Полынь (1/1)

Первое, что он заметил – вихрь чёрных, как смоль, волос.Первое, что он услышал – песню, в которой, казалось, был голос гор, окружавших эту зелёную долину.У Родериха был безупречный музыкальный вкус, он предпочитал исключительно классику, но в этой песне было что-то настолько дикое и свободное, что даже он изменился в лице и улыбнулся, а это теперь редко случалось.— Вообще-то она не всегда такая, — извиняющимся тоном сказал его собеседник, наблюдая за диким хороводом. – Просто сегодня собрались все наши братья и сёстры, это редкость в последнее время.— Почему? – вежливо поинтересовался Родерих, хотя прекрасно знал ответ.— Младшие растут и хотят жить самостоятельно. Деяна не хочет с этим мириться. Но давайте лучше не будем этом, хорошо? Пойдёмте, я познакомлю вас.Она отбросила назад локоны и, подлетев к брату, взъерошила его каштановые волосы.— Я была хороша, Давор?— Чудесна, — улыбнулся он. – У нас гости, Деяна.Родерих склонил голову и протянул ей руку, которую Деяна крепко пожала. Эдельштайн, собиравшийся руку дамы поцеловать, и глазом не моргнул.— Это Австрия, — представил его Давор. – А это моя старшая сестра, Сербия. Деяна Станкович.— А это мой несносный младший брат Хорватия, с которым ты наверняка уже знаком.— Так и есть, — кивнул Родерих.— На минутку, сестрёнка, — Хорватия отвёл Сербию в сторону и зашипел:— Ты с ума сошла? Зачем назвала его ?на ты?, видишь же – какой он!— Заносчивый аристократ? – поинтересовалась Деяна.— Ты неисправима.— Нет, это ты неисправим, Давор! Вечно таскаешь к нам в гости то эту ненормальную Венгрию, то Германию, а наш дом и так трещит по швам – семья у нас немаленькая.— И поэтому ты собираешься отвадить от нас всех? Зачем тогда ты пускаешь Брагинского, когда бы он не заявился?Сербия резко повела плечами.— Потому что он весёлый, потому что он говорит на похожем языке, потому что он любит мои песни…— Потому что он в восторге от твоей сливовицы, а сам угощает тебя вином, которое заботливо передала Украина?— А хоть и так! Всё лучше, чем твой унылый музыкант, который, спорим, даже танцевать толком не умеет!— Не вздумай проверять, — предостерёг Хорватия, взяв её за руку, но Сербия гордо вскинула голову и, сбросив руку брата, вернулась к Родериху.— Я слышал, как вы поёте, — попытался начать разговор Эдельштайн. – Это меня поразило, у вас очень глубокий и чистый голос, если бы вы дали мне ноты, я бы смог играть ваши песни на фортепиано.Сербия фыркнула.— Ноты? Да что ты, откуда мне их знать?! Ты просто видишь Дунай, Саву, Дубровник – и песня сама рождается, слушай! И танцуй со мной!Вихрь чёрных волос был такой же, как раньше, но песня была другая – в ней воды Дуная разбивались о пороги, потом вновь собирались в единый поток и неслись через поля, виноградники и луга на юг, к Адриатике.Ладони Сербии были горячие, тёмные локоны пахли полынью, а в её ушах, кажется, были серёжки-колокольчики, иначе откуда взяться этому мелодичному звону?К чести Родериха надо заметить, что он ни разу не сбился с ритма, хотя и не мог знать этого дикого танца.Остановившись, Сербия отпустила его руку и рассмеялась.— Видишь, брат? – крикнула она Давору, который наблюдал за ними с мрачным видом, сложив руки на груди. – Вот так надо танцевать! – и снова повернулась к Австрии. Её глаза смотрели серьёзно.— Простите меня, Родерих, — шепнула Деяна. – Мне хотелось позлить брата.— Вы можете говорить мне ?ты?.Она покачала головой.— Не думайте, что я балканская дикарка, герр Эдельштайн.— Я ни в коем разе не…— Хорошо, — прищурила чёрные глаза Деяна. – Раз вы сами так хотите.Она помахала ему, избавив Австрию от мучительной дилеммы – целовать или жать Сербии руку, хохоча, прошла мимо брата, а потом резко обернулась.— Збогом*, Эдельштайн! Для аристократа ты чертовски хорошо умеешь веселиться!Давор виновато смотрел на Австрию, а Родерих молчал.***— Почему от тебя пахнет полынью? – ночью спросила у него Венгрия.* "Прощай" (сербск.)