3. Перемены (1/2)

— Ну? — Трэвор полон скептицизма, он стоял, сложив руки на груди, и наблюдал за тем, как Фил вставляла в скважину ключ, как поворачивала его, и вот наконец они в квартире. — Не поверишь, но я испугалась, — с ноткой обиды ответила Фил. — К тому же у меня был непростой день. Тяжёлый. Так что я бы хотела получить хоть толику поддержки. Трэвор закатил глаза, но перешагнул через свою гордость и приобнял Фил. Да уж, иногда ей казалось, что с таким человеком не то что кекс не испечёшь, но и зомби-апокалипсис в случае чего не переживёшь. Такой невежа скорее всего первым и погибнет, случись что-то подобное, уж до Рика Граймса ему как до луны. Да что там, из него и Шейна бы не вышло.

Они вошли в квартиру, их встретила встревоженная тишина. Каких ещё сюрпризов стоило ожидать? Например, что в отсутствие хозяйки кто-то проник в её квартиру днём и замёл все следы. Вполне. Таким образом она бы попала в другую реальность не в качестве выживальщицы или сталкера, а стала бы банальной жертвой какого-нибудь Фредди Крюгера. Фил вздохнула. Может, в свои двадцать шесть она уже сходит с ума? Рановато для Альцгеймера, но параноидальной шизофрении никто не указ. Тем более работая с подобным контингентом, немудрено свихнуться.

С такими мыслями Фил включила свет в ванной комнате и шагнула внутрь, готовая ко всему и не готовая ни к чему одновременно. Странные строчки, намалёванные помадой, на месте.

Взгляни, как бегут три мышки слепых!

За Фермершей следом, которая им

Хвосты отрубила ножом кривым.

Случалось ли видеть глазам твоим

Трёх мышек слепых? — Доктор Куин, — Трэвор предпочитал обращаться к ней, как к героине одноимённого сериала, — это не очень удачная шутка.

— Трэвор! — Фил закипала. — Это и не шутка! Кто-то проник прошлой ночью в мою квартиру и оставил вот это! И ещё там, на двери. Фил махнула рукой в сторону коридора, вышла, и Трэвор пошёл за ней. Смайлик, больше похожий на кровавую отметину, нежели на улыбку, тоже на месте. Трэвор подошёл ближе и принялся скрупулёзно рассматривать рисунок.

— Что-то ещё? — уточнил парень. Говорить ли про фигурку? Трэвор не разделял её интересов, считал их блажью и тратой времени, но с некоторых пор стал менее напористым. По просьбе Фил. Она встала в коридоре, борясь с внутренним голосом, перекатилась с пятки на носок и обратно.

— Унесли ?Звёздного мишку?, — очень тихо сказала Фил, даже сама себя толком не смогла расслышать. И Трэвор, кажется, тоже не обладал локаторами. — Не понял, — нахмурился он.

— Мишка из хлопьев. Я покупаю сухой завтрак, в каждой коробке есть фигурка. Так вот, одну из них унесли, прямо из коробки.

— А-а-а, — участливо отозвался парень и кивнул, — понятно. Ну раз ничего ценного не украли, только набезобразничали, нет и повода для переживаний. Может, это прошлые жильцы. До тебя же квартиру вроде студенты снимали? Вот у них скорее всего ключи остались, решили парни разыграть тебя в честь праздника. Фил вздохнула, отвернулась и прижалась плечом к стене. Вот этого она и не хотела выслушивать, что ничего не украли. Подумаешь мишка! Экая нелепость. Вот если бы унесли учебники и распечатки с тренингами всяких там непонятных гуру и сенсеев втюхивания и оболванивания, Трэвор бы выл и волосы на заднице рвал. Так почему они ещё вместе? Ах да, любовь по гладкому пути не ходит. — Да брось, — Трэвор подошёл к Фил и положил руку на плечо, — слушай… давай пойдём прямо сейчас в магазин и купим тебе новые хлопья? Хоть мишек этих твоих, хоть дворецкого. Фил не смогла спрятать улыбку. Вот почему она любила этого зануду: он вовремя умел найти компромисс, даже если не понимал смысла чужих интересов. Благо у них в соседнем доме небольшой супермаркет есть, приспичит если ночью, там всегда двери открыты. А сейчас тем более не поздно ещё. Ничего зловещего за дверями. И Фил вздохнула. — Там ещё мороженое привезли, к нему в подарок идут фигурки из ?Гарри Поттера?. У меня уже есть сова и ?Нимбус-2000?. Она как бы невинно шаркнула ногой на закатившего глаза Трэвора. — А это что?.. А впрочем, неважно. Пошли. Она не захотела возвращаться в свою квартиру. У Трэвора, конечно, скрипучая кровать дома, впридачу иногда он храпел, зато у него никаких чудесатых чудес дома. Не верилось в вариант с бывшими съёмщиками, но как знать. Вдруг и правда парни решили пошутить? Подумаешь, перепутали новый год с Хеллоуином. Иди пойми эту молодёжь, что там у них в головах.

