Всё начинается с боли (1/1)

Лёгкий ветерок из полуоткрытого окна в комнате будит сладко спящего Чимина, и тот, открыв глаза, понимает, что рядом никого нет, а встав с кровати и обойдя все комнаты, также никого не находит. Паника охватила парня, и он, держась за голову, начинает плакать, медленно опускаясь на пол. В памяти отрывками проявляются воспоминания прошлой ночи, проведённой с грешником, и вновь каждое касание, каждый поцелуй и даже тёплое дыхание напротив чувствует. Чувствует, как снова оказался распятым своими же руками. Омега громко выдыхает и, открыв глаза, вновь оказывается один на кровати полностью обнажённый. Быстро встав с кровати и кое-как надев лежащие на полу брюки, бежит в другие комнаты. Как и во сне, все комнаты оказались пустыми и, лишь медленно пройдя на кухню и застыв в дверном проходе и с облегчением смотря, видит, как альфа с огромной змеёй на спине возится с завтраком у плиты. Сейчас Чимин готов заплакать от счастья вот так видя, проснувшись, как Арэн готовит ему завтрак, и вечность лишь на это смотреть готов. Альфа, заметив Чимина, улыбается, но не поворачивается, виду не подаёт, а тот наслаждается чужим телом, неосознанно облизывается.— Вот же извращенец, глазами уже поимел, — фыркает Арэн, продолжая готовку. От этих слов Чимин в себя приходит и, сделав гордый вид и скрестив руки, начинает в голове оправдания искать, но понимает, что тщетно, признаёт, что хочет его. — Твоя сексуальная спина никого не оставит равнодушным. — Согласен, но от этого сложнее: омеги бегают толпами, — альфа начинает лазить по шкафам, пытаясь найти приборы. — Кто пихает тарелки в самый угол, — недовольно суетится альфа, накрывая на стол. Наконец закончив с оформлением стола, Арэн садится за стол, а за ним и Чимин.— Мы надолго тут? — спрашивает Чимин, смотря на альфу.— Насколько хочешь, это моя квартира. Если хочешь, можешь остаться здесь, — Арэн не отвлекается от завтрака, не обращает внимания на задумчивого омегу. Чимин пару минут сидит молча, обдумывая в голове разные мысли. — Арэн, – ?ничего ведь страшного в этом нет, тем более, у нас все вроде серьезно. Вроде? А если бросит? А если пользуется? Это всего лишь течка. Мне нечего боятся, в любом случае, мне же нужно это когда-нибудь сделать. А если он этого и добивается? А что, если у него план? Заговор? Почему всё так сложно?, — разрывается в раздумьях голова омеги.— Что такое? — спрашивает альфа в недоумении, смотря на Чимина.— Ничего, забудь.— Ладно. — Хотя нет, я хотел сказать, что у меня через пару дней начнется течка, и я хочу вернуться домой.— Хорошо, как пожелаешь.— И всё? — разочарованно смотрит на альфу Чимин и нервно крутит вилку в руках.— Это твоё право: хочешь, езжай домой, а хочешь, оставайся. — То есть течку со мной провести ты бы не хотел? — Ты не позволил поставить метку и, заметь, я мог бы сделать это без твоего согласия, но не стал. Только что ты сам сказал, что хочешь уехать из-за течки или я чего-то не понял?— Всё ты правильно понял, закрыли тему, — Чимин опускает голову и продолжает есть.— Чимин, — омега поднимает глаза и, недоумевая, смотрит прямо в чужие. — Я люблю тебя, — произносит Арэн и медленно приближается к своему омеге, не обращая внимания на стол между ними, а тот в ответ тянется, предвкушая незабываемые дни своей течки. ***— Минхёк, я плохо себя чувствую, отмени все встречи, — валяясь в постели и свернувшись в одеяло, говорит Юн стоящему напротив альфе. После того вечера прошло четыре дня, и с тех пор омега не вставал с кровати и от всех просьб Минхёка взяться за дела он умело отнекивался состоянием здоровья, изображая из себя больного, но всего лишь не отрезвевшего лорда. Альфа делами занялся сам и всегда отчитывался перед хозяином, а тот и не против, даже начинает привыкать, что всегда может положиться на своего помощника и в любое время может сбежать в ?