Глава 6. Ускользающее (Щелкунчик) (1/1)

163Меня разбудил слишком пряный запах, витающий по стылому воздуху комнаты. Это был совершенно чужой для меня аромат.Маленькая стрелка настенных часов уже была в полушаге от цифры ?десять?. Вот-вот прозвенит будильник. Но я не был готов встретиться с глазами Эли, потому и отключил его, желая ещё немного полежать в тишине со своими мыслями. Мне казалось, этот незнакомый запах, которым пропахла вся комната, теперь заполнял и мою жизнь чем-то новым. Я всё упорно пытался не только понять, но и прочувствовать через эмоции Эли всё то, что чувствовала она. Тогда. Сейчас. Я не хотел оставлять её прошлое опечатанным тайной, оттого всё прокручивал в голове немые монологи. Я хотел обсудить с ней и наше прошлое, и настоящее, и будущее. Хотел, чтобы ни в её голове, ни в моей больше не осталось мыслей, вызывающих тревоги. Но я даже не знал, с чего начать разговор.—?Там дождь? —?вдруг спросила она.—?Нет, просто пасмурно,?— перевёл я взгляд на окно. —?Будем вставать? —?Коснулся её лба?— нормальный.А внизу опять кипела работа: Жюльет стучала посудой в кухне, Грегори расстилал скатерть, а Колетт суетилась у ёлки, под размашистыми ветвями которой откуда-то уже появились коробки с подарками.—?Наши сейчас положим? —?посмотрела на меня Эли, задорно улыбнувшись. Я пожал плечами и попытался выдавить подобие улыбки. —?Чего ты такой хмурый? —?вмиг нахмурилась и она.—?Не выспался,?— отмахнулся я и постарался улыбнуться ?как надо?. —?Дидье ещё не звонил? —?обратился я к Жюльет, как только мы прошли в кухню.—?Нет,?— ответила та, не отрываясь от готовки. А из меня вырвался слишком шумный и протяжный выдох. —?Не волнуйся. —?Тоже как-то излишне весело улыбнулась она.После завтрака мы предложили помочь хоть с чем-нибудь, но нас опять отправили ?отдыхать?. Дидье всё не звонил, и это томительное ожидание только заставляло нервничать ещё больше. Мне хотелось поговорить с Эли, но я сомневался в правильности момента. И мы просто лежали на кровати и молча смотрели фильм.А вот мысли и не думали смолкать. Столько всего крутилось в голове, что я уже, кажется, сам нуждался в успокоительном. Я думал и о предстоящей поездке в Мюнхен, и о том, что будет после?— придётся ли мне вернуться в Кассис? Или к этому времени Эли и Жюльет сами вернутся в Германию, потому что будет нужно готовиться к трансплантации? Или мы вообще поедем в Берлин на курс консолидации, потому что я не подойду в качестве донора?—?Что такое? —?потёрла она своё ухо, в которое я невольно выдохнул. Я попытался подобрать правильные слова, но пауза затянулась слишком долго, отчего я и вовсе ничего не ответил. —?Тебе скучно? —?перевела она на меня взгляд. —?Так и не найдя нужных слов, я лишь снова выдохнул. Мысли жужжали роем пчёл, но сейчас было явно не лучшее время для разговора. —?Скажи, что мне сделать? —?уже села Эли рядом, обеспокоенно глядя на меня. —?Но я всё молчал. И уже злился на себя. Не понимая, почему и слова не мог произнести. —?Я знаю, как тебя развеселить! —?вдруг сказала она, слезла с кровати и достала из нижнего ящика комода подарки в пёстрых обёртках. —?Пойдём положим под ёлку? Тут и для тебя есть,?— таинственно произнесла, задорно улыбнувшись, и демонстративно потрясла красным свёртком, перевязанным золотой лентой. На свёртке действительно было написано моё имя. И я не имел ни малейшего представления, как он оказался среди других наших подарков, предназначавшихся родственникам Эли.—?Откуда ты его взяла? —?Всё же не сдержал я улыбки. Она только наигранно закатила глаза, пожав плечами.164—?Oui, bien s?r. Oui-oui,?— всё повторяла Жюльет, стоя рядом с Грегори и Колетт, которые уже накрывали на стол. —??Дидье?,?— беззвучно произнесла она и кивнула на ноутбук, лежащий на кофейном столике у диванов.И пока Эли раскладывала подарки под ёлкой, я запускал Skype. Сердце отчего-то колотило так, что его стук я уже слышал в ушах. Результаты анализов Дидье не сообщил Жюльет. По крайней мере, так она сказала. Возможно, из-за мрачного дня и сейчас заморосившего дождя, я не чувствовал ни восторга от приближающегося праздника, ни приятного волнения от предстоящего разговора. Мне почему-то казалось, что новости у Дидье безотрадные.И вот мы сели перед раскрытым ноутбуком, ожидая ответа Дидье. А потом всё произошло слишком быстро. Едва на экране появилось видео, как Эли, издав непонятный звук, подскочила с дивана, побежав в кухню. Дидье и не нужно было ничего говорить, за него это сделала его улыбка.Когда я вошёл в кухню, Эли стояла у настежь раскрытой двери и, жадно хватая воздух ртом, захлёбывалась слезами. И плакала она так горько, как если бы Дидье сообщил нечто ужасное. Потому я и не мог понять, что именно так сильно её расстроило.—?Значит, так было нужно,?— подойдя к ней, сказал я, не зная, что ещё сказать.Она мотнула головой и вышла на террасу.—?Это всё,?— хлюпая носом и продолжая отрицательно мотать головой, произнесла она, стоило мне коснуться её плеча.—?Что ?всё?? —?откровенно не понял я этой её фразы.—?Будет трансплантация,?— опять горестно всхлипнула она.—?Так это же хорошо. Мы ведь думали, что ждать до марта. А, видишь, как всё сложилось,?— обнял я её.—?Ты же помнишь, что говорил Геро?— шансы пятьдесят на пятьдесят. Ты же видишь,?— подняла она на меня зарёванные глаза,?— нам не везёт. Мне не везёт.Но до этого момента я и предположить не мог, как сильно её страшила трансплантация. Думал, она обрадуется, что всё произойдёт так скоро. Но Эли почему-то была убеждена в том, что трансплантация станет для неё концом. Я не знал, какие ещё страхи и волнения истязали её разум. Не знал, о чём ещё она молчала. Лишь понимал, как права была Жюльет, когда говорила о необходимости курса антидепрессантов.И тогда я стал убеждать её, что её волнения закономерны, а вот страхи беспочвенны:—?А ещё, Геро говорил, что важен возраст, общее состояние здоровья и ещё куча каких-то факторов. А у тебя с этим нет проблем.165—?Лэли,?— похлопав широкой ладонью по дивану, Грегори отодвинулся от экрана, уступая место нам, как только мы вернулись.