5. Доверяй, но проверяй (1/2)

Всё воскресенье Фил проспала, не имея ни сил, ни возможности поднять себя с кровати и жить. Или выжить. И если всё же она выплывала из толщи густого, тяжёлого сна, на грани кошмара, то чёрные мысли тут же нападали на неё и душили. Сжирали. И тогда оставалось упасть обратно на подушку, зарыться в неё и, сдерживая удушливые рыдания, утопать в странных снах. Тяжёлые и приторные одновременно, отчего бросало то в жар, то в холод. Снились его руки, тонкие длинные пальцы. Они прикасались к её шее, очень мягко, почти нежно, источая желание дотронуться. И вдруг после сладкой секунды приятного ощущения на коже — пальцы обвивались вокруг шеи и… сжимались. Фил выныривала из дурмана и испуганно оглядывалась, сжималась, боясь найти вчерашнего незваного страшного гостя. Её взгляд блуждал по комнате, останавливался на кресле в углу. Останавливался, удивлённый, не верящий, что там пусто.

Телефон несколько раз подолгу разрывал тишину, но Фил в такие моменты пряталась с головой под одеяло и закрывала уши, желая, чтобы всё поскорее смолкло. Она не рыдала, не тряслась в ознобе, как это порой показывали в фильмах. Было странно. И непонятно.

Страшно?

Да.

Тошно?

Да. Позвонить бы Трэвору, может, ему бы выплакалась, что так и так, плохо, приезжай, пожалей. Выслушай. Но угрозу Джокера просто так мимо ушей не пропустишь, в шутку не обернёшь: кто знает, что ожидать от психопата. Чего доброго, явится опять. После этой мысли Фил вздрогнула и села, натянула одеяло повыше, прячась от тишины комнаты. А что если придёт? Заявится, как в прошлый раз, опять приложит чем-нибудь по голове, и ау. Шишка на затылке - не выдумка. Может, там ещё и синяк нехилый расплывётся, раскинутся в волосах синее озеро боли. Так вот. Джокер. Ждать его очередного визита или всё-таки пронесёт? Фил потянулась за пультом на тумбочке и щёлкнула по кнопке третьего канала. Ведущий как раз рассказывал, что фермеры Лючии грядущим летом прогнозируют богатый урожай кукурузы. Щёлк. Следующий канал: сериал про вампиров, два клыкастых героя как раз ссорились, активно жестикулировали, страсти накалялись, вот-вот обещала вспыхнуть драка как минимум. В обыденной жизни вампирам — да, но не сегодня, ребята. Щёлк. Местные новости. Фил подложила под спину подушку, подтянулась и устало откинулась на неё. Что день минувший принёс городу? ?А теперь к новостям этого час. Пол, что случилось на улице Денери?? ?Там сегодня с самого утра полиция, обыскивают соседние заведения — бары, магазины, хостел “Праслин”. Рабочие утром нашли у банкоматов тело молодого человека. В эфир мы не можем пустить ни фото, ни видео с места, потому что зрелище не для слабонервных. Но на нашем сайте в разделе “НовостиДвадцатьЧетыре” вы можете увидеть всё без прикрас?. Так. Денери. Это же на пересечении с Форест авеню, а от неё напрямую до Лит стрит рукой подать. На Лит стрит находится психиатрическая клиника. Могли ли так вчера сложиться звёзды странным образом, что между Джокером и убитым парнем проходила жирная кровавая нить? Фил кое-как выбралась из кровати, взяла со стола рядом с телевизором ноутбук и зарылась обратно в одеяло. На сайте ?НовостиДвадцатьЧетыре? сразу же высвечивался раздел ?Происшествия?, именно туда Фил и направилась. По ссылке ?26.12? нашлись те самые фотографии, которые не пустили в эфир по понятным причинам. К сожалению, всё сводилось к тому, что парня убил именно Джокер: на бедолаге живого места не найти. Крупным планом сняты страшные раны: всё лицо в крови, над правой бровью виднеется рана — или это просто кровь запеклась? У убитого к тому же выколоты глаза, и эти страшные багряные провалы словно всматривались в глядящего в ответ. Фил быстро пролистала фотографии с лицом. Рассмотрев тело, она закрыла вкладку и закрыла глаза. Доктор Квинзель не преувеличивала, когда предупреждала Фил о том, что клоун опасен. Куда опаснее любого пациента Лючии. Позже Фил всё же позвонила Трэвору, долго слушала гудки, а когда он ответил, пришлось окольными путями и путано объясняться. Так как они не жили вместе, спонтанные ночёвки друг у друга случались не так часто, как хотелось бы. В основном всё заранее планировалось.

