Разбитая мандолина (1/1)

Клавир, конечно, часто преувеличивал и нагнетал, говоря о своих родителях. Было и время, когда ему нечего было сказать плохого в их сторону. Они проводили весело время, даже Кристоф не был таким… таким, каким стал. Мать ругалась, но то ли худшие воспоминания остались где-то позади, то ли она и правда в прошлом была чуточку добрее. Отец участвовал в жизни семьи мало. Аполло и Клавир устраивали друг другу невинные розыгрыши.Потом он увлекся музыкой. Мир звуков быстро захватил мальчика, он понял, что узнавал мир куда лучше через его звуковую составляющую, нежели благодаря тому, что могло предложить человеческое зрение. Клавир искал мелодию во всем: когда птицы пели, он пытался подпевать; когда его учили стрельбе из лука, он слушал мелодию натянутой и отпущенной тетивы. Между прочим, к струнным он всегда тянулся больше всего.Однажды, когда ему уже было около тринадцати, на улицы города в очередной раз пришел праздник. На ярмарке можно было достать много разных безделушек, еды, посмотреть выступление бродячих артистов, услышать от скитальцев последние новости. Родители считали ярмарки низменным развлечением, они и так могли достать их детям все, что те пожелали. Кроме музыкальных инструментов. Клавира никогда не понимали в его желании играть на музыкальных инструментах, ведь это времяпрепровождение предполагалось тогда для сословий крайне низкого уровня. Однако сын Гэвинов все равно сбегал на главную площадь города, посмотреть игру на сцене.И вот, в ту ярмарку Клавир все же отправился на народный праздник жизни. У него было не так много денег, но зато он четко знал, на что он их потратит. У первого же торговца он приобрел первый в его жизни, настоящий музыкальный инструмент. Это была мандолина, изготовленная из кленового дерева, можно было даже уловить запах древесины. Искусный узор, округлая форма корпуса, кленовый запах так очаровали юнца, что он отдал свои карманные без каких-либо разговоров. Побродив по площади, он отыскал артиста из труппы, которая регулярно давала представления на городских праздниках, и всего за пару часов усвоил основы игры на струнных. Он возвращался домой чрезвычайно радостный. Вот только сразу же встал вопрос: куда деть новое приобретение? Куда его спрятать? И Клавир, недолго думая, нашел для мандолины укромное место в погребе их обширного дома.Несколько лет ему удавалось держать тайну. Недалекие слуги ни о чем не догадывались, а Клавир пробирался окольными путями к мандолине и репетировал в дальнем конце сада, куда, кроме него, и не заходил никто. И все шло хорошо. Мандолина стала для него настоящим сокровищем.Пока идиллия не была нарушена.Это был выпускной класс школы, Клавир был полон вдохновения сочинить новую песню вместе со своей сладкоголосой подругой о восьми струнах, уроки были ему нипочем. Он не слушал родителей и их нотации о важности образования. И вот вечером ему наконец удалось вырваться в сад и начать воплощать в реальность ту мелодию, что увлекла его с самого начала дня. Но тут за кустом роз показалась фигура Кристофа. Испуг схватил ледяной рукой за горло, Клавир взял фальшивую ноту и посмотрел на пришедшего. Во взгляде его острых, как осколки стекла, голубых глаз читались удивление, протест, оправдание?— все вместе взятое: ?Да, я играю на мандолине. Но что ты можешь мне сделать? Я люблю то, что делаю, и ни ты, ни отец, ни мать не можете заставить меня думать по-другому?. Он ошибся.Кристоф подошел ближе.—?Играешь?—?Играю.Выжидательная пауза.?—?Сегодня я услышал от декана, что в университет без оплаты тебя не примут, успеваемость в школе не устраивает. Если я расскажу об этом и о том, что этому поспособствовало,?