Презрение (1/1)

Юнги надевает чёрный идеально выглаженный костюм, поправляет волосы, окидывает свой образ в зеркале последний раз и выходит в гостиную, где его уже полчаса ждёт Минхёк. Омега медленно спускается по лестнице, обдумывая предстоящий разговор с королём. Минхёк никогда не смел торопить младшего: всегда ждёт. И сейчас молча наблюдает, с какой серьёзностью готовится к встрече Мин, никуда не торопясь. — Стоит ли мне выслушать его? Или не забивать голову, сказать прямо то, что хочу, и уйти? — обращается к альфе Юнги, задумываясь над вопросами сам. — Поступай так, как считаешь нужным. Уверен, ты всё сделаешь правильно, — Минхёк не сводит глаз с омеги, замечает легкую дрожь и страх, пересекающиеся со стойкостью. Юнги в своих убеждениях, с которыми он направляется к королю, уверен, но тело само его тянет обратно, не хочет выходить из зоны комфорта. С каждым последующим шагом Минхёк тянет омегу вперёд, чтобы тот не струсил и не дал ?заднюю?, а Юнги все силы в себе собирает и идёт. Как назло, дорога показалась омеге такой короткой, что и подготовиться как следует не получилось. Минхёк из машины выходит первым и открывает дверь омеге, а тот сидит ещё пару минут, но вскоре выходит следом. Юнги свои истинные эмоции может показать только Минхёку, только ему может раскрыться полностью: Мин ему доверяет. Перед другими людьми держаться довольно сложно. Юнги заходит в особняк и медленно следует за внезапно появившейся слугой, а за ним, как тень, идёт альфа, смотря в оба. Через пару метров гости оказались в широком и тёмном коридоре, с которым омега доселе не был знаком. В самом конце коридора находилась двойная большая дверь, у которой стояли двое альф, направив взгляд прямо на гостей. Последние шаги до этих злосчастных дверей оказались самыми мучительными, а то, что Минхёка не впустили дальше, лишь увеличило скорость приближения постепенно наступающей паники омеги. Звук захлопнувших дверей отдался эхом в голове. Идея сбежать отсюда Юнги сейчас не кажется абсурдом. Король стоит около окна с бокалом вина в руках и с интересом наблюдает за происходящим во дворе. Омега молча стоит и не находит в себе силы прервать столь ярый интерес короля.— Совсем скоро в нашем мире не останется ничего лишнего. Мы до последнего будем бороться за то, что нам ценно, — альфа поворачивается к Мину, одаривая его теплой улыбкой. — Я очень рад, что у нас с тобой схожие интересы, — говорит король, подойдя к бару с различными напитками. — Я как раз хотел поговорить насчёт этого. Мне очень жаль, Ваше Величество, но я больше не смогу продолжить то, что начал, — в голосе омеги чувствуется некая дрожь, и альфа это явно слышит, но виду не подаёт. — Работа почти завершена и осталось всего ничего. Подумай хорошо, Юнги, всё, что мы делаем — это во имя мира на нашей земле. — Я не могу наказывать того, кого не считаю виновным. Цена нашего мира слишком высока, и за это не могут расплачиваться ни в чём не повинные люди. — Они не люди, — резко рявкнул альфа и резко поставил бокал на столик. — Отродья дьявола и ничего более. — Не могу с вами спорить, — спокойно продолжает омега, но то, что тон короля его испугал, не признать не может. — Прошу вас, подпишите приказ о моём отстранении, и я пойду, уверен, вы найдёте более достойного первого лорда.— Ты уверен в этом Юнги? — ухмылка короля не несёт в себе ничего хорошего, и Юнги, это понимая, уже в голове у себя начинает молиться, чтобы целым выйти из этой комнаты. — Уверен, — говорит Мин и неуверенно опускает голову. Пока омега молча ждал приказа от короля, в шее неожиданно начало покалывать, а перед глазами мутнеть. Мин медленно подходит к дивану и держится за спинку, дабы не упасть, пытаясь что-то рассмотреть. Перед ним оказывается король с бокалом в одной руке, а другой нежно массирует плечо. Позади него стоит альфа в чёрном, держа в руках что-то похожее на шприц.