Zusammenschaltung (1/1)

Маша довольно болтает ногами, сидя на ступеньках перед зданием, чьё название она не запомнила, да и не было это настолько важным, как ей сказали. Целый месяц после того, как её забрали у мамы, прошёл неплохо, хотя она иногда скучала, но главная тётя сказала, что если новые Машины родители разрешат, то она сможет с ней видеться и даже гулять вместе с ней. Маша знает, что её новыми родителями будут Иван и Людвиг, а всё остальное не важно. Честно не важно, они хорошие, пускай и не очень люди.— Машенька, они могут приехать после обеда.— Нет, они обещали.Спустя несколько минут наблюдения за дорогой и облаками — по небу носятся с десяток белых и пушистых зайчиков — к детскому дому подъезжает машина, из которой спустя пару секунд после остановки выходит Россия, сразу начинающий широко улыбаться, едва взгляд находит Машу. Та сразу вскакивает со ступенек, подбегает к Брагинскому и обнимает его, стискивая в пальцах ткань бежевого пальто.— Привет, — после объятий Иван опускается на колено, чтобы подходить по высоте, а после треплет светлые девичьи волосы под довольный смех и едва слышимый радостный писк. В сердце от всего этого теплеет, хотя само оно в нескольких милях от самого русского выбирает важные детские вещи.— Ты приехал, — Маша улыбается, не выпуская из рук пальто, едва ли не растягивая кожу бедной одежды. — А где Людвиг?— Он занят, — Россия приставляет палец к губам, обозначая тайну, — подарки тебе покупает, только тсс! Не говори ему о том, что я тебе это сказал, иначе меня накажут.— Лишат сладостей?— Ммм... почти, да, — в мыслях же на это появляется мысль о приписании ещё пары дней к санкциям, но лучше ребёнку об этом не знать. — Хочешь со мной поехать домой?Мария кивает, а после убегает собирать свои немногочисленные вещи. На самом деле она довольно долго копила в себе радость близкой поездки, хотя многие и смотрели на неё, как на очень странного ребёнка. Не может же маленькая девочка так радоваться тому, что её забирает новая семья несмотря на живую и вполне адекватную — Россия с Германией на это бы только снисходительно фыркнули — мать. Но Маше честно наплевать, её новая семья подарила ей любви и внимания больше, чем мама за шесть с половиной лет, и ей это нравится, очень-очень. В небольшой чемоданчик она быстро, но, несмотря на это, аккуратно, укладывает всю одежду и пару своих игрушек, которые ей подарила мама, когда ещё успевала ухаживать за дочкой. После Маша прощается с двумя ребятами, с которыми немного сдружилась, и с главной тётей, которая по-доброму улыбается, чуть не пуская слезу. — Я готова.— Точно-точно? — прищуривается Иван и получает в ответ кивок. — Тогда прошу принцессу к доброму белому коню, — он осторожно перенимает чемодан и укладывает его в открывшийся после команды багажник. — Поедем сейчас домой, там я тебя с твоей тётей познакомлю, может даже дядю увидишь, — Брагинский фыркает, открывая дверь ребёнку, после закрепляя ремень безопасности. Полезная штука, непонятно, почему некоторые её игнорируют. России такая древняя "обновка" автомобиля пришлась по душе, да и сами машины были поудобнее, чем кареты и осёдланные кони.— И Людвига?— Конечно. А как же без него? — в кармане джинсов как-то резко и даже слегка неприятно вибрирует телефон, информируя о прибывшем на него сообщении. После полсекунды осознания Россия достаёт гаджет, быстро проводит пальцем по экрану, разблокировав, и открывает маленькое окошко. — Зачем..??Съезди в магазин и купи детской смеси?.А спустя ещё немного времени приходит и другое сообщение:?Много смеси. И ещё две бутылочки со сменными сосками. Не спрашивай, просто купи и домой?.