Глава 8 (1/1)

Журнал первого офицера, личный, 2249.53.Прошло уже четыре дня с тех пор, как я в последний раз сталкивался с Джеймсом Тиберием Кирком, который – судя по словам индивидуума на борту, известного как Кевин Райли – предпочитает, чтобы его называли ?Джим?.(Отныне и впредь в этих личных записях событий Джеймс Тиберий, учитывая его предпочтения, будет именоваться ?Джим? или ?Джим Кирк? ради сохранения формальности).Он не посещал меня во время работы в лаборатории, а также больше не взламывал код безопасности и не приходил снова в мою каюту без разрешения, хотя множество раз доказывал, что вполне способен осуществить подобное проникновение.Согласно информации доктора Чепэл, Кевин Райли поддерживал с ним минимальный контакт в течение всего этого времени; таким образом, он не может считаться лицом, пропавшим без вести. Однако он изолировал себя от большинства своих социальных контактов – это поведение, которое не может расцениваться как здоровое или адекватное. Кроме того, данное поведение не должно продолжаться.В то время, как я придерживался определённых принципов до настоящего момента – решив не вмешиваться в естественный распорядок дня субъекта, тем самым исказив результаты эксперимента – я должен пересмотреть свои методы из-за изменений в моих данных.Было бы предпочтительно достичь ?прорыва?, о котором говорил капитан Пайк перед тем, как мы покинем орбиту Тарсуса IV после завершения нашего предварительного расследования бойни на этой планете.***Логично, что было лишь несколько мест, где Джим мог бы находиться и при этом сохранить секретность и приватность, которых он жаждал. Следовательно, Спок был в состоянии сузить свои поиски до этих локаций, что экспоненциально увеличило эффективность его действий.В этот перечень входили: исследовательская палуба и библиотека, которые обычно не были переполнены людьми, даже когда основной экипаж не был сфокусирован на очередной миссии; научные лаборатории, которые уже были проверены и вычеркнуты из списка; и незанятые офицерские каюты – одиннадцать в общей сложности – опустевшие по причине того, что члены экипажа либо погибли при исполнении служебных обязанностей, либо не прибыли на место службы ко времени отправки из космодока.В это число не входили многочисленные проходы, вентиляционные отверстия и каналы, а также складские помещения, которые не были ни удобными, ни подходящими с точки зрения тайных мест, но Спок решил их тщательно обследовать в том случае, если другие варианты окажутся бесплодными.Он начал с проверки одиннадцати пустых офицерских кают. Первые пять из посещённых им помещений не несли на себе никаких признаков обитаемости, но в шестом обнаружились три наволочки, наполненные нескоропортящимися пищевыми продуктами, главным образом – протеиновыми батончиками и порошком. Под второй наволочкой также нашёлся падд, который Спок вручил Джиму для исследований и ознакомления с новостными обновлениями.Если это была оперативная база Джима, и его там не было, тогда можно было лишь сделать вывод, что у него были дела в другом месте. Спок определил, что вероятность того, что эти дела имели место где-то на исследовательской палубе, была высока, учитывая, что он имел дело с индивидуумом, обладающим интеллектом и любопытством Джима.На данном этапе он намеревался ожидать возвращения Джима. Хотя это чрезвычайно напоминало то, как в прошлом Джим ожидал возвращения Спока в его каюте, но разницу не следовало сбрасывать со счетов. Спок не нарушал никаких правил и не хитрил с мерами безопасности. Он не нарушал чужого права владения, в то время, как Джим именно так и поступал.Кроме того, ещё стоял вопрос о свитере Спока. Чтобы вернуть своё украденное имущество, ему пришлось бы вступить в конфронтацию скорее рано, чем поздно. Наблюдая за тем, как Джим заботится о себе, не говоря уже о его личной гигиене, логично было предположить, что у Спока было бы больше шансов получить свою одежду назад целой и невредимой, если сделать это как можно скорее.