В коробке с хлопьями попался мишка в жёлтом костюме супергероя, а на его груди красовалась оранжевая звезда. Невысокий бурый зверёк приветливо улыбался, вытянув правую руку перед собой, и показывал большой палец. Жаль, что его настроение не передалось Фил. А вот в пачке мороженого в маленьком непрозрачном зелёном пакетике попалась распределительная шляпа. Уда-ача! К началу следующего дня Фил окончательно пришла в себя и даже укоренилась в мысли, что всё безобразие в её квартире — всего лишь неудачная и безобидная шутка бывших квартиросъёмщиков. Студенты. Стоит ли устраивать балбесам лишние проблемы? Да и себе тоже, ведь если обратиться в полицию, Фил высмеют вдоль и поперёк за украденную фигурку. А парней могут в тюрьму упрятать: стоит ли из-за неудачной шутки портить жизнь юным негодникам? Перед выходом от Трэвора она взглянула в зеркало и встретилась с тусклым взглядом. Оттуда, из зазеркалья, на неё смотрел живой мертвец. Уставшая, измученная, измотанная непростой жизнью и не самой удобной работой. В эмоциональном плане. Невольно она вспомнила глаза Джокера, когда вчера столкнулась с ним взглядами: его глаза живые, блеск в них не угас, задор так и полыхал в зрачках. Если один из диагнозов верен и пациент ?4479? пережил что-то ужасное, его психика умудрилась не погубить его. Джокер оградился как смог от ужаса прошлого.

Частенько в Лючию попадали жертвы того или иного насилия, и Фил видела их глаза, даже после того, как вроде бы удачная терапия смогла справиться с проблемами. Глаза пациентов всё равно выдавали в людях жертв. Да, их взгляды блестели, сверкали, вспыхивали, но неизменно гасли. Не до конца. До того состояния, когда можно было прочитать грусть, увидеть тяготы, почувствовать вину, которая, к сожалению, так до конца и не исчезла.

Пора. Работа сама себя не сделает, а терапия сама себя не проведёт. Фил сунула в карман зимней куртки наспех найденные маленькую шоколадку и пару конфет с вишнёвой начинкой. Шуршащие обёртки — это всё-таки звук праздника и приближающегося волшебства. Пожелав друг другу хорошего дня, Фил закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице на первый этаж. Трэвор вопреки всем представлениям о задаваках жил не в лучшем районе города и уж точно не в квартире мечты. Он, как и Фил, своё заветное однокомнатное гнёздышко снимал. Накопить на своё — пока сложная задача для начинающего бизнесмена, но Трэвор не отчаивался. Наоборот, такое положение дел подталкивало его к действиям, вот только был ли толк?

С шестого этажа на первый, потому что лифт сломался. Но прочь отчаяние! Во всём стоило искать положительные стороны, в этой тоже: фитнес!

Но это полдела — спуститься вниз да добраться до работы. Невелика задача. Совсем другое — явиться на работу, облегчённо вздохнуть, осознав, что до начала рабочего дня ещё есть в запасе аж пятнадцать минут и только потом не спеша переодеться в голубой халат. Распущенные волосы следовало собрать в хвост, а аккуратный колпак закрепить на голове невидимками. На нём была вышита кардиограмма, а между зубцами — красное сердечко. И хотя медицинский персонал Лючии не относился к кардиологии, сестра Рэтчед любила напоминать, что символ сердца — это любовь к своей профессии и к пациентам.

Сладкий чай занял не более двух минут. А после привычное пугливое ожидание неизбежного. Доктор Квинзель задерживалась, медбрат Хак пришёл за Фил, чтобы сопроводить её до комнаты пациента ?4479?, он и сказал, что Квинзель позвонила и предупредила, что минут десять-пятнадцать её придётся подождать.