— Ты всё доведёшь до конца. Убьёшь всех тварей и никогда больше не будешь мне перечить, не будешь задавать лишних вопросов, — король не моргнул ни разу, не сводя взгляда с чужих тёмно-карих глаз, что заворожено, под гипнозом, смотрят в ответ. В мозг омеги поступает живая картина того, что он должен сделать и как должен поступать сейчас. В голове красной неоновой табличкой мигает лишь одна задача: уничтожить грешников. Альфа отстраняется, делает глоток и, как ни в чём не бывало, улыбается во все тридцать два зуба и провожает гостя за дверь, пару раз хлопает по спине, уверяя, что совсем скоро мир изменится в лучшую сторону. Минхёк ждёт омегу у машины, выкуривая сигареты одну за другой и мотая круги вокруг автомобиля. Минуты тянуться, как часы, и вот наконец, спустя меньше получаса, омега выходит, ничего не говоря садится в машину, оставив непонимающего альфу возле дверей. — Ну что там? — альфа садится за руль и поворачивается к Мину, с горящими от любопытства глазами спрашивает.— Делами в офисе будешь заниматься ты, я передам тебе все полномочия. Я должен проследить за подготовкой, совсем скоро будет наступление, — спокойно отвечает омега. — Что? – Минхёк не может поверить своим ушам, замирает и не сводит глаз с омеги. — Ты ведь хотел отказаться, ты ходил туда ради этого. Юнги, что ты творишь? — Не зазнавайся, Минхёк, ты не тот, перед кем я буду оправдываться. Будь добр, отвези меня домой, — вот этот надменный взгляд, которого так боялся увидеть альфа, на себе ощущает и своё ничтожество чувствует вновь. Как тогда его папа об отвращении к нему кричал, на него таким взглядом смотрел, он этим унижен был, и вот сейчас Юнги заставляет с каждым разом себя сильнее презирать. Ведь он никто. Был никем и останется всю жизнь никем. — Да, господин, — полушёпотом отвечает альфа и заводит машину. ***— Юнги обещал, что откажется от командования и даже уйдёт с поста первого лорда, — Чимин лежит на коленках Арэна, а тот играется с волосами блондина, временами отвлекаясь на телефон. — Откажется он, а на его место придёт другой, что ещё хуже. Просто смирись, что эта война неизбежна. — Не хочу я с этим мириться, — омега поднимается и зло смотрит на Арэна. — Почему ты так спокоен? — Потому что рано или поздно это должно было бы произойти. Таким, как король, слишком тесно жить на одной планете с такими, как мы. — Дело в религии? — Дело в человеческой жадности и, к сожалению, король не успокоится, пока не избавится от нас. Арэн один из первых, кто переродился Алкаром и обесценил роль богов в жизни людей. Он разрушил все представления о загробной жизни, об Аде и Рае, о жизни и смерти, а главное — о человеческих погрешностях. Люди боялись, сторонились, вскоре начали презирать и ненавидеть. Каждый мог выдумать ложь, которой верили бы все, абсолютно каждый мог добавить что-то свое, а суть в том, что никто из смертных не мог знать правду и как-либо на неё полагаться. Простой народ смирился, а власти нет. Теперь у грешников были свои законы и свои права, которым они придерживались. Люди боялись Алкар, но лишь они знали, что в жизни нужно бояться только людей. А потому Арэн с помощью Чонгука и нескольких других Алкар создали территорию, ограждённую ото всех. — Войну начнут они, а воевать пойдёшь ты. Это несправедливо. Арэн, не смей меня оставлять одного, не бросай меня. Никогда! — Чимин прижимается к альфе и крепко обнимает и начинает плакать, положив голову на чужое плечо. Арэн обнимает в ответ и впервые за столько лет на земле чувствует, как бешено бьётся его бессмертное сердце, возможно сердца и нет вовсе, лишь безмерная, ничем непоколебимая любовь к этому омеге, чей запах одурманивает, растворяет и из мира выбрасывает, чувствует. Альфа понял, что значит любовь. Чувство, что так восхваляют люди и к чему все с нетерпением готовятся. Любовь — это спектр всевозможных чувств. Чувство страха — страх потери любимого. Чувство привязанности к предмету своего воздыхания. Чувство ненависти — ненависти к тому, без кого забываешь дышать, без кого невозможно видеть счастье в мелочах. Любовь есть эмоции, абсолютно любые. Без любви человек не жив. Без