Ещё страннее, но Иван выполнит столь странное поручение без вопросов, потому что Людвиг редко — читай, никогда — просит что-то странное, обычно его сообщения — напоминания о том, что Брагинский должен не забыть купить. Хотя данный запрос вызывает смутные подозрения, только в голове никак не образуется мысль, чтобы ментально пнуть нерадивого хозяина.— Что случилось? — интересуется Мария, глядя на Россию. Тот в ответ на это дергает плечами, убирая телефон обратно в карман.— СМС от Людвига. Нужно будет в магазин заехать.— Можно мне с тобой?— Конечно, может, найдёшь себе там что-нибудь по душе. Теперь же нам нужно знакомиться, узнавать вкусы. Вот что тебе нравится?Девочка даже задумывается. За всю её недолгую жизнь она пробовала лишь какие-то смешанные и не очень-то вкусные салаты по праздникам и некоторые фрукты, о чём она и говорит Ивану.— Ну тогда ещё лучше. Если пробуешь что-то новое, то нужно загадать желание, а в твоём случае десятки желаний. Это ли не плюс? — подмигивает Брагинский, а после всё же решает сесть в машину.— И можно загадать много-много игрушек?— В пределах разумного, конечно же. С большим количеством игрушек может стать скучно, или ты просто не успеешь наиграться со всеми ними.— В этом... есть смысл, — кивает Маша. Пусть она и маленькая, но многие вещи она уже поняла, выросла немного раньше нужного срока, но детства ещё не лишилась. Теперь у неё будет много детства, игрушек и друзей. Она в этом точно уверена.&&& — Людвиг, это..? — Ольге осторожно протягивают коробку с младенцами, которую она бережно перехватывает, а затем укладывает её на диване в гостиной. — Откуда?— Нашёл. Правда, теперь не знаю, что с ними делать, — Германия ненадолго уходит, чтобы принести в дом покупки, и возвращается к Украине, но уже с одеялом, потому что неправильно это как-то, что дети в коробке лежат. — В полицию надо бы, но они голодные наверное, так что нужно их отогреть, покормить и успокоить.— Бедняжки, — Украина аккуратно берёт тихо хнычущего ребёнка на руки, медленно качая. — Тише, девочка, не плачь. Всё хорошо.— А ты уверена, что это девочка?— Поживёшь с моё, начнёшь узнавать многое на глаз. И на ощупь, — улыбается Ольга. Она воспитала брата и сестру с самого их младенчества, так что она знает многое, в том числе и как отличить мальчика от девочки. — Ваня поехал за едой для них, да? — Людвиг кивает. — Надеюсь, в магазине будут знающие люди. Я, конечно, брата люблю и знаю, что он очень умный, но иногда он творит такую ересь, что проще спрятать голову в песок, чтобы не позориться. А тут это может оказать вред детям.— Кстати о них, — Германия закусывает губу, думая, как правильнее высказать свои догадки, — тебе не кажется, что они...— Особенные? Да. И мне не кажется. Они... города, наверное. Или области.Людвиг выдыхает. Значит, ему не показалось, эти найдёныши и правда не обычные люди. Тогда получается, что родители близнецов просто... выбросили их? Бесчеловечно. А если бы они были простыми младенцами, то... Нет, думать не хочется, что они бы просто погибли из-за идиотов-родителей, которым было просто лень купить пару презервативов.— Что будем делать после того, как всё сделаем? — спрашивает Украина, замечая задумчивость немца. Она очень понимающая девушка, оттого сразу догадывается, что думает её родственник о том, что могло бы быть, но чего, слава Богу, не произошло.— В полицию поедем. Найдём тех... — Германия проглатывает слово, вспоминая о присутствии детей, — гадов, их лишат родительских прав, может, даже в тюрьму посадят, а детей... Ну, будет их в нашей семье трое, почему бы и нет.— Однажды,Ваня тогда тебя ещё не встретил, он сказал, что когда найдёт любовь всей своей жизни, то у них будет большое хозяйство, огромный дом и много детей — всё по тогдашнему стандарту купеческой семьи. И, знаешь, а слова-то его сбылись.