XVII. Особенности миропостроения (1/2)
Сначала Шури, разумеется, обрадовался. Едва прошёл первый шок от случившегося полёта и благополучного приземления, он увидел знакомые лица и испытал небывалое облегчение. Потом ему удалось получше рассмотреть Конацу и Хьюгу – привычно раздражённого и столь же привычно весёлого – и Шури вдруг стало так обидно оттого, что всё происходило без его ведома. В следующее мгновение он разозлился и, вскинув руку в обличающем жесте, открыл было рот, чтобы выразить в словесной форме всё своё небывалое негодование, но мгновенно оказавшийся рядом Хьюга закрыл половину его лица тяжёлой ладонью.– Тс-с, уважаемый вы наш, не буяньте, – елейным тоном прошептал он.Подкравшийся с другой стороны Конацу споро забормотал:
– Считается, что вы в курсе. Сделайте вид, что вы всё контролируете.Выпутавшись из ослабившегося захвата Хьюги, Шури зло зыркнул на своих так называемых подчинённых.– Не распускайте руки, майор, – сказал он с напускной уверенностью, но пряча взгляд, – докладывайте.Хьюга усмехнулся, что могло свидетельствовать о чём угодно, поправил очки.– Да нечего тут докладывать. Всё идёт по плану, – после тычка Конацу, добавил, – как вы и предполагали.
?Ой халтура…? – привиделся Шури преисполненный злого сочувствия голос Кокуё. Пока он гнал его прочь из своей головы, взгляд вдруг зацепился за что-то иное.
Охрури продолжала что-то нашёптывать Оуке, лицо которой словно бы окаменело, безучастное, лишённое эмоций. Именно отсутствующее кукольное выражение привлекло его внимание. Но и эту мысль он отбросил в сторону. Пришедший на ум вопрос первым озвучил Конацу:– Всё в порядке, Ваше Высочество?– М? – Оука растерянно подняла взгляд, – да, конечно. Мы можем продолжить путь.– Майор, вы впереди. Господин Шури, держитесь ближе ко мне.
Дважды Шури повторять не пришлось. Он рьяно приблизился, так что Конацу пришлось отступить от него, чтобы не соприкасаться плечами. Хьюга растворился в неверной черноте улицы, девушки следовали за ним тихими тенями. Шури вдруг пробил озноб: зловещее это зрелище – удаляющиеся фигуры в чёрных запахнутых плащах.
– Я брошу вас здесь, если вы не поторопитесь, – шикнул на него Конацу.– Т-ты и сам не торопишься! – запальчиво отозвался он.Конацу не ответил, не сразу. Заминка смутила Шури, он оступился на ровном месте.– Действительно, не тороплюсь, – с неожиданной горечью отозвался Конацу. – Пойдёмте.
Они вступили во мрак, что был много гуще того, что они оставили за спинами. В тишине ночного города раздавался лишь шорох их шагов, не отличимый от случайных звуков улицы, удаляющийся в случайном скрипе или собачьем лае. Вокруг не было никого, кто мог их услышать, Шури отчего-то был в этом абсолютно уверен.– Конацу… – позвал он.
– Это может подождать?– Я хочу знать, что здесь произошло.Выражение лица Конацу было не рассмотреть. Лишь по тому, как шаркнули подошвы его ботинок по земле, можно было уловить произошедшую мгновенную перемену в настроении. Шури смирился с тем, что ответа не будет, пожалел, что рот раскрыл, ни к чему-то хорошему это и не могло привести. Но всё же, тихо выдохнув, Конацу проговорил.– То, что здесь произошло, наше дело, дело прошлого отряда ястребов, дело главнокомандующего Аянами. Не твоё. Сейчас это уже не имеет значения.Шури поджал губы. В голосе Конацу не было ничего, не осталось ни тени переживаний, что могли быть связаны с тем, о чём он говорил. У Шури сложилось впечатление, что Конацу уже не единожды повторял эти слова, быть может, самому себе. Дело давно минувших дней, дело прошлого, дело, что уже тогда, и не было его личным.
Но Шури было сложно поверить, сложно смириться с тем, что, возможно, сам Конацу не имел никакого влияния на своё прошлое. Как Шури – на своё настоящее.
Вдруг ему причудился сладкий цветочный запах. Прислушавшись, Шури понял: не причудился. Перед его лицом проплыло несколько цветочных нежно-розовых лепестков по причудливой неестественной траектории.– Это знак, – шепнул Конацу и ускорил шаг, – идём.Они пошли по цветочному следу, что парил над землёй, запах становился всё более отчётливым по мере их приближения. Петляя по закоулкам, они вскоре догнали Хьюгу и остальных, собравшихся у входа в заброшенный канал. Практически неразличимая в темноте в своём сером наряде Кикуне что-то говорила Оуке. До Шури доносились лишь обрывки фраз, он разобрал что-то вроде ?Проводник скоро придёт? среди неразборчивого шёпота. Обернулся к Конацу за разъяснениями, но того рядом не оказалось. Шури потребовалось время, чтобы отыскать его в темноте вместе с Хьюгой.Потерев озябшие ладони, Шури попытался придать себе уверенный вид, но ему всё равно пришлось уговаривать себя сделать шаг, чтобы добраться до Оуки. Из тоннеля пахло сыростью и смрадом, Шури нисколечко не предвкушал прогулки по нему. Пристально в него вглядываясь, он первым заметил промелькнувший в бездонной глубине огонёк. Ему пришлось зажать ладонью рот, чтобы не вскрикнуть в ужасе.– Он здесь, – спустя секунду шепнула Кикуне. Оука выпрямилась, готовая встретить человека, чьи шаги по гулкому тоннелю становились всё громче. Огонек оформился в фонарь, что он держал на вытянутой руке. Свет тонул в его тёмном бесформенном одеянии. Человек откинул капюшон, но Шури не удалось рассмотреть его лицо сразу, потому как сидящие на кончике носа очки словили свет и укрыли его вернее тени. Но, метнув взгляд на Оуку, Шури заметил её улыбку и понял, что для неё человек в рясе и плаще не является незнакомцем. Она поприветствовала его взмахом руки.
– Рада видеть вас в добром здравии, епископ Кастор.