любви умирает душа. Теперь Арэн знает, зачем переродился и проживает свой век. Чимин — его любовь, а всё остальное чуждо с этого дня. Этот комочек счастья в руках возвышает его до небес, заставляет улыбаться, заставляет почувствовать настоящий сладкий вкус жизни, которого так альфе не хватало. Альфа обрёл смысл своей никчёмной жизни, и он именем Чимин зовется. — Глупыш, куда же я от тебя денусь. Ты во мне навсегда, изнутри не выйдешь никогда — это теперь моё клеймо. Наше время — вечность, — Арэн целует омегу и откидывается на спинку дивана, прижимая Чимина к себе сильнее. Закрывает глаза и наслаждается запахом, уже въевшийся в лёгкие. Грейпфрут и сладкая вата. Альфа улыбается, понимая, какими не сочетающимися запахами пахнет его омега. Руки альфы медленно тянутся под футболку парня, сопровождая поцелуями в шею и томными вздохами. Чимин расслабляется, голову откидывает от наслаждения, всем касаниям открывается, сам сильнее льнёт, в чужие волосы зарывается и уже сидит на коленях альфы с обнажённым торсом. Арэн целует каждый миллиметр бледной кожи, оставляя еле заметные алые следы, тянется к джинсам. Неожиданно зазвенел телефон, лежащий на журнальном столике. — Только не сейчас, ну пожалуйста, — опустив голову, просит омега, но Арэн целует того в лоб и тянется к телефону.— Прости малыш, это важно, — Чимин, недовольно бубня что-то себе под нос, уходит в спальню. Пока альфа ругается с кем-то по телефону, омега принимается мерить новые вещи, стоя напротив зеркала. Надевает чёрную рубашку, начинает ворошить волосы, откидывает назад и вновь с недовольным лицом садится на пол, скрестив руки.— Что-то не так? — стоя возле двери с сигаретой в руках, спрашивает альфа.— Мне не нравится цвет моих волос, а ещё эта убогая одежда.— Согласен, без одежды ты смотришься намного лучше, — облизывается Арэн и затягивается, на что омега лишь закатывает глаза и всеми силами пытается не показать своё удовлетворённое выражение лица. — Кстати, я совсем забыл тебе сказать, сегодня Джу пригласил нас к себе на ужин, там будут мои друзья.— Грешники? — ошеломлённо смотрит на альфу Чимин. — Ой, прости.— Да, Чимин, именно они, но не волнуйся, они тебя не тронут, в этом ты можешь быть уверен, — Чимин своему альфе верит и ничего больше не говорит, не отговаривает. Наоборот, даже спрашивает, что можно подарить мужу Джу, который и принимает у себя гостей. Вечером, собравшись, пара едет на территорию грешников, взяв по дороге небольшой тортик и разные кондитерские изделия. Чимин с самого выхода из дома нервничал, порой трясся, но держался и не беспокоил Арэна. Как только машина завернула во двор дома, сердце омеги будто вовсе биться перестало и куда-то спряталось. Добыча сама пришла в логово хищника, но держась за руку альфы, будто за спасательный круг цепляется и до последнего надеется, что тот его вытащит отсюда живым. Остальные гости уже собрались и ждали их в саду: альфы стояли возле гриля, омеги накрывали на стол под открытым небом. Смотря на это со стороны, омега почувствовал себя так спокойно, легко, атмосфера казалась такой родной, и впервые за весь вечер он смог выдохнуть. Увидев долгожданных гостей, муж Джу, Ли Сонджон, молодой омега с кукольным лицом и приятной, такой располагающей к себе улыбкой, кладёт на стол тарелку с нарезками и медленно, держась одной рукой за достаточно большой живот, идёт на встречу к гостям.— Ну наконец-то, ты смог найти дорогу, господин Пак, — улыбаясь, язвит омега. — Привет пузатик, ты, вижу, с каждым днём становишься всё больше и больше, — Арэн наклоняется и целует того в щёчку, но следом получает пинок.— Я тебе покажу больше, с прошлого раза я только два килограмма набрал, не смей преувеличивать. И вообще, я не виноват, что этот маленький монстрик только и делает, что хочет есть. Я только на четвёртом месяце, а кажется будто уже на шестом. Может познакомишь нас, а то я вас с порога напрягаю своим нытьём, испугал наверно, — обращается он к Чимину и вновь улыбается. — Да что вы, всё нормально. Меня зовут Чимин, — говорит омега и протягивает руку, на что получает чужую в ответ. — Меня Сонджон, можно просто Со. — Приятно познакомиться, Со.