другой мир?, где людям всё равно сколько у тебя денег и какой цены на тебе одежда. Где каждый может делать со своей жизнью, что заблагорассудится, и никто не будет осуждать; где в каждом живёт ценность чужой жизни, а не дорогого шмотья. Юнги мог напиваться до потери памяти и никогда не переживать о том, что сделает что-то непристойное или постыдное, потому что всегда знал: рядом есть Минхёк и он все уладит. С каждым новым днём привязанность к альфе у Юнги росла. Даже просыпаясь по утрам, он всегда должен был видеть его рядом. — Мне вот интересно, Хёк, ты всё это время был рядом со мной и видел меня в любом виде, я был абсолютно уязвимым перед тобой, но ты никогда не позволял себе лишнего, я даже взгляда твоего на себе не замечал, это профессиональная этика или со мной что-то не так? — спрашивает Юнги, сидя напротив альфы и допивая уже третью кружку крепкого кофе после очередной пьянки. А Минхёк такой прямоте ухмыляется и, играясь с горячей от напитка внутри чашкой руке, тщательно думает над ответом. — У меня просто необычный вкус, — говорит альфа, делая глоток. — Необычный? — Я больше по альфам, — Юнги, поперхнувшись, случайно выливает остаток напитка на себя и начинает суетиться, испытывая неловкость, и пытается делать спокойный вид, но получается их рук вон плохо. — Тебя что-то смущает? — Минхёк не может сдержать улыбку и уж точно не может не поиздеваться над уже покрасневшим Юнги. — Нет, конечно же нет. Всё нормально, это твой выбор, меня это вообще не касается, и вообще, какие у меня сегодня есть ещё встречи, может бумаги нужно подготовить?— На сегодня никаких встреч не запланировано, я в кабинете оставил кое-какие договоры, тебе их нужно проверить и подписать. — Ты хочешь поговорить об этом? — О договорах?— Об альфах! Тебе сложно с этим жить?— В младшей школе, где все называли меня сыном шлюхи, было сложнее всего, но благодаря папе и твоему отцу в других школах было легче. — Моему отцу? — омега вмиг меняется в лице. — Ты знал его ещё, когда учился в школе?— Да, это он отправил меня в элитную школу, а после и в университет. Я подрабатывал у него в шестнадцать лет и совершенно случайно оказался в нужном месте и спас ему жизнь, вот он и помогал мне после этого, — Юнги внимательно слушает и в голове у себя с облегчением выдыхает, понимая, что между ними не было ничего неправильного. — Твой отец был очень хорошим человеком, зря ты его так ненавидишь. — Он убил моего папу, он отнял жизнь тому, кто с каждым днём любил его сильнее. Он никогда не обращал внимания на своих детей, ему было плевать на всех.— С чего ты взял, что он убил твоего папу?— Знаю.— Откуда? — Я видел это.— Где?— Я не помню, — Младший смотрит в пустоту, пытаясь вспомнить всё, но перед глазами становится лишь образ отца, пускающий пулю в висок стоящего на коленях заплаканного папы. — Я видел это, но не помню где.— А когда ты это увидел? — Минхёк сразу чует что-то неладное, обдумывает слова Мина, в сомнениях пытается разобраться, но в одном уверен точно: Мин Дже Сок никогда бы не посмел сделать больно своему мужу. Он помнит, как ещё в юности слушал его восхищённые рассказы о знакомстве с любимым, о свадьбе, рождениях омег. Тот, кто до небес возносил своего супруга, не мог его вот так убить.— Перед тем, как натравить на меня тех амбалов, Чонгук мне что-то говорил, но я точно вижу всё перед глазами. — Мне кажется, что ты просто устал, отдохни сегодня. — Поедем в город? — сразу переключившись, спрашивает Мин.— Давай не сегодня, мне нужно закончить кое-какие дела. — Ну ладно, — Юнги недовольно надувает губки и разочарованно опускает голову, но больше не возражает.***Военная подготовка подходила к своему завершению, а Юнги, чем ближе становился час наступления, тем сильнее сомневался в своих действиях и, часто закрываясь у себя, взвешивал все за и против. С королём за всё это время они не виделись ни разу, чем сам Мин был обеспокоен. В клуб с Минхёком ездили всё реже и реже, из-за чего Юнги чаще начал выпивать дома в одиночку. — Где ты был все три недели? — Юнги только сел обедать, как неожиданно вернулся Чимин и, будто ни в чём не бывало, садится рядом. — От тебя за километр несёт альфой, боже, какой позор, — недовольно бубнит последнюю фразу Юнги.