2. Звёздные мишки (1/2)

В молчьем лесу накормила молчица молчат,съели молчата молочный обед и молчат.Впрочем, они и затем уродились, молчата.В этом лесу от молчания всё и зачато.Лила Южанова После завтрака суета. Санитары собирают посуду, складывают на тележки, толкают их от стола к столу. Ощущается предпраздничная суета, даже мисс Раджа ведёт себя хорошо, она выпила компот из яблок: её не донимают ни зубы, ни странные сигналы ЦРУ. Зато просыпается одна из её личностей, и мисс радиостанция жеманно пожимает плечами, когда тележка подъезжает к ней. Фил вздыхает. Проблем не будет, все её личности мирные, но всё равно к каждой нужен свой подход. И вот в столовой не индианка, а княгиня литовская Екатерина Опалинская. Она снисходительно посмотрела на женщину, санитарку, и принялась обмахиваться салфеткой, словно веером. — Можно забрать? — спросила санитарка, кивая на тарелку с недоеденной кашей — ложка-две. — Уж будьте так любезны, — покачнувшись, скучающим голосом ответила мисс Раджа.

Фил отвернулась. День за днём одно и то же, даже пациенты с их всамделешными закидонами. И тележка катилась от стола к столу, от одного к другому, санитары собирали тарелки. К Джокеру запрещено подкатывать тележку, даже несмотря на то, что его руки привычно прикованы цепью к крюку на столе, а сам стол прикручен к полу болтами. Как и стул. Чтобы у маньяка не осталась ни малейшего шанса использовать что-либо из вещей как оружие. Даже столовые приборы ему не полагались, и какое-то время пациенту ?4479? приходилось есть руками. Фил не пошла против системы, ведь сестра Рэтчед запретила снабжать злодея ?оружием массового убийства?. А вот санитары… Они подсовывали ему одноразовые ложки, и Фил каждый раз проверяла, забрали ли их вместе с посудой. Она как обычно после завтрака проходила между рядами, проверяя, всю ли посуду забрали у пациентов. Ведь если у кого-то останется ложка, кто знает, что может взбрести в голову этим убогим людям. Поэтому от греха подальше, как говорится. Лучше лишний раз проверить, чем потом расхлёбывать. — С добрым утром, сестра Филадельфия! — Фил обернулась и, дрогнув, посмотрела на мужчину. Джокер склонил голову набок, подался вперёд, навалился грудью на стол, а руки сложил перед собой в замок. — Как дела? Ка-ак ваш лежачий больно-ой?

Нахальная размалёванная улыбка раскрасила его лицо. Сестра Рэтчед по какой-то причине не запретила ему раскрашивать лицо. По слухам, в Аркхеме за право наносить грим он натворил немало дел. Например, опять же по слухам, откусил медсестре палец и при ней намазал её кровью свои губы. Один раз не прокатило, но когда Джокер откусил охраннику ухо, вот тут уже решили, что лучше уступить психу в малом, чем разгребать судебные иски от покалеченного персонала. В Лючии вряд ли наш?лся бы смельчак, который захотел бы проверить, можно ли дразнить Джокера.

Хотя сестра Рэтчед вряд ли испугалась бы его. Поговаривали, будто ей всякие крепкие орешки попадались.

Фил быстро осмотрела стол Джокера и, отвернувшись, молча пошла обратно. Ей хотелось выглядеть отрешённой и ледяной, жёсткой, как сестра Рэтчед, но внутри неё всё похолодело. Ей не хотелось, чтобы пациент ?4479? обращался к ней, даже если это формальное ?с добрым утром?. Она шла к посту и спиной ощущала чёрный прожигающий взгляд. Не оборачиваться. Только не оборачиваться. Фил едва замедлилась, коснулась одного из ближайших столов, но не смогла преодолеть мучительную неуверенность. Обернулась. Посмотрела в чёрные глазницы мужчины и отвернулась. И выйти из столовой нельзя, так как всегда кто-то должен быть — успеть, проследить. Пастух. Надсмотрщик. И она, и он. В столовую вошёл доктор Генри О'Нил, лысеющий, но вполне симпатичный, хоть и невысокий. Нерешительный, он подошёл к Фил. Вечная извиняющаяся улыбка не сползала с его лица, как будто он всегда перед всеми виноват. Сняв очки, он остановился и сгорбился. Ещё молодой, но в такой позе он напоминал старца, несчастного, сбившегося с пути. — Мисс Уилсон, я оставлю после обеда на посту карты с назначениями, будьте добры, проследите, пожалуйста, чтобы все они… — его нерешительный голос тих и спокоен.

