Глава 4 (1/1)

Спок справляется с плесенью и маленьким подростком.Журнал первого офицера, дополнительный, звёздная дата 2249.46.Я немедленно начну ведение тщательной хроники процесса заботы об удовлетворении конкретных потребностей субъекта, Джеймса Тиберия Кирка – индивидуума, впервые упомянутого в моём журнале первого офицера за звёздную дату 2249.45, для справки.В стандартном порядке я рассказал о характере моих новых обязанностей специалисту, которому ранее было поручено заботиться об этом субъекте, корабельному психологу Чепэл.Вопреки её изначальному удивлению – что не противоречит моей собственной первичной реакции на это задание – доктор Чепэл согласилась со здравым смыслом капитана Пайка, и я не буду просить ни её экспертного мнения, ни экспертного мнения капитана в этом отношении.Я намереваюсь посвятить себя этому заданию, каким бы неортодоксальным оно ни было, с той целью, чтобы успех стал единственным приемлемым результатом. Измерение успешности моей деятельности будет основано на нижеизложенном перечне моего собственного изобретения.Первое. Научное просвещение субъекта Джеймса Тиберия Кирка.Второе. Структурированная окружающая среда, в которой субъект Джеймс Тиберий Кирк сможет заново привыкнуть к традиционным моделям человеческого общения.Третье. Выведение субъекта Джеймса Тиберия Кирка из предположительно возбуждённого эмоционального состояния с целью развития навыков логики и здравомыслия, с помощью которых он мог бы справиться с этим эмоциональным состоянием, понимая при этом, что без этих навыков он превратится в жертву данного состояния. Добавления и/или изменения в перечень будут вноситься по мере их внедрения.***На следующее утро Джеймс Тиберий находился у двери в каюту Спока. Было ровно 0500, то есть – полчаса до того, как другие участники альфа–смены на мостике должны заменить участников гамма–смены, и слишком рано по меркам времени, в которое большинство людей мужского пола того же самого возраста предпочли бы просыпаться – исходя из наблюдений Спока за их режимом сна. Большинство людей мужского пола в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года предпочитали ?отсыпаться?.– С кем это ты разговаривал там? – спросил Джеймс Тиберий.– Я осуществлял запись в журнале первого офицера, – ответил Спок.Хотя Джеймс Тиберий пошёл на крайности, чтобы инициировать разговор, он казался удивлённым тем, что Спок ответил на этот вопрос.– Я слышал своё имя пару раз, – наконец сказал он.– Подслушивание персоналом записи в журнал вышестоящего офицера или в дополнительный журнал без разрешения может стать основанием для военного трибунала.– Отлично. Не рассказывай мне, – сказал Джеймс Тиберий.Спок не собирался ему рассказывать.– Как ты узнал о месторасположении моей каюты? – вместо этого спросил он.– Возможно, я просто мимо проходил. Могло быть совпадением.– Верить в совпадения, – сказал Спок, – означает верить в удачу. Я не сторонник ни одного, ни другого. – Ты не веришь в удачу? – Джеймс Тиберий прикусил кончик своего большого пальца, что, должно быть, было привычкой, поскольку кожа вокруг ногтя была содранной и потрескавшейся. – Ты неправ. Неудача реальна.– Если ты встретил меня возле моей каюты случайно, тогда, вероятно, ты собирался идти в другом направлении, – продолжил Спок. – Имея это в виду, я не могу предполагать, что ты рассчитываешь провести ещё один день, отслеживая мой прогресс в научной лаборатории.– Я посмотрел это в корабельной базе данных, – привычка Джеймса Тиберия отвечать на вопросы, которые ему не задавали – или вопросы, которые были заданы в разговоре ранее, выбирая ответить на них на своих собственных условиях и не раньше – хаотически влияла на процесс общения. Спок сделал мысленную заметку о пересмотре своего перечня с целью включения перевоспитания Джеймса Тиберия для улучшения его навыков ведения диалога. – Думаю, мне не стоило этого делать.– Хотя эти разделы базы данных не предназначены для гражданских лиц, запрошенная тобой информация не является таковой для служебного пользования. В данном случае капитану не будет доложено ни о каких нарушениях протокола.