Я тебе верил! (1/1)

В подъезде большого многоквартирного дома было сумрачно. Миновав бдительную, несмотря на позднее время, строгую консьержку, которая, к счастью, подивилась лишь пьяному состоянию Флорана, тащившего на себе практически не открывающего глаза Микеланджело, Мот кое-как, почти ползком, дошел до лифта и уткнулся лбом в холодную кнопку. Послышался звук спускающейся вниз кабины.— Мы с тобой сейчас где? — заплетающимся языком задал резонный вопрос Локонте, подняв голову. Мужчину сильно мутило от количества выпитого алкоголя, и он не совсем осознавал, куда его ведет Фло. То есть, он понимал, что они уже ушли с вечеринки, но куда направляются — это для него все так же оставалось тайной за семью печатями.— Почти у меня в квартире, — Флоран все так же стоял, уткнувшись лбом в холодный металл. От клуба они ехали на такси, и наверняка водитель еще долго проветривал салон, чтобы избавиться от стойкого запаха алкоголя. Все то время, пока они добирались до дома, Мот сидел, положив голову на прохладное стекло, и все мечтал о том, чтобы вылить себе на затылок литра три ледяной воды: настолько нещадно его колотило. В голове и мыслей-то кроме как "зайти скорее домой" не было. — А что мы делаем почти у тебя в квартире? — повторил за ним Микеле, тихо сползая по стенке.— Ты куда? — Фло потянул его за руку и вернул в прежнее положение. — На месте стой, Моцарт. Мне что, нужно было тебя одного отпустить? Куда ты собрался ехать в таком состоянии? Тебя же ноги не держат.— И тебя тоже, — лифт ехал как-то чересчур долго, и Локонте, плюнув на то, что это выглядит как минимум непрезентабельно, присел на колени около кабины, облокотившись на нее спиной.— Ну, а так мы хоть вдвоем, — Флоран не успел подхватить Мика: открывшаяся дверь позволила Микеле грохнуться в кабину. — Заползай, алкаш.— Да ну тебя, — мужчина, превозмогая дикое головокружение, поднялся и до четырнадцатого этажа не проронил ни слова, за что Мот был ему благодарен — адски раскалывалась голова.Чистая, металлическая, слегка темноватая дверь. Фиолетовый коврик, на котором умудрился поскользнуться хозяин квартиры, едва не приложив гостя головой об стену, с выведенными на нем довольно крупными буквами "добро пожаловать". Эта деталь рассмешила Микеланджело, и он иронично усмехнулся.Фло жестом пригласил Мика в квартиру, которая была обставлена по последней моде: многие вещи, которые здесь находились, заставили бы среднестатистического клерка сжать кошелек покрепче. Квартира была не очень большой, но денег и сил сюда было угрохано очень много. При взгляде на мебель, от которой веяло каким-то авангардом, на картины современного искусства с подписью какого-нибудь неизвестного художника, который творил свои произведения под влиянием дури, ты понимаешь, что здесь все же довольно уютно. Настолько, насколько это может быть возможно, когда в доме нет влияния руки женщины. Как-то по-домашнему, несмотря на смешение творческого хаоса и традиционной претенциозности. Современная, странно чистая для человека творческой профессии – семь гитар, разбросанных по всем комнатам, в счет не шли – квартира Фло была типичной холостяцкой берлогой. – У тебя здесь курить-то можно? – Микеланджело положил сумку на пол, и, вальяжно пройдя в зал, достал из кармана сигареты.– Можно, – оторопел Флоран: он не ожидал, что Локонте балуется курением. – А ты разве...– Ну и замечательно, – плюхнувшись на ближайшее кресло, Микеланджело достал пачку и прикурил.– Ну ты и гад, – протянул Мот, похлопав себя по карману. И как только Микеланджело умудрился свистнуть у него сигареты?.. В такси, не иначе. – Слушай, может, я кофе сварю? Мы будем пить кофе и... Блять, Мик, это что такое? – и Мот потряс перед носом мужчины бутылкой, которую достал из его сумки.– В баре это вроде как был еще коньяк, – выпустив клубы дыма, Микеле перекинул ноги на спинку кресла и теперь лежал вниз головой. – И зачем ты его взял?