Глава 19 (1/1)

Сообщение для Аманды Грейсон с Вулкана, жены Сарека. Звёздная дата 2252.60.Мама, дождь не идёт. У меня имеется причина верить (исходя из предпочтений, которые ты высказывала в прошлом), что такая погода доставила бы тебе удовольствие. Однако я решил связаться с тобой не для того, чтобы обсуждать погоду, и всё же я не буду игнорировать традиционные формальности, которые входят в стандартное общение. Хотя я посещал Академию Звёздного флота, где основной студенческий контингент состоял из представителей человеческой расы, а затем служил первым офицером на ЮСС ?Энтерпрайз? в течение трёх лет под командованием капитана-человека и с экипажем, преимущественно состоящим из людей, мне регулярно напоминают о том, что эксцентричность человеческой личности часто выходит за рамки моей способности её постичь, и тем более – предсказать. Один из моих знакомых индивидуумов – я уже рассказывал тебе о ней ранее в ответ на твой вопрос, включающий ?друзей? или ?компаньонов?, которых я приобрёл во время пребывания в Сан-Франциско – психолог по имени Кристина Чепэл, предположила, что эмоциональное разнообразие не может быть систематизировано в принципе. Каждый отдельный человек может руководствоваться одним и тем же сводом моральных принципов, но его индивидуальность предполагает, что он будет использовать эти принципы иначе, чем другой человек.Бесконечное разнообразие в бесконечных комбинациях.По какой причине некто, кто регулярно стремился к моему обществу на протяжении периода времени, достаточно долгого для того, чтобы это стало ?рутиной?, без объяснений прекратил стремиться к пребыванию в моём обществе? Не произошло никаких неприятных моментов, о которых я бы знал.Люди всегда так непостоянны в своих интересах?***Прошло семь лекций профессора Пури по гидромеханике, на которых Джим ни разу не глянул в сторону Спока. Он был самоотверженным студентом, он удвоил свои усилия в конспектировании и редко поднимал глаза от своего падда, стилус был крепко сжат в его руке.Вполне возможно, что увеличение учебной нагрузки в этом семестре и ужесточение требований забирали большую часть энергии Джима, если не всю её, не оставляя времени на социализацию.И всё же по собственному признанию Джима, ему не требовалось столько же времени на подготовку к занятиям, как остальным лучшим студентам на его курсе. Если он решил помогать другим студентам в учёбе, разъясняя им материал и отвечая на их вопросы, то он мог бы проинформировать об этом Спока, который, в свою очередь, мог бы уменьшить количество рабочего времени, которое он освободил для тех же самых студентов, уже нашедших иной источник помощи.Джим не проинформировал Спока об этом. Он не проинформировал Спока ни о чём. Его регулярные, хотя и бессмысленные, сообщения прекратились, и в их отсутствие Спок пришёл к заключению, что он привык их ожидать, уже почти рассчитывал на их присутствие.Этот сбой был недостаточно значительным, чтобы отвлечь Спока от безукоризненного выполнения своих обязанностей, и его работа не пострадала от озадаченности, которую он ощущал вне работы, в личной сфере. Поскольку Джим всегда был инициатором их разговоров, Спок пришёл к заключению, что если бы Джим пожелал возобновить их взаимодействие, то он бы так и сделал. У Спока не было причины предполагать, что Джим мог бы желать общения, но при этом не инициировать его; следовательно, раз он его не инициировал, то это указывало на отсутствие желания.– Я бы не сказала, что это абсолютно верно, – сказала Чепэл во время обеда со Споком в одном из небольших обеденных заведений, которые были равномерно раскиданы по кампусу. – Это было бы очень логично, но, как, я уверена, ты уже понял, люди вовсе не таковы. А подростки ещё хуже всех, я боюсь.– Джиму остался всего один год до двадцати, – сказал Спок.– Если ты думаешь, что за один год всё станет каким-то волшебным образом понятнее, Спок, то вынуждена тебя огорчить, ты будешь слегка разочарован, – ответила Чепэл.Вопреки этим словам, выражение её лица было оживлённым и весёлым, как если бы они обсуждали забавную, а не внушающую беспокойство тему. Она склонила голову в направлении Леонарда Г. МакКоя, сидевшего в конце их длинного стола, но достаточно близко, чтобы их слышать, сохраняя при этом многозначительную дистанцию. Он пришёл за семнадцать минут до этого, заявил о своём неподходящем состоянии для ведения бесед и полностью погрузился в один из трёх внушительных трактатов по анатомии, все из которых лежали перед ним на столе в открытом виде.МакКой был не в курсе предположения Чепэл, что его поведение было нелогичным – и разочаровывающим – вопреки его возрасту. С учётом его темперамента, подобное отсутствие осведомлённости казалось наилучшим возможным результатом.– Я не хочу, чтобы ты думал, что я жалуюсь, заметь, – добавила Чепэл. – Я просто не привыкла видеть тебя так часто, Спок. Ты меня испортишь донельзя.– Что-то здесь определённо испортилось, – пробормотал МакКой.Несмотря на отсутствие у него желания к разговорам, он не воздерживался от высказываний всякий раз, когда слышал нечто, что вызывало у него интерес. Такое поведение было примером противоречивости человеческой природы, но знакомство Спока с МакКоем в частности уже подготовило его к подобным несоответствиям. Поскольку комментарий не был направлен конкретно на Спока, он решил, что может это проигнорировать.Чепэл закатила глаза, но, подобно Споку, она также не посчитала нужным отвечать.– Ты видишь, что я имею в виду? Ты никогда не заставишь его признать, что он любит обедать в небольшой компании, но разве ты увидишь его закрывшимся в своём кабинете, где никто бы его не потревожил?