– Ты собираешься попытаться кинуть меня по пути в лабораторию? – спросил Джеймс Тиберий.– ?Кинуть? тебя, – повторил Спок.– О, боже мой, – сказал Джеймс Тиберий. Спок подождал, но это было не похоже на воззвание к каким–либо человеческим божествам, воображаемым или существующим в виде иконы на борту судна. – Ты весь такой суперумный, но ты не знаешь, что это означает? Сколько тебе лет?– Во время данного опроса мне девятнадцать лет, – проинформировал его Спок.Поскольку не было причины задерживаться, и они оба были в состоянии поговорить во время ходьбы, он направился в сторону научных лабораторий. Он и так довольно задержался. Он не приглашал Джеймса Тиберия присоединиться. Выберет ли Джеймс Тиберий последовать за ним или нет, это будет отражено в наблюдениях Спока для того, чтобы он мог изменить своё собственное поведение для совершенствования своих же методов. – Во время данного опроса, – Джеймс Тиберий был вынужден ускорить шаг, чтобы поспевать. Хотя он уже миновал точку среднестатистического подросткового скачка роста для людей мужского пола, очевидно, что он всё ещё находился в процессе роста, что объясняло его настойчивость и упорство в поглощении еды с неразумной скоростью. – Так что, ты был бы другого возраста, если бы я спросил тебя сегодня, но попозже?Спок наблюдал за ним краешком глаза – длинные волосы были заправлены за покрытые веснушками уши.– Я просто хочу сказать, – Джеймс Тиберий засунул руки в карманы своей потрёпанной кожаной куртки. Он продолжал носить её вопреки тому, что температурный контроль на ?Энтерпрайз? был установлен на оптимальное значение. – Иногда не обязательно быть насколько конкретным.– Я предпочитаю не пренебрегать конкретизацией, – ответил Спок. – Нет ничего огорчительного в том, что тебя хорошо понимают.– Ага, но некоторые люди могут подумать, что ты странный.– Ты говоришь о вероятности, которая уже стала реальностью, и к которой я уже привык.Улыбка мелькнула на лице Джеймса Тиберия. Споку удалось заметить её до того, как она исчезла под поверхностью подобно реплицированному куску белого мяса индейки в огромной миске с тушёнкой.Нечто в утверждении Спока ему понравилось.Спок сделал ещё одну мысленную заметку о данном инциденте. Достаточно редко случалось нечто стоящее дальнейшего обдумывания в более позднее время.– Ладно, какое расписание на сегодня? – Джеймс Тиберий вытащил руки из карманов и поднял их вверх, имитируя позицию капитуляции. – Не думай, что я не посмотрел и это тоже, но ты не обновил свой личный график заранее, и там нет ничего, кроме основных обязанностей. Что странно, поскольку ты сам сказал, что ты – чувак, который любит детали.– Работа, которую мы осуществляем здесь, может и зачастую должна претерпевать изменения в связи со срочной необходимостью, – объяснил Спок. – Я не могу с точностью предсказать, чем я буду заниматься в лаборатории на ежедневной основе, и, следовательно, я не записал запланированное мною на этой день.– Кроме того, что ты знал, что это будет какая–то научная фигня в научной лаборатории.– Возможно, тебе уже приходило на ум, что, если бы я формулировал запланированные мной действия в подобной манере, то это бы не соответствовало регламентам Звёздного флота, – сказал Спок.Они зашли в турболифт вдвоём, и к ним не присоединились никакие другие спутники при подъёме на нужный этаж. Спок продолжал – он и не прекращал – каталогизировать свои наблюдения.Джеймс Тиберий, в отличие от других индивидуумов его возраста, не ёрзал. Он держался почти неподвижно, в манере, напоминающей представителей вида ле–матья с родной планеты Спока – но не тогда, когда они грелись на скалах в полдень, а когда они таились в тени за теми же скалами в сумерках, настолько тихо, что сами могли бы быть незаметной и незначительной составляющей этих теней. Они были смертельно опасны в своей неподвижности, безжалостны в своём молчании.