Но Дидье был краток. Сказал, что HLA-типирование подтвердило нашу совместимость, а остальные мои анализы в полном порядке. Все документы отправлены Геро, который вот-вот выйдет с нами на связь и объяснит всё детально.Разговор же с Геро продлился добрый час, всё из-за того, что Эли то и дело переводила его слова для Колетт и Грегори. К чему не был готов даже я?— так это услышать от него точную дату трансплантации?— двадцать второе января. Почему-то я был уверен, что это произойдёт раньше. Но, оказалось, ждать ещё целый месяц. Геро же живо возразил, сказав, что это время мы проведём вовсе не в бездействии в стенах дома. На ?отдых? нам отвели чуть больше двух недель. После седьмого января Эли должна пройти полный медосмотр, а мне нужно повторно сдать некоторые анализы, потому что за это время показатели могут измениться. Госпитализация и начало курса иммуносупрессивной терапии?— пятнадцатого января. Если не возникнет осложнений, Эли проведёт в больнице не больше месяца. Но после выписки уехать из Берлина мы не сможем. Ещё от двух до четырёх месяцев нужно будет наблюдаться в Шарите. Вдобавок всё это время Эли должна находиться под двадцати четырёхчасовым присмотром. Если по каким-то причинам я или Жюльет не сможем быть с ней рядом, тогда мы будем вынуждены нанять сиделку. Геро несколько раз подчеркнул, что если мы не сможем обеспечить Эли подобный контроль, то трансплантация будет невозможна до тех пор, пока мы не найдём для неё опекуна. В крайнем случае, она могла бы остаться в госпитале под наблюдением врачей, но сумма за такую ?опеку? была бы баснословной. Да и психологически, провести в больнице три месяца (что в лучшем случае), будет явно непросто. Но я ещё в сентябре сказал Ксавьеру, что, как только мы отыграем осенний тур, весь следующий год я буду не готов браться за любые крупные проекты. Беспокоило меня лишь одно?— собственное здоровье. Если я заболею, буду вынужден держаться от Эли подальше. Но есть ещё Жюльет и, по её заверениям, в случае чего Колетт и Грегори приехали бы в Германию. В поисках сиделки или реабилитационного центра не было нужды. А вот поиск жилья в Берлине стал сейчас первоочерёдной задачей.166Решение о необходимости курса антидепрессантов Геро переложил на Жюльет, потому она и Эли закрылись в комнате, что-то там обсуждая. А я сидел в гостиной и просматривал сайты с предложениями о ренте. Близ Шарите, в небольшом районе, окружённом тремя маленькими парками, едва не в каждом доме сдавалась квартира, правда, лишь на долгосрочную перспективу. И хоть эти кроваво-ржавые трёхэтажки находились в пяти минутах ходьбы от больницы, они вызывали во мне тошнотворную неприязнь. Возможно, из-за того, что они напоминали мне заплесневелые и дряхлые дома времён ГДР. Наверное, будет проще нанять риелтора. Закрыл я вкладку сайта с предложениями об аренде и стал искать информацию о посттрансплантационном периоде.Я читал это всё и раньше, но мозг просто не справлялся с непомерным количеством новой информации, потому многое я уже успел забыть. Я читал о том, что будет до и после. И если бы на каждом этапе не подчёркивалась почти критическая необходимость в эмоциональной и психологической поддержке не только пациента, но и членов его семьи, я бы, наверное, чувствовал себя спокойнее. Сейчас же мысли стали вырисовывать какие-то совсем ужасающие картины того, через что нам предстояло пройти.—?Что читаешь? —?спросила Эли, сев на диване напротив.Я перевёл взгляд с монитора на неё, заметив, что её глаза были красными и припухшими от слёз.—?Всякое разное о трансплантации,?— тогда ответил я.Но незаметно подошедшая из-за спины Жюльет закрыла ноутбук, сказав, что нам не нужно этим забивать голову в канун Рождества.—?Вам всё объяснят на месте, а в интернете писать могут разное. Вот,?— поставила она на столик тарелку со свежеиспечённым печеньем.—?Во сколько придут гости? Может, нужно ещё с чем-то помочь? —?спросил я её, хотя ни праздновать Рождество, ни встречаться и общаться с людьми желания не было.—?Всё готово,?— улыбнулась Жюльет, что-то протараторив на французском в сторону кухни, где были Грегори и Колетт.Грегори на такой же скорости что-то прокричал в ответ, вышел из кухни, подошёл к камину, взял лежащий на полке пульт, и уже через мгновение комната заполнилась музыкой.—?И ёлку,?— улыбнувшись, обратилась к нему Эли. И жёлтые огоньки, точно кукурузные зёрна, засияли на пушистых хвойных ветках. —?Может, откроем хотя бы один подарок? —?теперь посмотрела она на мать.—?Не раньше утра,?— ответила та. —?А вам вообще не следовало ничего привозить. Только чемодан тяжёлый таскать.—?Вот-вот,?— поддакнул ей Грегори и уселся рядом.—?Да мы и не хотели,?— засмеялась Эли. —?Но когда гуляли по ярмарке на Елисейских полях…—?Где гуляли? —?поперхнувшись печеньем, посмотрела Жюльет сначала на дочь, а потом на меня.—?Я себя хорошо чувствовала,?— отмахнулась Эли. —?Мы не долго, и я была в маске,?— откровенно солгала она. А мне ничего не оставалось, как виновато молчать. —?Мам. Tout allait bien,?— повторила она и, взяв печенье с тарелки, протянула его мне.—?Не люблю корицу.—?Lait,?— поставила Колетт перед нами поднос с графином молока и стаканами, и, тоже взяв себе печенье, села рядом с мужем.—?Как можно не любить корицу? —?хмыкнула Эли и откусила печенье. —?У меня после трансплантации вкус надолго притупится? —?теперь спросила Жюльет.—?Он у тебя вообще может стать таким же, как у Штэфана,?— ответила Жюльет. А Эли, посмотрев на меня, открыла рот в наигранном изумлении.Вот об этом я не читал, потому и спросил Жюльет, какие ещё изменения произойдут с организмом Эли. Жюльет же ответила, что это будет не столько пересадка стволовых клеток, сколько моего иммунитета.—?Всё равно не понимаю,?— пожал я плечами.—?Ты в детстве ветрянкой болел? —?тогда спросила она.—?Лет в пять, кажется.—?А Лэли не болела. Но после пересадки получится, что ?болела?.—?Хм, интересно, однако. А что ещё?