– Тебе же нравился этот коньяк? Я, может, о тебе позаботиться хотел? Может, я тебя набухать хочу?– Ты меня просто спаиваешь уже, а не набухиваешь! – рассмеялся Флоран. – Так что, кофе-то варить?– Ты издеваешься, да? – Мик вновь перевернулся и уселся по-турецки на кресле. – Какой кофе? После четырех бутылок алкоголя? Иди открывать коньяк, а я пока тебя покину, – и мужчина направился в туалет.Локонте вел себя так спокойно, будто это его собственная квартира. Это поведение было, к сожалению, вполне объяснимо – намотавшись по съемным квартирам, квартирам друзей и иногда даже по подворотням и вокзалам, Мик действовал по принципу: ночую там, где безопасно.—?Мик??— Фло, судорожно вздохнув от обилия выпитого, поставил на?стол два граненых бокала с?искусной гравировкой на?дне. — Знаешь, что я хочу тебе сказать?— Что, Фло? — алкоголь немного выветрился из-за прохладного воздуха и пары литров воды из крана. Микеле то и дело проводил ладонью по уставшим векам и уже желал лишь одного: поудобнее улечься и заснуть. Даже Флоран, который находился рядом, не ослаблял желание повалиться с ног.Фло подошел к Микеланджело и посмотрел на него долгим взглядом, чуть исподлобья. – Я... — он поправил волосы, словно волновался. — Не хотел говорить, но я же пьяный сейчас... Я видел тебя в вагоне тогда. Случайно заметил. Ты посмотрел на меня и отвернулся. Лицо у тебя было какое-то грустное и потерянное. Но потом, когда я присмотрелся к тебе поближе, во время того, что... – Фло, нахмурившись, вновь покачал головой. – Что происходило... Я правда никогда не видел глаз выразительнее, чем твои, — Локонте опустил взгляд: его глаза, подводка, тени — всё это было больной темой, он очень не любил про это говорить, потому что думалось ему, будто без подводки он не имеет права вообще выходить на улицу, показываться людям на глаза. Его мания выглядеть эпатажно при помощи длинных стрелок и огромного количества теней давно уже превратилась в фобию, связанную с тем, что люди будут отворачиваться от него, если увидят без его обычной боевой раскраски. — Я вижу в них то, что ты хочешь скрыть от всех: от людей, — всё продолжал Фло, — от меня, и даже от самого себя. Я вижу, что ты чувствуешь. У тебя очень красивые глаза, только… – Что "только"? — не выдержал Микеле слишком долгого молчания.– Холодные слишком, словно бесчувственные, но, знаешь, я думаю, что если ты не будешь красить их, то… – мужчина дотронулся до размалеванных тенями век. Его пальцы принесли Микеле тепло, и он ощутил, как сильно забилось сердце, стремясь своими ударами пробить грудную клетку. – Взгляд твой станет добрым и внимательным. Мик, почему ты дрожишь?– Нервы… – признал Локонте, – в последнее время так много всего произошло…– Не думай об этом, Микеле. Здесь тебе вреда я не причиню.– Я попробую, – согласился мужчина и одними губами прошептал, чтобы Фло разлил коньяк по бокалам.Они говорили-говорили-говорили, и никак не могли прекратить этого. Или не хотели: ведь один из них уже и не помнил, что такое просто сидеть и, потягивая крепкий алкоголь, обсуждать последние новости, забыв о работе, а второй даже не знал, что это такое, поскольку у него никогда в жизни не было подобных друзей. Хотелось обсудить все, что происходило в их жизни, какие произошли перемены, и что они за собою повлекли. Говорили и о музыке, и об искусстве, и о деньгах, и о постановке, и о женщинах, и о...В?голове роилось слишком много вопросов, но?лишь потому, что Флоран был уже изрядно пьян, он?решился задать самый провокационный.— Столько лет прошло… Расскажи?мне, что всё таки случилось?там, в?будке? Что он, — Мот понизил голос: не то от волнения, не то от того, что боялся причинить Микеланджело боль одним лишь вопросом. — Что он с?тобой делал??