И всё же Джеймс Тиберий не был хищным зверем. В избранной им манере поведения были и другие аспекты притворства, которые разрушали любое сходство между ним и ле–матьёй: такие как быстрые, резкие движения его глаз; постоянное осознание им окружающей его среды, но не для утверждения превосходства над другими живыми организмами, а для того, чтобы их перехитрить. Несмотря на относительную неподвижность, Джеймс Тиберий был каким угодно, но не спокойным. Напряжение в его мышцах было неоспоримым. Его осанка была жёсткой. Было не похоже на то, что он, как столь многие его ровесники, мог расслабиться. Это не приносило ему такой же исключительный вред, как и потакание расслаблению не вредило всё тем же его ровесникам, но подобная неуместность заслуживала длительного изучения.– Ты пялишься, – сказал Джеймс Тиберий.– Раз уж я научный офицер, то в мои обязанности входит наблюдение, – ответил Спок.Двери турболифта открылись. Спок вышел в коридор и последовал своим обычным маршрутом к лабораториям в сопровождении своего непривычного спутника.Пока они шли, Джеймс Тиберий не издал ни звука. Резкий стук от соприкосновения каблуков сапог Спока с полом для человеческого уха был приглушён множественными окружающими звуками и общекорабельными шумами, но был отчётлив и громок для органов чувств Спока по сравнению с тишиной, которую поддерживал Джеймс Тиберий. Это было как будто он обрёл вторую тень, ещё одно полу–сравнение с наблюдаемым им раньше поведением ле–матьи в дикой природе, которое представляло собой фальшивую аналогию. Подобные друг другу процессы развития, вызванные разнородной средой обитания, предполагали индивидуальные, а не аналогичные инстинкты.– Раньше ты больше разговаривал, – заметил Джеймс Тиберий.Спок зашёл в научную лабораторию и занял своё место возле образцов плесени. Образец номер четыре за ночь мутировал; он был зеленовато–белым, когда Спок проверял его в последний раз, но теперь он был голубоватым с болезненно красными вкраплениями. Спок с интересом отметил это внезапное изменение.– Это вторая стадия, – Джемс Тиберий нагнулся над плечом Спока, а его голос прозвучал рядом с ухом Спока до того, как тот повернулся и отстранился, создавая предпочтительное расстояние от пяти до шести дюймов между ними. – Я бы посоветовал остерегаться этого. В основном такое случается прямо сразу. Думаешь, что оно типа инея, поэтому соскабливаешь, но на следующее утро это уже не съедобно.– Вторая стадия, – сказал Спок. – А есть ещё другие, дальнейшие стадии после второй?– Пять, – ответил Джеймс Тиберий. – Но только если идёт дождь. А дождя здесь не будет.– Я отложу образец и подвергну его выпадению осадков, чтобы добиться эффекта, который оказывают на плесень различные изменения климатических условий.Спок надел перчатки, а Джеймс Тиберий смотрел; он разделил образец на две части, а Джеймс Тиберий продолжал смотреть; он взял новый резервуар для наблюдений для вторичного эксперимента, а Джеймс Тиберий регулярно забывал или просто не желал моргать.– Другие не реагируют на дождевую воду, – сказал Джеймс Тиберий, как только Спок приступил к тем же действиям с пятью оставшимися образцами. – Это только, эээ – четвёртый объект. Тот, который… Вот этот.– Ты в полной мере воспользовался школьной лабораторией для того, чтобы осуществить своё собственное исследование образцов, когда находился на Тарсусе IV? – спросил Спок.Джеймс Тиберий облизал свои пересохшие губы.– Ага, когда мог.Это утверждение было в достаточной степени загадочным, чтобы Спок приподнял бровь, но Джеймс Тиберий не дал никаких объяснений.– Это четвёртый номер – всё, что я могу сказать. Я стараюсь сэкономить твоё время, – сказал Джеймс Тиберий.– Основательный эксперимент – это единственный эксперимент, который стоит провести, – ответил Спок. – Основательность – это не пустая трата времени.– Угу, – Джеймс Тиберий откинул свои длинные волосы с глаз, чтобы зафиксировать на Споке взгляд, красноречивый в своей невыразительности.