И к нашему разговору подключился Грегори. Вообще, то, о чём они рассказывали, казалось логичным и закономерным. Но отчего-то раньше я даже не задумывался об этих вещах. Они говорили, что ко всем перенесённым мной болезням, теперь антитела будут и у Эли. А те болезни, которых не было у меня, но которые перенесла Эли, уже не будут для неё ?считаться?. У неё действительно может поменяться вкус. Ей могут начать нравиться те же запахи, что и мне. Или вызывать неприязнь те, которые противны мне.—?А ориентация у меня не поменяется? —?спросила она, явно находя мои расспросы чем-то несерьёзным. Жюльет смерила дочь строгим взглядом и, улыбнувшись, промолчала. —?Ну, мало ли,?— засмеялась та, обняв мать.—?Не надо это,?— Грегори грозно затряс указательным пальцем, направленным на Эли. —?Пока не дождусь от вас внуков?— не умру! —?захохотал он, а Эли вмиг помрачнела.—?Значит, ты будешь жить вечно,?— с безразличием произнесла она.—?Со временем всё восстановится,?— теперь Жюльет обняла дочь.—?После облучения? —?хмыкнула та и отрицательно мотнула головой.—?Нужно смотреть на анализы. Его могут и не назначить,?— ободряюще погладила она Эли по длинному рукаву пижамы. —?А потом пройдёт время, и…—?Суррогатное материнство?— для нас единственный вариант? —?спросил я её, и Жюльет ответила утвердительным кивком, затем сказав, что нам вообще может ?повезти?, и у нас сразу получатся двойняшки: мальчик и девочка, потому что у отца Эли был брат-близнец.167К пяти часам один за другим стали появляться дети Грегори. Первым приехал его сын Фред с женой и тремя сыновьями-школьниками. Вслед за ним появился второй сын?— Паскаль?— тоже с женой и двумя неугомонными дочерями лет восьми. Оставалось дождаться Жизель, опаздывающую, как и в прошлый раз.—?У неё есть дети? —?прошептал я Эли на ухо, как только ?церемония знакомства? с малышнёй закончилась.—?Да, дочка,?— улыбнулась Эли.—?Их нужно подписать, потому что я всё равно перепутаю их имена, если не забуду раньше.А с появлением Жизель дом наполнился потоком нескончаемого детского крика и смеха. И только когда Колетт предложила всем уже, наконец, сесть за стол, в гостиной на короткий миг воцарился покой, даже негромкую музыку, вырывающуюся из динамиков стереосистемы, стало слышно.Но после получаса за столом детям опять стало скучно, и они принялись носиться по дому. Такое чувство, что и они до Рождества не виделись друг с другом, оттого с пламенным энтузиазмом и занимали себя какими-то играми. А вот мы, кажется, уже праздновали не грядущее Рождество, а предстоящую трансплантацию. И чем больше они все поражались судьбоносной случайности, тем упорнее мне думалось, что здесь всё же какая-то ошибка. И только когда Эли поникла вконец, Жюльет заговорила о музыке. И тогда Грегори принёс скрипку. А мы переместились на диваны к ёлке.Грегори заиграл какую-то устрашающую мелодию, услышав которую, снующие по дому дети тотчас собрались перед ним, резво запев на французском. Я не понимал, откуда знал эту песню. Знал только, что, несомненно, где-то слышал её раньше, но никак не мог вспомнить где.А потом на очередном припеве меня точно молнией прострелило. Это была та самая песенка, которую исполнял рождественский хор детей перед собором Нотр-Дам! Та самая мелодия, что едва не свела меня с ума своей праздничной лёгкостью промозглым днём прошлого декабря.—?О чём они поют? —?спросил я Эли.—?История Святого Николя,?— ответила она и посмотрела на чёрное окно, что осыпали редкие капли дождя.—?Хочешь спать? —?Коснулся я её лба?— нормальный. И Эли утвердительно кивнула, однако сказав, что ещё посидит со всеми. —?Расскажешь, о чём песня? —?тогда решил я занять её хоть чем-нибудь.—?Ils étaient trois petits enfants,?— лениво прогундосила она недавно пропетые детьми слова. —?Жили-были трое маленьких детей. Qui s'en allaient glaner aux champs. Которые пошли гулять по полям.—?Так, мне ты иначе рассказывала…Она улыбнулась и промолчала, затем продолжив:—?Tant sont allés, tant sont venus. Они всё шли и шли. Que le soir se sont perdus. Что к вечеру уже заблудились. S'en sont allés chez le boucher. Они вышли к дому мясника. ?Boucher, voudrais-tu nous loger?? Видишь? —?взглянула она на меня, улыбнувшись,?— я только начало для тебя пострашнее сделала.—?Угу,?— промычал я. —?Вижу. ?Буше, вудре-тю ну ложе??— что это?—?Это они его спросили, позволит ли он им переночевать у него. Ну, а потом ты знаешь, что было,?— снова улыбнулась она, дальше пропев:?— ?Entrez, entrez, petits enfants. Y a de la place assurément!? ?Входите, входите, детишки! Конечно, у меня найдётся вам местечко!? Ils n’étaient pas sit?t entrés. И они вошли,?— перевела она и, понизив тональность, задорно пропела:?— Que le boucher les a tués.—?Ке ле буше леза тюэ,?— пропел я за ней.—?А потом мясник их убил,?— опять перевела она, расхохотавшись.—?Боюсь спросить, что вы поёте на Хэллоуин.—?Les a coupés en p’tits morceaux. Mis au saloir comme pourceaux,?— аккопанируя пропетым строчкам, Грегори кивнул на меня лохматыми бровями, явно желая, чтобы и я повторил за ним.—?Леза купэ онтин морсо, миё сальуа комо порсо,?— выдавил я нечто похожее, и Грегори одобряюще хмыкнул, затем направив скрипку в сторону следующего дивана. —?Это что сейчас было? —?взглянул я на Эли, ожидая услышать перевод.—?Порезал их на маленькие кусочки и засолил, как свиней,?— с наигранной серьёзностью произнесла она.—?Мне надо выпить,?— потянулся я за бокалом вина.Эли спросила о чём-то Колетт, спросила так тихо, что слов я не расслышал. Та лишь утвердительно кивнула. И вот в моих руках оказалась старая гитара Грегори с плохо натянутыми струнами. И пока я её отстраивал, Эли рассказывала родственникам о моём предстоящем выступлении на музыкальном канале в следующий вторник. Ей-богу, если бы не её нескончаемые уговоры, я бы предпочёл остаться здесь, а не мотаться в канун Нового Года между городами.Мы просидели так едва не до полуночи: то я что-то играл, то Грегори, то мы просто говорили на отвлечённые темы. Было хорошо и спокойно. Но я никак не мог перестать думать о предстоящем выступлении в Мюнхене. Сейчас эти мысли лишь омрачали настроение. У меня не было никакого желания лететь в Германию, тем более без Эли. Мне хотелось провести время до отъезда в Шарите вот так?