– Почему, как ты думаешь, я учусь здесь? – спросил МакКой, всё так же не поднимая головы. – Они никому не выделяют личных кабинетов, Кристина. Я мечтаю о том дне, когда смогу провести немного времени наедине с медицинским оборудованием, которое, между прочим, не мешает человеку посреди поедания своего бутерброда.У Спока сложилось отчётливое впечатление, что он стал нарушителем некой устоявшейся динамики, которая возникла в его отсутствие и останется неизменной после того, как он уйдёт. Это было не то же самое, что принимать пищу в обществе Джима, который не требовал его вклада в разговор, но всё равно нуждался в определённом количестве внимания со стороны Спока.– Всё, что я говорю, Спок, это то, что я не думаю, что избегание проблемы – это лучший выход в данном случае, – сказала Чепэл.– И это то, что ты получаешь, когда пытаешься мирно пообедать в компании психолога, – добавил МакКой до того, как Споку удалось ответить. – Она завлекает тебя, а затем начинает раздавать советы.– Доктор Кристина Чепэл – признанный специалист в своей области, – ответил Спок. – Я бы проявил небрежность, если бы проигнорировал её рекомендации с учётом того, что она, как уже было сказано, является психологом.– Я польщена, – сказал Чепэл.– Это твои похороны, – добавил МакКой. – Но, во что бы то ни стало, не стесняйся, будь моим гостем – и давай, продолжай копать свою могилу.– Помимо многочисленных несоответствий между метафорами в Вашем предположении, – сказал Спок, – поскольку мы оба знаем, что я не могу быть Вашим гостем на своих похоронах, суть остаётся в том, что никакая рекомендация доктора Чепэл не останется без внимания.– Он ведёт занятия у студентов-медиков первого года обучения, – Чепэл наклонилась ближе к Споку, чтобы поделиться этой информацией, но всё же не понизила свой голос в достаточной степени, чтобы помешать МакКою её услышать. – Вот почему он такой ворчливый. Ты заметил, что я сказала ?ворчливый?, а не ?несчастный?, поскольку я почти что уверена, что на самом деле ему это нравится.– Я не заметил никаких отличий в поведении доктора МакКоя от того, что было признано стандартным, – сказал Спок.– Это должно было стать оскорблением? – требовательно спросил МакКой.Это не было оскорблением, вопреки решительности Леонарда МакКоя считать его таковым. Хотя Чепэл попыталась сгладить возникшие сложности в общении, никакого прогресса не было достигнуто, зато в процессе был пролит пудинг.– Я предпочитаю уйти до того, как будут беспечно испорчены другие съестные продукты, – вставая на ноги, проинформировал Спок обоих – Чепэл и МакКоя, которые были увлечены неблагодарным занятием по устранению пудинга с колен последнего.– Он напрашивается на пудинг в эти его чёртовы волосы, я тебе говорю, – сказал МакКой поверх смеха Чепэл.Это было неправдой. Спок не мог придумать никого сколь угодно нерационального, кто захотел бы иметь пудинг на своих волосах, не говоря уже о том, чтобы просить о чём-то подобном.Спок не игнорировал рекомендацию Чепэл в последующие дни; это было потому, что он не сомневался в её компетентности, хотя и не интерпретировал события так, как это делала она. Он был уверен, что не избегает ?проблему?, поскольку, любая существующая проблема была у Джима, не у Спока, и он не мог бороться с тем, о чём ничего не знал. Он всё ещё верил, что именно Джиму нужно было совершить тот пресловутый ?первый шаг?, что не должно было стать слишком обременительной задачей, учитывая, что понятие ?первый? в данном случае было чисто метафорическим. Уже было сделано много шагов.Однако, не последовало никаких шагов. Вечером в пятницу Спок получил текстовое сообщение на свой падд, но оно было от Монтгомери Скотта, который информировал Спока о том, что его пока ещё не преследовали агенты адмирала Арчера, и спрашивал, не знает ли Спок, каким был в наши дни срок давности по преступлениям, связанным с транспортацией биглей.Нет никаких других подобных преступлений, задокументированных исторически. Если эти приступы паранойи не прекратятся, и если Вы не будете посещать регулярные консультации психолога для разрешения данной проблемы, то Вы проявите небрежность в своих обязанностях офицера Звёздного флота.ТЫ НЕ ЗАБАВНЫЙ И ИНОГДА ОЧЕНЬ ПРОТИВНЫЙ В ПРИДАЧУЭто был вопрос интерпретации. Спок дал честный совет, основанный на доказательствах, которые ему были предоставлены, и всё же Скотт посчитал это предложение неприятным и жестоким вопреки тому факту, что оно очевидно таким не было. Если для такого гениального разума, как у Скотта, было настолько легко прийти к подобным необоснованным выводам, то Джиму было бы так же просто сделать то же самое.Хотя это могло не быть ?проблемой?, о которой говорила Чепэл, тем не менее, Спок столкнулся с потенциальной проблемой; он мог теперь последовать рекомендации, которую ему дали, и прекратить эту проблему избегать.Был ли я не забавным и иногда очень противным?Он отправил сообщение Джиму и принялся раздумывать над возможными ответами Джима, пока их ожидал.Наконец, через девятнадцать минут и двадцать четыре секунды после того, как Спок нажал на ?отправить?, экран его падда засветился.кто-то назвал тебя таким?Действительно, третьей стороной было высказано такое предположение, хотя источник не совсем надёжный. Я искал подтверждения или опровержения, исходя из твоего опыта.я вроде как сейчас занят спокТо, что у Джима было время отвечать с целью указать на то, что он был занят, а не предлагать простой ответ ?да? или ?