Дверь в комнату открыта нараспашку, и сначала сердце Фил, кажется, чуть не остановилось, она даже сбавила шаг, но Хак кивком подбодрил её. Бояться нечего. Как оказалось, правдиво. Дверь открыта, но решётка вставала идеально преградой между опасным преступником и медсестрой.

Хак не любил Джокера, потому что тот называл его Двуликим и подначивал с особым смаком. Медбрат не сдавался и не поддавался, чем, надо сказать, немало веселил Джокера, который не сдавался. — С добрым у-утром, сестра Филадельфия, — лениво поднявшись с кровати, Джокер поприветствовал Фил. — С Добрым утром, — ответила она. — Если бы были так добры и поделились своим именем, я бы отвечала вам как подобает. Она улыбнулась, надо сказать, получилось наверняка вымученно, ведь Джокер внимательно посмотрел на неё и хмыкнул.

— Ну-у, ты можешь называть меня мистер Джей, — кокетливо, но вместе с тем жестковато ответил он, намекая на то, что ему скучно от одного и того же надоедливого вопроса.

Время от времени он поглядывал на Хака, оценивая того, потом возвращался к Фил. Джокер, насколько позволяло его положение, положил локти на решётку, небрежно и вместе с тем легко.

— Но я могу сказать тебе чуть бо-ольше, если Хак оставит нас ненадолго, — он опустил глаза, но быстро вернул их на Фил. Выглядел он невинно, что не понравилось ей, но она повернулась к медбрату, стоявшему позади. — Хак, оставь нас ненадолго. Всё будет хорошо. Я позову если что. Хак с недоверием посмотрел на Джокера, явно сомневаясь в правильности просьбы, но если это могло помочь в терапии, то ничего не попишешь. И хотя Фил не врач, даже у неё могло что-то получиться. И он ушёл в начало коридора, где сидел за столом охранник.

Фил пожалела о том, что камеру над дверями решили не вешать, удовлетворившись не только обычной дверью, но ещё и решётчатой. Камера ничем бы не помогла, будь у Джокера условия содержания чуть слабее. Её следовало бы повесить, но адвокат настоял на неприкосновенности жизни его подопечного. Сестре Рэтчед это не нравилось, и она искала пути, как обойти защиту пациента. Она бы непременно прошла мимо какой-то никчёмной судебной бумажки, ничего не значащей для старшей сестры, но главная загвоздка — это докторша. При ней Рэтчед решила быть осторожней. Он переступил с ноги на ногу, посмотрел на неё внимательнее и сказал, что будет предельно честным. Наверное, впервые в жизни. Фил сомневалась и колебалась, но всё-таки приготовилась выслушать его. Слова — не дела, от них и отмахнуться можно если что. А клоун сам себе судья, пусть в случае чего его слова обернутся против него самого. — Ты боишься, — между словами он сделал небольшую паузу, при этом сделав ударение на слове ?ты?. Что-то сакральное крылось в его словах, но Фил не смогла уловить, что именно.

— Да, — честно ответила она, не давая себе мысленно развалиться на тысячи тысяч осколков, иначе наружу проскользнула бы вся её слабость. А так хотя бы дозированно проступал страх.

— Что заставило тебя стать медсестрой в этой богодельне? — Джокер сложил губы уточкой и приподнял брови, ожидая ответа.

— Призвание… Он недовольно отмахнулся и затараторил: — Нет-нет-нет! Тш-ш-ш. Подумай хорошенько и скажи пра-авду. Правду? Разве есть какая-то другая правда? Фил уверена, что в её словах нет двойного дна, поэтому нет причин не доверять себе.

— Я не знаю, что конкретно вы хотите услышать, — на смену удивлению пришло замешательство. — Я уже сказал: пра-авду. Он взмахнул руками, затем поскрёб ногтем решётку и снова сложил на неё руки, не забыв облизнуть губы.