— за семейными посиделками и тёплыми беседами. Вместе.168На часах ?6:34?, за окном?— предрассветная темень. Эли рядом нет, а из ванной доносятся всплески воды.—?Всё нормально? —?спросил я её, как только она вышла оттуда.—?Пойдёшь со мной? —?прошептала она, улыбнувшись.—?Куда? —?Она промолчала, но её улыбка ответила за неё. —?Штаны только надену.169—?Регардэ-са! —?услышал я за спиной голос Жюльет. Произнесла она это так громко, будто произошло нечто непоправимое.Впрочем, запечатать подарки так, как было, у нас уже явно не получилось бы?— Эли нещадно разорвала все обёртки. А вот я всё никак не решался открыть тот свёрток, что она приготовила для меня. И сколько я его ни тряс, не мог понять, что там. Внутри коробки что-то тихо шуршало. Возможно, ещё одна пижама, или свитер, или шарф, или шапка, или носки. Понадаренной её родственниками одежды мне, кажется, теперь хватило бы до конца жизни.—?Вы завтракали? —?спросила Жюльет, и мы отрицательно мотнули головами.—?Если ты не откроешь, это сделаю я,?— Эли кивнула на подарок в моих руках, и я потянул за золотую ленту.Внутри и в самом деле был свитер?— чёрный, с вышитым на груди медвежонком, точно таким же, какого я подарил Эли.—?Где ты его нашла? —?и хоть я был удивлён, вопрос прозвучал невесело. Потому что первое, о чём я подумал,?— Эли выбиралась из дома в магазин тайком, наплевав на запрет врачей?— не гулять без сопровождения. Оттого я и считал поиск подарка недостаточно веской причиной для подобного пренебрежительно отношения к предписаниям.—?Связала,?— однако прозвучал совершенно не ожидаемый ответ.—?Сама?!—?Ну-у,?— протянула она и улыбнулась,?— только мсьё Бон-Бона, остальное сделала Колетт.—?Когда ты успела?—?Пока ты был в туре.—?Но ты же не знала, что мы проведём Рождество тут,?— окончательно убил я волшебство момента своим расспросом.—?Я и не знала,?— ответила она. —?Я его с ноября туда-сюда вожу. Думала, ты его ещё дома найдёшь.—?Ох-ох! —?прохрипел за спиной голос Грегори. —?Vous avez ouvert touts les cadeaux!А потом спустилась и Колетт, которая тоже отругала нас за то, что мы открыли подарки раньше, чем сделали фотографии.Признаться, когда она отправила нас переодеваться для семейной фотосессии, я решил, что она это не всерьёз. Но нам сказали надеть подаренные пижамы, ?раз уж мы распаковали все подарки?. Это было странно. Странно оказаться вовлечённым в их семейные традиции: первые рождественские объятия, первый рождественский поцелуй, фотографии до определённого часа, какой-то особый рождественский завтрак?— всё в своё время, всё в своём строгом порядке.В обед они все уехали к каким-то друзьям. А я улаживал последний рабочий момент?— канал ждал от меня письма с выбранной датой вылета. Но только я собрался было нажать на кнопку ?отправить?, как Эли стала уговаривать, чтобы я взял её с собой. Хотя мы решили это ещё дома?— в Мюнхен я поеду один. Съёмки продлятся почти полдня, и у меня просто не будет времени присматривать за ней. Она же убеждала, что ?всё будет в порядке?.—?Это ведь всего пара дней. —?Села она ко мне на колени, выжигая умоляющим взглядом.170Следующим днём канал прислал билеты?— вылет в понедельник утром. С двух часов до вечера?— репетиция с танцорами. Вторник?— съёмки и автограф-сессия. Поэтому полдня я потратил на тренировку и репетицию танца. Вечером хотел выбраться с Эли к морю?— подышать. Но после ужина у неё заболел живот, и вернулась тошнота. И, приняв лекарства, она ушла в постель.А я сидел внизу, заполнял органайзер телефона разными напоминаниями: где и во сколько нужно быть мне, когда и что нужно выпить Эли. И так увлёкся процессом, что не сразу услышал, как подошла Жюльет и положила передо мной две коробки с какими-то таблетками. На одной коробке было написано ?Lexapro?, на другой?— ?Ativan?.—?Лэли знает,?— сказала она. —?Я написала инструкцию. Она внутри. Держи их при себе. И в случае чего, сразу сообщай мне.Но я не успел спросить, какой такой случай имела в виду Жюльет. Она пояснила, что это антидепрессанты, и вкупе с остальными лекарствами они могут вызвать разные побочные эффекты или усилить имеющиеся.А в субботу утром, сдав анализ крови в Кассисе, нам пришлось ехать в Марсель на переливание. Но, несмотря на понизившийся уровень тромбоцитов, в отличие от предыдущих двух дней, Эли чувствовала себя хорошо и была по-прежнему решительно настроена лететь в Мюнхен.171Мы собрали вещи ещё в субботу вечером, желая провести воскресенье в семейном покое. Однако новость о столь скорой трансплантации внесла корректировки в расписание каждого из нас. Сразу после съёмок я планировал вылететь в Кассис первым же рейсом, встретить Новый год здесь и здесь же пробыть до начала прохождения всех медосмотров и сдач анализов. Но Жюльет сообщила, что и ей нужно уладить рабочие вопросы для того, чтобы она смогла взять внеплановый ?отпуск? на несколько месяцев. Поэтому в Марсель мы завтра едем вместе. Наш вылет утром, её?— в обед.Естественно, Эли расстроилась и отказалась возвращаться после Мюнхена обратно во Францию. И тогда я позвонил Тоби, сказал, что у нас поменялись планы, и я приеду не один. И, если они не собираются встречать Новый год где-то ещё, то Эли и я останемся на праздники с ними. Тоби обрадовался, добавив, что приедет даже отец. Впервые за долгое время намечался новогодний ужин в кругу всей семьи.172Мюнхенская погода вторила Кассису?— бесснежно, сыро и тепло. Тоби приехал без опоздания, но выглядел таким же хмурым, как и этот пасмурный понедельник. Мне было спокойнее, оттого что Эли будет под присмотром и поедет с ним, а не на такси, потому что из-за перелёта, во время которого мы попали в турбулентность, ей могло стать плохо. Однако, глядя на недовольное лицо брата, я уже сомневался в правильности собственного решения. Вскользь поинтересовался, не дёрнул ли я его с работы из-за своей просьбы, он же в очередной раз заверил, что свободен, и ?