нет?, предполагало, что проблема была даже более сложной, чем казалось на первый взгляд.Очень хорошо. Я не буду мешать.это был всё-таки скотти, верно? что ты ему сказал?Теперь Джим прямо противоречил самому себе: настаивая, что он был недоступен для обсуждения этого вопроса, а затем отвечая лишь для того, чтобы поменять тему.Я просто предложил ему поговорить с профессионалом, чтобы справиться со своей паранойей.то есть ты сказал ему что он сошёл с умаЯ сказал ему следующее: Если эти приступы паранойи не прекратятся, и если Вы не будете посещать регулярные консультации психолога для разрешения данной проблемы, то Вы проявите небрежность в своих обязанностях офицера Звёздного флота.ну я не знаю по поводу противности спок но это определённо не забавноСпок поразмыслил над преимуществами продолжения разговора, как он есть, и над переходом к более приятной теме для того, чтобы исправить его недостатки, о которых ему сообщили уже два отдельных источника. В итоге он остановился на одной из тем, которые считал стандартными – даже если она не была определённо ?забавной?, то по крайней мере не была и ?очень противной?.Погода была довольно приятной в последние три дня.ничего об этом не знаю. работал над кое-чемВ каком состоянии твоё здоровье?мне нужно идти спок. покаРезкость в ответе Джима была беспрецедентной. Хотя они неоднократно вели диалоги, в которых отсутствовали общепринятые предпосылки и заключения, но этот разговор имел заметно отличающийся характер. Прошли годы с тех пор, как Спок пытался постичь поведение Джима на чисто аналитическом уровне; однако в его силах было вернуться к более раннему шаблону в интересах лучшего понимания ситуации.Не в первый раз кто-то из знакомых Спока решал вести себя озадачивающим образом. Но всё же никогда и ни с кем у Спока ещё не было такого продолжительного личного общения. В отсутствие прецедента, с которым можно было бы работать, ему пришлось оперировать по большей мере предположениями.Это не относилось к его предпочтениям, но больше у него ничего не было.Не пренебрегай своим здоровьем, Джим.Джим не ответил.Могли существовать разнообразные причины для его молчания. Возможно, Джим избегал этой темы из-за нежелания обсуждать его здоровье. Или, возможно, он обиделся за воображаемое предположение Спока о том, что он не обладает необходимыми способностями, чтобы позаботиться о себе. Поскольку не существовало способа узнать это наверняка, Спок не мог с чистой совестью тратить слишком много времени на догадки.Однако час спустя – когда Спок как раз завершал свой вечерний приём пищи – его падд засветился ещё одним уведомлением.передай скотти от меня приветСпок задумался над этим сообщением. Хотя оно было кратким, он не мог чётко установить причину, по которой тот решил его отправить по истечении такого продолжительного периода времени. Если Джим работал, то, возможно, он был не в курсе задержки, но тогда возникали другие несоответствия. Поскольку Джим обладал собственным паддом, то он мог с таким же успехом отправить приветствие, как и Спок. А если, как он утверждал, он был слишком занят, чтобы вступать в социальные взаимодействия, то он не был бы склонен контактировать со Споком ради такой незначительной социальной любезности.По крайней мере, это был нелогичный поступок. Но, как и во всех других вещах, Спок мог разумно ожидать, что логика не всегда была применима к Джиму Кирку.Я передам твоё приветствие, как только возникнет возможность это сделать.Когда не поступило немедленного ответа, он продолжил свои ежевечерние дела: помыл посуду, которую использовал во время ужина, и подготовился к приёму душа. Пока он это делал, ему пришло в голову, что существовала возможность того, что Джим не подразумевал, чтобы Спок передал приветствие в вербальной форме.Если это было правдой, то он пренебрёг своими дружескими обязанностями.Джим Кирк передаёт от себя привет, Спок написал Монтгомери Скотту.В это же самое время он получил ответное сообщение от Джима.полагаю вечер закончился раноСейчас уже не рано.верно но у вас со скоттиСрочные дела Джима, должно быть, завершились, поскольку теперь он принялся отвечать немедленно. Спок не пострадал бы, если бы отложил свой душ для того, чтобы оказать Джиму такую же любезность, поскольку это был вопрос приоритетности согласования конфликтующих графиков.Я не понимаю.ты сказал что скотти назвал тебя не забавным и прочую фигню это очевидно что вы ребята должно быть тусуетесьТы пришёл к неверному выводу, Джим. Обвинение, о котором идет речь, было отправлено посредством текстового сообщения.охСпок подождал. Джим не уточнил. Точное время, в которое Спок принимал свой вечерний душ, уже прошло. Спок продолжал ждать, но экран его падда оставался тёмным.Я не находился в обществе Монтгомери Скотта с момента торжественной церемонии, на которой воздавали похвалу его достижениям в научной сфере.охНа этот раз, пока Спок ждал, именно Джим продолжил беседу.полагаю я просто подумал что вы там вместе занимаетесь прекрасной наукойМонтгомери Скотт не продемонстрировал никаких склонностей и качеств, необходимых для партнёрских исследований.ага я определённо в курсе этогоТогда по какой причине ты предположил, что мы с ним ?занимаемся прекрасной наукой? в компании друг друга?Видимо, у Джима не было готового ответа, и по мере того, как минуты бежали, казалось, что у него не было никакого ответа вообще. Спок снял свитер, аккуратно свернул его и положил в изножье кровати, намереваясь принять душ сейчас, пока ещё было не слишком поздно. Он прошёл мимо своего падда по пути в ванную комнату – экран светился новым сообщением.