Отрывок Второй | Очерк номер один | Запретная встреча (1/1)

Очерк, описанный в дневниках, представлен без изменения фактического и письменного содержания. Повреждённые элементы было решено не включать в данный ознакомительный текст. ***Было до великолепия удивительно осознавать, что у меня вскоре появится возможность конкретно рассудить о всём произошедшем, по крайней мере, хотя бы дотронуться до, вероятно, незыблемо непостижимого ореола той самой сути, которую от меня, как казалось изначально, хочет скрыть, буквально, чуть ли не весь белый свет. Тяжело работать понимая, что большинство окружающих – предположительные доносчики, способные при первой же возможности доложить о не самой чистой моей деятельности в ещё более изощрённые органы правопорядка, чем были ранее. Не представляю, каким именно образом можно было столь умело извратить само понятие охраны жизни граждан до той степени, что ныне представляется возможной к прямому и переносному лицезрению. Воистину уродливый элемент новой нашей жизни. Никогда бы не стала доверять простому прохожему, однако нечто удивило меня в том искромётном взгляде, сочетающим, одновременно, элементы некой вычурной чопорности и некоего редкого, в нынешнее время, холодного прагматичного взгляда, явно внутренне испытывающего неописуемое отвращение ко всему окружению. Сколь я солидарна с той дамой, сумевшей поймать мой взгляд, молчаливо, повинуясь неким неизвестным мне принципам, ответив на него изящным жестом, словно приветствуя столь долгожданного единомышленника. В этот момент я осознала, что сумела отыскать кого-то ближе, чем любая личная Жемчужина, чем даже всяческий Алмаз, каждый из рода, которых, ныне, явно запятнал своё доброе имя на фоне сформированной и, казалось бы, нарочито абсурдной действительности. Я не могла не откликнуться на столь однозначный призыв, однако и слепо верить первому, хоть и столь пленительному, встречному также могло быть опрометчиво, а посему мною решено было ненароком проследовать за этой мадемуазель, в надежде пролить свет на истинный мотив её неоднозначных действий. Минуты шли, постепенно отдавая эстафету и часам, а самоцвет всё никак не исчезала из зоны моего зрения и выбирала парадигму таким образом, что, если бы осознавала моё присутствие, это однозначно можно счесть за откровенный призыв к диалогу. Апофеозом стал манящий взгляд, коим та обрамила меня в один из моментов слежки. Тот был столь явным и определённым, а радужки её очей буквально сияли от ярких ласк ближайших звёзд и искусственных источников света, вызывая неповторимую картину, что и впрямь была достойна оказаться средь наиболее избирательных галерей всей былой Империи. Повинуясь некому личному желанию, в купе с явной заинтересованностью будущей собеседницы, я медленно, соблюдая все нормы этикета и осторожности, подобралась чуть ближе, неумело, то ли от излишней раскованности, то ли от осязательного ощущения слежки, произвела реверанс в сторону этого самоцвета, на что получила повторный одобрительный кивок в свою сторону, словно повторяя лекала нашей прошлой встречи. -- Что же ты, столь долго набиралась благой смелости, дабы всё-таки окликнуть меня? Скажу откровенно прямо: мне казалось, что я дала даже излишнее число всевозможных знаков. Полагаю, что недолго Вы успели побывать в высшем свете, а посему не сведаете о столь необходимых мелочах. Не сочтите за давление, поскольку я и сама не всё осознаю, просто бесконечное недоверие к окружению, коим обуреваема в последнее время, меня изрядно извело, не позволяя находиться вне безопасных стен своей усадьбы … Я забыла представиться, Вы вольны называть меня … , -- после окончания её тирады, я старательно запомнила её фразу, дабы представить её в данном очерке. Не судите строго за отсутствие точных имён, однако не могу же я столь глупо подвергать опасности кого-либо ещё. Я буду избирательна в наименованиях, представленных в качестве местоимений к настоящим, стараясь передать чрез них характер собеседника. -- Я несказанно рада возможности получить с Вами столь своеобразную аудиенцию, поскольку была наслышана о множестве Ваших деяний времён старой