— вторая стеклянная бутылка коньяка, которая стояла в баре Фло, была уже давно откупорена, и?янтарный напиток уже разлит. Чудовищно сильно пахло спиртом.Микеле, шумно сглотнув образовавшийся комок в?пересохшем горле, мелко задрожал всем телом и?склонил голову?так, что челка почти коснулась его собственных сведенных коленей. Флоран по-дружески обнял?его, приподняв его голову за подбородок и положив ее себе на?плечо:—?Ну?же, давай, — почти умолял мужчина Мика. — Расскажи мне?все. Все расскажи,?— Микеланджело недоуменно смотрел на своего друга, не понимая: зачем ему об этом знать? Зачем он спрашивает о том, что самому мужчине хотелось забыть? Зачем об этом говорить? В конце концов, ртом делаются и другие, куда более интересные и приятные вещи.?— Я?думаю, после этого тебе станет легче, — вывел Локонте из раздумий нежный тембр Флорана. — Нельзя так долго носить в?себе воспоминания, ими нужно обязательно с?кем-то поделиться, а?то?они тебя на?части разорвут,?— Фло как-то забыл, что и сам не?может многое выбросить из?головы.К соглашению они всё же пришли. Рюмки через?четыре.—?Мадонна, Фло, ну зачем же ты?заставляешь меня вспоминать об?этом унижении? Ты?жестокий! Все это время я?старался это забыть…?— Микеле мучительно выдохнул, поставив опустошенный бокал на?стол, и наконец сдался:?— Он?проделывал со?мной?все, что только он?хотел, все, чего желал. Он отыгрывался на мне как только мог. По-моему, вообще за все, что случилось в его скотской жизни за последние несколько, блять, лет! Я иногда даже выдохнуть не мог: забирал ртом воздух, потому что он отбивал мне все внутренности! И я не смел кричать. Вы бы услышали... Он, — Мик посмотрел в темное окно, вспоминая самые мелкие моменты, — бил по?лицу, по рукам, по?всему телу?так, что не?осталось ни?одного живого места: сплошняком были синяки, кровоподтеки. Он?меня насиловал,?— когда мужчина это произнес, с его сердца словно рухнул наконец какой-то груз тягостных раздумий. Микеланджело снова налил себе полный бокал коньяка и?сделал пару глотков.?— Он?причинил такую дикую боль, Фло, но когда я?вспоминал о?вас с?Маэвой, то?понимал, что перечить?— себе дороже: он?бы?убил нас всех. Я?сломался! Однако?без этого мы?бы?не?выбрались. Вначале они хотели изнасиловать Маэву, понимаешь, они уже тащили?ее, а?меня вот дернул кто-то за?язык,?— Мик перестал говорить, обдумывая, что только что сморозил какую-то глупость. Никто не?заслужил быть изнасилованным, и?Маэва тоже.?— Но?я?ведь не?обязан?был говорить это, Фло, не?обязан!—?Тише, Микеле, пожалуйста,?— прошептал Флоран. Мик судорожно вцепился в?него, так, как будто от?этого сейчас зависела его жизнь.?— Конечно, не?обязан?был, не обязан, но ты сам сказал…—?Однако зачем-то я?это сделал. Никогда не?думал, что я?превращусь в?шлюху!—?Почему в?шлюху-то? — не понял Мот.—?Только шлюхи стонут под?тем, кто с?ними груб, Фло. Он?заставлял меня стонать, но?зажимал мне?рот рукой, чтобы мой голос не?был слышен вам… Видит Бог, я не желал, мне вовсе не было приятно! Эта сволочь... Я?просто делал?все, как он?хотел, надеясь только на?одно?— если я?буду послушен, если выполню всё, что он?мне прикажет, то?будет меньше боли. Но?меньше не?было. Господи, ну не?было меньше, Флоран, а?с?каждым его движением было все больнее и?больнее. Он?как паук вцепился в?меня, целовал, гладил все тело и?говорил, что мне должно нравится, что я должен возбудиться... А?меня мутило, я?буквально рыдал. У?меня не?было даже сил сопротивляться, когда?он,?— Локонте нахмурился и?забегал взглядом по?темной комнате,?— когда он… Сзади… Боже?мой, Фло, не?могу больше говорить, отстань,?— и?Микеле зажал себе рот двумя руками, обняв при этом Мота.Сейчас Локонте чувствовал себя слабым и?беспомощным. Он?трясся и?будто плакал, но?лицо его оставалось сухим. Микеланджело сейчас всей душой желал, чтобы те мозговые клетки, которые помнят хоть что-то об Аделарде, были сегодня же убиты алкоголем.