# 6 (1/1)

Дорога в Ненастье летом выглядит совсем по другому, нежели зимой. Может быть, поэтому Ян сейчас почти не узнает места, где проезжает. Хотя… Несколько лет назад он ездил по этой дороге два года. Зимой, весной, летом и осенью - раз в пару недель точно. Он никогда тогда не смотрел на окрестности, не запоминал дорогу, было не до того. Смотрел всегда прямо перед собой, сосредоточенно глядя только на асфальтовую ленту, расстилающуюся перед машиной. По сторонам глядеть не хотел. Не мог. Просто чтобы не столкнуться взглядом с Витьком… Ян коротко вдыхает сквозь зубы, чуть сильнее сжимает руль. В очередной раз косится на пустое сиденье рядом. Он впервые едет в Ненастье один. Басунова рядом нет — и больше никогда не будет, но… Но Ян то и дело будто ощущает бедром тепло чужого тела рядом. Будто слышит чужое дыхание. Кажется, если повернуться, то Витек будет сидеть там, с неизменной сигаретой в руке, читать сообщения в телефоне, то и дело едва заметно хмуря брови. Если повернуться, Витек оторвет взгляд от экрана “Моторолы” и криво усмехнется.Что, боец, не терпится?Ян на секунду прикрывает глаза. Машина успокаивающе гудит мотором, под ладонями ощущается оплетка руля, всё в порядке, всё нормально, он тут один, больше в машине никого нет и быть не может. Зачем он едет в Ненастье, Ян не может объяснить и себе самому. Его туда тянет, нездорово так, словно зудит и хочется содрать корочки с едва затянувшихся ран. Он долго боролся с этим желанием, и в итоге сдался. Ян сворачивает на обочину возле знакомого поворота. Откидывает голову на подголовник сиденья и прикрывает глаза. Достает из кармана куртки сигарету, закуривает. Потом медленно выходит из машины, переходит пустую дорогу и останавливается на обочине. Сердце колотится где-то в горле, так, что хочется кричать и Ян сжимает зубы. Сейчас тут нет ни единого следа, свидетельствующего о том, что тут когда-то была авария, да и глупо было бы искать какие-то следы, столько времени прошло...Ян шарит взглядом по кустам, по деревьям, пытаясь найти хоть что-то, идет вперед медленно оглядываясь, то и дело останавливаясь. Наверное, вот здесь он выбрался из джипа. А Басунова он нашел…Ян останавливается возле высокого дерева, к которому приколочен выцветший уже венок. Пластиковые еловые ветки бледно-зеленые, а розы выгорели до грязно-белого. С дороги венок из-за разросшихся кустов не видно. Ян опускается на корточки, расправляет пальцами серую (раньше наверняка черную) ленту на венке, с трудом разбирает полустертые буквы. Не читает, скорее, угадывает. “Помним, скорбим”. Ян криво улыбается. Флер, наверняка он. Или его жена… Да, скорее она. Больше никому бы в голову не пришло, она вечно хлопотала, чтоб всё было как положено. И наверняка притащила мужа, привезла венок, чтобы отметить место аварии, в которой погиб Витек. Ян медленно идет обратно к машине. Все по-другому, совсем, не так, как было той зимой. Вокруг цветет донник, его сладким запахом напоен воздух, жужжат пчелы. Можно было бы лечь на землю, растянуться, греться на солнце, подставлять лицо его лучам, только Яну холодно, несмотря на то, что солнце и правда припекает. По спине идет холодок и не оставляет ощущение тяжелого пристального взгляда, смотрящего в спину. Ян силой воли удерживает себя от того, чтобы не ускорить шаг.Басуновскую дачу он тоже не узнает. Двор зарос бурьяном по пояс, дача стоит с выбитыми окнами и висящей на одной петле входной двери. На крыльце не хватает пары ступенек. Ян останавливается недалеко от дома, снова нащупывает трясущимися пальцами в кармане сигареты. За сегодня он выкурил уже раза в два больше, чем курит обычно, его мутит уже, но остановиться не может. Как не может сделать шаг и войти в дом. Горло перехватывает судорогой, Яна колотит. Ему ничего не грозит — разве что встреча с парочкой бомжей, хозяина дома давно уже нет, а Яну по-прежнему невыносимо пересекать этот порог. Когда он тянет на себя дверь, стараясь, чтоб та не оборвалась и не придавила его, думает, что прямо в этой старой даче и сляжет с сердечным приступом, так бешено колотится сердце. Только в доме совсем ничего не напоминает о прошлом. Везде пусто, из дачи вынесли все. На полу валяется какой-то мусор, тряпки, рейки… Пахнет пылью и почему-то гарью. В комнате Ян уже обнаруживает почему — кто-то жег тут, прямо на полу, костер. Видимо, чудом не спалив дом. Ян бродит по комнате, бесцельно, без мыслей. И кажется, совсем без чувств. Их нет, никаких, всё застыло внутри, так, как если бы он был пластмассовым. На кухне в пыли почти возле двери мелькает что-то блестящее и Ян наклоняется. На полу лежит зажигалка, стальная. У Яна пересыхает во рту, он садится прямо в пыль, не сводя глаз с зажигалки и не решаясь ее тронуть. Он помнит ее. Может, не ее, похожую. Ту, которая была с Яном два афганских года. Ту, которую он потом вернул Басунову. Очень хотел вернуть. Ян изо всех сил старался забыть Басунова, но ему даже не надо закрывать глаза, чтобы вспомнить того Витю, на безымянном аэродроме. Сильного. Загорелого до бронзовой смуглости, с выгоревшими до белизны от беспощадного кусачего солнца волосами. Ян вспоминал его все два года. Зажигалкой не пользовался — он почти не курил тогда, да и сберечь хотелось. Вечерами, перед сном, представлял себе заснеженные улицы родного города, и то, как он с торжеством протянет Вите зажигалку. Как он сдержит свое обещание… Ян осторожно переворачивает зажигалку. Кончиками пальцев проводит по выгравированной на потускневшей стали тигриной морде. Берет ее в ладонь. Зажигалка холодная, тяжелая. Привычно тяжелая. Витя постоянно ее носил. Ян хмурится, припоминая. С того момента, как Ян ее вернул — точно пользовался, Ян часто от нее прикуривал, с удовольствием глядя на огонек в широких Витиных ладонях. А вот потом видеть ее в Витиных руках было невыносимо. Ян каждый, каждый ебаный раз вспоминал себя тогдашнего, глупого пацана, с щенячьей преданностью таскавшегося за Басуновым, и от этого хотелось расшибить голову о стену. Ян щелкает зажигалкой. Крошечный лепесток пламени расцветает в его руках, почти невидимый в солнечном свете и Ян снова будто слышит, как Витя медленно затягивается сигаретой, выдыхая дым — почти в лицо. Видит, как тот улыбается, от чего от уголков глаз разбегаются морщинки. Оставь себе. Домой вернешься — отдашь, понял? — Я не вернусь, — Ян говорит это вслух, поднимаясь на ноги. Спешно выходит из дома, почти выбегает, задыхаясь. Уже размахивается, чтобы зашвырнуть зажигалку в траву, но останавливается. Оборачивается к даче. Когда его машина выезжает на проселочную дорогу, ведущую к шоссе, за спиной в небе виден клуб дыма. Дача у Витьки была хорошо расположена, вдали от других домов. Да и лето сейчас, тут в других дачах быстро заметят пожар и успеют защитить свои дома. А пожаром в заброшенном, никому не нужном доме никого не удивить…Ян уезжает, не оглядываясь.