— Да брось, не делай вид, будто тебе не всё равно, у тебя в приоритете убивать невинных существ, нежели у меня. Не думал я, что ты вот так сможешь поступить, братик, — Чимин надменно окидывает старшего взглядом. Омега, узнав о плане брата от Арэна, не мог в это поверить и до последнего повторял, что тот так не сможет. Что жизнь каждого на земле ему ценнее, чем своя. Чимин отрицал до того момента, пока не взял в руки постановление Юнги на снос стены, а после не увидел его имя в военном документе. Если Юнги сейчас скажет, что ничего не сделает и всё это ложь — Чимин поверит, он захочет поверить и больше всего надеется, что именно так он и скажет.— Они угроза для людей и если мы не избавимся от них, то они избавятся от нас. — Я не могу в это поверить, Юнги, ты себя слышишь? Там живут абсолютно невинные и безобидные существа, которые живут точно так же, как и мы. Убивать их только из-за сущности — это верх жестокости. Юнги, послушай меня, пожалуйста, не делай этого, они этого не заслуживают, никто не заслуживает. Я не хочу смотреть на то, как ты превращаешься в чудовище, не жалеющего чужие жизни. Тебе дана власть, так почему ты этим пренебрегаешь, — Юнги долго молчит, не в силах найти слова оправдания, но здесь оправдания и не нужны, всё, что хотел Чимин сказать, он уже сказал. Юнги и сам знал. Знал, но не хотел в это верить, и сейчас, видя, что даже Чимину не всё равно, он готов изменить своё решение и сделать всё так, как считает нужным сам, а не король.— Ты прав Чимин, я сам не знаю, что я делаю, я запутался, но я обещаю, что найду выход, — младший такому ответу улыбается и, встав, подходит ближе и целует Юнги в лоб. — Спасибо. ***Тэхён уже две недели как живёт в общежитии и пытается привыкнуть к новому раскладу жизни. Школу, в силу сложившихся обстоятельств, ему приходится терпеть, что получается плохо. Обязанность ходить на уроки, которые неинтересны, омеге кажется абсурдом из-за чего, он частенько прогуливает их на крыше школы или в подвале, слушая музыку. Ездить в город разрешено только по выходным и только с разрешения опекунов, а Тэхён никогда в этом и не нуждался: всегда оставался у себя в комнате за ноутбуком, пока всё общежитие пустовало. Парень любит прогуливаться по пустым коридорам дома, слушая музыку или читая книгу, покоящуюся в руках. В эти выходные выехать в город никому не разрешили из-за запланированного субботника, а Тэхёна это злит: видеть наглые рожи учащихся в выходные хотелось меньше всего. Всех учеников распределили по группам и по корпусам, но один Тэхён напросился на отдельную работу в подвале: всего лишь разобрать ненужный хлам и полностью там убраться. И вот, когда все группы разделились и приступили к работе, Тэхён не спеша спустился в подвал и начал разбирать завал, как неожиданно заметил среди сломанного хлама спящего на полу альфу. Брюнет медленно подходит ближе и пытается рассмотреть того получше, но быстро отходит, дабы не разбудить и не привлекать к себе внимания. Несколько шумных выноса барахла, как альфа недовольно, разминая шею, встаёт и подходит к омеге, что на голову ниже его. — В этой дерьмовой школе нет ни одного тихого места, — надменно смотря на омегу, выносит альфа. — Ты ещё кто такой? — Тэхен абсолютно спокоен и своим, для себя обычным, пустым взглядом смотрит в чужие глаза и не произносит ни слова. — Ким Тэхён? — читает незнакомец на бейджике имя омеги. — Никогда тебя здесь не видел. Новенький? — альфа ждёт, кажется, вечность, а молчание младшего его из себя выводит и, не сдержавшись, он подходит вплотную, от чего тот, испугавшись, отходит назад на несколько шагов и, не заметив позади завал, откидывается назад и падает