Флоран подумал, что Мику, наверное, нужно еще что-то выпить.—?Знаешь, у?меня еще вроде абсент есть,?— уже заплетающимся языком проговорил?Мот. Он?попробовал подняться со?своего места и?залезть в?бар. Но?мало того, что ноги почти его не?держали, так еще и?Мик вцепился в?него сильнее прежнего, а?хватка у?итальянца была крепкая. В?результате Флорану к?холодильнику пришлось не?идти, а?тянуться, придерживая обвивавшее его тело, которое, что говорится, априори не?могло стоять на?своих двоих. Не?очень, в?общем-то, и легкий этот Локонте, надо заметить, несмотря на свою почти мальчишечью худобу. Мот кое-как вытащил бутылку с?абсентом, налил жидкость в?стакан и?снова попытался отцепить мужчину от?себя.—?Мик, тебе нужно еще выпить. Давай, выпей?еще, я?же?никуда не?ухожу, — даже если бы он и хотел это сделать то не смог бы, пожалуй, и подняться.Флоран почти насильно влил в?мужчину алкоголь. Микеле резко закашлялся от?смешанного вкуса коньяка и?нового напитка, судорожно вдыхая воздух. Фло увидел на?столе кусочек сыра— не?бог весть?что, конечно, но?это лучше, чем совсем ничего?— и?впихнул его Микеланджело в?рот, заставив прожевать.—?Фу, Флоран, дрянь-то какая!?— держась за?разрывающееся от?горечи горло, прошипел Микеланджело.?— С?каких пор абсент пьют неразбавленным?—?Я?всегда пью его неразбавленным. Ледяным, правда, градуса в?два.—?Абсентье, блин… С?ума сошел, да??— Мик поднялся со?стула и, больно задев рукой микроволновку,?припал ртом к?кухонному крану, уткнувшись лбом в?ледяную поверхность мойки. Полилась ледяная вода, успокаивая словно прожженный пищевод. Это его слегка отрезвило.—?И?секс. Боже, я?теперь ненавижу секс,?— Микеланджело вернулся на?свое место?и, вздохнув, продолжил, то?и?дело потирая накрашенные глаза. От?этого черная подводка размазывалась, и?на?тонких пальцах оставались темные следы.?— За?всю свою жизнь я?успел познать все его прелести, правда, в?несколько ограниченном диапазоне. Мне ведь когда-то нравились девушки. Теперь не?нравятся, потому что всё это?— сплошная грязь. У?меня была дорогая моему сердцу la?ragazza, — как с ним часто бывало в минуты расстройства, злости или радости, Микеле сбился на свой родной язык, но, вовремя взяв себя в руки, продолжил: – я?очень любил Синтию, до помутнения рассудка ее любил, Фло понимаешь? Возможно, и?она любила меня?— я?не?знаю. Она ушла, предав. Но, честное слово, признаться ей?в?любви и?узнать, каково это?— заниматься сексом с?той, которую любишь и?которую действительно, до?одури, до?помутнения рассудка хочешь?— это воистину прекрасно! А?сейчас для меня секс?— это лишь удовлетворение своих потребностей… И грязь. Физическое удовлетворение для меня все же возможно, не думай, что я асексуальный, но... Микеле задумался. Уже несколько лет: сначала — из-за разрыва с Синтией, а после — из-за изнасилования Аделардом, он был убежден, что удовольствие — вещь не для него. Мужчина нагрузил себя запретами – тело мне не принадлежит, душа мне не принадлежит, удовольствие — тоже. Орган может подарить радость желания, однако сексуальная жизнь максимально заторможена. Собственная сексуальность ограничена лишь потребностью в сексе и никогда не окрасится удовольствием от него. Стать свободным от этого выдуманного запрета – как физического так и морального — это встретить внимательного терпеливого человека, по-настоящему влюбленного... —?После… Как ее?там??А, Синтии!.. Ты?кого-то любил после?нее, Микеле??— Флоран, задумчиво проведя языком по?нёбу и?ровному ряду зубов, не?дал мужчине договорить. Мот сам не?знал, что хотел?бы?услышать в?ответ: отрицание, явно означавшее, что Микеланджело врал Маэве, или согласие, отмечавшее?бы, что Микеле надломлен.—?Не?знаю, Фло,?— Мик не?ответил на?поставленный вопрос.?— За?эти года я?не?сблизился ни?с?одной девушкой. Не?хотел сковывать себя кроме нелюбимой работы еще и?