1. ?4479? (1/2)

Ёлка стояла только перед зданием, в самом же здании о приближающемся новогоднем празднике напоминали наклеенные на окна и стены бумажные снеговики, ели и снежинки. А уж об особом вип-госте и говорить нечего, при нём опасно держать праздничное дерево внутри этих стен. В Аркхеме этот пациент значился под номером ?4479?. Четыре цифры, ни о чём не говорящие и в то же время скрывающие слишком много. Большую маленькую тайну. Пациенту ?4479?, по слухам, не требовались ни адвокат, ни юрист, ни все меценаты Готэма и Люции, вместе взятые. Но по странным обстоятельствам именно адвокат пациента ?4479? выбил для него в суде перевод. В Лючию.

Вообще-то ему светил дом скорби в печально известном Дерри, но, но, но. Клоуну удалось выкрутиться. Фил разгладила складки на голубом халате и вздохнула. Полумеры современного гуманизма приносили куда больше бед, чем помогали исцелять нездоровые умы. Впрочем, не стоит забывать, что если сегодня человек здоров, то завтра всё может измениться. Увы. У любого есть триггер. Что-то же послужило катализатором для пациента ?4479?, и полноправный и полноценный член общества вдруг стал чёрной дырой. А всё вокруг него — всем и ничем.

В столовой привычный гул голосов. Пациенты переговаривались за завтраком, улучив удачный момент. Сестра Рэтчед не возражала.

Фил проходила между столами, сцепив руки перед собой в замок, и осматривала столы. Лиам, сухопарый молодой человек, сегодня съел половину порции овсяной каши и один раз откусил от куска белого хлеба. Прогресс. Обычно он по любому поводу объявлял голодовку, и его тихий бунт в итоге заканчивался в койке. Лиама стягивали ремнями, чтобы поставить капельницу. Голодайте, мистер Орэндж, сколько влезет.

Пирс Ковальски, бык, мордоворот с по-бульдожьи выпирающей нижней челюстью, но на самом деле очень скромный, воспитанный и утончённый. Молчаливый добряк. Вот уж у кого образ не вязался с характером. Любил слушать Бетховена и знал все его увертюры наизусть.

Сол Смит, тоже один из неординарных пациентов. Утверждал, что в его теле замкнута балерина, при этом имел традиционную ориентацию. И наконец в конце зала, напротив зарешёченного окна, украшенного белыми бумажными снежинками, сидел пациент ?4479?. Когда его переводили в Лючию из готэмского Аркхема, доктор Лилланд предостерегла, что его лучше не лишать грима по наставлению тамошних докторов. Во всяком случае, если и прибегать к этому, то только за плохое поведение.

Лючия славилась отказом от любых оков, что, конечно, не нравилось сестре Рэтчед, но так как у здешних пациентов были вполне адекватные родственники, пристегнуть всех и каждого к койке она не могла. К счастью.

На подступе к столу пациента ?4479? — номер перекочевал вместе с человеком, прилип к нему, въелся — Фил оглянулась. Сестры Рэтчед на посту нет. Мужчина же сидел за столом и следил за медсестрой. Как и говорили, его взгляд колючий, слишком жаркий. Пожар.