всё в порядке?.День предстоял долгий и изнурительный, поэтому, заказав плотный завтрак в одном из ресторанчиков аэропорта, я решил запастись силами, раз самолёт с парнями всё равно задерживался из-за непогоды в Берлине. Понятия не имею, что они все делали в столице и почему летели оттуда.Когда же их лица замелькали в толпе прибывших пассажиров, чинно шагающих в сторону дверей выхода из аэропорта, не знаю, что меня удивило больше?— их компания или чехлы с лыжами и сноубордами за спинами. Ксавьер шёл вместе с Сабиной и Гасом, Лео с женой, Том и Тони с новыми подружками, Рене и Хаген без сопровождения, но я всё равно осмотрел людей рядом в поисках и их пассий.—?Вы со всем этим в студию? —?не нашёл я лучшего вопроса и приветственно улыбнулся.—?Не,?— хохотнул Том. —?Девчонки закинут в отель,?— кивнул он на свою рыжеволосую подругу.—?Ребекка,?— улыбнулась та, протянув ладонь.—?Мия,?— представилась и очередная пассия Тони.173Пока ожидали продюсера и ведущего, сидя на зрительских креслах студии ток-шоу, Ксавьер рассказывал об их планах на Новый год?— махнуть в Швейцарию, я о своих?— провести пару дней с братом и племянниками. Том вскользь поинтересовался о лечении, но мне казалось это неправильным?— говорить о назначенной дате трансплантации. Я не хотел радоваться раньше времени, ведь впереди нас ожидали очередные медосмотры. И я боялся всё сглазить, боялся, что в последний момент возникнут какие-нибудь осложнения. Потому коротко и отвечал: ?Всё идёт как надо?.В полдень мы закончили разбирать план программы шоу. Несколько раз прогнали наше совместное выступление?— акустическое исполнение ?Last Christmas?, и потом парни уехали. А я ушёл на обед. Впереди?— шесть часов работы над танцем и номером. Но время на удивление пронеслось быстро и плодотворно.Когда я вышел из студии, на улице было уже так темно, что из-за выключенных фар, я даже не сразу заметил ожидающее меня такси. Только музыка, играющая внутри него, помогла найти машину с чёрно-белой шашкой.Водитель попался крайне разговорчивый и громкоголосый, у меня же в голове так сильно гремели барабаны, и трещала чечётка, отчего нестерпимо хотелось тишины. Лишь после третьей просьбы водитель наконец замолк. Но на его смену пришли автомобили, противно и протяжно сигналящие грузовику, перегородившему дорогу. Не знаю, сыщется ли в Германии город, где пробок было бы больше, чем в Мюнхене. Даже в Берлине дороги свободней. Наверное, стоило бы притормозить у аптеки и купить обезболивающе, но это я понял только после того, как мы съехали на автобан. Кровь всё продолжала пульсировать в висках, отбивая ритмический рисунок танца, а ступни стали ощутимо поднывать.Я надеялся застать всех за ужином, но, когда вошёл в дом, меня встретила тишина. В гостиной никого не обнаружилось, в столовой тоже. И я поднялся наверх.Эли была в комнате, смотрела телевизор уже в пижаме и лёжа под одеялом, хотя и восьми ещё не было. На столике стоял поднос с недоеденным ужином и контейнер для таблеток, ячейка которого со словом ?вечер? была пуста. Поэтому, опустив вопрос о приёме лекарств, я спросил, где все, но в ответ получил ?внизу?.—?Уже видела Матиаса? —?прокричал ей из ванной, пока мыл руки, но из-за шума воды, не расслышал того, что она сказала. —?Спущусь поем, ты со мной?—?Лучше полежу,?— неопределённо покачала она головой, и я проверил её лоб?— нормально тёплый.—?Может, если плохо себя чувствуешь, завтра никуда не поедешь?Но она возразила, заверив, что сегодняшняя усталость вызвана ранним подъёмом и перелётом.—?Ты иди поешь, а потом расскажешь, как прошла репетиция,?— тут же живо улыбнулась.Вероятно, оттого что я уронил какую-то крышку, на шум в кухне пришла Дитрих старшая. Она коротко поздоровалась и поспешно куда-то ушагала, я и спросить ничего не успел. И уже когда достал из кармана мобильный, собираясь позвонить брату, он сам появился из-за двери столовой. Вид у него был ещё хуже, чем утром.—?У вас тут всё нормально? —?надеясь получить утвердительный ответ, всё же поинтересовался я.Налив стакан воды, он сел напротив и, верно, секунд десять сверлил меня грузным взглядом, затем наконец ответив: ?Нет?.—?Не знаю, с чего начать… —?Почесал он затылок.—?С сути.—?Мон думала, ты приедешь один,?— отчего-то виновато скривил он лицо. А я лишь пожал плечами, всё ещё не понимая проблемы. —?Она переживает за детей,?— продолжил он, а я и вовсе запутался в его словах, не находя в них и нити логики. —?Боится, что Эли их заразит.—?Чем? —?я даже поперхнулся, не сразу выкашлив застрявший в горле кусок курицы.174И уже через полтора часа мы приехали в отель, где остановились парни. Головную боль, начавшуюся ещё в шесть, уже было невозможно терпеть, оттого любой внешний раздражитель вызывал во мне неконтролируемые вспышки агрессии. Я наорал на Эли из-за её нравоучительных речей, наорал на нерасторопного таксиста, который всю дорогу плёлся в правой полосе, наорал на администратора отеля из-за того, что она так медленно оформляла документы, и в итоге из-за её ошибки мы были вынуждены всё переоформить, потому как нам достался номер, уже кем-то забронированный.Набрав джакузи доверху и наглотавшись обезболивающего, я просто лежал в воде, ощущая, как вслед за массирующими мышцы пузырьками приходит расслабление и покой.В десять, когда прозвенел будильник, а моя голова перестала боль, я даже убедил себя в том, что поехать домой было бы изначально верным решением.—?Нужно лекарства выпить,?— протянул я Эли стакан с водой. Она взяла его молча и потянулась за контейнером с таблетками. —?Эли… —?хотел было извиниться я за грубость, но в дверь номера постучали. Ксавьер и Рене. Пришли узнать, что у нас стряслось.Я описывал ситуацию так, как видел её я, Эли?— так, как видела это Моника. И я не понимал, с чего вдруг она вообще встала на иррациональную сторону Моники. Оттого мы опять начали говорить на повышенных тонах. Сави и Рене, очевидно, почувствовав себя лишними, попрощались, уйдя со словами: ?Спускайся утром в тренажёрку?.