просто подумалМы можем углубиться в данную тему, когда тебе будет удобно и после того, как я приму свой вечерний душ.Температура воды была выше той, что была общепринята согласно человеческим стандартам. Во время первого года обучения в Академии Спок научился добросовестно возвращать настойки к тем значениям, которые выдерживал его сосед по комнате, чтобы того не ?сварили заживо, как лобстера?, когда он забывал проверить панель температуры перед включением душа. Спок принимал душ недолго, но эффективно, поскольку, хотя экономия воды даже близко не была так важна в Сан-Франциско, как она была на Вулкане, тем не менее, у него не было причины тратить воду понапрасну, где бы он не находился. После звуковых душей времён его детства и службы на ?Энтерпрайз?, водный душ был роскошью, которая казалась чрезмерной, если предаваться ей слишком долго.Горячие струи согрели его кожу. Он позволил себе пробыть в душе дольше, чем обычно требовалось для достижения чистоты.После завершения купания, которое заняло две минуты и пятнадцать секунд, он высушил свои волосы и переоделся ко сну. Лишь тогда он проверил свой падд, чтобы обнаружить, что там не было сообщений от Джима, которые помогли бы понять – желает ли он продолжать дальнейшее обсуждение темы. Отсутствие ответа означало, что он не желал.Или же он заснул, как он иногда делал, когда переутомлялся; или он вспомнил о позднем времени и своей собственной потребности принять душ. Существовали бесконечные потенциальные мотивы молчания Джима, которые были иррациональны, а поэтому – необъяснимы для Спока.Спокойной ночи, Джим.В случае сомнений единственной разумной реакцией было полагаться на структуру, определяющую человеческое взаимодействие с помощью разговорных формул. Существовали правила, пусть и не соблюдавшиеся регулярно, но Спок мог рассчитывать на них, если не на свойственные людям при любых разговорах спонтанность и импровизацию.Спустя одну минуту и тридцать семь секунд, когда Спок расстилал одеяло на своей кровати, зазвонил звонок интеркома входной двери. Спок на него ответил.Это был Джим.– Эй, – его голос казался запыхавшимся, хотя это могло быть следствием искажения из-за плохой связи. По какой-то причине владелец жилья не реагировал на поданные Споком четыре заявки на ремонт системы интеркомов в здании. – Могу я подняться? Если ты не только что после душа. Ты же уже не в полотенце, правда?– Я быстро принимаю душ, – ответил Спок. – Раз уж ты пришёл издалека, то с моей стороны было бы неподобающе не позволить тебе исполнить своё намерение, особенно в такое время ночи.– Это означает ?да?? – спросил Джим.Спок ответил в виде введения кода доступа, чтобы позволить Джиму зайти в здание. Он стоял возле двери в свою квартиру до тех пор, пока она не открылась, и Джим не шагнул через порог. Его волосы были мокрыми и взъерошенными. Спок знал, судя по показаниям атмосферного давления и влажности и вопреки климат-контролю в квартирном комплексе, что начался дождь.– Ты не взял с собой зонт, – сказал Спок.– Ничего себе, – ответил Джим, хотя это не могло считаться настоящим ответом. – Я никогда раньше не видел, чтобы на тебе было так мало надето.Его щёки горели, а глаза блестели – это были два признака повышения температуры. Спок бы не удивился, если бы узнал, что Джим заболел из-за сбоев в своей иммунной системе, а также из-за решения идти пешком без зонта поздно ночью.Джиму следовало бы вести себя осторожнее. Он был достаточно разумным и должен был знать об этом. И всё же он игнорировал своё здоровье, как будто бы оно не имело никакого значения.– Это было глупо, – внезапно сказал Джим.– Если ты говоришь о своём пренебрежении касательно собственного благополучия, то я не намерен этого отрицать, – ответил Спок.– О боже, это было так глупо, – сказал Джим.Когда Спок был маленьким, его мать не поощряла его склонность классифицировать поведение лишь только на основании интеллекта. Поэтому он не мог себе позволить сразу согласиться с утверждением Джима. Более того, было не совсем ясно, что именно имел в виду Джим.В любое мгновение жизни Спока существовало огромное количество вещей, которые могли считаться глупыми.– Джим, – сказал Спок вместо этого.Ему ранее было сказано, что использование чьего-либо имени в нужный момент в разговоре вернёт их внимание к обсуждаемой теме. Это была тактика, которую Спок с некоторым успехом использовал с Джимом и ранее, хотя обстоятельства их отношений стали более сложными, чем были в прошлом.Когда бы Спок ни пытался обозначить параметры их с Джимом динамики, эта самая динамика менялась. И в очередной раз он утратил равновесие, поскольку Джим ссылался на что-то, что Спок не мог – и возможно даже не надеялся – понять.Джим не ответил.Он бросился вперёд и влетел в квартиру; дверь, которая не ощущала больше тела поблизости, закрылась. Рука Джима опустилась на грудь Спока, сжимая тонкую ткань футболки с короткими рукавами, в которой тот предпочитал спать. Похоже, что именно это Джим имел в виду, когда твердил о том, что Спок слишком скудно одет. Футболка обнажала руки Спока, а вырез воротника был ниже, чем на его форме преподавателя Академии.У Спока было время, хотя и короткое, на то, чтобы прийти к этому открытию, перед тем, как в сопровождении скрипа синтетической кожи подошв ботинок Джим приподнялся на носки и прикоснулся поверхностью своих губ ко рту Спока.