Империи. Вы были истинным примером гордости и несгибаемой чести в моих глазах. Хотя, справедливости ради стоит сказать, что Вы не изменили ни себе, ни своей настоящей Родине, а посему я не смею не назвать Вас своим истинным кумиром. Вполне возможно, что сейчас я несказанно рискую, хоть как-то невзначай апеллируя к былому, однако не смею не отдать Вам должного, поскольку Вы стали для меня определённым символом, -- произнесла в ответ я, будучи воистину удивлённой от такой встречи, что была для меня сравни личному приглашению со стороны любого из Алмазов. Не могу и представить того истинного стечения обстоятельств, что привело к этому диалогу, однако это может стать началом новой вехи моих злоключений, параллельно чему и новой возможностью прикоснуться к большему пласту информации, доселе скрытого за непроходимой пеленой лжи и откровенного обмана. -- Я и впрямь окружена таковым светом известности? Не думала, что, выполняя своё предназначение в высшей мере возможного, существует вероятность оказаться хоть сколь-либо признанной в некоем сообществе. Необходимо будет учесть, когда весь чокнутый мир вернётся в своё обыденное, возможно утраченное навеки, русло. Не спрашивайте каким образом, однако я лишь по взгляду осознаю, что Вы, сравни мне, пытаетесь найти ничтожное зерно логики в происходящем, дабы от него, благодаря многотонной и фундаментальной нити рассуждений, перейти к некоему очевидному умозаключению. Это довольно бессмысленное предприятие, поскольку логики в нашем нынешнем окружении не присутствует, да и всё выстроенное, исходя из эгалитарных паттернов, через некоторое время само по себе начнёт разрушаться, если кто-нибудь вовремя не догадается о необходимости неких изменений в текущей системе. Не уверена, что у обведённых пленительными успехами, Розовых-фанатиков имеется даже и ничтожный шанс осознать назревающей катастрофы, однако это и к лучшему. Я бы советовала ныне просто расслабиться, занимая своё время созерцанием постепенного краха столь небрежной идеологии, -- та поведала мне подобный нарратив, содержащий каскад здравых мыслей, через довольно чуткий голос, имеющий нотки чего-то металлического, словно выделяющего именно этот слог из толпы окружающих. -- Однако, отказываясь от действий Вы самостоятельно стараетесь приблизить момент уподобления их же сути. Вы попросту ожидаете возникновения невиданного краха, а те, в свою очередь, наступления абсолютного, тотального в своём базисном невежестве, счастья! Согласитесь, что такой подход кажется недопустимым в данный момент, -- воскликнула я, стараясь слегка поправить собеседницу, чей ход мыслей в последние секунды показался мне весьма неудобным. -- Безусловно, однако я имею полное право полагать, что их утопический, вьющихся близь максимализма, взгляд на мир искажён много более, нежели чем мой, а посему считаю приход разрухи в это абстрагированное от реальности общества более вероятным, нежели возникновение сколь-либо явной системы, при которой всеобщее благосостояние будет идти рука об руку с истинной силой самого государства. При большем внимании ко второму, есть вероятность построить стойкое государство, однако первое должно являться элементом второстепенным, пусть и не менее важным. Надеюсь, такой ответ будет вполне обоснованным, -- парировав мои выводы, произнесла та. -- Однако, неужели Вы не думаете, что если оставить нынешней конъюнктуре время, то она сумеет лоббировать свои интересы в головы к ещё более обширному числу самоцветов? -- собираясь с мыслями, спросила я. -- Чуткое замечание, однако какие у Вас имеются мысли насчёт ускорения процесса самоубиения веры в идеалы Розового Алмаза? Лично я, к несчастью, раздумывая над этим вопросом продолжительный отрезок времени так и не сумела прийти хоть к сколь-нибудь ясным мыслям, останавливаясь на излишне искажённых представлениях о настоящем положении вещей в Алмазном квадрате. Кто знает, сколь быстро наши правители сумеют осознать всю лукавость слов этого дилетанта, возомнившего себя подобным Алмазу. Этих слова, опять-таки, вогнали меня в некую пучину рассуждений, из которой, если судить по собеседнице, можно