— Генри! — мужчина вздрогнул и попытался вжать голову в плечи.

— Да, мисс Рэтчед? — ещё тише отозвался он и спрятал глаза. — Почему вы назначили Энди Фишману валиум без моего ведома? — её строгий голос обволакивал, и Фил почувствовала себя ещё беспомощнее.

О'Нил пожал плечами, за что был награждён железным взглядом. — Так ведь он его всегда принимал, — принялся оправдываться Генри, всё ещё втягивая голову в плечи. Так он сам походил скорее на пациента, нежели на врача. Сгорбленный, а руки как у кузнечика лапки. — Но я велела поменять валиум на абенол! Почему вы этого не сделали? Немедленно идите и выпишите Энди Фишману новый препарат! Я сказала немедленно, О'Нил, — с нажимом приказала сестра Рэтчед, не повышая голоса, но действуя на врача словно гипноз. Генри кивнул и быстро просочился между Фил и сестрой Рэтчед, исчезнув из столовой. Никто не решался вступать с ней в перепалку. Что уж говорить, обычно ей даже не перечили. Вот и Фил не стала встречать в разговор врача и старшей сестры.

За исключением этого небольшого инцидента оставшийся день прошёл почти незаметно и относительно спокойно. Ни пациент ?4479?, ни кто-либо другой проблем не доставили. Всё было спокойно, и после смены Фил ушла на остановку, села в автобус и отправилась не домой, а в соседний район, к Трэвору. — Почему бы тебе не сменить работу? — Трэвор разлил по кружкам кофе и поставил их на стол. Фил взяла одну и пожала плечами, как всегда зная, куда зайдёт разговор. Трэвор как никто понимал её, но при этом точно так же не поддерживал: одно всегда вытекало из другого. Он только-только закончил медицинский университет, получив специальность ?Врач общей практики?, но не пошёл по стопам сокурсников — не принял ни одного предложения от больниц. ?Видите ли, это тупик?, — каждый раз отмахивался он от расспросов. И вот Трэвор пытается взобраться по карьерной лестнице повыше, работая медицинским представителем. Именно здесь и проходила пропасть между ним и Фил: его тянуло к сильным мира сего, он трепетать даже при одной мысли, что мог бы встать с ними на одну ступень. Фил же не трогала е? карьера так сильно, хотя, надо признать, работа в Лючии - не предел мечтаний. Чего уж греха таить.

опять же, Трэвор никого не хотел лечить как врач, ему хотелось иметь просторный кабинет с дорогой мебелью, и чтобы непременно офис располагался бы в какой-нибудь громкой и успешной компании — обязательное условие. И что сближает в итоге е? и этого прагматика — ч?рт его знает.

— Мне нравится в Лючии, — как можно непринуждённее ответила Фил. — Ну-ну, — усмехнулся Трэвор, доставая печенье из шкафчика. — Именно поэтому ты так часто жалуешься на вашу мегеру. — На любой работе есть свои минусы. Тебя тоже не спешат повышать, так и ходишь от порога к порогу, от одного врача к другому. Трэвор поджал губы, но не смог пропустить колкость мимо. — Через год-другой меня обязательно повысят, потому что я ценный сотрудник, трудолюбивый и ответственный. А чего добьёшься ты, сестра Филадельфия? — его ответ был ядовитым, но Трэвор быстро одумался и примирительно улыбнулся. — Ладно-ладно! Сдаюсь! Работай в своей психушке, только с ума, пожалуйста, не сойди. Они посмеялись над шуткой и сели пить чай. Для человека с большими надеждами и планами у Трэвора чересчур большие требования к окружающим и не такие огромные к себе. Время от времени Фил напоминала ему об этом, на что молодой человек отвечал спокойно, даже слишком сдержанно: ?Если хочешь добиться чего-то, нужно чтобы и окружение было под стать тебе?. Тогда приходил новый ответ на его слова: ?Вот поэтому у тебя нет друзей?. У Фил с друзьями тоже негусто, но Трэвору об этом знать не обязательно. Меньше будет знать - счастливее отношения. Хотя не факт. И всё же молодой человек со временем благодаря своим заскокам распугал всех друзей, так как очень любил порой учить их уму-разуму. Фил же умела абстрагироваться, поэтому их отношения до сих пор крепко держались на плаву.