— Вы хотите правду, тогда как сами бессовестно врёте, — пришло время наступать. Джокер, насколько это возможно, подался вперёд и склонил голову, глядя теперь исподлобья. — Что ты-ы хочешь узнать? — Имя, — сразу же ответила Фил. — Ваше имя. Джокер фыркнул и поморщился. — Глупо, ску-учно и не-даль-но-ви-идно. Тебе надо научиться задавать правильные вопросы, расставлять приоритеты, а не идти по дороге глупости и невежества. Это не те вопросы, ответы на которые ты хочешь знать. Спроси то, что хочешь ты, — в этот раз он снова сделал ударение на слове ?ты?. Фил неуверенно пожала плечами, не понимая, что от неё хотел клоун. Он закатил глаза и обречённо надул щёки, затем выдохнул воздух и всплеснул руками. — Ла-адно, я тебе помогу. Потом скажешь мне спасибо, вот увидишь. Клоун сунул правую руку в карман больничных льняных брюк, пошарился и извлёк что-то маленькое. Фил не могла понять, что именно, как ни приглядывалась. До тех пор, пока Джокер не поставил это что-то на решётку, придерживая пальцами фигурку.

Звёздный мишка. Джокер внимательно наблюдал за реакцией Фил. Глаза её буквально вылезли из орбит, а рот по-рыбьи приоткрылся. Мишка в шлеме космонавта сидел на комете, а за кометой тянулся радужный хвост.

— Как?.. Где вы его взяли? — Фил задыхалась от страшных догадок. — Ну вот! Как я говорил, я помог тебе поня-ять, какие вопросы нужно задавать в первую о-очередь. Скажешь мне спасибо? Он чуть повернул голову вбок и хитро улыбнулся, ожидая благодарности.

Фил в два шага преодолела расстояние между собой и решёткой, встала почти вплотную к убийце, и из её рта полился раздражённый шёпот: — Откуда он у вас? — Ты и сама-а это прекрасно знаешь, — Джокер не утруждался шифрованием, поэтому говорил в своей привычной манере, не сбавляя громкости. — Как вы выбрались из палаты и из больницы? — теперь Фил ощущала липкий страх. — Оу, милая, прости, вот этого сказать не могу, — Джокер пожал плечами, и губы его растянулись в извиняющейся улыбке, будто ему было жаль. — Это преступление! — Да-а, потому что я преступник, — легко согласился клоун.

— Вы проникли на частную территорию, — не унималась Фил. — Ты тоже, — Джокер покивал на её ноги, и Фил испуганно подалась назад, с ужасом осознавая, что была в досягаемости маньяка. — Но я бы предпочёл оставить это себе. Он повертел мишку между пальцами, а затем сунул его обратно в карман брюк. — Я сентиментален, — взмахнув рукой, пояснил он. — А ты мне нра-авишься. Согласись, лучше я возьму фигурку в память о наших беседах, а не твоё сердце. В прямом смысле.

Фил закрыла лицо руками и всхлипнула: ?Боже!? — Бог не поможет тебе, ми-илая. Он вообще никому не помогает. И если это обрадует тебя, — в этом месте он всё-таки перешёл на шёпот, предварительно оглядевшись, будто в камере присутствовал кто-то ещё кроме него, — мне понра-авилась твоя коллекция фигурок. Как ты уже заметила, я не взял больше ничего.

Он склонил голову, встал боком и облокотился на решётку, не забыв фривольно поставить ногу на ногу, будто стоял у барной стойки, а вовсе не в клетке палаты. Фил отвернулась от него, намереваясь уйти, но Джокер махнул рукой и окликнул: — Эй! Сла-аденькая! — когда Фил обернулась, он продолжил: — Пусть это будет… хм-м… нашей небольшой та-айной. Договорились? А иначе кто-нибудь пострадает. Обещаю. Он приложил ладонь к груди и выпрямился в струну, будто присутствовал на присяге. Фил отрешённо скользнула взглядом по его серьёзному лицу и пошла на выход.

— Всё в порядке? — догнал её Хак. Она кивнула, сопроводив движение словами: — Да… Всё нормально. — А выглядишь так, будто только что прошла через бурю, эхе-хе. Честно сказать, именно так Фил себя и чувствовала, но не могла же она выложить всё как наяву. Нате, распишитесь, клоун у всех из-под носа покидал больницу. Руки тряслись, но удалось всё списать на бессонную ночь. Фил остановилась, повернулась к медбрату и улыбнулась, хотя было, честно сказать, совсем не до улыбок. — Спасибо за заботу, Хак. Я выпью кофе, и станет лучше. Позже, дождавшись прихода доктор Квинзель, Фил первым делом улучила момент, когда ту наконец оставили назойливые медсёстры. Не бывает безвыходных ситуаций, даже у обречённых остаётся вынужденный выбор: только вперёд. У Фил тоже есть выбор, она могла прекратить поползновения клоуна. На этом моменте следовало поправиться: возможно, это единственная подобная выходка Джокера, и больше он ничего такого эдакого не выкинет. Но всё равно стоило обезопасить себя — прекратить весь этот балаган, пока всё не зашло слишком далеко. — Доктор Квинзель, я бы хотела поговорить с вами с глазу на глаз, — голос у Фил едва заметно дрожал, от Квинзель, это, естественно, не утаить.