И, чтобы не ругаться дальше, мы включили какой-то фильм. Эли массировала мне голову, а я прокручивал в мыслях завтрашний день. Я даже не заметил, в какой момент мы вновь заговорили о Монике. Эли рассказывала о том, что Матиас родился раньше срока, у него возникли какие-то осложнения со здоровьем, оттого она и понимает тревоги Моники.—?Какие осложнения? —?спросил я, но она пожала плечами. —?Кто вообще тебе это сказал?—?Твоя мама. Штэф… —?выдохнула она. —?Я бы вообще из-за любой пылинки психовала, окажись я на месте Моники.—?Но это глупо! Чем ты его заразишь?! —?Эли лишь тяжело выдохнула, больше нечего не сказав. —?Хорошо, я позвоню им завтра. Скажу, что понимаю и не злюсь.175Но утром первым, кому мы позвонили, оказался Геро.Эли увязалась на тренировку со мной. И за час, что мы провели в тренажёрном зале, Ксавьер и Рене уговорили нас поехать с ними в Швейцарию. Я и сам понимал, что за четыре дня ничего ужасного не случится. Показатели крови были в норме. До выходных переливание с большой вероятностью не потребуется. Начать обследование мы должны только на следующей неделе. Но я считал, что все эти ?катания? не пойдут Эли на пользу. Она настаивала на обратном?— свежий воздух будет полезен нам обоим. Парни же с твёрдой уверенностью заявляли, что в случае чего, переливание можно будет сделать и там?— ?ведь там горнолыжный курорт и у них наверняка есть пункты неотложной помощи для разных случаев, а, значит, есть и кровь?. Геро поехать нам разрешил, но сказал быть крайне осторожными в горах, потому как в случае перелома, на роль донора меня уже не возьмут. Впрочем, кататься ни на лыжах, ни на доске я и не собирался. Как и не собирался покорять поднебесные высоты.Так, за одно утро все наши планы поменялись с ног на голову. Ксавьер и Тони, помогли с билетами на самолёт и поезд, а мы бегали по торговым центрам в поисках сносных болоньевых штанов, курток и тёплых ботинок, так как наши осенние пальто и сапоги никуда не годились. Со всей этой суматохой на обед времени не осталось совсем. Наспех собрав вещи для шоу, я лишь ?перекусил? парой бутылок питьевого йогурта, уже по дороге в студию.Два часа отведено на съёмки выступления. В четыре начнётся шоу, и только в пять будет наш выход. В семь мы закончим, но после ещё час уйдёт на общение с фанатами и приглашённой прессой. Меня волновало лишь, высидит ли Эли все восемь часов. Она же убеждала, что чувствует себя отлично.—?Если понадобится, мы уедем вместе,?— подключилась Ребекка. —?Не беспокойся.Но мог ли я?Вчера было большой ошибкой не прогнать номер уже в костюмах. И я не имею ни малейшего представления, как так вышло, что никто об этом и слова не сказал. Тесный кафтан постоянно сковывал движения. Лишь на второй час записи танец вышел как надо.Поужинать я планировал в каком-нибудь ресторане поблизости, но Ксавьер заказал еды сюда. И мы расположились за столом в чилауте, где продолжили обсуждать и выступление, и предстоящее шоу. Признаться, за месяц почти каждодневных репетиций и от танца, и от песни меня уже порядком подташнивало, потому я и не воспринимал выступление, как нечто из ряда вон выходящее, оттого и считал, что восторженные слова Эли и парней?— банальные речи поддержки.—?У меня аж мурашки по коже побежали. Правда! —?в подтверждение слов Эли зачем-то закатала рукав платья, вытянув руку вперёд. А я проверил её лоб?— нормальный. Она же и вовсе рассмеялась, что-то сказав на французском.Чем больше появлялось людей в коридорах студии, чем громче звучали их голоса, тем острее я ощущал приятное предвкушение от предстоящего эфира и встречи с другими музыкантами. В этой волнительной суете, смехе и музыке я и сам поддался праздничному настроению.Для друзей, пришедших вместе с группами, продюсеры отвели центральные места на зрительской трибуне. Но я не хотел, чтобы лицо Эли вообще мелькало на экране, хоть и понимал, что это неизбежно. С другой стороны, обязательным атрибутом всех зрителей были яркие праздничные костюмы, маски или мишура. Потому среди всей этой разодетой толпы её розовый парик смотрелся бы вполне органично.Визажисты всё ещё занимались лицами нашей ?группы поддержки?, когда в гримёрку ворвался дёрганный ведущий, сказав, что эфир стартует через десять минут и рассадка зрителей заканчивается.176—?Две минуты, и ваш выход! —?сообщил появившийся из-за двери какой-то паренёк, а у меня отчего-то ёкнуло сердце.Но, казалось, эти две минуты уложились в пару секунд. И вот я уже слышу, как ведущий выкрикивает имя группы, а оркестр взрывается приветственной мелодией. Мы занимаем места на диване, но крики зрителей не смолкают. Наверное, прошла ещё минута, не меньше, прежде чем аплодисменты стихли, и ведущий смог наконец к нам обратиться. Он спрашивал нас о костюмах, а я почему-то нервничал так, как если бы это вообще было наше первое появление на телевидении. Однако в роли парламентёров выступили Том и Лео. Пребывая в крайне игривом настроении, они же больше шутили, оттого, выяснить, кто есть кто, ведущему не удалось, и он обратился к залу. Ходил между рядами, поднимал с мест какого-нибудь нашего фаната и предлагал угадать, в какой костюм, наряжен один из нас. Фанаты на удивление назвали верно лишь трёх персонажей: Рене в зелёном парике в образе Гринча, меня-Щелкунчика и Тома в роли оленя-Рудольфа.—?Ну же! —?под музыкальное сопровождение Хаген дефилирует в своём нелепом костюме Снеговика, который больше напоминает сладкую вату.Лео изображает что-то понятное только ему. Но вместо эльфа зрители видят в нём Питера Пэна. И тогда подключаемся мы, помогая залу. И скоро звучат правильные слова: ?Снеговик? и ?Эльф?.А дальше следует короткое интервью и череда вопросов для нас, и для двух других групп, что открывали эфир. Нас спрашивают о том, как мы отмечали новогодние праздники в детстве и как, став ?рокерами?, отмечаем сейчас.—?Теперь ложимся спать раньше,?— смеётся Том.Первый час шоу пролетает даже как-то слишком быстро. Может, потому что всё идёт хорошо: и интервью, и конкурсы. Не было ни неловких моментов, ни заминок, ни каких-то провокационных вопросов.