После вечернего перекуса легли отдыхать и смотреть кино. Сначала показывали ?Назад в будущее?, а потом ?Оно? девяностых годов. Трэвор и Фил обсуждали прелести старых фильмов и перечисляли множественные минусы современного кинематографа. Так и уснули. Утром Фил на скорую руку съела бутерброд с сыром и запила его холодным молоком, а после на улице поймала такси и перед работой заехала домой переодеться. Она отнесла в ванную одежду, сунула её в стиральную машину и обернулась к зеркалу: поправить волосы и, как говорится, припудрить носик. На полноценное мытьё уже не оставалось времени, но сегодня голова ещё терпит.

Фил пригляделась и обомлела. Выпрямилась. Крадучись подошла к зеркалу и осмотрела его сверху донизу. У раковины лежала открытая помада, а на зеркале красовалась написанная ею странная надпись: Взгляни, как бегут три мышки слепых!

За Фермершей следом, которая им

Хвосты отрубила ножом кривым.

Случалось ли видеть глазам твоим

Трёх мышек слепых? Вздрогнув, Фил осторожно выглянула из ванной комнаты и прислушалась к тишине внутри квартиры. Тихонько тикали часы в комнате, слышно, как за окном едут машины — и всё. Это единственные звуки, наполнявшие квартиру Фил. Ни пистолета, ни шокера у неё не было, и пришло время пожалеть об этом. Она пообещала себе, что непременно обзавед?тся чем-нибудь, что напоминало оружие и чем можно воспользоваться в критической ситуации. Как в этой.

Итак. Если проскользнуть по коридору, как раз прямо будет выход в подъезд, но дверь находится напротив спальни. И дверь в неё открыта. Фил стало не по себе, когда она представила: вот она заходит домой, а в её комнате кто-то сидит, кто-то, кому до неё есть дело и кто пачкает её помадой зеркало в ванной. Недоброжелателей Фил припомнить не могла: родственники пациентов как правило если и оставались чем-то недовольными — а это случалось не так часто — то решали свои проблемы недовольства с сестрой Рэтчед напрямую. Соседи сбоку-сверху-снизу — люди тоже мирные, ни за кем не замечалось ?не того? поведения. Нижних Фил не топила, не топала — она и дома-то почти не бывала, к верхним не придиралась, боковым не докучала музыкой или другими шумами. Долгов ни перед кем тоже не имела. Именно с этими мыслями, пробравшись в коридор, Фил вооружилась рожком для обуви. Металлическим и длинным.

А ещё очень некстати вспомнилась шутка с просторов всемирной паутины: ?Уже три часа ночи, а я до сих пор не спускалась в подвал?. И сразу захотелось сбежать из квартиры, причём чем дальше, тем лучше. Фил непременно так бы и поступила, но в последний момент что-то увидала на двери в спальню. Опешив, она, переминаясь с ноги на ногу, будто престарелый боксёр на пенсии, приблизилась к двери и присмотрелась к надписи. При ближайшем рассмотрении это кое-что оказалось вовсе не надписью, а рисунком. Смайл, выведенный красным. Возможно, помадой. Фил выпрямилась и принялась разглядывать незамысловатый рисунок, оставленный кем-то. Мог ли его оставить Трэвор? О нет, кто угодно, но только не он! Он не из тех, кто мог так праздно подурачиться, веселья ли ради или ради доброй шутки. Так что кто-то проник в квартиру Фил. Чертовщина какая-то.

?Дз-з-зы-ы-ынь!? Фил чуть не подпрыгнула, когда телефон в гостиной прорезал насторожённую тишину оглушающим трезвоном. Фил замахнулась рожком и распахнула дверь, твёрдо шагнула в комнату, готовая драться и калечить, если потребуется. Задумчивое безмолвие вновь наполнило квартиру, когда она сняла трубку стационарного телефона и прислушалась. — Филадельфия? Ало? Ало-о? — раздался искристый голос Марли Лу, девушки-батарейки. Днём она вдохновляла пациентов позитивом, а ночью зажигала в клубах. Сестра Рэтчед активно пыталась найти, за что уволить девушку, но родственные связи Лу с кем-то из правительства не давали этого сделать. — Да, — тихо ответила Фил и обернулась, проверяя, не стоит ли кто в дверной проёме.

Никого. — Мисс Раджа Лакшми весь вечер и всё утро талдычит и талдычит, что она фриган, и я… — Марли, спроси у того, кто на смене.

