевшие руки, растоптанные башмаки и латаное платье. - Чего этой от меня нужно?" - Пошли, - Хильда нетерпеливо щелкнула пальцами. - Быстрее, быстрее. Нам ехать всю ночь. Даша послушно шла за незнакомой фрау, кутаясь в старенький полушалок поверх потертого пальтишка, распространявшего запах нафталина. Немка сморщила нос, потом улыбнулась, открыла дверь автомобиля. Даша осторожно села на скрипнувшее кожаное сиденье, Хильда плюхнулась рядом, снова защелкала зажигалкой. - Вальтер фон Герц, - негромко сказала она. И, насладившись потрясенным Дашиным лицом, добавила: - Значит, я не ошиблась. Мы едем к нему. Сейчас. - Как?! - не поверила Даша. - Э, ты тут только сознание не теряй, русская фройляйн. Хотя ты не очень похожа на русскую... Из фольксдойче? - Нет. Я русская. Мотор заурчал, рука в красной перчатке тронула руль. Автомобиль взревел и, набрав с места приличную скорость, скрылся в ночи.