отношениями. Секс?— не?путай с?удовлетворением потребностей!?— это ничего кроме боли и?грязи. Ничего, кроме этого. А?те?проститутки?— это и?есть грязь, и?кроме жалости они ничего не?вызывают. И?полюбить их?никто не?сможет никогда. И?я?стал таким?же, Фло, понимаешь меня??— Локонте больше не?смог сдерживаться и?уткнулся лбом в?сложенные на?столе руки, задев бутылку с?абсентом. Она покачалась-покачалась, но?падать раздумала.?— Мике, ну ты же знаешь, что ты не такой, — начал было Флоран, но замолчал, видя, что мужчина продолжает, находясь во власти воспоминаний:— Я?пытался потерять сознание, но?у?меня не?получалось, я?ощущал?все: как он?облизывал мою?шею, как залез в?штаны, лаская помимо моей воли вставший член. Я?же?не?виноват… Мне не?нравилось, Фло, абсолютно! Я?чувствовал, что из?горла вылетают стоны, уже от?боли, он?буквально рвал меня, безжалостно, безостановочно. Я?молился только о?том, чтобы это закончилось. Я?был так безволен?— не?отталкивал?его, а?под конец даже не?сопротивлялся!Микеле не?захотел рассказывать о?том, что произошло на?путях, о?том, как Аделард разводил его ноги, о?том, как царапал ногтями кожу, о?том, что террорист прикрыл его от?тяжести каменной колонны… Об?этом вообще кроме Мика никто не?должен был знать. Это было бы уже слишком, тем более, что Локонте почувствовал, как алкоголь крепко ударил в?голову. Вокруг все крутанулось и?закружилось: стены слились с?потолком, а?Флоран?— с?силуэтом мебели, стоявшей в?зале. Микеланджело закончил свой рассказ, и?задал какой-то глупый вопрос, суть которого не?была ясна даже ему самому. Но?Флоран, во?время "исповеди" Микеле периодически подливавший себе то?абсент, то?коньяк, не?захотел отвечать и?не?ответил, предпочтя диалогу тупое молчание. Он?сильно вымотался, да?еще и?этот алкоголь, быстро распространившийся в?его крови. Вопросы словно прошли сквозь сознание?Фло, и?он?лишь смотрел в?упор на?Микеланджело, не?отводя тяжелого взгляда. Любой, кто всматривался в?глубину темных карих глаз Флорана в?такие мгновения, был уверен на все сто, что говорится,?— Мот либо чертовски пьян, либо адски зол, и?уже себя почти не?контролирует. Это было ясно видно по?его взгляду: зрачки расширялись, и?глаза его становились намного темнее, почти чернели.Мик, заметив, что Мот его не?слушает?и, наверное, не?слышит, замолк. Слегка склонив голову набок и?положив её?на?согнутую руку, он?пьяно окинул взглядом Флорана. Отросшая челка попала Локонте в?глаза, но?он?не?отбросил?ее, потому что не?имел на?это?сил. Мужчина забавно выпятил нижнюю губу и?попытался убрать прядь волос, но?ничего из?этого не?вышло. Темные волосы слегка колыхнулись?и, мелькнув светлым отблеском, вновь щекотнули?лоб.Они просто смотрели друг на?друга, не?в?силах сказать и?слова: почти два литра крепкого алкоголя на двоих еще никому никогда не?шли на?пользу.Флоран протянул руку и?погладил Микеланджело по?голове, чувствуя его очень мягкие, несмотря на лак, волосы:—?Несчастный, что ты?пережил,?— такие гладкие, да?еще и?пахнут чем-то… Не?знаю, что?это: ни?один гель для укладки таким запахом не?обладает. Очень приятно, блять, в общем-то пахнут.Микеле удивленно повернул голову к?нему, но?не?отстранился. Ему было приятно каждое прикосновение Мота, но?он?бы?никогда ему в?этом не?признался, однако если?бы?Флоран приложил ладонь к?его груди, то?быстро бьющееся сердце Локонте сказало?бы?все за?него самого. Каждое касание?— разряд тока. И?мужчина не?препятствовал этому, наслаждаясь.—?Все прошло, Микеле, ты?больше его никогда не?увидишь. Все в?прошлом, а?ты?теперь — в?настоящем,?понимаешь меня? — Флоран провел носом и?губами по?волосам Локонте, зарываясь в?них всем лицом. Затем вдруг осознал, что он?делает.?— Господи, я?только что выслушал его рассказ об?изнасиловании, и?первое, что я?делаю после этого,… А?что?я, собственно, такого делаю??