Дело было не в свитере, как таковом, а в том, что он символизировал. Спок мог запросить и другие свитера из дома, но он не мог позволить Джиму питать заблуждение, что подобное поведение останется безнаказанным.В сферу ответственности Спока не входило обеспечение замены отсутствующего живого родителя в жизни Джима. Возрастная разница между ними была слишком незначительной, не говоря уже об отсутствии у Спока понимания потребностей Джима. Однако, было бы конструктивно дать Джиму понять, что всё равно существуют правила и руководящие принципы в мире, где больше нет обоих его родителей, которые могли бы обеспечить их соблюдение. Строгие границы зачастую помогают индивидууму примириться с чувствами бессмысленности, одиночества и хаоса.Во время ожидания Спок подготовил свои вступительные замечания, но ни одно из них не казалось подходящим конкретно для ситуации Джима. В последний раз, когда они разговаривали, дела пошли из рук вон плохо, и Спок искал способ естественным образом адаптировать свои ответы к разговору, который он не мог предсказать, вместо того, чтобы готовиться к нему заранее.Он ждал чуть более часа – семьдесят три минуты и сорок четыре секунды – до того, как дверь в эту заброшенную каюту прозвенела и открылась на последнем звуке.– Детка, я дома, – сказал Джим, переступая через порог.Было очевидно, что данное замечание было сделано в шутку, поскольку удивлённое выражение на лице Джима при виде Спока, стоящего возле дальней стены, указывало на то, что он ожидал оказаться в своём незаконно занятом жилище в одиночестве.Спок принял меры предосторожности, чтобы избежать впечатления, что он пытается скрыть своё присутствие. После опыта, полученного Джимом на Тарсусе IV, Спок не желал пугать его в том месте, которое он начал воспринимать, как безопасное, а также не желал произвести впечатление, как будто он устроил засаду. – Как ты можешь видеть, – сказал Спок, – я коммандер Спок, а не чья-либо детка.Напряжение на лице Джима сменилось смущением до того, как он успел закрыть дверь и согнуться пополам, облокачиваясь о стену.Сперва Спок заподозрил у него приступ желудочно-кишечного расстройства. Но как только Джим начал дышать с присвистом, прижимая руку к животу, то стало понятно, что он не стонет от боли, а смеётся.Возможно, это была смесь одного и другого. Но причиной определённо было веселье.– Я говорил не в шутку, – проинформировал его Спок.– Это просто то, как ты произнёс ?детка?, – ответил Джим, между попытками схватить ртом воздух. В уголках его глаз были слёзы, а его щёки были ещё более ярко-красными, чем у доктора Леонарда МакКоя во время стрессового состояния. – Это было настолько противоположным всему, что означает слово ?детка?. Это было забавно. Детка.– Ты полагаешь, что данная ситуация подходит для юмора? – Спок обозрел окружающую их обстановку, чтобы обозначить, что он ссылался на вторжение Джима в помещение, которое было недоступно для гражданских лиц. – Ни один офицер не согласился бы с твоей оценкой.– Ты собираешься заложить меня? – спросил Джим.Он всё ещё носил свитер Спока – хотя Спок предполагал, что, после того, как Джим решил избегать его, то он утратит привязанность к данному предмету одежды и откажется от него так же, как он отказался от общества Спока. Когда Джим увидел, что Спок делает мысленную заметку о его одежде, он потянул за манжету правого рукава левой рукой, а веселье исчезло с его лица, оставив его серым и измождённым в тени неосвещённой каюты.– Потому что, если ты настучишь на меня, – добавил Джим, – то я скажу капитану Пайку, что ты тайком крутишься вокруг, возможно даже преследуешь меня. Возможно, именно ты будешь тем, кого бросят в карцер, а не я. Даже если он поручил тебе следить за мной или как угодно, у меня всё же есть права.