Спок перешёл к третьему из рассматриваемых образцов, решив не полагаться лишь на рекомендацию Джеймса Тиберия. Это не было проявлением личного неуважения, но решением, которое Спок принял бы невзирая на источник этой рекомендации.Если Джеймс Тиберий мог добавить что–либо по этому поводу, он, без сомнения, счёл бы нужным сказать это, с или без участия Спока.– Должно быть, это здорово, – спустя несколько мгновений сказал он откуда–то с расстояния пять целых пять десятых дюйма над плечом Спока.Третий образец нужно было переместить в локацию с повышенной температурой, чтобы пронаблюдать за эффектами воздействия на молекулярную структуру плесени как ультрафиолета, так и других световых спектров. Спок уже пришёл к выводу, что его усилия будут наилучшим образом вознаграждены при условии сосредоточенности на текущей задаче, а не на расспросах о личных целях Джеймса Тиберия.– В смысле, говорить себе, что ты делаешь это только ради науки и всё такое, – Джеймс Тиберий подкрался ближе, поднимаясь на цыпочки, чтобы разглядеть эксперимент Спока с его менее чем идеальной точки обзора над плечом Спока. – Ты можешь быть основательным, потому что тебе не приходится думать о реальных последствиях, вроде умирающих людей. Ага, это кажется мне прикольным.Спок был поглощён процессом установки образца под лампой. Часть белой плесени из третьего образца попала на поверхность его перчатки. Будет необходимо достать новую пару с целью избежать перекрёстного заражения.– Если бы это была ситуация, в которой заражение и карантинные меры представляли собой проблему повышенной срочности, тогда, вполне возможно, подобное рвение ценилось бы превыше основательного изучения, – сказал Спок. – В таком случае, действительно был бы предпочтителен приоритет сохранения жизни над научными открытиями.Он мог сделать поправку на переменные, которые были обусловлены протоколами службы оказания экстренной помощи. Если бы Спок был одним из учёных на Тарсусе IV, то вероятно, что его эксперименты проходили бы совершенно иначе.– Ага, – снова сказал Джеймс Тиберий. – Ну… Кучу добра это всем принесло, а?Несогласие Джеймса Тиберия не казалось ни вопросом умозрительного интереса, ни предвестником новой темы для спора, а поэтому Спок не мог считать их разговор чисто интеллектуальным по определению.Доктор Чепэл уверяла Спока, что крайне необходимо понимать уникальную точку зрения индивидуума до того, как он мог бы надеяться на плодотворное взаимодействие. Поскольку Джеймс Тиберий в настоящий момент находился в сфере заботы Спока, то Спок нёс ответственность за обеспечение того, чтобы общение развивалось удовлетворительным образом.– Должен ли я различить, что словосочетанием ?куча добра? ты намеревался передать сарказм? – Спок снял заражённые перчатки и выбросил их в контейнер, предназначенный для биологически опасных веществ, заменив их новой парой. Тонкая, напудренная резина не вызывала неприятных ощущений на чувствительных кончиках его пальцев, а всего лишь чувствовалась, как выраженное изменение текстуры. – Сарказм, – сказал Джеймс Тиберий. – Конечно. Он произнёс слово ?конечно? с той же самой замедленной интонацией, с которой он произносил слово ?странный?, тем самым придавая обоим сопоставимый подтекст.– Я полагаю, что обнаружил место конкретной молекулярной мутации, которая возникает на образце номер четыре, когда он подвергается воздействию H2О, – сказал Спок. – Если в твои намерения входило обучение на примере этих экспериментов и личное наблюдение за научными принципами касательно образцов, я бы посоветовал тебе сделать это сейчас. В то время как Джеймс Тиберий всматривался в видоискатель микроскопа, который был установлен на увеличение согласно рассчитанным Споком параметрам, и жевал свою нижнюю губу с задумчивой интенсивностью, Спок записал только что полученные данные в свой журнал вместе с предостережением о том, что теперь появились доказательства того, что плесень могла быть результатом биохимической инженерии, а не естественным природным явлением. Это вероятность была тревожной, но не выходила за рамки возможного. Был ли Джеймс Тиберий в курсе этого или нет, он оставался прикован к месту созерцанием увеличенного образца: узлами и глобулами; быстрыми репродукцией и трансформацией; беспрецедентно жизнеспособными закономерностями разрастания – как уравнением, ожившим и окрашенным в переливающиеся, полупрозрачные розово–голубые тона.