— Только вместо какой-нибудь глуповатой девушки из ближайшего хутора у него появился я: чёрт-те что с огромным багажом внутренних терзаний, кошмаров и страхов.— Он тоже не святой. И в его багаже ужасов не меньше, — младенец на диване издаёт странный пищащий звук, привлекая к себе внимания, жестами требуя, чтобы его тоже взяли на руки. — Хочешь подержать?— Ты сейчас серьёзно? — с подозрением спрашивает Людвиг, глядя то на Украину, то на ребёнка. Он в своей жизни детей на руках не держал никогда, да и не думал он о подобном. Сложно даже задней мыслью было такое представить при условии, что все его отношения были с одним человеком, который является мужчиной, а это сразу откинуло такую вещь, как грудные дети. Тут уже судьба, хитрое эфирное существо, подкинула подарочек.— Да. Это не сложно. И не бойся, не уронишь, я прослежу, — спящую девочку Ольга аккуратно укладывает на одеяло, а затем так же аккуратно берёт на руки второго младенца. — Смотри, одной рукой поддерживаешь под головку, а другой — под попу, но можно и так, — Германия запоминает, но на протянутого ребёнка реагирует с опаской. А если уронит или сделает что-то не так, и ребёнку будет больно или неудобно? — Не бойся ты так. Просто попробуй.Немец едва заметно кивает, прикусывает щёку изнутри, выдыхает и берёт ребёнка на руки ровно так, как сказала Украина. Младенец на него пристально смотрит, беззубо кусая большой палец ладони, и выглядит отнюдь не напуганным. Людвиг смотрит на ребёнка на руках в ответ, а затем приветливо улыбается, получая зеркальную реакцию.— Ты ему понравился, — Ольга тоже не сдерживает улыбку, глядя на происходящее. Подобное она уже видела, когда дала Ивану подержать только-только родившуюся Наташу. Тогда тоже был и испуг, и лёгкая паника, но при этом интереса было намного больше, как и удивления.— ?Ему??— Да, это мальчик.— Мальчик... — как-то задумчиво тянет Германия, всматриваясь в личико ребёнка. В глазах у последнего намного больше понимания, чем должно быть у обычного младенца. Спустя несколько секунд обдумывания Людвиг осторожно касается кончиками пальцев детской щеки. — Здравствуй, Максимилиан, — Максим на это тянет ручки и тихо сопит.— Красивое имя. А девочку как назовёшь?— София. Как думаешь, Ване понравится?— Я думаю, да. Правда, мы с тобой ещё не знаем, как он отреагирует.— Всяко лучше, чем Гилберт с Наташей, — немец фыркает. За брата немного страшно и предугадать его реакцию совсем невозможно, а Наташа... закрытая книга на аргентинском диалекте кастильского языка. — Родерих, я надеюсь, будет поспокойней.— Достать из погреба заначку? — предлагает Украина.— Можно, но что-нибудь не очень крепкое. И спрячь потом бутылку, будет подозрительно, если, когда я захочу сообщить им новости, рядом со мной будет стоять алкоголь — Гилберт очень быстро догадается.— Хорошо.Германия на это улыбается, осторожно качая ребёнка на руках. Тот зевает, трёт кулачком щеку и выглядит донельзя счастливым и сонным. Людвиг не этого ожидал от нового дня, точно не этого, но всё равно он ничего не хочет менять. Да, трудности точно будут: три ребёнка — это не три рыбки, за ними полновесный уход нужен, но это не так страшно, как он может себя накрутить. Тем более он не один и если уж что-то пойдёт не так, ему помогут. Точнее не ему, а им с Иваном. И это радует.Очень радует.Софа тихо пищит, смотрит вокруг себя несколько секунд, а затем её лицо искажается в гримасе зарождающегося плача, который Германия прерывает, осторожно опускаясь на диван рядом.От успокоения младенца Людвига отрывает зазвонивший телефон, который он сразу же берёт, нажимая на кнопку принятия вызова.— Да, Вань?— А какую смесь-то брать?