— Трэв, — Фил не выдержала — всхлипнула и прикрыла лицо рукой. — Позволь мне приехать. Он вздохнул. — Ты как маленькая, насмотришься ужастиков и придумываешь потом призраков. Ладно, я сейчас вызову такси, приедешь на нём. Но тогда завтрак с тебя! Она успела собрать одежду на завтра и кое-что из гигиены, когда машина приехала к дому. Трэвор в своём репертуаре, любил эту фирму с классическими жёлтыми машинами. Хотя бы здесь их любовь к прекрасному находила точки соприкосновения. Фил быстро оделась и, прихватив лазанью — не пропадать же её продуктам, спустилась вниз пешком. Лифт как всегда сломан. Как не вовремя! Трэвор составлял бизнес-план — очередное глупое задание от какого-то такого же очередного гуру втюхивания, но Фил тактично промолчала, чтобы не спровоцировать ссору, ведь сегодня разбор полётов как никогда некстати. Она выставила форму на журнальный столик рядом с телевизором, сгребая перед этим книги и журналы в сторону. — Милая моя доктор Куин! — со вздохом обратился к ней Трэвор. — Я же говорил тебе, и не раз, что готовка — это убийство времени. Могла бы купить пиццу по дороге и заскочить в какой-нибудь китайский ресторан.

Но он подошёл к столику, наклонился и придирчиво осмотрел лазанью. Фил сходила на кухню за тарелками и вилками, наложила им по порции и села на диван. Ели молча. Трэвор включил сериал про полицейских и следил за происходящим на экране, будто ему правда интересно. Наклонился вперёд, тарелка на коленях, а Фил отсранённо невидящим взглядом смотрела поверх телевизора.

— Ты ведь завтра домой после работы? Прости, у меня встреча с коллегами, — в перерыве на рекламу обратился Трэвор к ней. — А? Что? Прости, я не расслышала, — устало ответила Фил, ковыряясь в тарелке, так как есть не хотелось совсем. ?Ты не против?? Трэвор, съев свою порцию, забрал тарелку у Фил и доел её кусок лазаньи. После сказал, что вполне неплохо, но всё равно лучше было купить готовую, а не упахиваться так. У него ведь даже плиты дома не было, только микроволновка да духовка на самый крайний случай.