Когда же в эфир пускают пятиминутную запись выступления ?Щелкунчика?, нам позволяют переодеться. Следующий час?— полностью наш. Две минуты продлится реклама, ещё пару минут ведущий будет занимать зрителей какой-нибудь болтовнёй, и чуть меньше десяти минут у нас на то, чтобы стереть грим, надеть обычную одежду и наложить макияж.—?Чего завис? —?хлопает меня по плечу Рене, пока я раздумываю, какой из двух чёрных свитеров выбрать: свитер с медведем Эли или свитер с надписью ?Rock on, baby!?, предоставленный бутиком в качестве рекламы бренда специально для съёмок. Если и есть в мире слово, которое вызывает во мне сильнейшие рвотные позывы, так это слово ?baby? в англоязычных текстах песен и слоганах.—?Да бери медведя,?— хохочет Хаген. И я беру медведя.Вопреки моим ожиданиям градус непристойностей всё же повышается во второй части программы. И мы, разделившись на две команды, переходим к соревнованиям. Я в команде с Лео, Том — с Хагеном. Рене наблюдает за происходящим с дивана.?Рождественские шары??— так называется игра. Меня и Тома обмотали какими-то покрывалами с липучкой. А Лео и Хаген кидают в нас те самые шары, сделанные из ваты или чего-то такого. На кого украшений налипнет больше?— та команда и победила. И если бы не отвалившийся шар с моего зада, всё бы закончилось ничьёй.После игры в эфир ставят наш клип, попавший на девятое место чарта ста лучших песен года. Остальные позиции первой десятки занимают иностранные исполнители. И лишь первое место не менялось на протяжении всего года и, вполне вероятно, не сменится и в грядущем году. Ребятам из Tokio Hotel удалось стать феноменом не только немецкой, но и мировой сцены.—?Готовы? —?улыбаясь, спрашивает ведущий, однако не удосуживаясь объяснить, к чему именно. Но, должно быть, к очередному провокационному ?чему-то?.Клип заканчивается, и зал по сигналу взрывается аплодисментами. А нас снова разделяют на команды.—?Вы вместе играете уже сколько? —?обращается к нам ведущий, а Том и Рене называют разные цифры. —?Дальше я должен был сказать, что вы наверняка знаете друг друга как облупленных. Но… —?смеется он и разводит руками. —?Давайте для начала выберем трёх участников, которые будут отвечать на вопросы. Штэфан, ну, ты, как фронтмен, просто не имеешь права отказаться, поэтому?— кого ещё прихватишь с собой? —?довольно улыбается ведущий в костюме шмеля. А Рене и Хаген поднимают руки, и я киваю на них.Оркестр начинает играть ?Jingle Bells?, а нас всех просят удалиться за кулисы. Заводят в какую-то крошечную комнату, где кроме двух диванов и кофейного столика между ними ничего нет, и просят подождать. Проходит пара минут, и паренёк-ассистент просит Хагена вернуться в студию. Мы же остаёмся на своих местах.—?Не люблю я игры, правила которых объясняют уже по ходу игры,?— заключает Рене, и ещё через несколько минут его вызывают следующим.—?Говорили, нужны трое участников, нас всех так будут вызывать? —?пожимает плечами Том, но в следующий раз паренёк появляется со словами: ?Штэфан, вы последний?.Я выхожу под звуки очередной новогодней мелодии?— ?Deck the Halls? и хорового песнопения. Рене переводит на меня взгляд и театрально закатывает глаза, ведущий блаженно улыбается, в такт музыке раскачивая своими шмелиными жгутиками на голове, зал тоже какой-то больно подозрительно улыбчивый.Мелодия всё продолжает играть, а я стоять у большой наряженной ёлки рядом с оркестром. Из-за затянувшейся паузы начинаю пританцовывать на месте. Зрители вдруг поддерживают аплодисментами, и я делаю несколько па из ?Щелкунчика?.Наконец музыка стихает, и ведущий просит меня занять место на диване рядом с Рене и Хагеном. Он говорит, что всех приглашённых сегодня фанатов сценаристы шоу попросили написать по одному вопросу, который они хотели бы задать группе.—?Мы отобрали самые серьёзные и животрепещущие,?— тут же поясняет и издевательски корчит лицо, давая понять, что это совсем не так. —?Как у тебя со скоростью? —?передёрнув двумя наклеенными пушистыми сосисками в виде бровей, выжидающе смотрит.—?Это первый вопрос? —?на всякий случай уточняю я и слышу смешок Хагена.Но затем следует инструктаж о том, как именно мне следует отвечать на вопросы?— быстро, лаконично и не задумываясь.—?Готов? —?спрашивает ведущий и в нетерпении стучит по столу картонными карточками, очевидно, с теми самыми вопросами. И я утвердительно киваю, уповая на здравомыслие своего бессознательного. Оркестр снова начинает наигрывать задорную рождественскую мелодию. —?Погнали! Итак, что бы ты делал, если бы превратился в кота? —?тараторит ведущий, поднимает на меня глаза, а я на миг, кажется, лишаюсь вообще способности говорить.—?Ну! —?хлопая в ладоши, подгоняет меня Рене.—?Вылизывал бы яйца! —?пожимаю я плечами и слышу чьё-то: ?И он туда же?.—?Если ты месяц, то какой? —?звучит следующий вопрос. В голове звучит: ?Апрель?, но я отвечаю: ?Февраль?. —?Каким вкусом мороженого тебе хотелось бы быть?—?О господи! Что?.. —?не нахожу я правильных слов, и меня снова подгоняют. —?Любым, лишь бы лизали!—?Чай или кофе?—?Кофе!—?Супермен или Бэтмен?—?Бэтмен!—?The Rolling Stones или Queen?—?Queen.—?Какой запах у тебя ассоциируется с любовью? —?опять дёргает он мохнатыми бровями.—?Липа,?— впервые не задумываясь, отвечаю я, вспоминая тот день, когда, лёжа на кровати у распахнутого окна, мы читали ?Солярис?, а с улицы тянуло сладким запахом цветущей липы.—?Ммм, как интересно,?— хохочет он:?— Мёд или пчёлка?—?Пчёлка? —?снова вопросительно звучит ответ.—?Носки с каким рисунком ты предпочитаешь?—?С исчезнувшим?— белые. —?Однако, вытянув ногу, демонстрирую чёрные.—?Дебоширство в новогоднюю ночь?— это про Рихтера?—?Как видите,?— смеюсь и киваю на носки,?— да. Нет, всё дебоширство исключительно в Париже,?— отвечаю и украдкой смотрю в сторону Эли. Она улыбается и укоризненно качает головой.—?Каким будет небо через тысячу лет?Но вместо ответа из меня почему-то вырывается протяжный выдох, полный какой-то трагической обречённости. Однако ведущий продолжает выжидающе смотреть.—?Захламлённым,?