– Девятнадцать, – сказал он.Спок снял предметное стекло и вернул его назад в свою камеру.– Что ты имеешь в виду?– Девятнадцать лет – это маловато для того, чтобы быть чьим–то первым офицером, – прояснил Джеймс Тиберий.Он подчёркивал важность проводимого ими исследования, но теперь стремился изменить предмет разговора на нечто совершенно постороннее. Его мотивы были непостижимыми, поскольку были нелогичными.– Имеется всего три других примера в истории Звёздного флота, когда офицер моего возраста занимал аналогичный пост на судне класса Конституция.– Ты мог бы и не хвастаться этим, – сказал Джеймс Тиберий.– Вулканцы не хвастаются.– Все хвастаются.– Не вулканцы. Констатация факта – это не приговор и не похвала.– Ты слишком молод для первого офицера, – сказал Джеймс Тиберий. – Реально молод.– Поскольку я рано закончил обучение, был лучшим в своём выпуске и результаты моих тестов на профессиональную пригодность находились в наивысшем процентиле среди всех рекомендованных на эту должность кандидатов, капитан Пайк выбрал меня в качестве своего первого офицера на борту ?Энтерпрайз?. Я принял предложение.– Ты опять хвастаешься.– Я констатирую факты, – ответил Спок. Он вернулся к видоискателю, наблюдая за делением клеток в образце плесени, которая – вопреки всем вероятностям – была более чем жива и продолжала размножаться. Она так же цеплялась за жизнь, как и несколько выживших жителей колонии, которую она уничтожила.– Твоё решение интерпретировать факты как самовосхваление свидетельствует о твоей точке зрения на это, не о моей.– У тебя совсем нет друзей, – сказал Джеймс Тиберий, – не так ли?– Я затрудняюсь понять уместность данного опроса.– Спорю, что разговаривать с плесенью гораздо забавнее, – сказал Джеймс Тиберий.То, что у Спока были многочисленные коллеги и сослуживцы – чьи личные мнения о нём не влияли на их способность успешно работать с ним и быть при этом функциональной частью экипажа – не было предметом беспокойства Джеймса Тиберия. Если у Джеймса Тиберия были собственные друзья, то его решение проводить время со Споком, а не с ними, было бесспорным. С учётом возможности обдумать этот очевидный момент, кто–то с интеллектуальными способностями Джеймса Тиберия мог бы быстро обнаружить изъян в своей логике.Двадцать шесть минут и тринадцать секунд прошли в тишине.– Забудь, что я это сказал, – произнёс Джеймс Тиберий.– Память вулканцев не имеет изъянов.– Уфф, – сказал Джеймс Тиберий. Он увлёкся паддом Спока, а Спок увлёкся образцом номер один – каркасом, на котором все остальные образцы сформировали свои индивидуальные молекулярные структуры. – Ты недоволен этим суждением, – заметил Спок.– Это намного более личное, – ответил Джеймс Тиберий.Слышать нелестные наблюдения о своём личном характере не было новым для Спока, в то время как плесень, которую он в настоящий момент изучал, была совершенно другим делом. Она была углеродная по своему происхождению и содержала неестественно большое количество азота, а также размножалась с беспрецедентной скоростью.– Я взломаю твой пароль, – продолжал ненаблюдаемый Джеймс Тиберий. – Эти выпущенные Федерацией плохие парни все реагируют на одни и те же алгоритмы. Это просто дело времени.– Я приветствую твою попытку, – сказал Спок.Прошло ещё шестнадцать минут.Системные установки на падде Спока не издавали звуков; однако, на семнадцатой минуте после того, как устройство попало в руки Джеймса Тиберия, комната заполнилась слабыми трелями уведомлений. Падд легонько вибрировал, пальцы Джеймса Тиберия скользили по экрану, когда он нажимал и включал, отыскивая информацию и растягивая размер экрана, чтобы увеличить размер своих находок.