прямо на кучу сломанных столов и стульев. Альфа берёт упавший перед ним стул и швыряет его в сторону, а после подходит к Тэхёну и помогает встать. — Тебе нужно в медпункт, — говорит альфа, указывая на исцарапанный локоть и небольшие царапины на ладонях. Тэхён отталкивает того от себя и как можно быстрее покидает помещение. Как заворожённый, в тёмной комнате, изолированный ото всех, перед монитором, сидит омега, не обращая внимания на недовольные возгласы соседа по комнате. Вот уже битый час Минджэ — сосед и единственный, с кем говорит омега, объясняет тому, как важно ходить на вечеринки и проводить больше времени в компании, на что Тэхён лишь отнекивается и не сводит глаз с экрана. Прекратив все попытки убедить соседа пойти с ним на очередную школьную вечеринку, Мин уходит к себе, а омега так и просиживает до самой глубокой ночи, пока боли в спине не дали о себе знать. Немного разминувшись, Тэхён идёт в ванную и, встав напротив зеркала, медленно снимает футболку и поворачивается спиной, осматривая огромные синяки после вчерашнего неудачного падения. Взяв со шкафчика коробку с медицинскими принадлежностями, омега достает оттуда мазь и медленно протирает ею спину, пытаясь не издать от боли ни единого звука. С каждым прикосновением боль усиливалась и уже отдавалась по всему телу, от чего у Тэхёна начались сильные шумы в ушах и головокружения. Стеклянная банка с шумом разбивается о плитку, а омега, держась обеими руками за голову, падает на пол следом. Сейчас он ненавидит себя, своё тело и всё, что с ним связанно. Эта боль его изнутри пожирает, она ему жить не даёт и с каждым разом делает больнее. В голове будто один за другим взрываются бомбы, которые всё это время были заведены и предупреждали омегу об исходе. Но тот никогда не знал, в какой момент они полетят, чем делают боль невыносимее. Минджэ очень чуткий омега и никогда не мог спать крепко, из-за чего постоянно просыпался от любого дуновения ветра. В этот раз, услышав звук разбитого стекла с ванной, тот сразу же побежал на шум и окаменевает от увиденного. Тэхён лежит на полу в крови и синяками на спине, держась за голову и ноя от боли. Омега не сразу, но придя в себя, убегает за помощью, оставив того так и лежать со своей болью одного. Всю эту неделю Тэхен пролежал в местной больнице и на все вопросы врачей и учителей говорил, что упал, как это и было на самом деле. Минджэ приходил навещать каждый день и приносил много вкусностей, ухаживал за ним и периодически приносил книжки. В субботу днём омегу выписали и, назначив несколько препаратов, отправили в общежитие. Говорить об инциденте Намджуну Тэхён запретил и, взяв слово с каждого преподавателя, омега вернулся в пустой корпус, который так любит. Уже предвкушая свои вечера перед ноутбуком и чашками кофе, Тэхён достаёт ключи, чтобы открыть дверь и замечает, что двери не заперты и у себя в голове злится на Мина, что тот забыл за собой закрыть, как войдя в комнату видит лежащего на своей кровати того альфу с подвала. — О, ты уже вернулся, я тут немного прилёг отдохнуть, ты ведь не против? — выдаёт альфа, уже садясь на край кровати. Тэхён ничего не говорит, кладёт на пол рюкзак и достаёт оттуда свои вещи, не обращая внимания на незваного гостя. — Меня, кстати, Хосок зовут, если вдруг интересно. Учусь на класс старше, ты наверняка слышал обо мне, — и лишь тишина в ответ, из-за чего злость альфы начинает достигать своих краёв. — А вообще, я пришёл извиниться. Спросишь, за что? А я отвечу: я мог тебя тогда поймать и не дать упасть, но не стал. Спросишь, почему? Я отвечу: потому, что я ненавижу, когда молчат. А ты молчишь слишком много, — Тэхён слушает, сидя на коленях перед рюкзаком и держа в руках сложенную одежду. Хосок больше ничего не говорит и, в ярости встав с кровати, идёт к выходу, как слышит чужой голос.— На крыше.— Что? — недоумевая, поворачивается к омеге Хосок.— На крыше второго корпуса очень тихо.