XI. Мы сидели и курили (1/1)

***Мы с ним сидели и курили. Сидели на одной из десятка городских лавочек, курили второй десяток сигарет. И вроде бы, чего жаловаться? Всё в кои-то веки, чёрт побери, у меня прекрасно! Ночь эта прошла в сладкой компании (если говорить точнее, то в его тёплых руках) и с болью в ногах от слишком длительной прогулки. Приятно ныли места от укусов и поцелуев, виски горели от алкоголя, выпитого на пару. Только в сладости этой притаилась проклятая горечь сигарет и звук натянутой веревки; ещё чуть-чуть — порвётся, лезвие, ею сдерживаемое, со свистом ухнет вниз. И отхерачит мою чёртову голову. Та же, всё так же блаженно улыбаясь выдавшемуся наконец счастью, с отвратительным чавканьем покатится под ноги зевакам. Те закричат от ужаса. Комедия.Я в очередной раз затянулся и выдохнул. Щурясь, долго вслушивался в гул проводов, в ощущение надвигающейся Большой Волны. В ответ — почти что ничего. Тёплый и ласковый шелест ночного ветра и ощущение взгляда Ангела на моём же лице. Интересно, любуется он мной или думает, как я вообще до такого докатился? — Действительно. Хороший, мать его, вопрос... — пробормотал я сам себе, небрежным щелчком скинув сигарету в мусорку. Клянусь, я не пессимист. Рыжий лишь растянул губы в этой своей таинственной улыбке.По мятной жвачке каждому — и вперёд. Приготовься ловить меня, Крылатый, ноги-то уже не держат; немудрено, после стольких-то порций выпитого. Да и скользко за ночь стало. Хотя, казалось бы, не так уж и холодно. Может, мне так кажется от того, что в какой-то момент он и вовсе отдал мне свой шарф, и мог иногда шутливо натягивать его мне же на нос, когда тот окончательно раскраснелся от мороза. Забота есть забота, какой бы бессмысленной она не была. ***Начинался новый день, а мы всё шли и шли. На Паршивую я не свернул, мы вполне предсказуемо пошли дальше; пусть моя квартира достаточно чистая для гостей, ещё одного внезапного исчезновения к моменту моего пробуждения мои же нервы едва ли переживут. Такую уж судьбу я себе пророчил; не сопьюсь окончательно, но умру от побоев или чрезмерного блядского нервяка. Или чего-то более глупого, в конце-то концов. Но мы шли дальше, неизменно молча. Шаг за шагом, всё ближе к месту моих ежедневных рабочих мучений. Нейтральной территории для дурачка Любовника и месту встречи с рыжим. Иронично получалось. Так сказать, знаковое завершение импровизированного свидания. Меж тем, Ангел будто бы уловил эту мою мысль и даже усмехнулся, сообщив, что такие вещи в жизни никогда не меняются — ты или работаешь и видишь нелюбимое место каждые сутки, или помираешь с печальной безприключенческой голодухи. Я пожал плечами. Моя-то жизнь в принципе мало когда менялась, за исключением тех случаев, в которых жизненную цепочку из ?плохого всегда раза в два больше, чем хорошего? прерывала такая прелесть, как он. Об этом я ему, конечно же, сообщил, чем вызвал ещё одну скользящую улыбку. — Так я, по-твоему, прелесть? Ты и без того знаешь ответ. Мы просто усмехнулись друг другу, после чего я, отсалютовав красавцу, открыл двери ресторана. В последний момент рыжий успел поймать меня за руку. Такая же холодная. Секунда, чтобы кивнуть на его заманчивое предложение о следующей встрече — и вот он уже исчезает среди начинающих сновать по улице людей, оставляя на моих ладонях странное сухое тепло, пахнущее розмарином. Удивительное существо. Он едва ли человек. Ангел... он и в Африке, полагаю, Ангел.***Заходил в кафе я без особого настроя на работу. За дверью уже стоял рой улыбающихся Юбчонок, которые нахуй портили мне все остатки малины одним своим мерзотным видком; тараканихи, потирающие свои маленькие лапки и готовящиеся начать обсуждать меня, спрашивать обо всём на свете, разносить слухи, ВИЧ и мое сигаретное спокойствие, навеянное разговорами с рыжим. Я в предусмотрительном порядке пошёл на опережение: — И чего вы ждёте? Что я пошучу про ваших мертвых ёбырей? Нет, девушки, это печально, когда вы настолько страшные, что 80% всех ваших парней и месяца с вами не встречаются, а мрут, как мухи, от одного вида ваших сальных ебучек. Над таким даже я бы не стал смеяться...