— попытался оправдаться Фло перед самим собой. –?Ну, погладил, ну, дотронулся до?волос… Успокоил! Да?кому я?эту чушь, твою мать, рассказываю? Да, я?тоже, я?тоже хочу трахать тебя, Локонте! Я?хочу гладить и?целовать твое худое тело, хочу заменить твои несчастные всхлипы на?стоны удовольствия, а?на?лице хочу видеть гримасу желания и?страсти. Блять! Какое?же?я?чудовище!!! Но?ведь я?же?тебе нравлюсь, ты?сам говорил об?этом Маэве. Я?слышал это собственными ушами!– Черт бы тебя побрал, Локонте! – Мот, не выдержав, со свистом выдохнул воздух и посмотрел на мужчину тяжелым взглядом. Сознание окончательно отключилось.— Что?! — хриплый голос Флорана моментально вызвал волну мурашек у Микеланджело, и мужчина отшатнулся. Ему стало страшно. В глазах все еще было мутно, но разум начал проясняться.Мот, не поднимаясь со своего места, тяжело опустил руку на выступающую из-под одежды ключицу Мика и больно надавил на нее своими длинными пальцами. Мужчина не отрывал горящего взгляда темных глаз от ничего не понимающего лица Микеле, мучительно медленно проговаривая слова. – Из-за тебя, блять... — ладони Фло уже легли на джинсы Микеланджело, пытаясь справиться с его тугой пряжкой ремня. — Все эти твои взгляды, улыбочки, будто случайные облизывания губ… — Фло, практически перестав себя контролировать, поднялся со стула и на подгибающихся ногах шагнул к Мику. – Думаешь, я не видел всего этого, а? И не говори, что это твоя отличительная черта! — Мот, немного нагнувшись, приблизил свое лицо к испуганному лицу напротив, обдавая Микеле ароматом разгоряченного алкоголем и желанием тела, терпкой ноткой вкусного парфюма и знакомым им обоим запахом средства для смывания грима. Зрачки его и без того темных глаз были расширены до предела, а руки уже расправились с крепким ремнем Локонте и с диким треском рванули так не вовремя заевшую ширинку. Замок порвался, и штаны слегка съехали с узких бедер. В следующую секунду Микеле уже был вжат спиной в холодную стену. Он только громко застонал от страха и прислонялся спиной к панелям все сильнее и сильнее, хотя, казалось бы, дальше уже и некуда. И Микеле вдруг, даже неожиданно для себя, как-то совсем по-детски всхлипнул: громко и обиженно, а на лице его проступил панический страх.Вот это-то выражение его лица что-то в голове Флорана и перемкнуло. Он окончательно сорвался, потерял привычное самообладание и всю свою хваленую выдержку. – Господи, Фло… Ты что… Ты что, твою мать, делаешь?! – яростно зашипел Мик, извиваясь на стуле. – Немедленно слезь! Слезь с меня! Слезь, сука! – и Локонте занес руку для того, чтобы ударить Флорана, пытаясь хоть как-то защититься.Вместо хоть какого-то объяснения Мот перехватил взметнувшиеся руки Микеле и, услышав – а, быть может, ему всего лишь показалось? – неприятный хруст, заломил их Локонте за спину. Фло почувствовал, что чем сильнее заламывает руки своего Моцарта, чем сильнее чувствует свое превосходство над ним, и чем сильнее сам Локонте от этого стонет, тем больше у мужчины начинает все болеть и стягивать в области паха.– Флоран! Мне больно! Прекрати немедленно! – Мик, проклиная самого себя за так не вовремя подступающую истерику, продолжал изгибаться, чтобы не чувствовать дыхание Флорана на своей беззащитной шее. Резкий рывок в сторону – и Фло порезал кончик языка об острый выступ одной из металлических звезд, болтающихся на шнурках.Все повторяется. – Фло, пожалуйста, нет! Уйди от меня! Уйди! – Микеле не удержался и все же сорвался на крик, который, кажется, был слышен в соседних квартирах. — Прошу, не трогай! Ты обещал!Но Мот словно не услышал его в пылу своей похоти. Продолжая удерживать рвущегося из его хватки Мика за руки в некоем подобии тисков, он другой рукой обнял его так, что Локонте не смог даже нормально вздохнуть.