Стук кулаком по столу как музыка спора (1/1)

Да, день выдался так себе. Но теперь, когда все позади, можно было отдохнуть, забыться там, где никто и не подумает искать. В музыке.Клавиру нравилось играть в оркестре, хотя и приходилось часто идти на ухищрения, а порой и на сделки, ради того, чтобы родители об этом увлечении не знали. К сожалению, Гэвины и слышать не хотели о том, чтобы их сын вел жизнь ?оборванца?, как они называют музыкантов. Конечно, исполнять музыку?— работа, до сих пор ассоциировавшаяся с бродячим образом жизни, с бедностью. Но Клавир предпочитал говорить об этом как о жизни под крышей голубого неба в доме под названием Мир Людской. И он никогда не понимал, почему родители негодуют. Он мог бы давать концерты и решать юридические вопросы параллельно, ничто этому не препятствовало. Он мог позволить себе совмещать эти две работы, но семья стояла на своем. ?Ты хочешь стать как эти безродные собаки??. Не стоило проговаривать, намекалось на семью Аполло, хотя они, если и имели дело со сценической работой, то очень давно.Аполло. Вот они оба уже и в университете. Не заметили, как прошло время в слепой ненависти. Ему было даже жалко этого англичанина. Слышал, его первый день прошел тяжко. Охотно бы его подбодрил, если бы не надо было спешить на репетицию в музыкальный клуб. Хотя разве нужна ему поддержка? Тем более от врага? Этот парень всегда выбирался из своих проблем сам, Клавир обычно либо наблюдал, либо активно участвовал в создании проблем. Его упорство в учебе и в том, чтобы пробить путь в интеллигентное общество, даже, в какой-то степени, вызывали уважение.Клавир не заметил, как репетиция уже началась. Тогда он взялся за лютню, перебрал струны и присоединился к общим движениям в музыкальном потоке. Пока получалось не очень складно, но это только начало года, еще успеют разыграться и выступить в следующем месяце как следует. Кто не слишком увлекался, не упражнялся летом, сейчас немного выбивался из музыки, но в их числе Клавира точно не было.Гэвин и сам удивлялся, как он уже несколько лет умудрялся скрывать от родни такое шумное увлечение. Он играл на струнных, вроде лютни и мандолины, и инструменты эти было не так-то легко прятать, но он справлялся.Самым дерзким его поступком было заказать гитару прямиком из Испании. Втайне, словно какой-то контрабандист, он из порта под покровом ночи пронес инструмент к себе, и покоилась ?испанка? теперь за шкафом, можно сказать, почти что замурованная, так как для нее за шкафом было отверстие в стене, о котором не знал никто, кроме него самого, столько сделавшего, чтобы самое драгоценное его сокровище не попало в руки человека, способного разбить его мечту вдребезги…Итак, Клавир играл в оркестре, погруженный в единую мелодию множества инструментальных голосов. Ему нравилось быть частью оркестра, правда нравилось. Но все же, может, стоит ему перестать врать семье и действительно ходить в библиотеку и читать о юриспруденции, читать законы и научные труды? Перестать их обманывать?"Чем он хочет заниматься по жизни?" - для него этот вопрос не был легким. Но пускай его это пока что не волнует, надо сосредоточиться на мелодии.***Дни шли, постепенно Аполло вошел в ритм учебы, и хотя кличка, данная Клавиром, отцеплялась неохотно, по крайней мере, он нашел свое сильное место. На занятиях он очень любил поспорить. Начиналось все обычно с какого-нибудь вопроса, который, по сути, не представлял из себя ничего особенного, но какие дискуссии Аполло мог на его основе спровоцировать… Он подвергал все сомнению и анализу. Одни за это его уважали и поддерживали огонь спора, другие только раздражались. В кратчайшее время он стал самым заметным студентом из своего факультета.