Контакт был мимолётным. Анатомические особенности вулканцев указывали на то, что у них было меньше скоплений нервных окончаний во рту, чем у людей, но кожа там всё равно была тонкой и чувствительной. Лёгкое давление губ Джима нельзя было проигнорировать, а также нельзя было не почувствовать то, как его рот дёрнулся, прижимаясь к Споку, как если бы был охвачен внезапным желанием улыбнуться.Ни выражение, ни контакт не продлились дольше пяти секунд.Джим надавил своей рукой на грудь Спока – той же самой рукой, которую он использовал для того, чтобы подтянуть Спока ближе – и оттолкнул его от себя. Хотя взаимодействие было кратким, румянец на щеках Джима стал ярче, и он всё ещё страдал от одышки. Его пристальный взгляд опустился с лица Спока на пол, а затем переместился на двойные окна за плечом Спока. Шум дождя теперь был слышен с улицы, усилившись с того времени, как Джим зашёл в квартиру.– Хм, – сказал Джим. – Ага. Просто… Я подумал… Что у меня ничего не выйдет. Со словами.Этот жест указывал на нехарактерное для Джима стремление к экономии.– И, – добавил Джим несколько быстрее, – ты не обязан ничего говорить или делать прямо сейчас. Не то чтобы ты так поступал. Ты всегда сначала всё хорошенько обдумываешь, ты всегда… Но не думай слишком уж сильно тоже.– Ты предлагаешь противоречивые советы, – сказал Спок.– Ты никогда не ощущал в себе противоречий? – спросил Джим.Ответ на вопрос Джима был слишком сложным, чтобы его объяснить в то время, как они оба стояли в прихожей квартиры Спока, рядом со стулом, который он расположил здесь по причине сентиментальной настойчивости своей матери, и когда волосы Джима всё ещё были влажными из-за его прогулки под дождём. Именно последнее обстоятельство помогло Споку восстановить равновесие своего здравого смысла.Волосы Джима были мокрыми; они не были высушены; было бы полезно это сделать сейчас, пока не прошло слишком много времени. Иммунная система Джима функционировала не идеально; высушивание волос Джима было всего лишь логичным действием; у Спока в ванной комнате было сухое полотенце, которое подошло бы для этой задачи.– Я вернусь, – сказал Спок.Он оставил Джима возле стула, вероятнее всего нежелающего последовать за ним из-за риска оставить мокрые следы на полу квартиры Спока. Вопреки прохладе влажного воздуха, рот Джима был тёплым, так же, как и его рука на груди Спока.Спок не наблюдал за тем, как росла эта рука, хотя он заметил разницу в размере, которую она претерпела: от разбитых и потрескавшихся костяшек, которые принадлежали шестнадцатилетнему Джиму, к грубоватым пальцам с жёсткими краями, которые принадлежали Джиму теперь. Ему было девятнадцать лет. У него были глаза, которые всегда поражали Спока по причинам, выходящим за рамки их основных внешних качеств – они были голубые, по очереди то светлые, то тёмные, проницательные, слишком часто настороженные. И он был способен регулярно удивлять Спока, хотя эта непредсказуемость не всегда была результатом безрассудства. Воображение тоже было важным фактором, и в людях оно не было так уж нежелательно.Спок взял в ванной комнате сухое полотенце, которое было сложено в идеальный квадрат. Махровая ткань на кончиках его пальцев казалась более шероховатой, чем обычно, и это свидетельствовало о том, что его тело более чувствительно реагировало на раздражители, поскольку присущие полотенцу свойства не изменились. Спок знал, что он не мог продолжать чувствовать тепло губ Джима, прижатых к его губам, и что контакт был слишком мимолётным, чтобы иметь длительный эффект. Он прошёл с полотенцем из ванной комнаты через гостиную и остановился в прихожей, где Джим стоял, уставившись в дверной проём и опёршись рукой на стену.Он услышал приближение Спока. Его плечи напряглись, и он хоть и медленно, но всё равно заставил себя повернуться.– Я принёс полотенце, чтобы высушить твои волосы, – сказал Спок. – Если ты не высушишь свои волосы, то ты подвергнешься риску ослабить свою иммунную систему ещё сильнее, и она станет в ещё большей степени подвержена вирусным инфекциям, которые не редко встречаются в таких общественных местах, как общежития Академии.Рот Джима скривился.– Ага, – хрипло сказал он. – Спасибо, Спок, это и правда… очень логично с твой стороны.Он не предпринял никакой попытки сделать шаг вперёд, предоставив Споку сократить расстояние между ними. Его руки повисли по бокам, сжатые в кулаки, и Спок был вынужден обернуть полотенце вокруг головы Джима. Единственным движением Джима было повернуть лицо в тени от складок полотенца, когда оно стало влажным под ладонями Спока, которые тёрли махровой тканью волосы Джима. И снова грубое, колючее ощущение под кончиками пальцев Спока стало показателем его обострившихся чувств, восприимчивых к любым внешним раздражителям, с которым они встречались.Спок не сделал бы этого ни для кого из других своих знакомых. Джим был особенным, но по какой причине он был особенным?Уравнение не должно было быть таким сложным. Учитывая константы – длительный контакт, удовольствие от упомянутого контакта, личную заинтересованность в благополучии Джима, выходящую за рамки профессионализма – не было так уж невероятно прийти к выводу, что Спок любил Джима.Тем не менее Спок всегда знал, что рамки, которые определяют человеческую любовь не были теми же самыми, что и рамки, которые определяли узы, заключаемые вулканцами. Иногда эти понятия совпадали – если не эмоционально, то, по крайней мере, с точки зрения пользы, поскольку удовлетворяли взаимные потребности – но это случалось достаточно редко, и поэтому Спок был единственным полувулканцем, взращённым на песках Вулкана. Не было других, подобных ему. Брак между его родителями был исключением из правил, разумным приёмом дипломатии. Ни мать Спока, ни его отец не были несчастливы в этой договорённости, хотя это было той темой, над которой Спок уже какое-то время не размышлял.