Может, и не стоило этого делать. Красться сюда, как побитая собачонка. Чего она тут оставила? Да известно что: Фил, как и прочие медсёстры посмелее, приходили посмотреть на диковинку. Как в зоопарк. Таких, как пациент ?4479?, здесь отродясь не бывало, по крайней мере, при сестре Фил точно. А память ей не изменяла. И может, она далеко не единственная, кто вот так пыталась хоть одним глазком посмотреть на знаменитого террориста из соседнего города. Мужчина чуть подался вперёд, вытянул руку, насколько позволяли оковы, к краю стола и положил на него пальцы. Небрежно. Легко. Но Фил как из ведра окатили, и она поспешила развернуться и уйти. О чём должен думать человек, и, главное, каким местом, чтобы попробовать подойти к самому опасному человеку? К тому же это не её пациент, она не его медсестра, вот и вся задача. Нет уж. Она не станет глупить. К тому же сестра Рэтчед запретила подходить к пациенту ?4479?. Не в свои дела и правда не стоило соваться. Целее будешь. Фил вернулась на пост. Сегодня дежурила сестра Мардж Эшли, молодая, полная жизни девушка. Только-только после медицинского колледжа, успела год проработать. Ещё наивная и готовая горы сворачивать и лечить всех и каждого. Что ж, все когда-то такими были, ничто человеческое и наивное зелёным сестричкам не чуждо. Пусть поработает, время само расставит всё по своим местам. — Ну как сегодня мисс Раджа? — спросила Фил, встала сбоку от сестры и облокотилась о стол. Мардж окинула зал взглядом, нашла искомую рыжеволосую женщину и нахмурилась. — Опять не пила ни чай, ни воду. — Что на этот раз? — устало вздохнула Фил. Мардж Эшли вытянулась. — Говорит, сегодня у неё в зубах играет радио, нельзя мочить, иначе электричество убьёт её.

— Ну отлично, — с иронией ответила Фил. — Сестра Рэтчед велела дать сегодня мисс радиостанции сорок пять миллилитров лактулозы.

— Хорошо, — кивнула Мардж. — Пол скажет ей как и вчера, что это машинное масло для радиодеталей — поверила ведь. Как миленькая выпила.

Лакшми Раджа страдала запорами, а её периодический отказ от жидкости только усугублял проблему, и доктор Ганновер разрешил сёстрам раз в день после завтрака давать пациентке послабляющее лекарство. После него индианке предлагали чашечку апельсиновой газировки, которую Лакшми считала чем-то вроде экологически чистого бензина. К сожалению, диабет мисс Раджи не позволял держать её на постоянном топливе, но как экстренная мера допускался. — Кстати, — Мардж порылась на столе и нашла листочек в клеточку, — завтра ты снова выходишь. — Нет! — возмутилась Фил. — Я завтра иду в кино! С Трэвором!

Мардж пожала плечами. — Придётся твоему Трэвору идти одному или сдать билеты. Сестра Рэтчед отдала приказ. Увы.

— Но почему я? Почему не ты или Сьюзен? — сокрушалась Фил.

Постовая сестра снова приблизилась к ней и прошептала: — Потому что завтра приезжает докторша из Готэма, а ты единственная из нашей больницы работала там. — Так это когда было! И всего месяц продержалась. — Тише ты! — шикнула Мардж.

Фил насупилась. — И что за докторша? Постовая медсестра пробежалась глазами по листочку и ответила: — Доктор Харлин Квинзель.

Логично. Пазл сложился. Все знали, что Трой Салливан хочет вернуть Джокера в Аркхем, ведь там его легче признать вменяемым и усадить за решётку, а то и вовсе на электрический стул. Если в Аркхеме Готэма отбывали лечение преступники и отпетые негодяи, то Лючия принимала заблудшие души. Душевнобольных, ставших жертвами жизни или обстоятельств. По всем правилам и канонам вернуть бы клоуна туда, откуда он прибыл, и скатертью дорожка. Где же это видано, чтобы террорист и отпетый маньяк сидел вот так запросто в зале с мирными душевнобольными? Фил вздохнула. — А я-то на кой им сдалась? Ну побывала разок в Аркхеме и дальше что? Не нравится мне это. Как раз в то время родители Фил переехали в городок со славным названием Лючия, и Фил нашла для себя повод уволиться из проклятой психушки. С тех пор немало воды утекло. Прошло два года. — Ну, ты вроде как знаешь их правила и протоколы, — неуверенно ответила Мардж.

А если отказаться? Сослаться на недомогание, и пусть сами разбираются со своим Джокером. Он их головная боль, а не её. Так-то оно так, только сестра Рэтчед быстро раскусит уловку. Не впервой.