Что было странным для Аполло, за все это время никаких ударов исподтишка не было видно даже в перспективе. Это было какое-то напряженное затишье. Он изучил много способов отравления, и ожидал смертельный удар повсюду: в еде, в чернилах, на остром кончике пера (которое всегда было при нем, а его пропажа была явлением маловероятным, если не сказать фантастическим). Аполло ждал вызова на дуэль, какой-то провокации. И ничего не следовало. В этой ситуации Джастис не мог оперировать какими-то достоверными фактами, доказательствами, и ему оставалось только выстраивать ничем не обоснованнные предположения, что раздражало.Места ему так и не нашлось, и каждый день приходилось садиться с Гэвином за один стол. Постепенно это вывело из игры девушек, которые предпочитали общество одного лишь Клавира, без посторонних лиц. К тому же расстояние между Аполло и Клавиром с каждым днем сокращалось. Потому что неудобно было что-то доказывать человеку, если сидишь не в пределах слышимости в этой шумной столовой.Однажды до жителей города дошли слухи о бушевавших в северных морях виталийских братьях, которые, на манер известного героя английских легенд, отбирали добро у богатых и раздавали малоимущим. Для Джастиса это было настоящим проявлением мировой справедливости, представителю рода Гэвинов же так не казалось.—?… Они лике-деелеры*, потому что перераспределяют богатства так, как было бы справедливо?— поровну! —?разъяснял Аполло.—?Если мы беремся разбирать термины по составу, этими ?dumm-кёне?** на своих кораблях они совершают большую глупость, отвоевывая сокровища и отдавая их людям, которые их не заслужили. —?парировал Клавир.—?Как будто бургомистры, вроде В., заслужили! —?Аполло стукнул кулаком по столу в горячих порывах переубедить оппонента. —?Да многие из них столько нажили лишь потому что постоянно отнимали у подчиненных деньги. А те им еще и спасибо скажут, что без глаз не оставили, как они это любят.—?Ну, может, последнее и слишком, но как насчет разбойников, которых те же самые бургомистры и начальники нашли и наказали за дело?—?Я слышал, что они раскаялись!—?Ты слышал! Такое даже доказать нельзя, а ты так просто веришь всем на слово!Они продолжали спорить и пока шли к своим аудиториям и никак не могли расстаться, когда им надо было разминуться. Каждый так и остался при своем мнении, и разошлись они, не приведя свой спор к логическому заключению. Аполло вопрос доказательства, что те разбойники действительно раскаивались, очень взволновал, но он также и не знал, возможно ли предоставить Клавиру что-то, что убедит его. Весь день он думал об этом, но все же пришлось признать, что здесь он бессилен.Потом их вражда перешла в лингвистическое поле. Во время другого спора Клавир припомнил крылатое выражение на латыни, которое, как он заявлял, помнил очень хорошо, и даже куда-то выписывал.—?Значит, ты тогда неверно записал! Я изучаю третье и второе спряжение глаголов сейчас и могу сказать, что спряжение, как ты его применяешь в этой фразе, не работает так! —?убеждал его Аполло и начал показывать свои конспекты, таблицы, все заставлял Гэвина показать запись и сравнить. Затем он притащил учебники и начал доказывать, вычитывая правила из них.В конце концов он дошел до того в своем упорстве, что Гэвину пришлось лицом к лицу обсудить правила спряжения с преподавателем, которого против воли Аполло притащил, чтобы тот разъяснил Клавиру, как на самом деле должен звучать афоризм. После разговора с профессором Клавир еще долго удивлялся, как сильно может этому англичанину приспичить доказать свою правоту. И старался всегда быть таким же дотошным в своих аргументах. Потому что кто еще способен стать ему достойным противником, по аргументам способным его догнать, а порой и обойти? Это была зрелищная и искрометная война мнений и доводов, которой упивались как сами соперники, так и все присутствующие при их дебатах.Такое развитие событий привело Джастиса к Факультету схоластики, на котором его теперь просто обожали и даже приглашали в собственный схоластический клуб, открытый для всех студентов, не учащихся на факультете, дабы предмет был доступен каждому. И Аполло туда охотно ходил.Но однажды он вспомнил про свои намерения завести полезные знакомства в музыкальном клубе.