Однако в прошлом это было главной и основной темой его размышлений.– Я знаю, как это – ощущать в себе противоречия, – сказал Спок, чтобы вопрос Джима не остался без ответа. Он, разумеется, не был забыт.– Я так и думал, – ответил Джим. Его слова были приглушены полотенцем, его горячее дыхание было поймано уголком ткани. – Мы не такие уж разные.– Но не такие уж и одинаковые, – сказал Спок.Джим ничего не сказал. Он прикусил свою нижнюю губу зубами так, как если бы пытался спрятать её из виду – и как если бы её сокрытие могло также скрыть те недавние действия, в которых она принимала участие. Руки Спока были тёплыми.– Человеческий поцелуй – это не то, что я имел возможность практиковать, – сказал Спок. – Он отличается от вулканского проявления того, что, согласно моему пониманию, имеет аналогичное намерение. Вулканский ?поцелуй? совершается при соединении рук, особенно кончиков указательного и среднего пальцев.– Ох, – сказал Джим.Как и ?ох?, которое он написал, это ничего не предполагало.Но также ничего и не отрицало.Джим не закрыл своих глаз, хотя они не видели особо много через плечо Спока; фактически они были направлены в треугольный вырез воротника Спока и на открытую кожу с тёмными волосами, которые густо покрывали грудь Спока. Но всё это находилось в тени, а зрение Джима хоть и могло быть острым, но всё равно ограничивалось обстоятельствами его биологии.Его плечи напряглись; его руки шевельнулись; а его пальцы скользнули по пальцам Спока – прикосновение сместилось от ногтевого ложа к суставу пальца по тыльной стороне кисти Спока.Этому контакту удалость достичь того, чего не сделал поцелуй в рот Спока, – стимуляции чувствительных нервных окончаний там, где они были наиболее уязвимы.Предполагалось, что для вулканцев, которые проводили какой-либо продолжительный период своих жизней среди людей, было бы полезно носить перчатки и пользоваться их защитой; однако, такое мнение проистекало из функционального недопонимания чувствительности вулканских пальцев. Если их покрыть тканью, то она стала бы источником постоянной стимуляции, и проблема бы лишь усугубилась, а не уменьшилась.Указательный палец Джима проскользнул между пальцами Спока там, где они соединялись с его кистью, рисуя узоры на нежной коже в районе сустава.– Джим.Там, где раньше это слово было предостережением, точкой общности, которая усмиряла их обоих, там на этот раз дыхание Спока сбилось, и этот звук не обеспечивал прежнего напоминания о спокойствии. Тон его голоса казался лёгким и нестабильным его собственным ушам.Джим накрыл тыльную сторону кисти Спока своей ладонью, наклоняясь вперёд, но не вступая в зрительный контакт. Его рука была тёплой и влажной в том месте, где она гладила кожу Спока, а температура тела Спока была ниже и прохладнее, чем у любого человека.Вулканцы не потели. Спок унаследовал так много биологических черт от своего отца, однако это не означало, что он не мог себе позволить забыть о своём смешанном происхождении. Всегда будут существовать внешние раздражители, желающие напомнить ему об этом, если он не сохранял осознанность сам.Рука Джима напряглась поверх руки Спока; дополнительное давление сопровождалось разрозненным потоком эмоций, которые не были его собственными. Это были также и физические симптомы: внезапное горячее покалывание на коже, в местах, которыми они не соприкасались; узел напряжения в желудке; одышка, указывающая на тревогу.Незнакомые ощущения затуманивали мысли Спока настолько, что он оказался не готов к жаркому дыханию Джима, когда его нос коснулся поверхности груди Спока. До того, как это случилось, он не был в курсе, что Джим наклонился достаточно близко, чтобы быть в состоянии прикоснуться – его лицо опустилось в открытый треугольный вырез футболки Спока. Он потёрся мягким кончиком своего носа о грудь Спока, под выступающими краями костей, образующих отдельные половинки ключицы.Это действие происходило в тишине и молчании, прерываемое лишь неровным ритмом дыхания Джима, когда он прижимался ещё ближе.Спок уже проинформировал Джима о том, что практика человеческих поцелуев была ему незнакома. Что он забыл упомянуть, так это то, что он был столь же неопытен и в традиционных вулканских практиках того же самого.Что касается последнего, то он, по крайней мере, обладал элементарными знаниями этих практик, основанными на исследованиях, если не на личном опыте. Он ознакомился с ними потому, что было бы немыслимо, если бы он оставался в неведении, но он никогда не применял эту информацию, поскольку для этого не было причин.– Я делаю это правильно? – спросил Джим. Предложение прервалось на половине, но Джим настойчиво договорил его до конца. Его губы двигались по тёмным волосам на груди Спока, и слова отозвались глубоко в лёгких Спока, когда рот Джима был прижат к его коже.– Это приятно, – ответил Спок.Предположить иное было бы ложью.Джим закрыл глаза и повернул своё лицо так, чтобы его щека лежала под ключицей Спока, а его волосы щекотали обнажённое тело над нею, в то время, как волосы Спока щекотали ухо и скулы Джима. Большой палец Джима, с мозолью от стилуса на внутренней стороне между самым верхним суставом и кончиком, проследил длину пальцев Спока от начала и до конца.Параметры их отношений фундаментально изменились. Новые модели, которым следовали прикосновения Джима, казалось, создавали новые границы, и в то же время предполагалось, что не существовало границ, которые нельзя было бы пересечь.