Спок наблюдал за Джеймсом Тиберием в поле периферического зрения, не предоставляя тому преимуществ своего полного внимания. Вся конфиденциальная информация на падде была закодирована с помощью защитного шифра Звёздного флота, а также – дополнительного, личного кодирования Спока. Это не было попыткой выделиться среди коллег, выходя за пределы обычных мер предосторожности Звёздного флота, но вулканцы по своей природе были более бдительны в отношении своей осмотрительности.Джеймс Тиберий не занимался извлечением данных. Из того, что Спок был в состоянии заметить благодаря общему наблюдению, он искал и просматривал последние новостные ленты. Звуки были связаны с многочисленными обновлениями, прибывавшими из различных миров Федерации и крупных колоний. Его глаза встретились с глазами Спока на краткий миг совпадения взаимной заинтересованности. Он взглянул на образец номер четыре, а затем отвёл взгляд.– Мы были отрезаны вплоть до конца, – Джеймс Тиберий беспокойно постучал пальцем по краю падда. – Заглушающее поле, никаких входящих и исходящих сообщений. Я просто хотел посмотреть… что я пропустил, думаю.– В наших отчётах о расследованиях упоминалось про обнаружение генератора энергии в одном из бункеров колонии, который мог бы подойти для выполнения задачи по созданию заглушающего поля. Саботирование генератора было бы наиболее действенным решением, – ответил Спок. Он ещё не достиг точки понимания, когда он мог бы с уверенностью судить о том, было ли оптимальнее отвечать на заявления Джеймса Тиберия предоставлением соответствующей информации, которую тот требовал, или было ли предпочтительнее ?держать его в неведении?, как сказал бы капитан Пайк. Метафора имела мало общего с физическими условиями освещения; нигде на ?Энтерпрайз? не было таких же ярко освещённых помещений, как в исследовательских лабораториях.Однако, поскольку данное задание было дано непосредственно Споку, разумно было предположить, что присущие ему характеристики будут надлежащим образом цениться. А больше всего – его честность.Если капитан Пайк верил, что уникальные качества Спока были предпочтительны для заботы о Джеймсе Тиберии, то он, должно быть, также верил, что способность Спока говорить правду без помех в виде эмоциональности была необходима для взаимодействия с данным субъектом.– Это был не вариант, – сказал Джеймс Тиберий.– В таком случае существовали смягчающие факторы, мешающие тебе приблизиться к месту, где находился этот генератор энергии.– До пожара вход туда был воспрещён, – объяснил Джеймс Тиберий.Его челюсть напряглась. Его руки дрожали в течение одной целой и шести десятых секунды перед тем, как замереть вновь под его полным контролем моторных функций.– С учётом доказательств, наша десантная группа уже была в курсе вероятности данного обстоятельства, – сказал Спок.– Дело не в доказательствах, – Джеймс Тиберий вцепился в падд, как будто нуждался в якоре – но не было никаких сдвигов в гравитационных установках внутри лаборатории, поэтому нарушение его равновесия, должно быть, было внутренним. – Дело в том, что произошло.– Прошлое оставляет лишь доказательства, – сказал Спок. – Какую бы форму ни принимало доказательство, оно может подвергаться интерпретации, но тем не менее это доказательство. Таков язык исторических исследований, подобный языку уравнений, который мы используем для понимания звёзд.Джеймс Тиберий встал, продолжая держать падд.– Если ты закончил свою работу здесь на сегодня, ты должен оставить все материалы у меня до того, как удалишься, – сказал Спок. – Забирать падд, являющийся собственностью офицера Звёздного флота, это серьёзный проступок.При контакте с влагой плесень разрослась, увеличившись в четыре раза относительно изначального размера. Джеймс Тиберий положил падд на ближайший стол, его челюсть сжалась, а затем он впихнул в карманы свои сжатые в кулаки руки. Он ушёл молча, но в сердитом настроении, демонстрируя, что он уже выучил урок, редкий для того, кто столь молод, – истинный гнев лучше всего выражается в тишине.