Пой (1/1)
- Пой.Она до сих пор не помнила, кто первый сказал ей это: возможно, Йован? Он мог, он всегда чувствовал её гораздо… острее, чем другие? В любом случае, кто бы это ни был, Сербия наверняка знала – это помогало ей жить. Не просто выжить, выгрызая зубами своё право на существование среди купающихся в крови и золоте империй, а жить: смеяться, ходить по широким и светлым улицам Белграда, - и петь.Черногория же и посоветовал ей в своё время записать всё на нотный стан. Сказал что-то вроде: ?У меня в горах я и так тебя послушаю, а для других лучше пусть будет на бумаге. Чтоб на века?.?На века?.Сербия усмехнулась. Конечно, она обратилась к Австрии – кто ещё был способен, услышав абсолютно незнакомую мелодию и слегка кивнув, обмакнуть перо в чернила и быстро, за несколько минут превратить живую мелодию в чёрные ноты на белом листе.Тогда она поблагодарила его. Не умела никогда делать всякие реверансы и книксены, поэтому просто улыбнулась. А он попросил оставить один экземпляр нот у себя.И Деяна согласилась.***- Пой, - сказал ей Австрия. В его руках – длинных, музыкальных, изящных пальцах были ноты. Те самые, уже пожелтевшие и потрепанные, с протяжными балканскими песнями, закованными в темницу нотного стана.- Пичка матер, - ответила Сербия. Сейчас она могла только материться.Он ходил к ней годами. Восхищался её землями, песнями и характером. Говорил, что она – огонь, который никогда не погаснет. Она смеялась и твердила, что пафос – удел балканцев, южноамериканцев и восточных славян, но никак не аристократичных австрийцев.А потом он женился на Венгрии. И всё бы ничего, небо не упало на землю, и Дунай не обратился вспять, но она пришла к Австрии, напившись сливовицы, и сказала, что готова была петь для него всю свою жизнь.Он долго молчал. Смотрел на Деяну, а когда попытался взять её за руку, пришла Мария-Терезия.- Елизавета ждёт тебя с войском, Родерих, - сказала она.Тогда Австрия обернулся уже у двери и сказал:- Пой. Что бы ни случилось, пой, чтобы я знал – ты рядом.Когда зал для приёмов опустел, Сербия запустила хрустальной вазой в стену. Потом ещё одной. Потом пнула ногой напольную вазу, и та разбилась с оглушительным звоном.А потом она запела.И в июньский день 1914-го она пела тоже - тихо-тихо, практически про себя.Но услышала вся Европа.***С тех пор прошло много времени. Года, десятилетия, век.- Пой, - приказала Сербия себе и отвернулась.На западе Белграда дымилась тонкая башня городского телецентра.