выбраться лишь с отрицательным итогом всяческих поисков. Так или иначе, на досуге стоило заняться подобными размышлениями, дабы попытать удачу и здесь. Вдруг, сравни встрече с этой дамой, я сумею и найти решение столь монументального уравнения, выстраивавшегося при более глубоком погружении в суть вопроса. Имеются абстрагированные переменные, которые и впрямь невозможно осознать в привычном понимании, однако на них можно ненароком наткнуться при обыденной прогулке по белоснежному саду, что вынуждало затрачивать излишне объёмный пласт растяжимого времени, вызывая откровенные мысли о опрометчивости всех таковых предприятий. Это вызывало у меня доселе невиданную тоску, поскольку я начала осознавать свою отстранённость от происходящего и невозможность лично поспособствовать учреждению старых порядков. Казалось, словно тяжёлые оковы в тот момент обвили мои запястья, наиболее кардинальным из всех доступных методов, не позволяя мне сделать и шага в сторону. Попрощавшись со своей приятной собеседницей, я направилась прочь с этих тонких улочек, больше походивших на живые артерии органического организма, заручившись возможностью найти мыслительницу где-то в этом районе. Не мог меня не обрадовать тот факт, что у меня, так или иначе, появился определённый единомышленник, с которым я способна обсудить любые посетившие меня мысли. Это успокаивало и, одновременно, неумолимо пугало, поскольку обе мы осознавали далеко не самую чистую правомерность своих действий и идей, а посему стоило действовать сколь можно незаметнее от любопытных глаз. Понятия не имею, кто будет наблюдать за парой самоцветов, никак не выделяющихся из толпы, однако уверенностью в отсутствии таковых я не смела, временами озаряясь по сторонам при любом подходящем случае, имя в эти самые моменты возможность как-либо иначе оправдать свои действия. Тем не менее, мне определённо стоит поразмыслить над ходом мыслей собеседницы, поскольку некоторые из методик её рассуждений мне до сих пор не ясны, а столь откровенно расспрашивать об этом, докучая ей, у меня не было ни единого желания. Тем более, что я излишне дорожу подобной связью, внезапно озарившей меня средь бела дня. Верно ли я поступила, что доверилась? Возможно, что стоило более отчётливо сравнить все за и против? К сожалению, о таковом я уже не смею размышлять, поскольку выбор мною сделан был, а остальное всё столь относительно и удалённо, что на данный момент обращать внимание на эти мелочи будет излишеством, однако не принимать из в расчёт также было бы довольно глупо. Я старалась написать некую схему, исходя из которой объяснила бы для себя всю суть, однако вновь столкнулась с определённым каскадом трудностей, перечисленных ранее моей собеседницей. Возможно, это и впрямь идея не из лучших, однако у меня появился определённый план дальнейших действий, который я обязана привести в исполнение. В случае провала моя точка зрения не будет отличаться от мыслительницы, однако успех будет в некоем роде истинным ответом на большинство имеющихся вопросов. Приступать необходимо будет после стадии плотных рассуждений и проверки отъюстированности всякого аспекта имеющийся планировки. Я обязана рискнуть, либо, по крайней мере, попытаться сделать из своих предыдущих действий нечто более явное и действительно подходящее под суть нынешних событий. Тем не менее, осторожность не помешает, а посему работать над реализацией придётся медленными шагами, уберегая себя и записи от возможного раскрытия, что будет полным провалом любых моих попыток что-либо исправить. Немые стены, хранящие за собой безграничный массив информации, были защищены в высшем понимании этого слова, поскольку таковая скрижаль истинного потока данных могла бы губительно сказаться на судьбах многих. Это было нечто бесконечно сияющее синеватым излучением, нежно ласкающим невольные взгляды, и столь манящим, словно являющимся единственной панацеей от сумасшествия общества. Не отходя от сути, стоит отметить, что в действительности сравнение с лекарством воистину имеет место быть, а посему таковое позволяет на более конкретных единичных понятиях обосновать необходимость