Джим отвёл взгляд, но продолжал следить за Споком краешком глаза. Так же, как и Спок, он был способен сосредоточиться на двух предметах одновременно; Спок мог позволить себе поразмыслить о катализаторе развития подобных умений, которые зародились в дикой местности на Тарсусе IV. Действительно, бесплодные равнины и густые заросли лесов на поверхности планеты были гораздо более подходящими для человека с нравом Джима, чем чистый и незамысловатый интерьер необитаемой офицерской каюты, где кровать была аккуратно застелена, а на столе не было ни личных фотографий, ни сувениров.– На борту ?Энтерпрайз? нет ограничений на продуктовые пайки, – сказал Спок. – Нет никакой необходимости делать запасы.– Это пока что, – ответил Джим. – Всё может измениться. Никогда не знаешь, что может произойти.– Это правда, хотя вероятность, что будут введены продуктовые ограничения…– Почему ты здесь, кстати? – спросил Джим.– По какой причине ты присвоил себе мой свитер? – парировал Спок.Джим дёрнул одним плечом. На свитере не было заметно следов износа и дыр; со своей стороны, Джим заботился о нём приемлемым образом. – Пахнет по-другому, – наконец сказал он, тихо, но с противостоянием в голосе, подзадоривая Спока задавать ему ещё вопросы.– Мы уже обсуждали причины, лежащие в основе непривычного аромата на материи.Джим снова пожал плечами.– Ага, и он другой, вот и всё.Спок предположил, что он не совершит посягательства, если продолжит развивать эту тему, и изменил свою тактику соответствующим образом.– Я полагаю, что ты ищешь способ, который поможет тебе контролировать свои эмоции, – сказал он.– Ух ты, спасибо, – ответил Джим. – Если ты пытаешься поставить мне диагноз, как и все остальные, то лучше становись-ка в очередь.Здесь не было очереди. Спок решил, что предложение было сделано неискренне, и продолжил:– Это не диагноз, поскольку я не медицинский офицер.– В любом случае, что может знать об эмоциях вулканец? – спросил Джим, поворачиваясь, чтобы встретить Спока во всеоружии – острым взглядом и вспышкой гордости. Он знал о вулканском рационализме, но он не в полной мере понимал причины его развития.– Эмоции вулканцев лежат глубже, чем ты думаешь, – сказал Спок. – Порядок превыше хаоса; логика превыше страсти. Присутствие первых не означает отсутствия вторых. Скорее, это говорит об их изобилии. Там, где сияет яркий свет, когда-то была полная тьма.– Тогда что заставляет тебя проявить эмоции? Плесень, которая ведёт себя не так, как ей положено? Уравнения, которые ты не можешь решить?– Если ты посмотришь на историю заповедей Сурака и их внедрение в современную жизнь вулканского общества, то обнаружишь многочисленные исторические труды, с которыми ты можешь ознакомиться в свободное время, – сказал Спок. – Тем временем, по моему мнению, ты мог бы извлечь выгоду из регулярных медитаций для того, чтобы лучше контролировать свои эмоции и прекратить избегать сна.– Так ты разнюхал, где я нахожусь, чтобы посоветовать мне медитировать?– Хотя моё обоняние гораздо лучше развито, чем у среднестатистического представителя человеческого вида, я применял дедуктивные методы для установления твоего вероятного местонахождения. Это была шестая незанятая офицерская каюта, которую я посетил.– А что, если я не хочу медитировать? – спросил Джим.– Я не могу тебя заставить делать то, на что ты не согласен, – ответил Спок. – Я предложил, а не прописал, действие, которое могло бы принести тебе пользу, но решение о его внедрении – твоё и только твоё.– Меня не нужно чинить, – сказал Джим.– Я не подразумевал, что ты сломан.Глаза Джима сузились, пока он пялился на лицо Спока, ожидая разглядеть на нём ложь, которой там не было. Он снизил бдительность и опустил руки по бокам, что предполагало, что он расслабился, пусть даже незначительно, или по крайней мере поверил в правдивость сказанного Споком.