Прижав его разведенные силой бедра к себе, давая почувствовать, насколько он его хочет, Фло потерся пахом об низ живота Микеле, задирая этим рубашку, которая обнажила бледную кожу, обтягивающую слегка выступающие кости, и черную дорожку волос, конец которой скрывался под бельем.Я что, рычу? Пиздец. Но мне мало, мало просто трогать тебя, поглаживать и целовать... Хочу наброситься! Боже, мое тело вообще меня не слушается, – руки Фло буквально содрали с вырывающегося Мика одежду. – Я что-то порвал? Слышу треск ткани. О да, добраться скорее до этого горячего тела. Боже, как же я хочу тебя, Микеле! – Мот гладил шею Микеланджело, кусал его запястья, царапал ногтями грудь и живот… Локонте извивался, все так же сидя на стуле, но лишь подставлялся под Флорана: под его руки и губы – они словно были везде. – Больной! Отвали от меня! – причудливо выгнувшись, Мик не удержался и, схватившись за занавеску, с громким криком рухнул на пол, больно ударившись головой об выступ подоконника. Не выпуская Микеле из рук, рядом упал и Фло. Гардина не выдержала их веса и, отвалившись, накрыла обоих мужчин. – Разве ты не этого хотел, Локонте? Разве ты не говорил Маэве, что ты меня… – почти задохнувшись, Мот подхватил Микеланджело под бедра, кое-как вытащив брыкающегося и стонущего от боли мужчину из-под ткани, – что ты меня… Ах ты сука такая! – Микеле сильно лягнул его ногами, но весовая категория у них все же была разная, поэтому удар Флорану ничего кроме ярости не принес. – Не ты ли-ей-говорил, что-любишь-меня? – каждое слово сопровождалось глухим стуком: Мот тянул мужчину к дивану в зале, пересчитывая как его головой, так и своей спиной все стены и повороты, которых в его квартире-студии было немало.– Флоран, мне больно! Ты что творишь?! – Микеланджело, вздрогнув от осознания того, что произнес сейчас Фло, опешил настолько, что перестал вырываться, тем самым дав Моту возможность швырнуть его тело на диван. Стукнувшись затылком обо что-то твердое, скорее всего, это был подлокотник, Микеле попытался хотя бы подобрать ноги, закрыться подушкой, но Мот вновь схватил его запястья, прижав их над вихрастой головой. – Успокойся, Флоран! Ты слишком много выпил. Пожалуйста! Давай поговорим. Только не трогай меня, умоляю! Флоран, Господи, Фло, нет!.. – Мик выгнулся и громко закричал, почти оглушив самого себя: Мот с оттяжкой ударил мужчину в грудь и, присев на колени, хищно облизал губы. Мик от резкой затрещины упал спиной обратно на диван, чувствуя, как боль охватила все его тело — Фло очень резко ударил его, и от этого у мужчины сперло дыхание: перед глазами заходили круги.Вид тела, которое было полностью в его власти, опьянил Флорана сильнее, чем коньяк и абсент вместе взятые. – Ты слишком нужен мне, чтобы сдерживаться, – Фло провел языком по тонкой пульсирующей жилке на шее своей жертвы и слегка прикусил плечо. – Черт… Ты слишком сексуален, Локонте! Действительно, как шлюха! Безвольная, избитая и слабая шлюха.Ногтями Флоран местами содрал с кистей Мика кожу. От болей, внезапно возникающих по всему телу, Микеланджело окончательно ослаб и, дрожа, почти перестал вырываться, осознав, что это, в принципе, бесполезно – ему не совладать с мужчиной. Поэтому тот овладеет им самим.Тело Мика кидало из стороны в сторону, и он лишь сильнее прокусывал свои губы, чтобы новой болью отвлечь старую: она пульсировала во всем его теле, и казалось, что даже дышать трудно. – Ты не просто больной ублюдок! Ты извращенец! Не трогай меня, Флоран! Не смей! Я же тебе поверил! Ты же знаешь, что я перенес, как ты можешь… – но договорить Микеле не смог: Мот зажал ему рот ладонью, перекрывая доступ к кислороду.