— сам понимаешь.—?Ты не скажешь.—?Почему ты так думаешь?Клавир не знал, что ответить. Старший Гэвин тихо засмеялся, поправил очки и предложил тогда брату честный обмен: молчание за унизительный акт заботы. Кристоф был той еще белоручкой, и для него специально откуда-то с Востока привозили особые средства для рук, которые самостоятельно нанести было весьма проблематично, а потому очень удобно было привлечь к этому делу того, кто провинился.И какое-то время это работало. Но не в характере Кристофа было оставлять Клавира без мелких издевательств, резких реплик. Вину за какие-то проступки он сваливал на младшего, и Клавиру приходилось терпеть все это. А потом белорукий Кристоф не побрезговал и тем, чтобы поднять руку на брата. Тут терпеть уже, как ни держись, нельзя, и Клавир взбунтовался против унижения. За этим последовало самое страшное.На следующий вечер после того, как он прекратил эту чудовищную сделку, Клавир пришел на привычное место, взял в руки инструмент. И тут на место пришла мать. У нее был грозный вид, однако она позволила Клавиру начать играть, как хищник, решивший насладиться затишьем перед нападением. Она хотела убедиться, что уши ее не обманывали и что Кристоф сказал правду. Музыка не прерывалась, Клавир играл будто в пику ей. И когда вспыльчивый ее характер уже не выдержал, мать выхватила мандолину из сыновних рук и выдернула струны с такой силой, какую Клавир и не предполагал у нее. Она отбросила бедняжку в сторону, и корпус треснул, что дерево, пораженное молнией. В глазах почти что по-настоящему пылал огонь гнева. В следующий миг она приблизилась к оцепеневшему Клавиру вплотную и закричала:—?Игра на гитаре?! Ты что думаешь, это тебя прокормит?! Думаешь, у отца денег на вас обоих хватит?! Думаешь, мы настолько богаты, что можно теперь не работать ни дня?! ТЫ БУДЕШЬ УЧИТЬСЯ ТАМ ЖЕ, ГДЕ И ТВОЙ ОТЕЦ И ТВОЙ ДЕД И ТВОЙ ПРАДЕД УЧИЛИСЬ! И КРОМЕ ЗАКОНА ТЫ ДРУГОГО ДЕЛА ЗНАТЬ НЕ ЗНАЕШЬ! ПОНЯТНО?!Никогда Клавир не видел ее в такой ярости. Ему было по-настоящему страшно, он был озадачен тем, как человек мог так ополчиться всего лишь против музыки.Но самым непостижимым было то, что на следующий день мать вела себя так, будто ничего не было. Даже улыбалась самому Клавиру и словно не понимала, почему он весь день ее сторонился. Это вызывало не только недоумение, это добавляло большей жути к ее истинному лицу. Она могла на корню подорвать дух собственного сына, сломить его так, как худший враг бы не сломил, уничтожить то, что было для него дороже жизни в считанные секунды… и забыть об этом. Будто забыла, куда положила ключ от дома. Будто забыла наказать служанке купить на рынке молока.Лишь спустя время Клавир нашел силы заниматься музыкой снова, но это далось ему с трудом. Вдруг они опять все узнают? Но он решил рискнуть, в конце концов, в университете начинается совершенно новая жизнь. И однажды на праздник он тайно заказал гитару из Испании, во имя музыки, возродившейся в нем из пепла. Он не играл на ней, но сам факт того, что в стене его комнаты она хранится, давал ему силы. Это был символ того, что музыка не покинет его душу никогда. Его душа сама была словно отдельная мелодия, выделявшаяся в полифонии всего мира.И вот снова был поздний вечер. И снова его застал за игрой тот, кто застать не должен был… Единственное отличие?— сделки не последовало.И когда Клавир отказался от повторного объяснения насчет Ганзы, и Аполло больше не имел ничего сказать, он воспользовался молчанием и неожиданно сменил тему.—?Ты не расскажешь,?— не то утвердительно, не то вопросительно проговорил Клавир.—?Хм? О вчерашнем-то? Нет. Нет, не скажу. —?даже как-то не задумываясь пообещал широколобый.