— Но Сара сказала, что она не будет связываться с мисс Раджой, потому что не знает, кто такие фривеганы и что с ними делать. — Марли, фриганы — это люди, которые питаются отходами. Ты должна рассказать доктору Альтсону, что у мисс Раджи проснулась одна из её личностей. Кажется, Бродяжка Сью. Она не опасна, — всё так же шёпотом отвечала Фил, попутно прислушиваясь к звукам вокруг. Марли плаксиво вздохнула, ей явно не хотелось заниматься этой рутиной. Вот найти, на кого можно скинуть пациентку, — совсем другое дело. — Фи-ил, — захныкала девушка, — Альтсон уже ушёл, у него температура поднялась, и его отпустили пораньше. Фи-и-ил. Фил старалась не раздражаться.

— Я не врач, Марли. Найди сестру Рэтчед. Она повесила трубку и снова обернулась. По-прежнему никого. И обстановка вроде та же, ничего не поменялось: справа диван, напротив выключенный телик, слева от дверей тумбочка и стул. Тот, кто проник в квартиру, либо ничего не украл, либо искал очень аккуратно. Перед выходом из комнаты Фил заглянула в ящики — всё целое, на своих местах.

В спальне тоже пусто. Но кое-что бросалось в глаза сразу — кто-то лежал на кровати. Остался характерный след на покрывале, а Фил хорошо помнила, что заправляла вчера кровать и не ложилась на неё после этого.

В старом шкафу тоже никто не прятался, как и под кроватью, хотя туда не влез бы даже очень миниатюрный ребёнок.

Кухня — святая святых. После спальни, конечно же. На столе стояла тарелка с недоеденными хлопьями, размокшими в молоке. Фил осмотрела поверхность, проследила взглядом до шкафчика и нашла початую коробку с сухим завтраком. ?Звёздные мишки? спасали, когда не было ни сил, ни времени, ни желания на полноценный завтрак. Эту коробку она купила на днях и пока не открывала, но вот кто-то покусился на её сокровище. Начхать на хлопья, главное — внутри коробки. В каждой можно было найти фигурку мишки, у Фил уже имелись и мишка в скафандре, и мишка за партой в виде звезды, и мишка в ракете.

Она сунула руку в коробку, пошуршала воздушными колечками, но ничего не нашла в них. Тот, кто бессовестно проник в её квартиру, вскрыл коробку и забрал с собой фигурку.

Фил опустилась на табурет, закрыла лицо руками и засмеялась. Она-то хотела позвонить в полицию и пожаловаться на возмутительное проникновение в квартиру. ?У вас что-нибудь украли, мэм?? — спросит полицейский на том конце провода. А Фил на полном серьёзе ответит: ?Да, офицер, кое-что очень важное. Фигурку мишки из хлопьев?. И офицер стукнет кулаком по столу и возмутится: ?Это ужасно! Мы срочно выезжаем! Обещаю, мисс, мы поймаем этого негодяя, он сполна ответит за своё бесчеловечное преступление!? Как назло, сегодня утренняя смена, пришлось в спешке собраться, переодеться и ехать на работу. Фил твёрдо решила, что чуть позже, после завтрака, позвонит Трэвору и попросит его встретить её с работы, а после заехать к ней домой и посмотреть на оставленное незнакомцем безобразие. Как день начнёшь, так он и пойдёт. Весь наперекосяк. Когда сестра Рэтчед узнала, что пациентам разрешают смотреть телевизор вне графика, она выразила недовольство. Конечно она недовольна! Фил чувствует себя не в своей тарелке, ведь она фактически покрывала медбратьев и медсестёр, решившихся на это преступление. Естественно, это преступление. Но Фил так не думала на самом деле, хотя поделать ничего не могла.

— Чья же это идея? — её голос спокойный, но все знают прекрасно: за напускной добротой кроется кое-что очень страшное. Куда ужаснее какого-нибудь кракена в воскресный день, когда к нему мало кто готов.

Фил молчит. Молчат и остальные. Медперсонал не рассадили, как обычно бывало на планёрках, на удобные диванчики по двое, как школьников. Нет. Сегодня они все стояли в шеренгу, то ли как заключённые, то ли как военные на плацдарме в ожидании боевых приказов. Старожилы помалкивали, знали, что бесполезно раззявывать свои рыбьи рты. А вот Коллин Файв, новенький, поозирался, с недоумением присматриваясь к коллегам, и негромко кашлянул. — Мэм, позвольте, но некоторые пациенты хотели бы смотреть телевизор и после обеда. Сестра Рэтчед посмотрела на Коллина, но до него ещё не дошло, что лучше бы он помалкивал.