– Как хорошо, – хрипло сказал Джим.И всё же его сердце билось быстро, в два целых и три десятых раза быстрее нормального ритма. Это было признаком наличия реакции ?бей или беги?, характерной для людей, когда они были напуганы.– Джим, – снова сказал Спок. – Ты боишься?– Ага, – Джим вздохнул – это перешло в стон – тычась лицом в грудь Спока, как если бы он верил в то, что сможет таким образом спрятаться. Это было невозможно, и Джим должен был это знать. Но он всё равно пытался. – Но… Нет. Чувствую себя в безопасности.– Я не позволю причинить тебе вред, – согласился Спок.– Ага, – дыхание Джима начало приходить в норму, приобретая более ровный характер. – Я знаю. – Его правая руках сжалась вокруг талии Спока, не слишком сильно, но при этом не подразумевалось, что он ослабит свою хватку в ближайшем будущем.Спок знал, что это было объятием; это не было традиционной вулканской практикой, вульгарная демонстрация, которая ошеломляла бы участников и приводила бы в замешательство наблюдателей. Объятия были редки и происходили только за закрытыми дверями. Они были окутаны ещё большей тайной, чем ритуалы. Спок впервые увидел это действие на Земле; он никогда не участвовал в этом, и он всё ещё продолжал отводить взгляд, когда два индивидуума совершали данное действие на публике.Спок прикоснулся к плечу Джима своей свободной рукой, всё напряжение и тревожность, которые сжимали его мышцы едва лишь начали исчезать. Вопреки тому факту, что Джим настаивал на том, что чувствовал себя в безопасности, его тело не расслаблялось. Он никогда полностью не расслаблялся в присутствии Спока. Спок не был уверен, расслаблялся ли Джим полностью хоть когда-нибудь вообще.– Я не знаю, что я делаю, – признался Джим. – Я просто хочу обнимать тебя и никогда не отпускать. Я хочу быть с тобой всегда, но мне нужно это заслужить.– Я не понимаю, – сказал Спок, и это было правдой.Джим снова вздохнул, затем сжал губы, прикасаясь ими к краю воротника Спока и оттягивая его носом вниз. Такое положение не позволяло ему свободно дышать, что было необходимо для поддержания равномерного сердцебиения, но Спок не сказал бы, что в этом не было никаких достоинств. Джим целовал грудь Спока, горячее дыхание следовало за горячим ртом, рваные выдохи и бессловесное бормотание, которое эхом отзывалось на коже Спока.– Я тоже, – слова Джима рассеивались по хлопчатобумажной ткани, волосам и мышцам. Спок ощутил короткое прикосновение зубов, прочертивших влажную линию вниз. – Я какое-то время надеялся… Что, возможно, ты мог бы объяснить это мне. Но…Джим не закончил предложение. Он и не должен был.Спок его подвёл.Его большой палец погладил горячую, потную кожу на задней стороне шеи Джима, когда тот снова повернул лицо в сторону, исключая возможность, если не потребность, говорить. Пульс Джима бился под кончиками пальцев Спока. Это был любопытный феномен – достойный изучения – и Спок расставил свои пальцы широко по обнажённой коже вдоль линии роста волос Джима, – мягкая и испуганная потребность притаилась под его зажатыми плечами.Джим задрожал.– Тебе не холодно, – сказал Спок. – Твои симптомы соответствуют симптомам лихорадки.– Это что-то вроде того, – ответил Джим.– Моя температура также повысилась, – после паузы добавил Спок.Джим резко схватил ртом воздух, а затем затих.– Так, значит, ты… Горячий? – спросил он.– ?Что-то вроде того?, – сказал Спок.– Я тоже, – рука Джима напряглась на руке Спока, сжимая её; давление было ошеломляющим, но при этом приятным. Губы Спока приоткрылись, когда Джим отпустил свою хватку, пробормотав извинение. Это было едва одно слово, но Спок узнал напряжённость и интонацию, соответствующие угрызениям совести.Ни в чём из этого не было необходимости.Он держал Джима крепко за руку, чтобы показать, что тот не сделал ничего неверного. После короткой внутренней борьбы мышцы, когда мышцы сопротивлялись инстинкту, а логика – желанию, Джим первым толкнулся бёдрами вперёд. Форма его эрекции под тканью брюк ощущалась бедром Спока.– Джим, ты возбуждён, – сказал Спок.Джим издал хриплый звук, похожий на смех.– Я не смеюсь, – сказал он, хотя было ясно, что он охвачен подобным желанием. – Я… Ага. – Он стиснул зубы. – Очень.После краткого размышления Спок пришёл к тому же самому выводу.– Как и я.– Боже, – Джим задрожал снова, на этот раз со всхлипом. – По крайней мере у нас было, типа, двадцать свиданий. Как минимум.– Это удовлетворительное количество, предшествующее физической близости?Он знал, что в человеческом представлении необходимо выполнить ряд условий, прежде чем позволить отношениям продолжаться. Существовали подобные культурные требования и для вулканцев, хотя никакие из них не были применимы к отношениям Спока с Джимом.Джимом – который стонал в глубине горла, как неоднократно делал раньше, чтобы указать на разочарование вопросами Спока или его методами. Это не казалось причиной его стенаний сейчас.– Да, Спок, этого достаточно.Бёдра Джима были напряжённо прижаты к бёдрам Спока, но они не были зафиксированы достаточно жёстко, чтобы не скользить вперёд в поисках дальнейшего контакта. Джим эффективно направил Спока к стоящему в прихожей стулу, где забрался к Споку на колени, при этом не обратив внимания ни одного из них на этот поступок. Для Джима, который ранее имел обыкновение объявлять о своём присутствии под звуки фанфар, такое поведение было нехарактерным.Это было удивительно, но Спок не посчитал это тревожным. Скорее неожиданность этого поступка послужила стимуляции возбуждения, о котором он говорил.