— Я хотел поговорить… Фил, — когда Трэвор обращался к ней по имени, жди серьёзного разговора, а Фил не любила серьёзные разговоры за стенами больницы, — я на самом деле чувствую вину за то, что этот новый год нам предстоит провести порознь. Я виноват. По всему видно, что слова давались Трэвору нелегко, но он старался. — В общем... Вот. Он открыл верхний ящик стола, достал оттуда свёрток и протянул. Фил приняла подарок в красной обёртке с нарисованными бубенцами и оленями и с недоумением посмотрела на парня. Он потёр шею, переступил с ноги на ногу и кивнул. — Это тебе. Пока Фил разворачивала бумагу, то и дело посматривая на Тревора, он продолжал: — Мне предложили работу в Нью-Йорке. Это правда! Я сам до сих пор не могу поверить! Фил, — он подсел к ней ближе, нерешительной и замершей, — я переезжаю туда летом и... И хотел бы, чтобы ты поехала со мной. Он взял её за руку, немного подержал в своей ладони, а после прижал к груди. — Мы с тобой поразительно разные, но если до сих пор не разбежались, это что-то да значит. Давай поженимся? Летом, в Нью-Йорке. Фил забыла, как дышать. — Ты мне делаешь предложение? Её голос дрожал, едва не пропадал, утопая в шоке. — Да, глупая, — улыбнулся Трэвор, ощущая себя смелее, чем несколько минут назад. — Так ты согласна? Фил сглотнула и всхлипнула. — Конечно я согласна, глупый! Фил развернула сняла с шуршащую упаковку с подарка и ахнула. Это же брелок с малышом Грогу! Вот это да! Она прижала подарок к груди и с надеждой посмотрела на Трэвора, но спохватилась и испуганно затараторила: — А я подарок для тебя с собой не привезла! Трэвор отмахнулся, напомнив, что они собирались встретиться второго числа и наверстать упущенное. Вскоре он вернулся к просмотру фильма, а Фил, приведя себя в порядок и умывшись, легла в кровать. Казалось бы, сон после вчерашнего происшествия должен отойти на последний план, но она быстро окунулась в неспокойные сновидения. Фил долго не решалась зайти внутрь здания, топталась у двери в больницу и то и дело порывалась то поскорее вбежать внутрь, то тут же останавливалась. У проходящей мимо медсестры она попросила сигарету. Горький дым обжигал, хотелось выбросить эту гадость, но всегда оставалась надежда, что эта пакость сможет выбить из воспоминаний все ужасы пережитого. Затянуться. Выпустить густой дым и смотреть, как он тает в прохладном воздухе, исчезает. И повторить всёснова. К недавним переживаниям добавились новые: предложение Трэвора. Два одиночества, две заблудшие души, потерявшиеся во времени, не имеющие возможности найти себя. Или кого-то более подходящего. Трэвор одинок, Фил — тоже, они поддерживали друг друга, не давали погрязнуть в тоске. Их отношения родились не в любви, но в осознании, что лучше вдвоём, чем порознь. Трэвор ужасно свободолюбивый, ужасно занудный, страшно консервативный. Фил — ужасно свободолюбивая, и на этом их интересы расходились. И всё-таки они давно вместе, умудрялись находить точки соприкосновения, чтобы удержать равновесие. — Не знала, что вы курите, — доктор Квинзель встала рядом и отмахнулась от попавшего на неё дыма. От неожиданности Фил закашлялась, а придя в себя, выбросила окурок в сторону, и он упал возле разнаряженной ёлки. — Я и не курю. Так, нервы. Харлин сочувственно улыбнулась и открыла в дверь, приглашая Фил за собой. Квинзель блистала! Из-под серых брюк клёш виднелись чёрные сапожки на высоком каблуке, каждый шаг отзывался чарующим цоканьем. Доктор Квинзель сняла коралловую шубку и перекинула её через руку, а когда обернулась, чтобы поздороваться с поприветствовавшим её Хаком, Фил успела разглядеть на сером пиджаке— на одну пуговку — брошь. Колибри. Жёлтые голова и грудка, алые крылья, чёрный хвост. Всё из камушков, маленьких, мерцающих. Волосы Харлин собраны в строгий пучок, отчего открывался вид на золотые серьги с каплями-жемчужинами. Неброский макияж, а шлейф дорогих духов так и манил, и Фил не смела ему сопротивляться, шла следом, ведомая желанием наслаждаться строгим и между тем очаровательным образом доктор Квинзель. Она поправила ворот белой блузы и вошла в сестринскую, чтобы взять кое-какие документы. — Сегодня прилетает Брюс Уэйн, он спонсирует клинику Аркхем в Готэме. Думаю, мистер Уэйн хочет лично убедиться, как идёт обследование пациента ?4479?, — поделилась новостью Харлин. — И я узнала о его визите только утром! Фил не отчаивалась. Это доктор могла себе позволить строгое кокетство в одежде: накинуть халат на плечи, чтобы ненавязчиво подчеркнуть деловой наряд. А медсестра обязана носить халат, и никому никакого дела, какое бельё под ним: за десять долларов или за сто. Но переживать особо из-за чего. — Но ведь у нас не готов отчёт! — спохватилась Фил. Харлин устало согласилась, они обе понимали, сколько предстояло работы. Но так же легко она отмахнулась после, сказав, что меценат сам виноват: раз не предупредил о своём визите заранее, то пусть довольствуется тем, что есть. До обеда работа кипела, Фил помогала заносить данные о Джокере в компьютер, чтобы потом их можно было отправить по электронной почте в Аркхем. Девушек никто не торопил, не требовал досрочных отчётов, но Харлин решила раньше времени привести дела в порядок, чтобы ни у кого не возникало сомнений в её работе. То и дело Фил отвлекалась — и не только на свои странные мысли о предложении, но думала о Джокере. В один из таких моментов она замерла над клавиатурой, уставилась в одну точку и замерла, словно восковая кукла. Многие ли могли похвастаться тем, что смогли не просто уйти живыми от психопата, но и тем, что он сам отпускал своих жертв? Может, стоило считать его визит игрой в кошки-мышки. Она вспоминала его взгляд. Не яростный, не злой, а голодный. Текучий огонь так и плясал в зрачках, а от прежнего человеческого взгляда — больничного — не осталось и следа. Словно его обвивал жар какого-то незримой искры ожидания. Но чего? Она боялась его тогда, боится теперь, от одной мысли о встрече, даже здесь, в стенах больницы, её бросало в ледяной ужас. Но нельзя позволить панике завладеть ею. Нужно обуздать страх.