— тогда озвучиваю я мысль. —?Изрезанным белыми лентами самолётов.—?Ну и последний, музыкальный, вопрос: какой самый красивый звук?—?Стон любимой женщины,?— после пары секунд раздумий всё же отвечаю и машинально смотрю на Эли, но её смущённое выражение лица быстро приводит меня в чувства. И, опасаясь, что траекторию моего взгляда повторит камера оператора, я перевожу взгляд с одного зрителя на другого?— просто блуждая глазами по рядам.—?Ну, а теперь самое интересное! —?почти кричит ведущий и потирает ладони, а саксофоны оркестра взвизгивают.После музыкального проигрыша появляются Лео и Том. И ведущий просит их сесть на противоположном конце дивана?— поодаль от нас. Он шутит о том, что сперва он хотел просто зачитать все те вопросы, на которые мы отвечали, но боится, что на гадания Тома и Лео не хватит эфирного времени.—?Поэтому мы решили упростить задачу. На экране,?— вытянув руку, указывает он на стену за нашими спинами,?— вы увидите три ответа. Всё, что вам нужно?— угадать, где чей. Если будет сложно?— на помощь придут ваши же поклонники,?— теперь указывает он на зрительный зал, и тот взрывается аплодисментами и свистом.Первым идёт вопрос о коте, а на экране появляются три одинаковых ответа. Но ведущий почему-то не спешит переходить ко второму вопросу.—?Вы не заметили здесь ничего странного? —?щурясь, смотрит он на Тома и Лео. Но те лишь пожимают плечами. —?Тогда я вам подскажу?— ?се-бе?,?— чеканит он слоги и трясёт в воздухе указательным пальцем. —?Только второй ответ начинается с фразы ?вылизывал бы себе?. Чувствуете эту тонкую психологическую подоплёку? —?смеётся он. —?Ну, насколько хорошо вы знаете друг друга мы, кажется, узнаем уже сейчас.177Шоу закончилось нашим исполнением ?Last Christmas?, разорвавшимися где-то под потолком конфетти и танцами зрителей перед сценой. Всё прошло настолько задорно и легко, отчего мне даже было жаль, что всё закончилось так быстро. Впрочем, впереди нас ещё ждали автограф-сессия, общение с прессой и фанатами. И хоть канал заверил, что на это уйдёт час, в действительности всегда выходит дольше. Потому я и не хотел, чтобы Эли и дальше тут находилась. Тем более без маски.—?Вы остаётесь или в отель? —?окликнул я Сави, беседующего с Бергманном.—?В отель,?— ответил за него Тони.—?Мне будет спокойней, если ты поедешь с ними,?— поцеловал я Эли. —?У нас вообще был уговор, что ты уедешь сразу после ?Щелкунчика?.—?Но я хорошо себя чувствую,?— явно дразня, укусила она меня за мочку уха и, повиснув на шее, стала убеждать, что ещё за несколько часов с ней ничего не случится.Я сам верил в то, что всё плохое, что с нами могло произойти, уже произошло. Но если сейчас её самочувствие и было хорошим, уже следующим утром оно может запросто измениться из-за переутомления ?вчера?. Но я не успел ничего сказать или возразить, Эли ответила: ?Ладно?, когда Ребекка позвала её с ними.Однако после автограф-сессии мы поехали вовсе не в отель. То ли общение с фанатами нас так раззадорило, то ли шоу, то ли всё вместе. Но хотелось засесть в каком-нибудь шумном пабе, пропустить по бутылке пива, и как в былые времена просто поговорить?— о группе, о музыке.На улице повсюду сверкали праздничные иллюминации, а с неба, окрасившегося в ржавый цвет из-за яркого света фонарей, падал едва различимый глазом снег. И ни одного свободного такси. Впрочем, между пабом в центре или где-нибудь здесь не было никакой разницы?— пиво везде хорошее. И мы неспешно и осторожно пошагали вверх по улице, брусчатка которой сейчас была покрыта тонкой коркой льда.В найденном нам гриль-баре пиво действительно оказалось отменным, потому за первой кружкой последовала вторая, а за ней ностальгические воспоминания о школьных годах и зимах, которые, в отличие от теперешних, всегда были снежными.—?Ваши гренки,?— официант поставил две большие тарелки с румяными кусочками хлеба, вкусно пахнущими чесноком.—?Кажется, мы тут надолго,?— сказал Том, и, достав из кармана пачку сигарет, направился к двери. А я, накинув пальто, последовал за ним, чтобы позвонить Эли, напомнить о приёме лекарств и предупредить, что задержусь.178Изрядно захмелев и потеряв счёт времени, мы просидели так до полуночи. А вместо порошившего вечернего снежка на улице свирепствовала уже настоящая пурга, из-за которой видимость на дорогах значительно снизилась, оттого-то наше такси и плелось со скоростью, не превышающей отметку ?шестьдесят?. Казалось бы, в столь поздний час всем полагалось быть дома, но улицы продолжали греметь предновогодними гуляньями.Я не сомневался, что обнаружу Эли спящей, не ожидал только, что вместе с Ребеккой. Первое, о чём я подумал, что, должно быть, ей стало плохо. Коснуться её лба, не помыв руки, я не рискнул, потому проверил температуру губами. Но лоб оказался тёплым.—?Всё нормально? —?спросил, стоило ей открыть глаза.—?От тебя ужасно воняет,?— сонно пробормотала она и улыбнулась. —?Вы так долго.—?Заговорились. А вы?Но ответа я так и не получил?— в дверь постучали. Том. Заметив Ребекку у нас в номере, только сказал: ?О, а я её ищу?. А потом они ушли.А я, пока пытался смыть с себя запах пива, сигарет и чеснока, отчего-то даже почувствовал колкую ревность из-за того, что Эли, очевидно, нашла себе подругу в лице Бекки. Я не был против их общения, лишь считал, что уж как-то быстро они ?сдружились?.—?Не находишь это неправильным?— спать с девушками после суток знакомства?Эли рассмеялась и произнесла на французском опять какое-то понятное только ей словечко.—?Мы заказали ужин в номер. Пока ели, смотрели кино. Потом разговорились, потом опять смотрели какой-то фильм, потом заснули.—?О чём говорили?Проверил я контейнер с лекарствами?— ячейки сегодняшнего дня пусты, значит, принять таблетки она не забыла.—?Секретничали,?— улыбнулась она. —?Если это сцена ревности, даже не начинай. Или и я спрошу, где ты был.—?В баре с парнями.—?Только ли? —?опять улыбнулась она и посмотрела так, словно не верит.—?Хорошо, что завтра не нужно рано вставать,?— не желая продолжать начатый мной же диалог, свалился я прямо на одеяло.