Вулканцы не лгут. Это было свойство, о котором Спок уже сообщил Джиму, как о жизненно важном аспекте своего характера. Следовательно, Джим мог доверять ему в том, что он останется последовательным в данном вопросе. Как при установлении любых новых отношений, здесь крайне высоко ценилась надёжность. Она устанавливала доверие на универсальном уровне, отдельно от любых существующих культурных различий.– Ну, и в чём же твоя проблема? – спросил Джим после того, как прошло максимальное время, которое он мог выдержать молча. – У тебя что, нет настоящих друзей, чтобы провести с ними время?– Нет причины применять дополнительный модификатор к моим предположительным знакомствам, – сказал Спок.– Твоим гипотетическим друзьям, – сказал Джим.– Да.– Я просто хочу внести ясность.– Ясность разума важна для медитативных практик, – ответил Спок.– Что, опять это?На лице Джима было обвиняющее выражение, брови мрачно и тяжело нависли над круглой формой его глаз перед тем, как его взгляд сдвинулся к наволочкам, в которых он хранил свои пищевые запасы, и к месту, где он прятал свой падд. Если он пытался установить, трогал ли Спок что-либо из принадлежащего ему, то было бы гораздо проще спросить.Но Джим, казалось, не был склонен всё упрощать. Это была проблема, которую следовало направить доктору Чепэл, не Споку.– Я просмотрел несколько возможных методов для успокоения разума и достижения внутренней гармонии, – проинформировал он Джима. – Это казалось наиболее очевидным решением.– Это предполагает, что я хочу успокоить свой разум, – Джим сгорбился у противоположной стены, погрузив руки в просторные складки свитера на талии, где те формировали самодельные подобия карманов. – Ты хоть разок в этих твоих вычислениях позаботился поразмыслить о том, чего хочу я? Алгоритм ?желания Джима??Спок задумался над этим. Лучшее решение для преодоления внутреннего смятения Джима было ему очевидно; он не видел никаких альтернатив для этого. Данный метод – медитация – был открыт для обсуждений, но цель этого действия никогда не подвергалась сомнению. Это было подобно проклятию для Спока, если бы какой-либо индивидуум, человеческого или иного вида, желал бы скорее страдать от смятения эмоций, чем искать способ облегчить их натиск, особенно после пережитого травмирующего события.Он впитал эти новые данные, обработал ошибку и впоследствии решил полагаться на самый честный вариант ответа.– Я не позаботился об этом.– Угу, – Джим кивнул, зажимая свою нижнюю губу между зубами. – Я так и думал.Им обоим шло на пользу, что терпение Спока было совершенным. Хотя зачастую казалось, что в намерения Джима входило разочаровывать – а если не разочаровывать, то требовался немедленный перерасчёт – Спок не был бы побеждён на этой арене. Когда он не дал ожидаемого раздражённого ответа, Джим выразил мимолётную неуверенность.– Ты хочешь, чтобы я избавился от всей этой фигни или не чувствовал её, – добавил Джим себе под нос, слова звучали тихо, но ясно. – Ты не улавливаешь. Ты вообще не просёк этого.– Мой недостаток понимания частично базируется на недостаточности твоих объяснений, – напомнил ему Спок.– Ты реально хочешь меня выслушивать?– Ты смешиваешь вместе желание и долг.– Ты упрямый, это точно. Я не знал, что это вулканская черта, – сказал Джим.По мнению Спока, которое сформировалось на основании веских доказательств, Джим предполагал наличие у другого индивидуума черты характера, которая была наиболее присущей его собственной личности.– Между прочим, я прочитал твою книгу, – сказал Джим. Хаотическое отступление от более неудобной темы было замечено, хотя Спок всё ещё не обладал готовой стратегией для маневрирования по непредсказуемым окольным путям бесед с Джимом. – Она не была слишком уж скучной. Не то чтобы я собирался обсуждать с тобой этику или что-то в этом роде. У тебя есть ещё что-нибудь почитать, или все книги, которые ты читаешь, похожи на эту?