— С вами всё хорошо, сестра Уилсон? — в голосе Харлин неприкрытое беспокойство. — Да, — быстро ответила Фил, — всё в порядке. Доктор Квинзель многозначительно кашлянула в кулачок. — Не стоит переживать из-за приезда мистера Уэйна, это, скорее, визит из вежливости, нежели их желания кого-то в чём-то уличить. Сходите попейте чаю, отдохните минут пятнадцать и возвращайтесь к работе. У нас ещё много дел. Харлин вздохнула над картой Джокера и погрузилась в чтение диагнозов, букв, цифр и знаков, чтобы составить более подробный план работы и расшифровку некоторых записей. Перед тем как Фил успела выйти из кабинета Харлин, та окликнула её: — Сегодня придётся задержаться, ведь мистер Уэйн прилетает вечером. В её голосе вопреки ожиданиям ни капли радости. Кажется, она тоже не воодушевилась перспективой провести на работе не только весь день, но и весь вечер. Но с сильными мира сего не спорят, и Фил только кивнула в ответ, всё равно другого выбора им не дали.

Она зашла в туалет, заперлась в кабинке и прислонилась к стенке, слёзы тут же сами собой потекли по щекам. Тошно. Страшно. Слёзы душили, Фил всхлипывала и хватала ртом воздух, заходясь в новых рыданиях. Когда послышался звук открываемой двери, она прикрыла рот рукой и подняла мокрые глаза к белому потолку, стараясь передышать новый приступ.

Вошедшая посетительница открыла кран и долго прихорашивалась. Или стирала пятно с халата. Фил не хотела знать, чем занята женщина, она мысленно умоляла ту убраться из туалета поскорее. Через несколько минут кран выключили, раздались удаляющиеся шаги, скрип входной двери, и всё снова смолкло. Фил оставалось только глубоко вздохнуть и выйти из кабинки. Из зеркала на неё смотрела какая-то другая девушка: напуганная, с красными от слёз глазами, запутавшаяся. Достав из кармана платок и вытерев лицо, Фил ушла обратно в кабинет. Харлин встретила её недоумённым взглядом.

— Только не говорите опять, что всё в порядке. Вас так расстроил чай? Наговорил вам гадостей? — доктор Квинзель старалась говорить шутливо, надеясь тем самым приподнять сестре настроение.

Фил учтиво улыбнулась и помотала головой. Ей остро захотелось выложить всё как на духу, выпотрошить переживания, вывалить боль и страх, а главное — причину всего вышеупомянутого. Но можно ли доверять Харлин? Вдруг она первым делом побежит к сестре Рэтчед, а уж та не только поднимет шум, но и устроит такую выволочку, что мало не покажется, ведь Милдред Рэтчед не отличалась состраданием. — Мой парень сделал мне предложение. Да к тому же зовёт с собой в другой город, и это даётся мне… нелегко. Я особо никогда и не задумывалась о свадьбе, как и о том, что подобные вещи могут происходить с такими девушками, как я, — вытирая глаза, поделилась Фил. Дверь скрипнула, и только тут Фил и Харлин заметили стоявшую на пороге Маршу, санитарку. Доктор Квинзель кивнула ей и попросила положить принесённую папку на стол. Марша, смущаясь и отчего-то краснея, проскользнула к столу, стрельнула в сторону Фил любопытным взглядом и быстро вышла из кабинета. После её ухода Харлин, кажется, принялась сопоставлять между собой слёзы и грядущую свадьбу, пытаясь найти подвох. — Вы не хотите за него замуж? — осторожно спросила доктор, отложив ручку в сторону. Фил пожала плечами. — Хочу. — Так в чём тогда дело? — не понимала Харлин, видя, что это были явно не слёзы радости. Ох, как же трудно объяснять то, о чём говорить не можешь! Если бы только у неёпоявился повод раскрыть страшную правду! Фил испытующе посмотрела на Харлин, борясь с желанием рассказать всё, как есть, ничего не скрывать, но также она боялась осуждения. И непонимания. — Да просто это как-то неожиданно, — попыталась оправдаться Фил. Разговор в итоге удалось замять, но Фил всё равно то и дело отвлекалась на раздумья ничего не в силах с собой поделать. Страх и сомнения были сильнее её. Харлин же многозначительно покашливала, когда заставала сестру, утонувшую в мыслях — как всегда невесёлых, подсовывала новую работу, полагая, что так сможет отвлечь рассеянную помощницу. В итоге доктор Харлин обречённо вздохнула, объявила долгожданный обеденный перерыв, после которого бумажную волокиту хотели сменить делом. Харлин хотела узнать, появятся ли какие-то изменения на энцефалограмме после лекарств, которые вот уже месяц принимал Джокер. Фил выпрямилась, не веря своим ушам. Конечно, она понимала, что не получится избегать пациента ?4479? вечно. Но как у него хватит наглости смотреть ей в глаза и делать вид, что ничего не произошло?