– Это вроде как… даже слишком много, на самом деле, – теперь дыхание Джима было на горле Спока, а не на его груди. – Двадцать свиданий – это перебор.– Я был не в курсе, что существовал предел для социальных взаимодействий, – сказал Спок.– Угу, – кивнул Джим, хотя он казался отвлечённым, почти не осознающим свои собственные слова. – Это… Есть разные правила, знаешь. Тупые. Большинство из них. Я не думаю, что кто-то знает, о чём в них речь.Спок начал подозревать, что Джим также более не осознавал, о чём он ведёт речь. Он погладил своими пальцами, которые до этого были прохладными, заднюю поверхность шеи Джима – это прикосновение успокоило их обоих перед тем, как он его прекратил. Чем дольше они оставались в контакте, тем проще это казалось. Эмоциональное состояние Джима гудело где-то на заднем плане сознания Спока, но не угрожало его поглотить.?Свидания?, которые они провели вместе, послужили адекватной подготовкой для этого естественного развития отношений. Тело Джима не вело себя непредсказуемым образом, но на этот раз действовало так, как и следовало ожидать; источник тепла в его животе подпитывался теплом между его ног.Спок позволил своей руке пройтись вокруг шеи Джима, скользя по его груди, чтобы остановиться на бедре. Он зафиксировал там свою хватку, ощущая, как мнётся жёсткая ткань регламентированных кадетских брюк. Оттуда он сдвинул руку в область ниже пупка Джима к очертаниям его эрекции, где ткань была заметно оттянута.Джим схватил ртом воздух, толкаясь вперёд, в Спока, как будто Спок причинил ему какой-то вред.Стул, который не был предназначен для веса двух движущихся индивидуумов, заскрипел.Спок стабилизировал своё положение, опершись спиной на стул, а стулом – на стену. Пальцы Джима гладили руку Спока, стриженные ногти царапали костяшки его пальцев. Это ощущение не походило ни на какое другое, как и напряжение бёдер Джима, покачивание его тела на коленях Спока. Джим был тяжёлым, он не был больше слишком худым из-за долгого неправильного питания, и эта тяжесть помогала Споку обрести точную гравитацию, ту, для которой не существовало уравнения. Он гладил возбуждённого Джима, и его возбуждение было так же чувствительно к текстуре, как и кончики пальцев Спока. Рука Спока и эрекция Джима реагировали на прикосновение одинаковыми приливами удовлетворения.Джим склонил голову на плечо Спока, которое заглушало издаваемые им звуки. Он ценил тишину и уединённость, но с его полуоткрытыми губами, которые находились так близко к уху Спока, они были довольно громкими, или по крайней мере громче, чем Джим осознавал. Даже эти производимые им звуки вызывали у Спока реакции, о возможности существования которых он никогда не подозревал.Мышцы под излишней плотью на животе Джима сокращались и сжимались. Светлые волоски под смятым хлопком вздрагивали, волосяные фолликулы стояли дыбом. Бессловесные звуки Джима обрели форму – имя Спока, повторяемое в мольбе, которая никуда конкретно не была направлена. Она просто желала, и Спок не был уверен в том, как ответить на это желание, как его решить. Оно растекалось широко; на него не было ответа. Пот на животе Джима и жар между его ног были неизвестными величинами.– Спок, – умолял Джим.Спок отдал бы ему то, что он просил – если бы он знал, что это было. Но даже Джим этого не знал. Он снова был испуган. Его глаза были широко открыты, ресницы щекотали шею Спока. Он искал нечто, что было ему неизвестно, но его поиски не были бесстрастными. Он снова всхлипнул и стал казаться младше, чем был, хотя его плечи были широкими, а мускулатура бёдер была впечатляюще развита.Он испытал оргазм.Спок почувствовал это ощущение, едва ли приглушённое слоем ткани, пульсирующее на его ладони и болезненно отдающее в кончики пальцев. Они разделили это ощущение на двоих, как планета и вращающийся вокруг неё спутник разделяют приливы, воздействуя этими приливами друг на друга. И через наслаждение Джима Спок достиг своей разрядки. Джим тяжело опустился, с облегчением икнув. Спок потерял счёт секундам; он не знал, как долго это состояние разрядки длилось. Впервые Джим был расслабленным и непринуждённым в руках Спока, его пальцы поглаживали запястье Спока и тыльную сторону ладони, выводя задумчивые узоры. Его спина выгнулась, а затем ссутулилась.– Джим, – сказал Спок. Затем, чтобы избежать неловкости или неуверенности, он добавил: – Не хотел бы ты остаться здесь на ночь и не возвращаться в такое позднее время в общежитие?– Ага, – ответил Джим. – Я могу… Я могу поспать на твоей кушетке. Я не буду мешать. И завтра я тогда не опоздаю на свои утренние занятия.Его внезапная застенчивость не соответствовала той близости, которую они разделили, но Споку следовало подготовить себя ко всем будущим несоответствиям. Это было особенностью Джима – его человеческой особенностью.Джим отстранился, вставая на ноги, которые подкосились, но затем встали твёрдо. Он прикоснулся к лицу Спока, охватывая ладонью его подбородок. Выражение лица Джима было открытым, настолько беззащитным, что его невозможно было интерпретировать. Вместо того, чтобы посвятить себя этой нерешаемой задаче, Спок достал подушку и одеяло для Джима, чтобы тот использовал их для сна на кушетке, а затем наблюдал за тем, как тот готовился к ночному отдыху. Джим снял свою рубашку, а Спок в то время откладывал в своей памяти узоры, которые украшали его обнажённую грудь и веснушчатую спину.– Здесь тепло, – сказал Джим, быстро устраивая из подушки самодельный барьер между ними.– Ты действительно горячий, – ответил Спок.Улыбка Джима стала предметом мыслей Спока до конца этой ночи.