— Нет, Единичка, у нас тут... – попыталась перебить меня одна из них. — Так что, дорогое мое сообщество некрофилов, – насмешливо продолжил я, — какие смазки посоветуете, чтоб у трупа член лучше стоял? Я не для себя, так, новенькой Юбке интересуюсь. Раззадорившись, я стал к ним приставать. Настойчиво и громко выспрашивал подробности траха трупешников и пытался выяснить у Юбочек, пробовал ли кто-то из них такое провернуть. Как оказалось, дело было, но стоило мне уцепиться за эту мысль и начать требовать подробностей, как все тут же разбежались обратно маршировать. Слава Богу, что они были достаточно умными, дабы оставить меня в покое хотя бы на такой весёлой ноте. Я услышал, как одна из них прошептала своей подруге на ухо:— Понедельник он на то и Понедельник, чтобы быть злым.— Нет, солнышко. У мистера Единицына просто хорошее настроение. Ну, звучит как правда. ***Переодевшись, я зашагал ко входу в общий зал. Нам было запрещено заходить через парадную вследствие слежки, установленной Аларихом за Любовником и его ребятами, но несмотря на мою вольность, чёрт из логова всё же не вылетел, и хлопка ненавистной мне двери так и не последовало. Сдох он там, что ли, или просто уснул? Мы бы все выдохнули, если первое, но, увы, второе было даже вероятнее. Утро, чёрт его побери. Я огляделся. Вокруг — почти что пустые залы, несколько пьяных спят на столах лицом вниз. Девочки пытаются их выволочь, едва ли с большим успехом. Я же едва успеваю поймать Висельника до того, как он закроет смену; сегодня мы работаем отдельно.— Салют-салют. Может, вечером выйдешь, а? Неохота торчать здесь одному, а тебе накинут за сверхурочные...— Да вот тут, это... не поверишь. Хотел я, значится, отдохнуть, с бабой своей там... того, самого. Но не тут-то было.— А чего так? — вяло поинтересовался я. От монотонного бубнежа Висельника подступала скорее сонливость, чем интерес, но слушать его всё-таки приходилось. — Ну ты ж чего-то там... натворил с Любовничком-то, ну и... — Не тяни, будь добр. Бугай обречённо вздохнул, пожав огромными плечами. — Ну в общем ругался Реаль на всё заведение. Сказал, что вернётся завтра к утру с этим придурком дурманным, едва ли за ухо его притащить не обещал. А без него мы типа... присматриваем. Я типа тут капитан, а ты типа как этот, помощник мой, короче.Правая рука типа. Рабочая. — Ладно ты, а я-то тут при чём?— Да шучу. Он тебя нахуй послал. Я рассмеялся. Вот такой вариант развития событий уже куда больше походил на правду. Хотя и странно: не в характере Реаля бегать за нами лично и уж тем более вылезать из своего логова куда-либо ради какого-то там пропавшего сотрудничка. Мимо прошли мальчишки из кальянного угла. Завоняло орхидеями. Кажется, я что-то похожее уже чувствовал. Но когда я я попытался припомнить, где именно, необходимой нити мысли я не обнаружил, лишь понял, что безнадежно её посеял. ***Домой возвращаться после своей короткой смены я не хотел. Не хватало ещё раз от молодчиков Алариха получить по роже — за парадную, за ночные прогулки, о которых они каким-то боком уже наверняка знают. Мне моего набора синяков пока что вполне хватает, так что я покурил ещё немного с Висельником на крыльце кафе, после же махнул ему рукой и вернулся в гардеробную. Выйдя в гостевой коридор, я гордо завалился на одном из нескольких несчастных диванов и выставил себе будильник. Времени как раз хватало, чтобы отоспаться перед следующей сменой. Глубоко вдохнул и улыбнулся, вновь прижав ладони к лицу; на оных всё ещё сохранялся тёплый розмариновый запах Крылатого. Хорошим был день, но это и не давало мне покоя. Ещё не уснув, я слышал голоса Юбок, их разговоры о том, что надо валить домой пораньше, и о том, какой злой этой ночью был Реаль. Я усмехнулся про себя: он ведь всегда такой, и они это знают уж получше других. Я слишком удобно лежал, чтобы вставать и шутить над ними. Одной ногой уже где-то там, в тёплых объятиях бесконечной темноты, без мыслей и памяти...— Девчатушки мои бесчисленные, а вы хоть слышали? Хейли убили, хозяйку барахолки. — Получила сучка по заслугам! Надеюсь, её хахаль хлопнул? — Да нет, говорят, что убрали из-за какого-то посетителя. Ну эти, ребята, которые недавно заходили. Они искали какого-то её друга, а она немногословная как была, так и осталась. Вот чего ей стоило хоть раз своего сдать? Кормит червей теперь, глупая курица. — Ну, сучке и сучья смерть. Никогда её не любила. ***