"У тебя есть право на последнее желание" (1/1)

Тяжелая дверь скрипит, пропуская в пропахшее сыростью и землей место лейтенанта. Скофилд безжизненно лежит на полу с закрытыми глазами. Но не спит. На скрип он поворачивает лицо и видит чуть подсвеченную снаружи угловатую фигуру. Да, это Блейк, но не тот, кому Уилл хотел бы принести свою последнюю исповедь. Дверь закрывается, и под медленными шагами хрустит песок.—?Две новости, приятель,?— произносит спокойный голос и продолжает, не дожидаясь ответа,?— плохая: даже и трибунала не будет…Скофилд не реагирует. Он так и догадывался.—?А хорошая? —?чуть хрипит.—?Ну и хорошая: трибунала не будет,?— Джозеф пожимает плечами.Обрывок усмешки трогает губы. Да, действительно, порой долгое ожидание вердикта, будешь ты убит или нет, гораздо хуже того самого часа… А теперь уже и нет никаких сомнений, никаких призрачных надежд и самообмана. Конкретно. Строго. Честно. Как на войне и должно быть.—?Знаешь… Уилл? —?тот кивает, подтверждая имя. —?Уилл. Я прихожу к каждому, кто попадает сюда. Провожаю, так сказать… —?горько усмехается Джозеф и устраивается рядом с арестантом. —?Выпьешь со мной?В руках лейтенанта полупустая бутыль джина, уже без крышки. Скофилд садится сквозь боль и, приняв сосуд, безо всяких опасений делает сразу несколько больших глотков. Джин раздирает горло, ударяет в нос. Арестант жмурится и заходится кашлем.—?Расскажи мне о себе,?— Джозеф ласково щурится. —?Война забирает очень многих, а кто же ты?—?Здесь я никто, пушечное мясо,?— Скофилд глухо выдыхает.—?Как и все мы,?— лейтенант кивает,?— и у тебя тоже есть то, с чем ты засыпаешь каждую ночь, ради чего благодаришь небо, что остался жив…У братьев разные повадки, слегка разные судьбы, разные манеры, но у них один и тот же взгляд, а значит и одна душа на двоих. И Уилл, минуту назад ершившийся, сейчас уже складывает свои жалкие иголки, которые все равно никак не спасут его от расстрела.—?Да,?— рука тянется к карману и вынимает чудом спасенные фотографии,?— это Амелия, моя жена… а это Софи и Триша, сейчас они, наверное, уже хорошо подросли… а это…Фотография с крещения. Руки Скофилда чуть подрагивают, улыбка болезненно пульсирует на скулах, как спазм. Джозеф молчит и только смотрит на бойца, омывая его скорбно-молитвенным вниманием. Уилл опускает лицо, опираясь лбом на руку.—?Господи…—?Я не тот Блейк, которого ты хотел видеть, верно? —?осторожно вмешивается лейтенант в тишину.—?Нет, так и должно быть… Не нужно, чтобы он видел меня сейчас.—?Это разобьет ему сердце,?— Джозеф снова размеренно кивает и тянется к фотографиям,?— позволишь?Снимки свободно оказываются в руках лейтенанта, пока Скофилд снова приникает губами к горлышку бутылки. Он никогда так отчаянно не пил, как в свою последнюю ночь. С покрытой синяками шеи снимается крест, старенький, исцарапанный.—?Передай Томасу… Попроси написать моим девочкам,?— горько прикрывает глаза, поддаваясь хмельному мороку,?— напишите, что папа никогда ничего не боялся и всегда-всегда думал о них.—?Они не останутся одни,?— Джозеф кладет руку на плечо арестанта и прячет крест и фотокарточки с адресом себе в китель. —?Даю слово.—?Там был ваш отец,?— вдруг вспоминает Уилл, потирая лоб,?— он ничего плохого мне не сделал. Том хотел его спасти, правда, и Николаса потому и ранили, что он пытался его вытащить… мне очень жаль, что…—?Уилл,?— лейтенант протяжно перебивает арестанта и качает головой. —?Вы не обязаны были этого делать.Хмурая, свинцовая тишина ложится на макушку. Скофилд едва находит силы, чтобы просто открыть глаза, и джин выворачивает исполосованное ранами сознание. Сердце сжимает обида.—?Как я мог так попасть… идиот…—?У тебя есть право на последнее желание,?— подводит Джозеф.Уилл осушает сосуд, запрокидывая голову, и долго смотрит во мглу перед собой. Теперь мгла?— это единственное, что его ожидает.—?Я хочу, чтобы это был ты,?— уверенно и медленно проговаривает Скофилд, все так же избегая снова встретиться с болезненно знакомым синим взглядом.Неожиданностью для Джозефа такой расклад не становится. И вот, двефигуры поднимаются, пересекают мост и, как только они покидают пределы окопа, их накрывает лесной сумрак. Скофилд сегодня совсем не против встать на колени. Рука Блейка тверда, он не промахнется.Уилл чувствует свои последние мгновения так, как никогда не чувствовал прежде, не замечал. Не замечал, насколько свеж лесной воздух, ставший паутинкой после дождя. Не замечал, как шелестит трава, а ведь в ней тоже кипит жизнь и все бойцы, от рядового до генерала, такие же муравьи, не более… Не замечал красоту робко проблескивающего рассвета у самых крон. Его последнего рассвета. Уилл закрывает глаза и чуть опускает голову. Эта прекрасная тишина, этот трепетный ветер, деревья, рассвет, небо, весь мир… Все это достойно поклона. Еще один герой пьесы уходит со сцены, его никто не благодарит за игру, но Скофилд озаряется пониманием: он готов сказать спасибо всему, что видит и чувствует.??— Смотри, это так удивительно…?— разум воспроизводит знакомый голос, и Уилл глубоко выдыхает, видя, как перед глазами всплывает совсем юное лицо пастора Блейка,?— эта ромашка или бабочка, и даже мы с тобой… все, что вокруг тебя… все создано Богом?.Скофилд роняет единственную слезу. Ее невозможно будет отличить от капли росы. Он бы с удовольствием остался бы здесь навсегда, стал бы одним целым с этим лесом. И это желание, настоящее, последнее желание?— будет исполнено.После того, как выстрел поднимет с крон деревьев птиц, оттуда вернется только один.