Оставшийся день прошёл не в лучшем расположении духа. Настроение на нуле, не помогли ни кофе, ни булочка с корицей и марципаном. Задним умом Фил понимала, почему она, а не кто-то другой. Лючия ведь тоже не рай не земле, как полагали некоторые. Пару раз пациенты бесследно пропадали, иные сходили с ума ещё больше, так что у этой психиатрической больницы не меньше тайн, чем у Аркхема. И врачи здесь надолго не задерживались. Всем заправляла сначала сестра Бэтси Бакет, но после её кончины власть перешла в руки сестры Рэтчед. Удивительным образом и ей, и её предшественнице удавалось тихо, но едва ли мирно выпроваживать врачей подобру-поздорову. А вакансии главврача, кажется, суждено висеть вечность на сайтах и в газетных разделах по поиску сотрудников.

По дороге домой, сидя в полупустом автобусе, Фил размышляла: Джокер пребывал в Лючии вот уже почти три недели. И вдруг щелчок в её голове заставил сегодня подойти к нему непозволительно близко. Да, пациент ?4479? вёл себя почти примерно, но это же Джокер, а не запертая мышка в коробке! Ну подошла бы она к нему, встала у его стола. И сказала бы, как истинная сестра милосердия: ?Привет! Как дела, как поживаешь? Что думаешь о Лючии? Отсыпать тебе галоперидола? Не беспокойся, за счёт заведения?.

К тому же Рэтчед ясно дала понять, что тому, кто приблизится без спроса к чокнутому пациенту, грозит как минимум линчевание. Ну или премии лишат, а то и не одной.

Вечером после душа Фил долго вертелась перед шкафом, выбирая — пойти против системы и надеть под сестринский небесно-голубой халат светло-зелёную блузу или всё-таки не будить лихо и соблюдать дресс-код. Стоп! Для кого этот цирк? Для клоуна? Для докторши? Обойдутся. Оба.

Но наутро Фил ещё раз вернулась к мысли о нарушении дресс-кода, после чего снова отстранила её. Доктор Харлин Квинзель назначено на десять утра. Как поговаривают, Джокер не жаворонок, поэтому санитарам ещё предстоит потрудиться, чтобы вытащить пациента из кровати.

После долгих и томительных раздумий Фил всё же пришла к выводу, что не хочет ничего менять в своём облике. В конце концов, она же не на свидание собралась.

Ох, Трэвор, Трэвор. Он расстроился, как и Фил. После продолжительной вечерней беседы по телефону решили, что он не будет сдавать билеты в кассу, а позовёт с собой приятеля.

Сегодня с Фил сняли привычные обязанности, до обеда она в распоряжении доктор Квинзель, а после, скорее всего, вернётся к обыденным дневным процедурам. Так она их называла. Следить за порядком, раздавать пациентам настольные игры, а после собирать, устраивать музыкальные разминки. Каждый день одно и то же вот уже на протяжении нескольких лет. Иногда Фил задавалась вопросом — медперсонал тоже своего рода заключённые?

Уф, поездка в автобусе не дала той разрядки, о которой мечтала с момента пробуждения Фил. Мысли, мысли, мысли. Роились в её голове и не давали покоя. Вот и сейчас, выйдя из автобуса и ступая по снежному тротуару, они опять жужжали. Какова её роль? Как пройдёт встреча? Могли ведь послать и более опытную медсестру. Благо такие в штате имелись. Вот сестра Лепински, например. Дородная женщина, законопослушная и добродушная, любимица пациентов. Одинока, отдала всю себя своей профессии, держала дома дога. А это уже многого стоит. Отработала на благо Лючии шестнадцать лет, так что справилась бы с Джокером как-нибудь. Наверное. А может, дело в том, что Фил чувствовала неприязнь сестры Рэтчед. Может, та надеялась на какой-нибудь инцидент, чтобы появился повод уволить девчонку. Скорее всего. Фил вздохнула, остановившись у дверей больницы, мысленно послала всех к чёрту и взялась за ручку.

— Опаздываешь, — спокойно, но жёстко поприветствовала её сестра Рэтчед. Фил тут же оттянула манжет куртки и посмотрела на часы. Да нет, ещё без пяти восемь.

— Но я… — Идём, — сестра Рэтчед развернулась и пошла по залу. — Доктора Ганновера сегодня не будет в больнице, но он оставил для тебя рекомендации. Не разговаривать с пациентом, но подмечать все тонкости.