— Взаимно. Добро пожаловать в нашу скромную обитель.Где-то со стороны слышатся недовольные возгласы альф, требующие их наконец накормить. Со приглашает гостей к уже накрытому столу, а сам садится последним, после супруга. Длинный стол был окружён грешниками и насыщенными обсуждениями, Чимин молча всех слушал, в разговоры не лез, никому из присутствующих не было интересно, в чём сегодня пришёл омега, с каким сопровождением, как он выглядит или какова цена его украшений. Омега, что сидел рядом, поинтересовался, нравится ли ему стейк, сам же принялся рассказывать ?суперкрутой? рецепт приготовления мяса, а Чимин с интересом слушал, обещал приготовить Арэну как-нибудь.— Ну что Арэн, когда на бой? — спрашивает альфа с другого конца стола.— Там вроде с прошлого раза ещё не прибрались, — говорит другой.— Я слышал в следующем бою дают только три минуты. Держу пари, Арэн размажет его за две, — восклицает третий. — Что скажешь, Арэн?Чимин молча ожидающе смотрит на альфу. Омега разбираться в словах альф не хочет, пытается забыть, не думать, но не может, мозг на повторе крутит. — Не сегодня, — отвечает альфа, в сторону Чимина посмотреть не может, не осилит этот вопрошающий взгляд. В одиннадцатом часу гости начали уже расходиться, и Чимин с Арэном, попрощавшись с хозяевами, садятся в машину и едут домой. — О каком бое они говорили? — омега в сторону Арэна пытается не смотреть, но не может, надеется, что правду в глазах видит, но вновь ничего, кроме пустоты, не замечает.— Послушай, Чимин, тебе не обязательно это знать. Тем более, это только развлечение для альф.— Ты убиваешь их? — сдерживая ком в горле, спрашивает омега.— Чимин.— Эти бои насмерть? — Чимин повышает голос и, смотря на чужой профиль, пытается держаться. — Да, — слышит омега, и будто по самому больному бьют. Светловолосый сам не понимает, как слёзы сами наворачиваются на глаза, но взгляда с альфы не отводит, смотрит и до последнего надеется, что тот изменит свой ответ, вновь утешит, скажет, что любит и что никому зла не причиняет. Но тот молча смотрит на дорогу и ничего больше не говорит. — Так вот почему война для тебя естественно, да ты такой же, как они. Для тебя убить, как моргнуть, что вы за существа-то такие, что так спокойно об этом говорите. Две минуты? Ты можешь отнять жизнь за две минуты, и тебя никогда не будет мучать совесть? Я был настолько слеп, что не увидел этого монстра в тебе. Ты сам ходячий монстр, я презираю таких, как ты, — Арэн молча выслушивает все оскорбления и ничего не говорит, не оправдывается, сам знает, что монстр, что на руках его больше крови, чем на руках палача. Знает, что не достоин ЧИмина, но всё готов был сделать, чтобы под стать ему быть, но не смог очиститься и молчит. — Отвези меня домой.— Чимин, пожалуйста, не надо. Я готов всю жизнь вымаливать у тебя прощения, я всё сделаю, только скажи.— Я не хочу тебя видеть, просто отвези меня домой или останови здесь, я выйду, — альфа больше не говорит, как и просил омега, довозит его до дома, а когда тот вышел из машины, от безысходности начал громко отчаянно выть, доселе себе не позволяя показывать слабость. Альфа на этих боях провёл всю свою осознанную жизнь, никогда не думал, что это неправильно, что делает что-то, о чём будет потом жалеть. После каждого выигрыша к себе уважение прибавлял, авторитетом для многих становился. Те, кто выходят на ринг, для себя в жизни ничего ценного не имеют, лишь жалкая бессмертная жизнь, которую может отнять лишь грешник у грешника. Бьётся каждый до последнего вздоха и только, когда один из них умирает, бой считается оконченным, победителя поздравляют. Арэн никогда за жизнь не цеплялся и перед каждым выходом прощался с жизнью, но смерть к нему равнодушна всегда была и всегда повторяла, что не так он должен умереть, не такова участь грешника, чьё сердце будет биться ради человека.