До начала терапии десять минут, о чём Харлин напомнила тут же. — О, не беспокойтесь, разговор будет коротким. Я отказываюсь участвовать в исследованиях Аркхема. Да, мне страшно, но… Нет, не перебивайте, пожалуйста! Мне страшно, я боюсь Джокера, но это не делает меня плохой медсестрой. Лючия не специализируется на маньяках, ни у кого из нас нет ни подготовки, ни практики. И я не планирую менять род деятельности или менять его на работу с убийцами.

Доктор Квинзель вздохнула. — Я знаю, что самых трудных пациентов отправляют в Дерри и уже обсудила данный вопрос с доктором Ганновером. Он согласился в скором будущем перепрофилировать отделение первичного эпизода в отделение принудительного лечения, где будут находиться сложные пациенты. И под сложными я имею в виду как раз упомянутых вами убийц и маньяков. Будут открыты курсы, где обучат работе со сложными пациентами.

Фил как ледяной водой окатили. Выходит, отвертеться не получится? Получается, в какой-то степени это всё уже было распланировано? С тех пор, как сюда попал Джокер, в Аркхем не придумали, как запустить щупальца в Лючию?

Она разом сникла, ощутив себя даже не пешкой и не пушечным мясом, а подопытным кроликом. Её выбрали для того, чтобы обучить всем тонкостям и перевести в обитель зла и порока, когда та откроется? Фил, не таясь, спросила об этом у Квинзель, и та, кажется, замялась. — Не совсем так, — отстранённо ответила та, — но в общем и целом… примерно. Фил хотелось закричать. Она муха, попавшая в паутину и теперь не знающая, как из неё выбраться. А краски сгущались, и паук всё ближе. И непонятно, кого принимать за паука: Аркхем или Джокера?

Да кабинета шли молча. То ли на казнь, то ли в неизвестность, потому что враз всё перекувыркнулось с ног на голову. Хорошо бы посидеть в безответственной расслабленности, домой, к любимой кровати, упасть на неё и забыться. Фил вздохнула. В коридоре им с доктор Квинзель то и дело попадались то медсёстры, то пациенты — спокойным и не настроенным суицидально разрешали немного пройтись. Сестра Рэтчед не запрещала. Они прошли мимо процедурного кабинета, Фил замедлилась, чтобы успеть посмотреть в окно. Зима. Снежинки кружились за стеклопакетами, то и дело прижимаясь к прозрачной преграде и подглядывая за миром внутри. Трэвор даже не вспомнил, что Рождество проскользнуло мимо, никак их не задев. В итоге ни подарков, ни новых надежд, ничего. Когда после утреннего осмотра Фил напомнила ему об этом, он отмахнулся. Как обычно. И сказал потом: ?Лучше никогда, чем поздно?.

— Сестра Уилсон, — доктор Квинзель коснулась её локтя. — Надо поторопиться. Да, конечно, конечно. Неизвестность ведь не ждёт. Чтобы хоть как-то скрасить свою незавидную участь, Фил спросила: — Доктор Квинзель, вы читали ?Коллекционера? Фаулза? Харлин обернулась и удивлённо вскинула брови. Даже изумление красило её, она ещё больше походила на модель с глянцевой обложки. Ей бы на первую полосу какого-нибудь ?Вог?, а не вот это вот всё. — Да, читала, — осторожно ответила Харлин. Что ж, хоть что-то у них общего, хоть какие-то точки соприкосновения. — Как думаете, какая главная ошибка Миранды? Харлин задумалась, щёлкнула пальцами и ответила, уже увереннее: — Её недипломатичность, негибкость и склонность к правде, когда нужно слукавить. — Вы правда так думаете? — впечатлилась Фил. Харлин улыбнулась. — Да, сестра Уилсон. Нежелание подыграть в итоге погубило Миранду, её психика не отличалась гибкостью. Когда человек находится в критической ситуации, мозг приспосабливается, ищет пути, чтобы обойти стресс.