своих телодвижений, что способны привести к колоссальному числу исходов. Это не пугало, а скорее приманивало к себе, вынуждая рискнуть и, возможно, получить столь долгожданный элемент всех своих работ, являющийся консолидацией стараний каждого, кто был хоть в чём-либо ничтожным не согласен с Земным мировоззрением, искажающим всё представления о окружающей действительности, формируя призрачный ореол наиболее наивных предубеждений и догматов, возникающих благодаря отсутствию систематизации Земной точки зрения на многие вопросы, ответы на которое Розовый Алмаз либо не желает предоставлять, либо и вовсе не представляет истинной сути ответственности, лежащей на своих плечах. Удивительно, сколь ограниченное время понадобилось для того, чтобы откровенный гибрид – результат смешения двух рас, -- возглавил государство, путём навязывания своих идиотских и доселе неясных суждений, сформированных без определённого логического базиса, а построенных исключительно на наиболее ничтожных эмоциях и мнительности несформировавшегося понятия о реальности? Само по себе это звучит нелепо, однако каждому приходится жить в мире, построенным на основе больного разума жертвы смешения кровей. Сколь же ничтожно пал Родной Мир, если таковой образ мышления и впрямь способен повелевать кем-либо, руководствуясь, буквально, детскими иллюзиями и мечтами. Кто допустил подобное, почему некогда бесконечно холодные Алмазы решили поспособствовать реализации идей, катастрофически действующих на сформировавшиеся за многие века устои и правила, ныне попросту смешанные с грязью чьей-то волей, за которой не стоит ничего, кроме желания построить всё по своим личным представлениям, даже не задумываясь о совершенной шаткости этой самой конструкции. Сколь необходимо существовать абстрагировано от реальности, дабы полагать, что даже апелляция ко всеобщему равенству и нелепому счастью требует выверенности аргументов, чего попросту не присутствует в объективной действительности. Безусловно, институты высокий философских изречений появились лишь после формирования крепкого государства, поражающего своей сплочённостью, однако, так или иначе, даже создание первой Империи строилось на строгом математическом расчёте, что и позволило добиться истинных успехов в создании цивилизации гегемона – расы экспансионирующих колонизаторов, сформировавших строгую и сложную, в своей истинной сути, иерархическую систему, что позволила достигнуть максимальной выгоды от каждого действия. Прагматический расчёт при действиях из позиции вероятности постоянной военной агрессии является чем-то необходимым, однако на данный момент столь простейшую истину пытаются скрыть от глаз общества, словно считая логическую цепочку действий, слаженную до утопического идеала, чем-то несправедливым, словно та всячески эксплуатирует низшие сословия. Глупость подобных мыслей понятна изначально, поскольку любому аппарату требуется рабочее вещество, способное стать катализатором какого-либо действия, полезная работа которого будет сколь-нибудь существенной. В случае, если спроецировать эту мысль на общественное устройство, то можно с лёгкостью осознать, сколь необходимо иметь массу тех, кому не доступно большинство благ и привилегий, поскольку именно эта часть общества, в действительности, и является наиболее важным ресурсом любой цивилизации. Без неё невозможно сформировать общество, как и без фундамента нет и шанса соорудить строение. Мысли о всеобщей уравниловке звучат излишне глупо, поскольку самоцветы никогда не были хоть сколь-нибудь идентичными друг другу, и пусть особенно различными назвать их трудно, однако каждый воспринимал мир по-разному, имел более явные навыки в той или иной сфере. Ужас, который ныне происходит в обществе Родного Мира не позволяет быть уверенной за будущее всех самоцветов, а посему либо всё произойдёт самостоятельно, но с явно большим жертвами, либо, благодаря определённому стечению обстоятельств, у группы заинтересованных лиц получится пошатнуть это непрочное строение, наконец приоткрыв занавесу лукавой неосведомлённости, избавление от которой и является первостепенной задачей.