– Можешь открывать свою пасть только в нужные моменты? Лежи спокойно. Расслабься, Микеланджело, иначе тебе самому будет хуже. Тебе ведь нравится боль, да? — у мужчины всегда были проблемы с личной жизнью — девушки его просто боялись: Фло всегда был жесток и жёсток в сексе, но не настолько. Однако в этот раз все сошлось один к одному: и алкоголь, и долгое воздержание, и усталость, и еще этот чертов Локонте! Его ориентация? Его ориентация очень сексуальна. Наплевать Флорану: женщина или мужчина... Это всё так глупо для него. Желать можно лишь самого человека, а не его пол, внешность и прочие признаки. И сейчас Мот до одури вожделел Микеланджело, который уже не вырывался, потому что еще один удар ладони по груди просто выбил из него остаток сил. — Хватит врать самому себе. Я же вижу, как реагирует твоё тело. Нет! Не нравится! Господи… – Мик очень, очень хотел бы сказать это вслух, но, мокрая от его собственной слюны, ладонь Флорана не пропускала даже воздух, что уж говорить о каких-то звуках. А сам Фло принялся стягивать с мужчины остатки одежды. Микеле, уже понимая, что произойдет то, о чем он старался забыть последние годы своей жизни, то, чего он так боится, тупо смотрел в отделанную красной тканью перегородку, стоявшую напротив него. Он уже не кричал и уж тем более не плакал, хотя тело его было напряжено до предела. Он столько вынес, такие унижения… И неужели этот переворачивающий все внутри тебя кошмар снова должен повториться? Те прикосновения Аделарда услужливо всплыли в памяти: грязные, мерзкие. Это невыносимо. И все для того, чтобы спасти Флорана! Человека, о котором Мик думал каждый день: и утром, и вечером, и сидя на работе, и находясь дома. Человека, образ которого стал для Микеле своеобразной музой, позволяющей написать хоть что-то. Человека, который сейчас был реальной угрозой для жизни. Человека, который сейчас был волен сделать с ним все, что ему заблагорассудится.Человека, которого Микеланджело… Все же любил?— Ну же, Локонте, давай, теперь кричи, теперь я хочу слышать твой голос, — пьяный Флоран, кое-как скинув с себя остатки собственной одежды, резко схватил мужчину за волосы и, оттянув его голову назад, грубо поцеловал, прокусывая его нижнюю губу до крови. Металлический привкус. Флоран, кусая губы Микеланджело, изуродовал их так, что они набухли, а кое-где даже выступила кровь. Фло жадно вдохнул аромат разгоряченной кожи Мика, и, не в силах сдержаться, укусил за влажную шею. — Не отводи свой взгляд, мразь.— П-перестань, Фло, умоля-яяю, ну пожалуйста, — выдавил Мик после очередного стона. Полностью обнаженный, он только сильнее сжимал зубы и хрипел, чтобы не закричать, потому что еще с того раза понял: чем громче ты кричишь и вырываешься, тем сильнее возбуждается твой насильник. Ни о каком собственном же возбуждении сейчас не шло и речи. Капли пота стекали с лица, с шеи на бледную грудь и спину. — Зачем перестать, если тебе это нравится? — тяжело прорычал Фло, оторвавшись от своего занятия.— Н-не нра-авится… — Мику слишком неудобно и больно.— Врешь ведь, — усмехнулся Фло, лихорадочно облизнув губы. — Ты такой… Шлюха! Но моя! Я никому не дам касаться тебя, ты принадлежишь только мне... — и Мот крепко сжал пальцами горло Микеланджело. — Давай, Локонте, вдыхай свой последний свободный глоток воздуха.Микеланджело не успел вдохнуть, когда ладонь Мота сжала его кадык. Тело Микеле кидало во все стороны: руки непроизвольно вырывались из стальной хватки мужчины, а ногами Локонте бил по дивану. Мик начал хрипеть, задыхаться, прикрыв глаза от недостатка воздуха, но Фло уже его не слышал, неожиданно для себя резким толчком забиваясь в него на полную длину и ловя отключающимся от похоти сознанием лишь громкий протяжный хрип мужчины. Я хочу, видит Бог, Микеле, хочу медленно, но я уже просто не могу! — и Фло резко входил в него, стараясь проникнуть как можно глубже, стараясь соединиться, слиться с ним. — Твою мать! Я забыл про… — по ногам Мика потекла кровь, заляпывая все: бедра мужчины, простынь, пах Флорана. Не самая лучшая смазка, естественно, но выбирать уже не приходилось. Он мой. Я в нем. Что я наделал?!