Доктор Квинзель удалось договориться с доктором Кауфманом, тот разрешил провести электроэнцефалограмму через полчаса. Пришлось лишить пациента тихого часа, но на кону встреча с важным человек, и Харлин хотела подготовиться как следует за оставшееся время. Джокер выглядел сонным, даже сквозь слой грима видны его уставшие глаза, затуманенные дрёмой. Он вошёл в кабинет спокойно, даже несколько небрежно, сунув руки в карманы больничных белых брюк. Но Фил не верила ни единому его жесту — точнее, их отсутствию. К тому же её удивило, что псих даже не посмотрел в её сторону, словно медсестры тут и в помине не было. Фил же во все глаза смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Зато когда он посмотрел на Харлин, в его глазах будто вспыхнуло алое марево, и Фил отступила назад. Доктор Квинзель не повелась. Двое санитаров усадили Джокера в кресло, положили его руки на подлокотники и пристегнули ремнями. Клоун сонно покосился сначала на свои руки, потом прищурился и посмотрел на мужчин. Облизнулся. Лениво перевёл взгляд на Харлин. — Прошу прощения, что лишили вас дневного сна, но на то были причины. Для сонного человека он довольно активно покивал. — Копаться в чужих мозгах — не са-амая достойная причина, док. — Сестра Уилсон, оденьте на пациента электродную шапочку, — обратилась Харлин к Фил. Джокер приподнял голову и внимательно проследил за ней, затем спросил: — Сестра Уилсон? Это как мяч из ?Изгоя? или вы добрая фе-ея из ?Доктора Хауса?? Его голос дружелюбный, и Фил невольно улыбнулась, хотя почти сразу оговорила себя за это. Но вернула ответ вопросом на вопрос: — Вам знакомы эти фильмы? Джокер пожал плечами. — Ну я же челове-ек и тоже смотрю телик.

Он вскинул брови и, насколько возможно, приподнял ладони, давая понять, что честно ответил на простой вопрос. Когда Фил поднесла дрожащие руки к его голове, Джокер, не меняя положения головы, закатил глаза и приоткрыл рот. Несколько раз коснувшись языком нижней губы и пройдясь по шраму, он ухмыльнулся. — Я вдруг вспо-омнил, как в Аркхеме на меня пытались напялить точно такую же штуку. И знаешь, что я сделал? — Джокер перевёл взгляд на Фил. — Откусил медсестре большой палец на правой руке, эхе-хе. Он нахально улыбнулся, когда руки Фил замерли над его головой, нерешительная, она смотрела на клоуна, задаваясь пугающим вопросом, поступит ли он с ней так же. Но когда послышался голос Харлин, Фил отмерла и закончила начатое, стараясь держаться подальше от рта Джокера. Ей почудилось, что он смотрит на её шею, будто вампир. Но пришлось ещё подсоединять электроды, плюс по одному на каждое ухо. Псих всё это время сидел спокойно, лишь наблюдая за движениями Фил. После она отступила на цыпочках назад и почти в отчаянье отошла на своё место, села рядом с Харлин напротив мониторов, на экранах уже шло измерение разности потенциалов между активным и референциальным электродами.

Джокер постукивал пальцами левой руки по подлокотнику, спокойно сидел в кресле и, кажется, ждал. Может быть, даже окончания сеанса. И всё бы хорошо, но в дверь постучались, и в кабинет зашла сестра Рэтчед. Кажется, ей не очень понравилось, что данную процедуру проводили без её разрешения, но Харлин поспешила заверить её, что доктор Кауфман дал своё согласие на ЭЭГ.

— Доктор Квинзель, я бы хотела с вами поговорить. Наедине. Джокер следил за ними, переводил взгляд с одной женщины на другую и молчал, то ли не желая прерывать исследование, то ли боясь спугнуть Харлин и Рэтчед. Насколь Фил могла знать его, она бы поставила на второе. И если бы это был спор, она бы его выиграла.

Доктор Квинзель и старшая сестра вышли в коридор, а Фил осталась наедине с пациентом ?4479?. Она изо всех сил старалась держаться на стуле прямо, не съёживаться и не казаться меньше. Фил следила за обоими мониторами, но не могла сосредоточиться на записываемых данных: перед глазами всё плыло.