– Я мог бы составить рабочий перечень рекомендаций, – ответил Спок.– Круто, – Джим потянул за спущенную нить, скорее пытаясь вернуть её на место, чем вытащить. – Это поможет мне заснуть намного лучше, чем всякая медитационная фигня.– ?Медитационная фигня? имеет свои достоинства.– Я почитал об этом, – сказал Джим. – Хотел узнать, что это за благовония. Никогда не чувствовал такого запаха прежде. Ну, как угодно. Я не собираюсь предпринимать ничего такого, что забрало бы мою боль, ясно?– Заявленное тобой предпочтение оставаться в состоянии эмоционального дискомфорта является необычным.– Нельзя просто взять и отказаться от чего-то подобного, – сказал Джим. – Не тогда, когда это единственное, что у тебя есть.Его голос надломился; никакой резкий кашель или прочищение горла не могли скрыть правду, но Джим принял на себя обязательство сделать это вопреки тому, насколько очевидным было то, что ни один из них не мог в это поверить. Это было глупо, не говоря уже о тщетной трате энергии.– Хватить пялиться на меня, – сказал Джим.– Зрительный контакт обычно предпочитается людьми при социальных взаимодействиях между ними, – ответил Спок.– Ты прочитал и об этом тоже в книге? – Джим сделал паузу. – О, боже мой. Ты прочитал. Тебе пришлось прочитать о разговорах с людьми, чтобы лучше в этом разбираться. Должно быть, это была реально плохая книга.– Ты пытаешься отвлечь меня оскорблениями, – сказал Спок. – Однако, я не настолько легко отвлекаюсь.– Ты собираешься побежать к психологу и выложить ей всю эту фигню, да? – Был момент, когда Джим уже почти отказался от тщетной попытки вплести назад вылезшую сбоку свитера нить, не используя при этом никаких инструментов, кроме своих грубоватых и неловких пальцев, но этот момент прошёл. С удвоенной концентрацией Джим вернулся к своему занятию, но достиг лишь настолько же ограниченного успеха. – Не существует такой штуки, как привилегии при общении гражданских лиц с первыми офицерами. Я это тоже проверил.– Твои инстинкты исследовать при отсутствии адекватных знаний о предмете исследования также необычны, – сказал Спок. – И у этого тоже есть свои достоинства.– Ты не ответил на мой вопрос.– Если ты желаешь узнать, останется ли наш разговор конфиденциальным, то знай, что я сохраню эту конфиденциальность. Вулканцы не дают обещаний просто так. Однако, если я пойму, что ты подвергаешь опасности себя либо других, я буду вынужден нарушить данную конфиденциальность.Джим пожевал внутреннюю сторону своей щеки, а затем издал выдох, который он сдерживал так долго, что Спок начал задаваться вопросом – не придаёт ли данное действие ему некую форму невидимой уверенности.– Ладно, Спок. По рукам.Спок кивнул.Джим больше ничего не сказал.Молчание прервалось лишь тихим звуком, вызванным шуршанием ткани по шершавой коже; большой и указательный пальцы Джима сжали квадратный сантиметр ткани и тёрли её своими кончиками.– У тебя есть ещё признания, которые ты желаешь сделать? – наконец спросил Спок.– Не знаю. Как-то оно всё странно сейчас. Слишком официально.– Возможно, мы должны включиться в разговор на постороннюю тему для того, чтобы создать ощущение непринуждённости.– Вступить в светскую беседу, – сказал Джим.– Это то, что я сказал, – ответил Спок.– Я не собираюсь выворачиваться наизнанку и всё такое, – добавил Джим.– Узнать об этом – облегчение для меня.– Кто-то должен быть тем, кто будет помнить о том, что там произошло, – сказал Джим.– И ты собираешься быть этим индивидуумом.– А кто ещё это сможет? Кевин? – Джим фыркнул и повозил носком ноги по полу. – Эй, ты же не собираешься заставить меня вернуть мою заначку или что-то в этом роде, правда?